«In my heart, in my soul I really hate to pay this toll Should be strong, young and bold But the only thing I feel is pain» Halloween «A Tale That Wasn’t Right», 1987
Уже давно Ян не испытывал такой ярости, как этой ночью. Казалось, что именно сегодняшняя выходка Леона (которая, впрочем, не особо отличалась от предыдущих) была последней каплей. Раздражал даже не сам факт, что единственный близкий друг бесповоротно утопал в болезненной эйфории наркотиков, а то, что Ян, прилагая все усилия, ничего не мог с этим поделать. На часах было начало пятого утра, когда Ян вышел из душного здания больницы на свежий воздух, наполненный запахами еще спящего города. Асфальт был влажным от только что прошедшего дождя, но тем не менее, Ян аккуратно сел на бордюр, вытянув перед собой ноги. Голова была тяжелой и мутной, как бывает после долгого пребывания под палящим солнцем, и в ней металась лишь одна мысль: «Когда, черт возьми, все это прекратится?» Парень достал из кармана джинсов пачку Marlboro Gold и с неподдельной грустью обнаружил, что внутри осталась всего одна сигарета. «Твою мать, вся пачка за ночь», - думал Ян, со вздохом наполняя легкие горьким никотином. Он поднял голову к серому и неприветливому небу, надеясь, что с выдохом и дымом из него уйдет вся злость и разочарование. В добавок ко всему, еще одной причиной раздражения было то, как от всего происходящего страдала Кети. То, как она уже в который раз силой вытаскивала Леона из этого злосчастного притона, как едва сдерживала слезы, глядя на то, как усмиряли его работники госпиталя, и как в итоге тихо плакала, закрыв лицо руками, когда смотрела на бледное, словно уже давно мертвое, лицо синеволосого. Ян буквально испытывал физическую боль, наблюдая за всем этим, имея возможность лишь словами попытаться поддержать девушку. Стоит ли вообще говорить о том, что пассия Леона – Алиса – ни разу не видела его в таком состоянии и даже никогда не удосуживалась позвонить и узнать о его самочувствии? Стоит ли говорить, что в итоге Леон все равно приходил к Алисе, и первые пару дней все было хорошо – хрупкая иллюзия «хэппи энда». А потом ссора, злость, и все начиналось сначала. Замкнутый круг, в который они оба загнали себя сами. Эту последнюю сигарету Ян выкурил до фильтра и затушил окурок о грязно-серый бордюр. В этот же момент от услышал позади себя тихие шаги, и даже не оборачиваясь, знал, кто к нему направляется. Спустя несколько секунд Кети опустилась на мокрый асфальт рядом с Яном и глубоко, отрывисто вздохнула, обняв себя за плечи и прижав колени ближе к груди. От туши на ресницах не осталось и следа – черными потеками она теперь красовалась на побледневших щеках и рукавах толстовки. Серо-синие волосы спадали вниз непричесанными локонами, а плечи мелко подрагивали, хотя девушка уже не плакала. Они сидели в тишине несколько минут: Ян знал, что в такие моменты нужно просто быть рядом и ни в коем случае не говорить никаких успокаивающих дежурных фраз, потому что они только спровоцируют новую волну эмоций. Спустя какое-то время Кети заговорила сама: - Он был на грани сегодня, - ее голос дрожал сильнее, чем стакан воды в руках пьяницы. – Мне сказали, что еще немного… и его бы просто не откачали, - будто бы острым лезвием, режущим горло, было для девушки каждое произнесенное ею слово. Она аккуратно положила голову на плечо Яну, прикрыв уставшие, красные от слез и отсутствия сна глаза. Парень в ответ лишь приобнял ее слегка, мягко проводя ладонью по спине. Он понимал, что сейчас говорить что-то бесполезно, потому что все вот эти «но все же обошлось» или «все будет хорошо» будут неприкрытым враньем. - Его маму оповестили? – спросил Ян, глядя на горизонт, где начинал разгораться болезненно-бледный рассвет. - Она уже здесь. Я потому и ушла, что не вынесла бы смотреть на ее реакцию, - бесцветным голосом ответила ему Кети, но глаза так и не открыла. – Господи, как же мне ее жаль… Мать Леона была ничем не примечательной женщиной в возрасте за пятьдесят. Насколько Яну было известно, она работала медсестрой всю свою жизнь и получала не очень много денег. Леона и его младшего брата, Никиту, содержал их отец, уже много лет работающий