Сон в красной комнате

На следующий день Фандорин приехал на службу к Бриллингу в точно назначенное время. Он застал Ивана Францевича сидящим за своим столом и с ухмылкой слушающим одного из своих подчинённых. Дверь в кабинет начальника сыскной полиции была приоткрыта, и Эраст Петрович мог всё видеть и слышать, а заходить он не торопился. — …и стоит теперь, милостыню просит! — ворчливо сказал незнакомец. — Разве ж это куда годится? — Не годится, согласен, — слегка растягивая гласные, полулениво ответил Бриллинг. — Они прям как те банщики, что бабам под юбки лезут, за ляжки щупают, а потом каждого стука в дверь чураются… Фандорин чуть скривился и медленно отошёл к окну. Что он успел узнать о господине Бриллинге? Несмотря на высокую должность и бесспорные заслуги, ему не был чужд жандармский жаргон, который был не свойственен его положению и происхождению, но вместе с этим вполне характерен для рода его деятельности. Ловить преступников — это не с актёрской труппой дружбу водить. Бриллинг не задирал нос, был человеком сговорчивым и в меру дружелюбным. Это раз. Не исключено, что излишняя энергичность и слишком расторможенная речь — плоды нервного заболевания, которое, опять же, было вызвано напряжённым родом деятельности. Вместе с этим нельзя было исключать, что он отродясь был склонен к чрезмерной активности, а работа в полиции лишь усугубила сие качество. Это два. Было в этом мужчине что-то обескураживающее и поэтому пленяющее. Это три. В последнем Эраст Петрович был вынужден себе признаться прошедшей ночью, когда он не мог заснуть и перебирал чётки, глядя в густую синь за окном. И это было истинной к-катастрофой. Чувства? Привязанность? Фандорин и удивлялся тому, что ещё способен на что-то тёплое и зарождающееся в груди, и был категорически против этого! Он думал не только о Бриллинге, что пробуждал в душе мужчины некоторые чувства, но и о том, что жизнь не в Москве, в уютном Сверчковом переулке, а здесь, в холодном и мрачном Петербурге, пока что не стала для Фандорина тем утешением, которое он искал. Он уезжал, чтобы ощутить себя чистым, выбеленным, словно вынырнувшим из проруби в Крещение. Но пока получалось скверно. Эраст Петрович хмурился на слишком тёмные сумерки, что сгущались как-то особенно резко, на присущую городу пасмурность и на внутреннее ощущение неуюта. Маса чувствовал его раздражение, но всё понимал, как и всегда, и стойко терпел, когда Фандорин вдруг начинал по совершенным мелочам отчитывать своего давнего друга. Это расследование подарило статскому советнику глоток свежего воздуха. Его мозг буквально требовал работу, существовать без головоломок ему было очень тяжело. Фандорин слегка постукивал тростью по полу, сосредоточенно глядя перед собой. И вот в кабинет Бриллинга отворилась дверь, и словоохотливый собеседник начальника сыскной полиции медленно последовал прочь, улыбаясь своим мыслям. Эраст Петрович встал и вошёл в кабинет. — Это вы, друг мой, — сказал с улыбкой Бриллинг, поднимаясь из-за стола. — Давно ждёте? — Не очень, — дёрнув бровью, ответил Фандорин. — Вы сделали, что хотели? Побывали в доме Нарышкиной? Эраст Петрович специально посетил жилище покойной не сегодня, а вчера, чтобы сбить с толку Бриллинга, если тот вдруг затеял собственное расследование. — Да-с. — Нашли что-нибудь? — Книгу «Поклонение Сатане» и три письма с одинаковым содержанием. — Позволите ознакомиться? Фандорин медленно вытащил из внутреннего кармана пальто конверт и, подойдя к столу Бриллинга, протянул ему его. Иван Францевич забрал письмо и жестом пригласил мужчину присесть. «Я знаю, что вы ощущаете страшную усталость от всего. Одиночество сводит меня с ума. Скажите, сударыня, а не боитесь ли вы того, что вас настигнет кара? За свои грехи нужно платить, а цена порой бывает слишком высока. Сколько вы готовы заплатить?». — И