Гу на заре.

Гу на обоих плечах нёс вниз по склону кожаные мешки, наполненные мясом и рыбьими пузырями с водой, чтобы накормить и напоить четверых мужчин. Кх со своим отрядом альф вернулся в племя две темноты назад, и теперь от зари до зари не покидал место сооружения ямы для врагов. Он следил, как трудятся люди его племени, как оба сына и присоединившийся к ним альфа Муо вколачивают в дно ямы зубы мамонтов вместе с другими молодыми и сильными самцами. Омега подошёл к своему альфе и отдал ему кормёжку, поворачиваясь к месту трудов. Он с усилием сжал клыки и постарался ни единым звуком не показать злому Кх своих мыслей. Пока Кх добывал очередное оружие, их сын омега потёк раньше времени и, никого не спросив, даже шамана, заменяющего вожака в его отсутствие, вошёл в связку с длинностволым Муо. И это – хорошо, ведь первый детёныш справедливо подохшего Су получился сильным, достойным самцом. Но Гу не слепой. Он видит, как Укх и Муо рычат друг на друга, как смотрит на собственного брата Кху. Их родитель знает, что произошло. Его сын, омега, которого он считал выше и лучше себя, оказался жалким псом, похотливой мразью! Он не только сумел спариться с собственным братом, он смог завладеть двумя племенными альфами сразу. Гу развернулся и поспешил обратно в пещеру. Кх никогда не должен узнать об этом. Гу родил всего двоих детёнышей, и теперь, даже если Кху будет вынашивать только потомство от Муо, семена Укх вытекут даром в грязь земли или в похотливую дырку брата между течками! Родитель исправит эту ошибку. Он знает, что надо сделать. Он выберет свободному альфе омегу и заставит его спариваться и приносить Кх желанное потомство. Он разлучит Укх и Кху, или убьёт омегу собственными руками, как когда-то убил похотливого Су. Кху сел на камни между своими альфами, чтобы отдохнуть и поесть. Муо и Укх грозятся друг другу, но ничего не могут поделать. Их трое, и так будет теперь. Все боятся закона, караемого смертью: братьям нельзя становиться парой. Но кто об этом узнает, если нет потомства? Пусть Муо вливает детёнышей, но омега даст своему брату посадить себя на узел, как только закончится течка. Они будут спариваться втроём, вдали от пещеры, и никто не узнает их грех. Муо, сильный и длинностволый, оказался злым самцом, разжигающим его удовольствие, как огонь, и смешивающим его со сладкой болью. Его брат, наоборот, бережёт его и очень нежен, как бета с детёнышем, делает ему запретные вещи и остужает похоть, как вода. Они нужны Кху оба, и он готов отдавать себя двоим сразу каждую темноту – не зря он сильнейший омега племени! Кх взглянул на троицу молодых мужчин, сидящих перед ним. Его сыновья выросли. Пусть омега понесёт от Муо и рожает каждую весну по одному беловолосому горцу в новое племя. Отцу не нравится только то, как завидует успеху брата Укх. Побыстрее бы он унюхал себе омегу. Ра, Ни, Ка – любой из этих троих скоро потечёт, любой с готовностью подставит задницу его сыну. Ещё есть четверо омег послабее, но Кх не будет про них думать. Вожаку нужно сильное потомство, нужно бессчётно преувеличить своё наследие и вытравить недорослей–степняков из крови людей. * - Кху! Ага, ага! – ласково позвал Гу сына за собой. Омега выскользнул из пещеры в темноту и пошёл следом за старшим, глядя на широкие плечи родителя, на седеющие волосы. Кху так хочет стать похожим на Гу, таким же умным и сильным, только ещё плодовитее. Он выносит много детёнышей Муо и когда-нибудь станет омегой вожака. Отец раздвинул руками траву, и в свете небесных глаз его сын увидел мелкий каменистый ручей, куда всё племя справляет свои нужды. Сейчас люди ложатся спать, заполнив водяную чашу до краёв отходами, с которыми ручей до утра как раз справится. Кху застыл на месте: зачем они здесь? Внезапно Гу схватил сына за волосы, достигающие молодых плеч, и, опрокинув его себе под ноги, поволок к ручью. Кху заскулил