заграницей. Наверное, и отсутствие отца повлияло на жизнь непутевого старшего сына, потому что его мама не имела над ним никакой, по сути, власти. Упрямый парень никогда не прислушивался к ее советам, постоянно ругался с братом, сбегал из дома еще когда учился в школе. А потом попробовал наркотики, и его без того не особо радостная жизнь еще более стремительно покатилась под откос. Они решили вернуться в больницу только когда часы уже показывали 6:05. Солнце окончательно встало, понемногу разгоняя приютившиеся на холодном ночном небе дождевые тучи, однако даже лучи солнца не смогли скрасить серости этого апрельского утра. Больница внутри вообще казалась гигантским старым холодильником: такие же белые стены, такой же мерцающий свет и неприятный запах медикаментов. В холле Яна и Кети встретили двое полицейских, бесцеремонно преступив им дорогу. - Ян Хоган и Екатерина Оберлин, верно? – получив в ответ кивок, мужчина средних лет в униформе, кивнул головой сам и продолжил: - Мы хотим задать вам несколько вопросов по поводу Леона Беккера. Нам известно, что этой ночью с 23 на 24 апреля он находился в одном из местных притонов. От вас лишь требуется адрес и ответ на вопрос, откуда вы о том месте знаете? – голос у полицейского был хорошо поставлен и внушал доверие. Ян глубоко вздохнул и сделал шаг вперед, словно бы спрятав Кети за своей спиной. Наверняка полицейские заметили, что девушка сейчас не в состоянии что-либо говорить, а вот Ян хотел высказать абсолютно все, что знал о том треклятом месте. - Мы могли бы поговорить без нее? Она слишком шокирована всем произошедшим. Я расскажу вам все, что знаю, - получив на свое предложение согласие служителей закона, Ян коротко повернулся к Кети и сказал тихо: - Пойди к Виктории Алексеевне. Я думаю, хоть какая-то поддержка ей не помешает. Ян вместе с двумя полицейскими удалился на улицу, где по порядку рассказал все, что знал о притоне. Назвал даже имена некоторых людей, что там бывали достаточно часто. Мужчина все тщательно записывал в протокол, ни разу не перебивая и не задавая дополнительных вопросов. Но когда доклад Яна подошел к концу, полицейский все же задал еще один вопрос: - А имя Злата Зорина вам о чем-то говорит? – мужчина опустил руку, в которой держал планшетку с данными, и сурово взглянул на Яна. В момент, когда офицер произнес имя, парню показалось, что на его затылке зашевелилось что-то живое, склизкое и очень холодное. Сердце пропустило удар, а потом забилось сильнее, чем несколько секунд назад. - Это моя девушка. А что случилось? – брюнет пытался всеми силами не показывать свою тревогу, к этому моменту уже успевшую коснуться всех его внутренностей. - Дело в том, что ее задержали недалеко от указанного вами адреса этой же ночью. Вы не замечали за ней ничего подозрительного – может, не отвечала на звонки или увиливала от ответов? – мужчина с каждым словом, казалось, говорил все серьезнее и серьезнее. В голове Ян быстро прокрутил события последних нескольких недель, и вспомнил, что за все это время Злата часто пропадала по ночам и не отвечала на звонки и сообщения. На все вопросы касательно этого отвечала, что загрузили ночными сменами на работе, и Ян верил ей: знал, что она работает хостесс в круглосуточном ресторане. По крайней мере, он думал, что знает. - Д-да, бывало. Простите, а могу я спросить за что ее задержали? – язык уже с трудом ворочался, словно превратившись в деревянную колодку. - Статья 309 Уголовного Кодекса Украины – незаконное хранение и распространение наркотических веществ, - отчеканил сержант, до этого времени не произнесший ни слова. Внутри у Яна что-то будто бы оборвалось и полетело куда-то в бездонную пропасть. Лицо застыло в выражении одной единственной эмоции неподдельного удивления и шока. Он с трудом попрощался с полицейскими и на ватных ногах отошел за угол больницы. Машинально полез в карман, но сигарет уже не было, а потому нервы сейчас было нечем успокоить. Парень облокотился спиной о стену здания и медленно сполз по ней вниз. Он внезапно почувствовал какую-то просто невыносимую слабость в теле. Сил едва ли хватило достать телефон и набрать номер Златы. Как и ожидалось, ответом был холодный до колючих ощущений в ладони голос, сообщающий о том, что абонент вне зоны доступа. Ян набрал еще несколько раз – безрезультатно.***