все три письма совершенно идентичны? — удивлённо спросил Бриллинг. — Да-с. — Интересно, кто и зачем прислал ей три одинаковых послания… — Боюсь, их прислали не ей, а наоборот, — сдержанно ответил статский советник. — Что вы имеете в виду? — Это её почерк. Следовательно, и письма написала она. Просто не успела отправить. — Но как вы… — Увидел её тетрадь со стихами в кабинете. — Хм, — Иван Францевич постучал пальцами по столу. — Стало быть, она кому-то угрожала? — Вероятно. — Но кому и зачем? Ну и задачка! Фандорин взял письмо, сложил его в конверт и спрятал в карман пальто. — А что у вас по этим б-борделям? — Я смог достать адрес притона, который содержит Ленур, — ответил Иван, с интересом взирая на брюнета. — Что же касается Камышева… Бедолага покончил с собой тринадцать дней назад. — Что? — встрепенулся Эраст Петрович. — К-как хитро они всё устроили. Не оставили свидетелей… — Возможно, и Аркадия умертвили бы, просто он занимает высокий пост, расследование так просто не замять, — заметил начальник сыскной полиции и резко встал. В глазах у Фандорина снова зарябило. — Поедем в притон? — бодро спросил Бриллинг и широко улыбнулся. И улыбка эта понравилась статскому советнику. Поэтому мужчина вздохнул — ну за что ему всё это? — Поедем. Бордель «Мадам Ленур» находился в том же доме, что и прачечная, в самом чёрном доме подле Обводного канала. Стоило Эрасту и Ивану оказаться внутри, как на них обрушились обрывки смеха, а несочетаемые сочетания духов заставили статского советника поморщиться, испытывая отвращение. — Господа желают развлечься? — кокетливо спросила блондинка с пенсне, облачённая в платье без рукавов. — Начальник сыскной полиции Бриллинг! — рявкнул Иван Францевич. — Позовите сюда хозяйку этой богадельни! Немедля. Девица тут же стёрла с лица глуповатую улыбку и в испуге бросилась прочь, не забывая при этом приподнимать тяжёлую чёрную юбку. За столами, на коленях у не совсем трезвых мужчин сидели полуголые «жрицы любви», смеясь и что-то шепча им на уши. Фандорину было неуютно в таком месте, а вот Бриллинг скалился, словно волк, попавший в стадо овец. Из той двери, куда только что выбежала блондинка в пенсне, вышла ярко накрашенная женщина лет сорока. На ней было безвкусное платье из голубого атласа. Щедро напудренное белое лицо контрастировало с алой помадой и большой подкрашенной чёрным цветом родинкой. — Добрый день, господа, — сказала она басисто, неприятно улыбаясь. — Прошу вас пройти за мной в мой кабинет. Бриллинг склонил голову в знак приветствия и последовал за хозяйкой притона. Фандорин направился следом, впрочем, не очень-то стремясь их догнать. Мадам Ленур завела гостей в просторный, неплохой обустроенный кабинет с рабочим столом, диваном, напольным горшком с розовым цветком. Бизнес, он и в борделе бизнес. — Присаживайтесь. Итак, Марика сообщила, что ко мне пожаловал сам начальник сыскной полиции, — полукокетливо сказала дама, окидывая мужчин властным взглядом. — Так точно, сударыня. Начальник сыскной полиции Бриллинг — это я, — протараторил Иван, продолжая скалиться. — А это — статский советник Фандорин Эраст Петрович. Видите ли, мы явились к вам с серьёзным разговором. — Правда? Я заинтригована. Не каждый день меня разыскивают сразу два импозантных мужчины, — со страстью отозвалась мадам Ленур и басисто рассмеялась. — Может быть, вы припомните ради нас и третьего мужчину? — с хитрецой спросил Бриллинг и протянул женщине снимок Василия Тулупова, который, видимо, взял из личного дела покойного. — Нет, я его не знаю, — вмиг сделавшись серьёзной, отчеканила мадам Ленур. — А вы присмотритесь хорошенько. Свидетели утверждают, что вы были знакомы с этим молодым человеком. Женщина нервно затеребила пальцы в чёрных ажурных перчатках. — Вы же понимаете, что лгать следствию — это чревато? — с нажимом спросил