***
Хорошее тут место. Смотришь, и кажется мир перед тобой распахивается. И город внизу до самой реки видно. Большой город. Здания в нем красивые есть. Парков много. Река широкая, с островами. Мост красивый. Длинный, изящный. Левый берег плоский, степной далеко простерся. На горизонте с небом сливается, точно в море. Смотришь и будто вдаль летишь, за окоем, до края мира, а мир не кончается и не кончается, только раскрывается сильнее, больше, во все стороны. Облака по небу движутся. Тени их по земле скользят. Кажется, так можно вечность провести, превратиться камень и смотреть, смотреть, смотреть. Вблизи сухие стебли колышутся, шелестят и молодая трава растет. На увале желтые цветочки раскрываются. Снег тает. Куст какой-то из почек пушистые хвостики выпустил. Да… В девчачьем теле и мысли какими-то девчоночьи становятся. Или это необходимость подстраиваться при общении так сказывается, что и сам с собой маску уже не снимаешь. Так не заметишь, как привыкнешь Александрой шестнадцати лет быть. Печаль-беда. Что-то не хочется. К черту. Дышим и отпускаем мозг в свободное парение. В прошлый раз мне показалось, что Саньку не Саньку, а непонятное что-то где-то зацепил, и даже не мысль, а вроде касания в воде отдельной струйки течения. Хотя может это так отразилось появление той гражданки с пивом, что на бетоне геодезического знака уселась. «Летаешь, значит. Тоже непопсовой страны шаманка», — «Упражнения делаю. На концентрацию», — «Извини если помешала. Место здесь хорошее. Вид. Могу уйти — я позже пришла», — «Да сидите, я закончила»… Интересные в этом месте люди встречаются. Что гражданка эта с пивом, что парень с ката. И сейчас на заднем склоне пожилой мужик собаке палку кидает. Не могу сказать почему в этом уверен, но готов спорить, что он свою тренировку собаки подстраивает под меня, потому что как начал сюда прибегать постоянно, так он уходит, только после того как закончу. И ненавязчиво до проспекта провожает, держась заметно поодаль. К черту, здесь и сейчас — это здесь и сейчас, а мне бы Саньку найти. Каплю воды узнать в океане. Почему нет? Хороший образ и цель подходящая — масштабная! Ветер теплый, живой, землей и влагой пахнет. Налетает в спину, будто столкнуть с косогора хочет, подхватить под распахнувшиеся руки-крылья и нести-нести-нести. И даже сомнений не остается, что летать умею. Тело же легкое! Маленькое и легкое. Санькино. Ветер сильный. А внизу столько места. Только разбежаться, толкнуться сильней и подпрыгнуть. Ветер подхватит и понесет. Над городом, над рекой, над степью с перелесками. Над домами, над дорогами. И ничего не останется, только ветер и небо. И мыслей в голове не останется. Только пространство, огромное, свободное, бесконечное… И Санька. Прозрачная девочка в прозрачной воде. Невесомая, — поток воздуха в ветре. След от облака в небе. Где-ты? Я к тебе руки вытянул, ну же, возьми меня за руку, Санька… У тебя тут родители, подруги. Мне с ними некогда, они по тебе скучают. У вас каникулы скоро, тебе новую ветровку покупать собираются и туфли на весну. Приходи — сама выберешь. Я тут для тебя даже пять по физике получил. Иди домой. Мама ждет. Она волнуется, говорит, что раньше с тобой горя не знала, а я для нее ребенок взрослый чересчур. Слышишь? Есть контакт? Контакт? — Помогите! — Голос тихий, очень слабый, на грани слышимости. Кажется женский. Даже детский скорее. Рывком в реальность выбросило. Послышалось? Показалось? Мужик собаке апорткает. Внизу под холмом трамвай проехал. Далеко, уже за Солнечным, на петле поезд. На стройке, в районе, что справа, кран позвякивает, далеко слева — копер бахает. Шорох и шуршание — ветки на кустах и сухие пустотелые будылины, и прошлогодние космы на кочках. Город еще шумит, но там слишком много однообразно-разнообразных звуков, чтоб их расчленить удалось, как ни прислушивайся. Куртка шуршит, когда шевелюсь. Мужика с собакой слышу. Но «помогите» слышал точно. Чем больше думаю, тем четче воспоминание. Откуда-то… Тут на вершине ничего не спрячешь. Провалиться негде. За бетонкой знака только. Но тут чисто. То есть насвинячено изрядно. Но никого нет. Склоны… склоны тут тоже все просматриваются. Ни колодцев, ни ям. На