Этот день оказался настолько отвратительным, что Яну не хотелось даже идти домой. Как же так произошло, черт возьми? Лучший друг в отключке после пребывания на грани передозировки, девушка вообще неизвестно где, задержанная за хранение наркотиков. Все обрушилось Яну на голову, как ведро ледяной воды. И сейчас он стоял ошарашенный, тело пробивала дрожь, а конечности отказывались двигаться. Как назло, в кармане не было наличных, чтобы купить сигареты в ближайшем ларьке, поэтому единственным выходом было идти минут 15 до супермаркета. Перед тем, как покинуть территорию больницы, Ян написал Кети, дабы убедиться, что в данный момент все в стабильном состоянии. Кети ответила почти сразу, сообщив, что все в порядке, если весь происходящий хаос вообще можно было назвать порядком в каком-либо его понимании. Потом долго думал перед тем, как позвонить девушке Леона, в итоге набрал ее номер и приложил трубку к уху. Не важно, что сейчас не было и семи утра, Ян хотя бы назло хотел разбудить равнодушную представительницу женского пола, которая даже не должна быть достойна называться чьей-то возлюбленной. После девяти долгих и каких-то слишком громких гудков, по ту сторону трубки парню ответил сонный, охрипший голос: - Алло? Кто это? Эти слова почему-то еще больше разозлили Яна, но он, приложив титанические усилия, смог сдержать порыв гнева, который хотел обрушить на Алису. - Если тебе не совсем уже плевать, твой парень был на грани смерти сегодня ночью. Восьмая городская больница, - не дожидаясь ответа, парень сбросил звонок и сунул телефон обратно в карман. Легкие горели – то ли от желания закурить, то ли от наполняющей их злости, то ли от всего вместе. Яну понадобилось несколько минут, чтобы отдышаться, и только потом он все же двинулся в сторону ближайшего супермаркета, где мог бы картой расплатиться за сигареты. Людей на улицах практически не было, и именно сейчас этот факт радовал больше всего, потому что парень не хотел видеть вообще никого. Хотя из-за этого в том числе, Ян ощущал себя единственным человеком, оставшимся в этом мире. Все только начало складываться, и вдруг эта хрупкая конструкция благополучия, выстроенная им с таким трудом, от крохотного прикосновения начинает осыпаться. И ты смотришь со стороны, что-то пытаешься залатать, поправить, а от этого становиться только хуже. Поэтому и остаешься наблюдать, пока все развалится окончательно, а потом начнешь строить все заново, если, конечно, еще будешь иметь хоть какие-то на это силы. Единственным местом, куда Яну захотелось пойти после всех этих событий был родной дом. Ехать придется на другой конец города, но сейчас почему-то до невозможности сильно захотелось увидеть именно семью. Ян и так не бывал там с маминого дня рождения, а это было больше месяца назад… В метро Ян ехал будто бы без памяти. В голове не было ни единой мысли, чистый белый лист, на котором никак не выходило ничего написать. Не хотелось даже музыку слушать. Вообще Ян считал себя человеком не поддающимся эмоциям, но сегодня даже он не смог выдержать того цунами, что обрушилось ни с того ни с сего. Он не любил показывать, что чувствует на самом деле, и лишь в некоторые моменты, истинно важные, он мог позволить дать людям вокруг понять, какие ощущения испытывает в эту секунду. Семья Хоган жила в новостройке в одном из многочисленных кварталов Киева. Эту квартиру они купили через год после поступления Яна в Академию, а старую оставили в его же пользование. Брюнету новая квартира совсем не нравилась, он чудовищно не любил подолгу в ней находиться – слишком новым и каким-то нежилым казалось все в ее стенах. Однако он не возражал, все равно ему не придется там жить. Поднявшись на седьмой этаж, парень вдавил кнопку звонка и услышал его противную трель, приглушенную толщиной входной двери. Сначала из квартиры не доносилось ни звука, что было удивительно, учитывая то, что уже было время сборов на работу; потом Ян услышал знакомый мамин голос, однако слов не разобрал. Спустя несколько секунд