от боли и недоумения, пытаясь вырваться из рук родителя, который был ниже его на целую голову и казался слабее. Перебирая ногами по камням и не успевая спасти раздираемую о них спину, теряя куски загорелой кожи и клочья волос, Кху пытался вывернуться и не закричать громче, чтобы никто не увидел его стыда. Гу подтащил мужчину к самому грязному месту ручья, запрыгнул на него сверху, с силой зажав ногами, и начал макать его лицо в грязь племени, яростно шипя: - Муо, не Укх! Муо, не Укх! МУО! НЕ! У! К! ХХХХХ!!!!! Кху забился от страшной вони, захлебнулся собственным криком, только зря наглотавшись этой гадости, а Гу задрал его лицо вверх до треска в шее и приблизил к нему свои клыки, заглядывая в слезящиеся глаза сына и проверяя, всё ли он понял. Решил, что - нет, и пару раз со всей силы приложил голову омеги виском о камни, чтобы не смел перечить родителю, и не пробовал вырваться. Нет, мелкому похотливому отродью лучших отцов этого не хватит для отказа от удовольствия в жадной заднице, он такой же настырный, как Гу! Отец глубоко погрузил руку в фекалии и, выловив кусок нечистот побольше, начал запихивать его в рот ненасытного омеги, зажимая его челюсти, заставляя глотать грязь людей и собственную рвоту, хлынувшую навстречу славному ужину. Пусть навсегда запомнит урок лучшего омеги племени, пусть выжжет у себя в дырке имя Муо и забудет о брате, мерзкий зверёныш! * Укх внимательно слушал ночные звуки людей в пещере. Вот храпит Муо, одиноко заснувший на своей лежанке. Кху задержится до зари, выполняя какое-то поручение родителя. Альфа мог различить, как его отцы предаются своей похоти, подавая достойный пример всему племени. Гу – омега, которому досталась полная удовольствий жизнь, приносимых его телу альфой. Но его протяжные тихие стоны, его голос так похожи на страсть Кху, что молодой альфа не может унять свой член и заснуть. Укх бесшумно прокрался по самой кромке света костра мимо дряхлого шамана, сидевшего напротив бесконечно ноющего свои мысли Мос, рисующего что-то палочкой на земле. Теперь два беты неразлучны, и люди племени ждут, когда маленький шаман войдёт в силу и станет колдовать здоровье и сытость для всех. Альфа побежал к ледяному озеру у камня – Головы великана, изо рта которой вытекает целебный ручей, где люди смывают усталость, а одинокие самцы остужают жар своей похоти. По мере приближения к нему Укх начал всё больше терять покой, так как ветер стал доносить слабые отголоски течки, смешанной с нечистотами и кровью. - Кху! Омега сидел по шею в воде, бессмысленно черпая влагу ладонями и поливая ею свои грязные всклокоченные волосы. Брат погрузился в озеро, не снимая повязки, и поднял лицо омеги к свету небесных глаз. Если бы Кху не был его близнецом, равным по силе, Укх мог бы подумать, что его прозрачные глаза наполнены не целебной водой, а недостойными детскими слезами! - Кху! – ещё раз тихо позвал альфа своего омегу, принимаясь отмывать его от вони и крови, сочащейся из раны на виске. Кху всхлипнул и вдруг изо всех сил обнял Укх, жалобно заскулив, как в детстве, прося защиты, давая себе слабость. Альфа задохнулся от страшной догадки и принялся отчаянно вылизывать отражение собственного лица, теряя контроль, прижимаясь покрепче встающим членом, вытягивая омегу повыше из воды, чтобы надеть его на свой ствол, который сразу же начал пульсировать, столько дней готовый налиться долгожданным узлом. -Укх, нн, Укх! – запрещал омега, пытаясь оттолкнуть его, соскочить с горячего члена, но альфа зарычал и ухватил клыками за шею сбоку, заламывая брату руки за спину, ввинчиваясь поглубже в истерзанное тело. Никто не остановит его теперь, никто! И пусть будет неизвестное после, пусть он никогда больше не прикоснётся к запретному мужчине, но сейчас, один-единственный, первый и последний раз, он изольётся внутрь своего омеги и заполнит его семенем до краёв! И