крутых тропинках никого. На пологой… Мужик с собакой. — Простите, вы сейчас ничего не слышали? Будто на помощь кто-то звал? — Нет. А когда? — Сейчас. Недавно. Примерно три-четыре минуты назад. Очень тихо. — Нет. Ну-ка… Кай! Сидеть. Замри. Слушать. Тишина. Ветер. Город. Кран на стройке. Пацанва на поле мяч гоняет. — Кай, ищи. Ищи, Кай! Пес спираль раскручивает, ищет. Здесь на склоне пара овражков с кустами и всклень заснеженных есть. Пес их изучает внимательно, но стоек не делает. — А тебе не показалось, малая? Тут вообще-то кроме тебя никто не поднимался. — Не уверена. Но кто-то «помогите» звал. — А может замечталась, задумалась вот и померещилось? Может вообще… оттуда… с астрала эхо какое. Так бывает, говорят, если слишком сильно задумываться. — Да. Извините за беспокойство. Всего доброго. С астрала… Эхо. Вода в воде. Санька? Холм не холм… Возвращаться не будем. Так попробуем, на бегу. Дорога знакомая уже, можно и не отвлекаться. Санька-а. Раз нашел, значит снова дотянуться должен. Вода в воде. Темнота и звезды. Искорки. Живые. Танцующие во мраке. И Санька. Икорка во мраке. Далеко в небе. На ладошке. Я большой, Санька. Смотри — моя ладошка, она большая как стадион. И пальцы. Длинные-длинные хватайся, Санька. — Помогите! Пожалуйста, помогите! Санька? Ну… Давай, Санька. Бери контакт! И ползи сюда. Что ж ты все время куда-то соскальзываешь и проваливаешься. — Алекс? Вы — Алекс? Помогите, они меня убьют! — Алекс?! Капитан?! — а это другой. Или другая, даже скорее другие. И контакт вроде сильнее. Но точно отшвырнуло что-то в разные стороны. Санька снова потерялась. Черт. И здесь на улице надо уже внимательней быть. Ничего хорошего не будет, если я это тело сейчас обо что-нибудь угроблю. До кучи к списку горящих проблем. Интересно, кто такой Алекс? Я или не я? И имеет ли это какое-то значение? И что с Санькой? И как вообще помочь, если кто-то заблудился черте где, внутри я, в астрале, в собственном воображении, в глубинах мироздания, в потустороннем мире или недрах подсознания. И там его убить собираются. Кто? И кто то, те другие, что пришли следом за Санькой. Не они ли пытаются ее убить? Надо что-то придумать и придумать срочно! Неизвестно сколько у Саньки времени, и неизвестно удастся ли повторить контакт. Думай, голова, думай. Придумаешь мысль — хозяйке верну!***
Вот теперь у Сашки по настоящему сильно болела голова. Аж до тошноты. Из зеркала на нее смотрело покрасневшее и перекошенное лицо со выступившими на висках венами. Зеркало, которое она держала перед грудью, создавая бесконечный коридор со свечами, растрескалось и почернело. — Все не так! Не разгоняй пульс и расслабься, так недолго инсульт устроить! — раздраженно шипя, Николь приложила холодные пальцы к вискам тела Алекса, и Сашка на несколько мгновений сильней ощутила пульсацию крови. Затем боль начала проходить. Затем Николь приложила ладонь к верхней части его живота, и тошнота тоже улеглась. Кто-то принес кружку с кисло-сладким мятным горячим чаем. Кто, Сашка не видела — она откинулась в кресле, прикрыв глаза. — Кажется, на этот раз у нас почти получилось? — голос Кэрри звучал устало и не слишком уверено. — Почти получилось что? — Николь раздраженно бросила возиться с этой… у нее так и не подобрались подходящие приличные слова для этой «Саши, девочки из Саратова». — Что получилось? — Ты не почувствовала? Он ответил. Отозвался. — Кто ответил? Капитан? — В этом я не уверена. Я даже не успела снять поверхностный слепок. Слишком далеко. Меня откатом почти контузило. Надеюсь только, что он ускользнул быстрее. И еще вернется. Если б сократить физическое расстояние… — Джилли, от ЦАИ есть что-нибудь? — Пока глухо. Ты много хочешь! С тех пор, как три века назад изобрели телепортацию суперобъемных сложных тел, люди расползлись по бешеному количеству планет и наосновали еще большее количество колоний. И найти какой-то Саратов с укладом начальной формы индустриального цикла, который может быть колонией от пятой до восьмой ступени… Это не проделать за три дня. Еще б у них местные названия были какие-нибудь характерные. А то снизу Земля, сверху Солнце. Небо синее, солнце желтое… Это ж на десяток комбинаций потянет! Хоть