щелкнул замок и на пороге парень увидел фигуру своего отца, в помятой пижаме и с растрепанными волосами. - Ян? – нахмурился мужчина, отступив немного в сторону и давая дорогу сыну. - Прости, что так рано, пап, - Ян глубоко вздохнул, прежде чем сделать шаг вперед и войти в квартиру. - Что-то случилось? Отец Яна – Томас – был этническим ирландцем, но на родине прожил совсем немного, потому что еще в молодости встретил очаровательную туристку из Украины по имени Анна, и потом вместе с ней переехал в Киев. В столице он живет уже тридцать лет, отлично выучил и русский, и украинский языки, и, применив связи из Ирландии, открыл строительную компанию. Жила семья Хоган в достатке, но Ян почти никогда не просил материальной помощи родителей – большая часть их денег уходила на младшую сестренку Лизу. - Угу, типа того, - небрежно бросил Ян, входя в кухню и устало опускаясь на один из стульев. – Привет, мам, - он коротко махнул рукой женщине, что зашла следом за Томасом, кутаясь в светло-голубой махровый халат. - Рассказывай, что уже произошло? – отец вернулся к плите, на которой уже закипала турка с кофе, а мать опустилась на стул напротив, подперев рукой подбородок. Чтобы хоть немного сосредоточиться, Яну пришлось закрыть на какое-то время глаза и перевести дух. И только потом он заговорил, по порядку пересказывая все, что случилось с ним, начиная со звонка около девяти часов вечера прошлой ночью. Сейчас, находясь среди самых близких людей, Яну не хотелось сдерживать никаких эмоций, и поэтому по его реакции было явно видно, как болезненно он все это переживает. Когда Ян закончил говорить, его отец наливал кофе в маленькую белоснежную чашку, разочаровано покачивая головой и сосредоточенно хмуря брови. - А Злата казалась мне такой приличной девочкой, - тихо проговорила мама, вздохнув и аккуратно положив руку на плечо сыну. – Ты главное не нервничай, знаешь же, что Зорины в любом случае смогут все это замять. Да и вообще, там могла произойти какая-то ошибка… - Да, мам. Я знаю, - Ян сложил руки на столе, опустив на них тяжелую, как свинцовый шар, голову. Ему сейчас неимоверно хотелось не думать ни о чем, что произошло, и просто забыться долгим, глубоким сном. - Не зайдешь к Лизе? Она все спрашивала, когда ты придешь к нам, - спустя какое-то время вновь заговорила мама, и в ее голосе Ян почувствовал какую-то сквозящую жалость. В ответ Ян несколько секунд смотрел матери в глаза, словно пытаясь выискать в них несказанную ею информацию, а потом медленно кивнул и поднялся с места. Лизе было всего чуть больше шести, когда на обычном дежурном обследовании, врачи обнаружили нейробластому. Поначалу состояние ее ухудшалось, однако после года интенсивного лечения и химиотерапий опухоль, казалось, исчезла. Врачи предупреждали о возможности рецидива, ведь химиотерапия не дает гарантий на светлое будущее. Сейчас, спустя несколько лет после этого, остается лишь надеяться на лучшее. Ян аккуратно открыл двери в детскую, заполненную теплым светом, который приглушали светло-желтые ролеты на окнах. На полу были разбросаны игрушки – куклы, пластиковая посуда, плюшевые медведи, а рядом с кроватью стопкой были сложены книжки в ярких обложках. - Ты пришел! – Лиза воскликнула, вскакивая с кровати. – Я так скучала по тебе, ты ведь обещал приезжать чаще. - Прости. Слишком увлекся своей группой, - Ян улыбнулся, присев на корточки и поймав сестру в свои объятия. – Как твои дела? Чем ты занималась вчера вечером? - Ой, мама вчера мне читала допоздна, и я никак не могла проснуться сегодня утром, - девочка улыбнулась, кивнув в сторону стопки книг. - Правда? Сказки читали, значит… – Ян подхватил первую книжку из стопки и пролистал ее быстро, затем заглянув в глаза кивнувшей сестренке. – Понравилось? - Да. Только сказка про оловянного солдатика совсем не понравилась, - Лиза насупилась, надув бледные губки. - И почему же? – Ян наклонился ближе к девочке, мягко улыбнувшись и отложив в сторону красочную книгу. - Слишком грустная сказка. Никто не остался счастлив, - опечаленно вздохнула Лиза и Ян в этот момент понял, что с ним сейчас та же история. Слишком грустная сказка, в которой никто не остается счастлив.