Кху, понимая, что такого больше не будет, поддался. * Гу ухмыльнулся. Сегодня Кх силой заставил их сына, беспутного альфу, взять за руку омегу Ра и привести к дряхлому шаману, как свою пару. С той памятной ночи похотливый Кху образумился и начал вести себя, как подобает спарившемуся омеге. Смотрит только на Муо, спит только с Муо, ест рядом с Муо, не глядя на других. Длинностволый альфа насыщает его похоть ночь за ночью, и только Укх не может успокоиться. Ходит за ними хвостом, смотрит на черноволосого альфу с завистью. Но после того, как Гу застал его подглядывающим под полог за очередной случкой брата с вставшим членом, приподнимающим набедренную шкуру, родитель решил действовать и сказал своему Кх ключевые слова – Укх и Ра. И теперь Гу будет подслушивать, а если понадобится, то и подглядывать, как хорошо молодой альфа выполнит свой долг в заднице малолетнего Ра. Укх кинул Ра на меха своей лежанки. Слишком юный, низкий, слабый по сравнению с его братом. Чёрные короткие волосы, тёмные глаза и соски. Он слышит запах первой течки этого омеги, но тело почти не отзывается на него. Ра, испуганно глядя на своего желанного Укх, снял шкуру вначале со своих бёдер, а затем – с бёдер самца. Член альфы, стоящего перед ним, лишь чуть приподнимался вверх. Ра несмело подполз к Укх, встал на колени и начал старательно вылизывать везде, где могло быть хорошо, нетерпеливо елозя текущей попкой по своим ногам. Спустя долгое время альфа, полностью возбуждённый, положил Ра на спину и с безразличным видом вогнал в него свой член. Омега вскрикнул от первой боли, но Укх зашипел на него и со всего размаха ударил ладонью сильной руки по лицу. Ра закусил губы клыками, зажмурил глаза и подчинился своему альфе, чувствуя, как желание уходит из члена, как дырочка разрывается и кровоточит. * Мос тихо пел про детей Кху, которых рисовал когтем на талом снегу чуть в стороне от других бет, выгуливающих потомство племени. Их не нужно изображать на камнях, потому что рисунки углями сбываются, такое невозможно изменить. О детях Кху нельзя рассказывать даже дряхлому безумному шаману, чтобы оба сына вождя остались живыми. Ведь должны родиться два альфы, зачатые разными отцами. Сын Муо вырастет сильным и крепким, он займёт место вожака, когда Кх умрёт. А сына Укх придётся убить, потому что такому уродству не жить под их небесами. Кху подошёл к маленькому бете и тяжело сел рядом, бережно поддерживая обеими ладонями огромный, окутанный драгоценными мехами живот. Новому шаману ещё так мало лет, а ему скоро рожать. Уменье предаёт дряхлого бету, и он калечит потомство при родах. Жаль, что Мос совсем детёныш, омега без страха отдал бы себя в его странные руки с длинными тонкими пальцами, похожими на Ласковую Смерть. Его прозрачные когти так узки и остры, что с лёгкостью разрежут пуповину не хуже оружия. Мос перестал петь и взглянул на Кху. Этот омега красив, как боги, во времена своей тяжести! Крупнее многих самцов длинноволосый мужчина с сияющими прозрачными глазами, смотрящими внутрь своего чрева в последние дни, не должен погибнуть из-за нелепых законов. Но для этого нужно поторопить старого шамана смениться новым. * Дряхлый шаман с трудом волочил свои ноги по талому снегу вслед за Мос. Они слишком далеко ушли от стоянки, но божественный уродец нарисовал ему первый обряд, который придумал, своим длинным пальцем прямо на дыме костра, и старый бета выполнит всё, что решил Мос, чтобы каждый ребёнок этой весны родился здоровым. Они остановились посреди ровной площадки, пригретой слабым небесным теплом и уютно окружённой высокими стенами скал. Шаман с облегчением сел на мокрую маленькую травку, пробивающуюся из земли. Мос подошёл к нему, наклонился, неотрывно глядя своими недетскими, чёрными, как ночь, глазами куда-то в небеса, и воткнул два когтя в толстую кровяную жилу на шее. Молодой шаман тут же отдёрнул свою