бы спектральные данные. Или астрономию. Или физические особенности. Пока это половиной внеимперского и четвертью имперского фронтира может оказаться! Саша, может быть еще какие-нибудь звезды вспомнишь? Или политиков еще каких-нибудь. Выше губернатора и десятка президентов. Есть же у вас звезды кроме Полярной, Сириуса, Веги и Альфы Центавра?! — Максим Галкин! — буркнула Сашка. Она и сама мучительно пыталась вспомнить хоть что-нибудь еще о родной галактике, кроме того, что она «Млечный Путь». Она честно пыталась ее нарисовать, но не преуспела. Перечень планет Солнечной системы и названия всех созвездий Зодиака, с добавлением к ним обоих Медведиц и Южного креста, тоже пока никак не помогли в поисках ее дома. Она смертельно устала и измучилась. И отчаянно боялась. И друзей Алекса, и таинственной контрразведки. И непонятно кого больше. — Если завтра у полковника не будет реализуемого и обоснованного плана действий, нашу операцию передадут каэр! Полковник не даст бортануть нас от дела вовсе. Но решать, что делать и как, будем уже не мы! И специалистов из каэр прежде всего будет интересовать, что произошло, как и почему. А не как вернуть нам капитана домой. Сашка слышала все это наверное тысячу раз за последние не то три, не то пять дней — она потерялась во времени, перестав соображать какой сейчас день и какое время суток, когда время спать, а когда есть. Но пугающее «завтра» прозвучало впервые. И Сашка ощутила холод в животе, и нервно вытерла о брюки вспотевшие ладони. «Алекс, вернись, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста! Спаси меня, пока они меня не убили! Я хочу домой, я хочу к маме и папе! Пожалуйста-пожалуйста! Алекс! — мысленно отчаянно взвыла она. — Ты им нужен! Очень!»***
— Александра? Ты что здесь делаешь? — Здравствуйте, Маргарита Романовна. Мне очень нужна ваша помощь. Это очень важно. — Если важно — заходи, разувайся и проходи на кухню. Извини. У меня не прибрано. Квартира маленькая. В прихожей одна пара обуви под скамеечкой — высокие ботинки на рельефной подошве, на вешалке неженственного вида куртка, вместительный рюкзак. Скакалка на ручке двери. В коридоре турник. В квартире живет кот: миски, лежанка на подоконнике, лоток в закутке за дверью. На стене над столом коллекция африканских масок. На столе ноутбук, темная от чая кружка, неровная стопка брошюр и книг, пухлый ежедневник с бахромой стикеров-закладок. — Садись, рассказывай что у тебя случилось. Чаю хочешь? Есть кофе, но только растворимый. — Маргарита Романовна, я не могу вам объяснить причину просьбы, она будет для вас слишком невероятной, но прошу вас мне поверить и помочь. Мне больше не к кому обратиться, и у меня мало времени. — Пока это звучит пугающе. И интригующе. Я слушаю. Чем могу помочь. — В прошлую среду на уроке зашла речь о месте религии в обществе, и вы сказали, что знакомы с настоящим шаманом. Мне необходимо с ним встретиться чем быстрее, тем лучше. Пожалуйста, помогите. — Встретиться? С шаманом. Извини, Александра, но нет. Сначала я должна знать, зачем тебе нужна подобная встреча. Когда ты мне расскажешь всю историю целиком, тогда я решу, как быть и что делать. — Хорошо. Я расскажу все. Это прозвучит невероятно, но я не фантазирую. Это правда. Начать с того, что я — не Александра. Настоящая Александра находится сейчас вне этого тела, ей угрожает опасность, и она нуждается в помощи. Срочно. — Так… Это что пранк такой? Скрытая камера? Захотелось на ютубе лайков? — Нет. Мне на самом деле нужна ваша помощь для контакта с человеком, который может общаться с духами и душами людей. Для того, чтоб спасти Александру. — Океей… ну что ж, в такие игры можно играть и на пару. Итак, если ты не Александра, то кто ты? — Начать с того, что я — мужчина. — Телевизора насмотрелась?! — Пожалуйста, не перебивайте меня, Маргарита Романовна. Я — мужчина. Я проснулся в этом теле семнадцать дней назад, не понимая, где я нахожусь и как сюда попал… Вы умнейшая женщина, Маргарита Романовна. И вы изумительно умеете слушать. — Тааак… Подростковый кризис личности в особо запущенной форме. Может мне все же лучше вызвать психиатрическую помощь? — Вы можете это сделать, но я очень прошу вас дать