Бриллинг. — Боже… Да, я знала Василия! И я знаю, что он покончил с собой. И что же? — нервно ответила хозяйка борделя. — При каких обстоятельствах вы познакомились? — Он приходил сюда в качестве клиента, провёл ночь с девушкой. — Правда? А у нас есть информация, что он был… гомосексуалом, — Бриллинг вцепился в даму, как коршун. Не спастись. Вот она, хватка полиции. — Да вы что? Не знала, — дёрнула тонкой чёрной бровью женщина. — Уважаемая Авдотья Демьяновна Грымская, — повысил голос Иван Францевич, пепеля её суровым взглядом, — не советую вам изворачиваться. В противном случае, я буду вынужден отвезти вас в отделение, чтобы вы ответили на иные вопросы. Например, что вас связывает с рецидивистом Петром Дуровым? Или же что означали ваши встречи с ныне покойным террористом Жоржем Кихом? Мало? Могу добавить. Мадам Ленур содрогнулась и безвольно откинулась на спинку: — Боже… Вы… откуда вы… Впрочем, я… — Отвечайте по существу, и мы не станем зазря тревожить вас разговорами о прочих. Итак, что вас связывало с Василием Тулуповым? Какое-то время женщина молчала, потом вдруг подалась вперёд и сложила ладони на столешнице, посмотрела на них. — Мы познакомились случайно, я увидела его в одном из кабаков, подсела. Предложила работу в… мужском борделе, который посещают состоятельные господа, которые предпочитают… однополое общество. Я иногда привожу им людей, получаю за каждого процент. Василь сразу согласился, сказал, что готов на всё ради того, чтобы разбогатеть. Признался, что его влечёт к мужчинам, и он не боится подобных связей. Так мы и познакомились. Бывало, что встречались в городе, совершенно случайно. И тогда просто беседовали. Ему нравилось работать… Он говорил, что клиенты попадаются чистые и солидные. В нашем деле это самое главное. Потом он покинул бордель. Всё, что я знаю. — Дайте нам координаты этого вертепа, — потребовал Бриллинг. — Хорошо, — покорно ответила мадам Ленур и быстро обмакнула перо в чернильнице, начала писать. — Кто владеет этим борделем для мужчин? — Леонид. Фамилию не знаю, — помедлив, нехотя ответила дама. — А вы знаете что-нибудь о богатом покровителе Василия? — Нет, мы ведь с ним не были друзьями, чтобы делиться подобным. Мне он ничего не рассказывал. Я сказала вам всё, что знала, — с этими словами мадам Ленур протянула Бриллингу листок. — Благодарю вас, вы нам очень помогли, — с улыбкой ответил начальник сыскной полиции, забирая его. Выйдя из борделя мадам Ленур, мужчины решили немного пройтись и подышать отрезвляющим прохладным воздухом, что было очень кстати после удушья сладких и горьких духов. — А вы неплохо подготовились к допросу этой женщины, — сказал Фандорин, глядя на то, как медленно покачиваются и опадают с золотистого клёна листья. — Профессия обязывает, — хохотнул Иван. — Она встречалась с Кихом, тем самым, что пытался взорвать банк Его Величества? — Да. — Срок давности? — Верно. Он мёртв, и эта женщина не прольёт на то дело и луча света, но припомнить это было необходимо, чтоб развязала язык. — Итак, что мы имеем по делу на данный момент. Нарышкина собиралась угрожать трём женщинам, но не успела отправить письма. Это раз. Василия Тулупова убили точно так же, как её. Следовательно, меж этими жертвами есть связь прямая или косвенная. Это два. Следующим будет убит древнеримский философ в синем котелке. Это т-три. — Да, сейчас крайне важно нащупать нить, что связывала Тулупова и Нарышкину. Ведь исключено, что в Петербурге параллельно действуют двое убийц-расчленителей. Жаль, что детали дела нам узнать не суждено. — Полагаю, это один убийца, — задумчиво ответил Фандорин и остановился. — Что же теперь? Едем по адресу, что дала вам… госпожа Грымская? — Да, поехали, Эраст Петрович, — зубасто улыбнулся начальник сыскной полиции и жестом руки пригласил его пройти к стоящему неподалёку пустому экипажу.