руку от плавно кренящегося набок тела старика и опустил глаза. Он внимательно проследил, чтобы вся оставшаяся жизнь вытекла из безумного беты. Теперь осталось подготовить это место к родам и стереть из рисунков жизни само воспоминание о грехе славного омеги, принадлежащего его старшему брату. * Гу нервно растирал камнем сушёные травяные плоды о стенки выдолбленного для этого углубления в другом, большом камне, торчащем из земли. Теперь беты придумали мешать пыль травы с водой и жарить из неё на углях костра лепёшки, которые могут кормить всех не хуже мяса. Умные беты, самые полезные люди племени, всегда держатся в стороне от забот альф и омег. А как иначе? Их разум свободен от зова похоти и продолжения рода, занимающего самую важную часть в жизни нормальных людей. Чем же иным его заполнить, как не колдовством и придумыванием новых странных вещей? Но даже среди славных бет встречаются ужасные выродки. Например - Мос. Почему никто, кроме омеги вожака, не замечает его страшных глаз на уродском подобии лица слабака Су, почему все готовят ему место шамана? Вчера пропал дряхлый бета, а сегодня, где это видано, гадкий ненормальный детёныш увёл его сына рожать из пещеры в горы, нарисовав прямо на снегу кровью убитой птицы успешные роды! Если бы у племени был свой бог, Гу сейчас докричался бы до него безо всякого колдовства, чтобы его младший омега спасся из когтей этой нечисти!.. Кху изо всех сил старался не отставать от Мос. Он получил то, что так хотел, благодаря пропаже безумца. Дитя омеги выскользнет из чрева прямо в маленькие нежные ладошки юного беты, и Кху даже не почувствует родов. Надо только не обращать внимания на тянущую боль в спине, становящуюся с каждым шагом всё сильнее и чаще. Мос перед ним скользнул в проход между камней, и Кху охватила тревога от запаха крови, достигшего его носа. Он замедлил шаг, плавно поворачивая навстречу открывающейся перед ним травянистой площадки, ещё не успевая понять, что он увидел, но сполна ощутив свою судьбу. Весь мир здесь был окрашен в яркий красный цвет. Стены горы, земля, каждая травинка. В ярком свете разгорающейся зари казалось, что это место – разорванное пополам сердце бога. Странные рисунки из человечьих внутренностей, то долгие и тонкие, то свивающиеся в клубок, выпирали прямо из камней. Кху содрогнулся от страшной боли, распускающейся из его тела навстречу кровавым цветкам, окружавшим его со всех сторон, и рухнул на землю. Он не слышал свои крики, не чувствовал ничего, глядя в чёрные впадины вырванных глаз сморщенной головы старого шамана, висевшей точно в том месте, где остановился его взгляд. Время застыло, как лёд, и внутри него омега услышал, как Мос ласково запел розовому детёнышу на своих руках, покрытому нежной чёрной шёрсткой на голове, отсекая сверкающими когтями пуповину и закутывая его в лучшую свежую шкуру матёрого тигра. А потом лёд треснул, и Кху завизжал, когда восьмилетний бета поднёс к его лицу второго детёныша и раздвинул перед глазами отца его крохотные ножки, чтобы омега навсегда запомнил страшный результат своего греха: мальчика, не имевшего члена. Мос отошёл от беспамятного Кху, посмотрел на богов и одним резким движеньем оторвал голову от тела уродца в своих руках. Нужно выкинуть его подальше и поскорее омыть сильнейшего омегу их племени и детёныша его брата водой, припасённой заранее в сушёных рыбьих мешках. А потом вернуться в племя втроём, чтобы стать молодым шаманом, чтобы Кху и Муо дали имя своему сыну альфе, а Мос нарисовал новое, лучшее будущее. И пусть боги больше никогда не пытаются принести им наследие прежних людей, которых Мос видит в своих снах. Людей, выпивших все силы этой земли, чтобы собственными руками сделать из равновесия мира бурлящую кровью и мясом пропасть, поглотившую их навсегда в единственном желании - оставить потомство в телах своих уродцев, не имевших членов.