мне координаты вашего знакомого шамана. Если надо лететь в Сибирь — хорошо. У меня есть деньги. Паспорт тоже с собой. — В Сибирь… Нет, в Сибирь не надо. Ладно. В принципе, я не думаю, что от этого станет хуже. Так что уговорила. Подай мне телефон, пожалуйста, он за микроволновкой на зарядке. — Алло, Денис, привет. На работе? А можешь вырваться и срочно подъехать ко мне? Со всей атрибутикой. Не знаю, тебе видней. Тут такое дело… Очень интересное. Моей ученице срочно нужна помощь шамана. Нет. Если шутка, то тщательно срежессированная. Нет. Рассказывать не стану. Будет лучше, если ты сам выслушаешь и сам сделаешь выводы. Дать ей телефон? В живую? Хорошо. — Ждем. Подъедет в течении часа. Если на Вишневой не будет пробки. Может быть все-таки чаю? Нет, но до чего изумительная женщина! А какая выдержка! Не знаю как отличить шамана от не шамана, но это парень больше похож на клерка. Белая рубашка, костюм в темно-серую мелкую клетку, очки в тонкой, под золото, оправе, темные волосы, темно-карие «оленьи» глаза. Парень как парень. Но привез варган и бубен. Устроились в комнате на пенке. Маргарита с лысым котом на подоконнике сидит. Темный простор бесконечной Вселенной. Вода в воде, где-ты Санька. Бубен мерно стучит. Или это не бубен, а сердце? Рядом летит белая птица. Ястреб. Это не бубен. Это поезд. Он идет по степи, по рельсам прямо к станции. Там, посреди песчаных дюн, стоит маяк. Моря нет, только маяк в песках. У маяка ждет девочка. Санька. Ее надо посадить на поезд. Пусть едет обратно. Рядом с поездом, не отставая, летит ястреб. В окне поезда звезды. И галактика Млечный Путь. Там есть звезда Полярная и Вега. И еще Сириус. Денебола, Регул, Альдебаран. Санька стоит на крыльце маяка и плачет. Похожа на себя. Только немного тоньше и выше. И волосы длиннее и некрашеные. Ястреб кружит вокруг Саньки. Беру ее за руку. Пальцы тонкие и прохладные. "Иди к поезду". Из башни тянутся сети. Они нас окружают. Ястреб проводит Саньку через сети. Говорит, - надо подняться в башню и включить маяк. И вернуть море на место. — Алекс! Капитан! — сети превращаются в руки и голоса. Трогают, касаются, зовут. Санька, маяк, пропавшее море, поезд, ястреб, все куда-то исчезает. Ничего нет. Пустота и где-то далеко-далеко мерцает, угасая, искорка. Мне к ней надо. Не знаю зачем и почему, но надо.***
Сашка открыла глаза. В стояние расслабленности и единения с духом и внутренней силой, причем именно так, как ее пытались научить последние дни, она скользнула внезапно и совершенно случайно. Нечаянно, можно сказать. Она даже увидела что-то вроде сна, про башню в барханах и поезд. Там еще была птица. И кто-то, кого никак не получалось разглядеть. Но он взял ее за руку. Теплой, почти горячей, твердой и сильной ладонью. И Сашка вдруг разом перестала беспокоиться и бояться. И поняла, что сидит, скрестив ноги. И что вокруг тишина и в ней что-то мерно стучит и вибрирует. Буммм-буммм-буммм. Сашка открыла глаза. Она сидела на полу в комнате, в темноте, а напротив освещенная гаснущим в окне закатом стояла… — Маргарита Романовна!!!***
— Капитан? Капитан, это вы? Как вы? — В гробу я видал такие развлечения. Капитан, капитан. Кто я? Где я? В голове каша, и в ней всплывают медленные тягучие пузыри. И лопаются. Чпок. Ну нифига себе. И правда — Алекс. Только б обниматься не кинулись! Столько лет субординацию строил, и теперь, похоже, все похерилось к черту. — Стоп! — Теперь руками за спиной опереться и сесть самостоятельно. Ненавижу шезлонги. Для гостей же стоят! Лица растерянные и замученные, но вроде скорее счастливые, чем убитые. Вроде все, кто мог бы в квартиру сам собой набиться, здесь. Потерь нет. Лишних вроде тоже. — Я хочу знать, что здесь сейчас происходит и как это получилось. Все, что я пропустил. Что не знаю, не мог знать, могу упускать из виду, не учесть или забыть. Джилли — докладываешь мне все. Николь и Виктор дополняют. Николь — раньше. Виктор — выводы. Кэрри — говоришь, что не так. Джиллер улыбается. Когда он так улыбается, то сразу хочется ему нос сломать, или зуб выбить, или глаз. Из подленькой и поганой мужской ревности и зависти, что рядом с ним таким тебе ни одной женщины не достанется… — Вас убили…