Все может быть...

Джеймс С неба непрерывным потоком лила вода. Налетавший порывами ветер швырял водяные струи то мне в лицо, то, будто подгоняя, в спину. На мне, наверное, не осталось ни одной сухой нитки, но это волновало в последнюю очередь. При каждом шаге в руку отдавало тупой болью. «Надеюсь, этот урод не сломал мне ее». Вопрос: «Что же мне делать теперь?». Теперь, когда слова, которые я ожидал услышать последние три месяца, наконец, были произнесены: «Убирайся из дома! Ты мне больше не сын!». И всё. Сумка, с давно собранными вещами да альбомом с фотографиями - на плечо. Хлопнувшая за спиной дверь отрезала меня от единственного родного человека для меня в этой жизни. Мама... как много в этом слове... Должно было бы звучать, но, как оказалось, не для меня. А кто же я, спросите вы? Ну, я это я, человек... Наверное. Имя? Имя у меня самое тривиальное – Джеймс. Когда-то, в детстве мелькало Джейми, но это было так давно, что... Давно, короче, это было. Как давно? Ну, если посчитать: мне сейчас шестнадцать, а было это в десять... То, получается, как бы и не так давно, но для меня это просто как в другой жизни. Другая жизнь... Там была семья: папа и мама, уютный дом, школа, друзья... Тогда жизнь была... Мм... Да, просто, наверное, была. Всему пришел конец в один момент. 17 февраля. Мой день рождения. Мне исполнялось как раз десять. Классный возраст: когда чувствуешь, что мир живет только ради тебя, все в твоей жизни ново и важно. За две недели до этого отец уехал в командировку в другой штат и по срокам точно получалось, что на мой день рождения он не попадает. Я вел себя безобразно: кричал, плакал, мать не могла меня успокоить. Я отказывался разговаривать с отцом по телефону. Я через стену слышал, как ругались родители чуть ли не каждый вечер. И вот в канун моего бездинга мама зашла ко мне в комнату и сообщила, что отцу удалось отпроситься на два дня и он выедет в ночь на машине, а утром будет уже здесь. У-у, как же я радовался тогда, что все выйдет по-моему, да и мама тоже была рада – успела соскучиться. Тем вечером мы с ней поздно разошлись по комнатам, вместе готовили все для праздничного обеда, украшали гостиную – я надул, по меньшей мере, сотню воздушных шариков, которые мы закрепили на стенах. Правда, на улице начиналась метель. Ветер горько завывал в печной трубе, забрасывая изредка снежинки, которые тут же таяли на дровах камина. А за окнами будто разверзся снежный ад или наступил конец света: все потонуло во тьме, лишь в свете фонаря у дома было видно, как мириады снежинок носились в безумном танце, а ветер гроздьями швырял их в стекло. За этой круговертью не видно было даже свет в окнах дома соседей напротив, а до них каких-то 8 метров. И только снег, и свист ветра в дымоходе, и такое чувство, что там, за окном, мира просто больше не существует, и я остался один. Но я дома с мамой, и тут тепло и безопасно, и особое наслаждение – слушать завывание ветра, лежа в кровати под толстым уютным одеялом. Перед тем, как уснуть, я долго проигрывал в голове завтрашний день: вот приезжает отец, заходит в дом, обнимает нас с мамой, говорит, какой я уже взрослый, дарит подарок (!), мы быстро накрываем на стол, ждем гостей: моих одноклассников и соседей, сам праздник... Утро наступило быстро, ведь я его так ждал. 9.30 утра субботы, выходной. Мне 10 лет!! Выпрыгнув из-под одеяла, маленьким смерчем пронесся в ванную, ведь надо успеть встретить папу внизу, он как раз должен добраться к 10. Пока в темпе чистил зубы, повернулся к окну, а там... После вчерашнего даже не верилось, что небо может быть таким ослепительно голубым, а солнечный свет, пойманный кристалликами снега в сугробах, разбивался на яркие круги, аж слепило в глазах. «Отец, как он ехал ночью в этой метели?» - мелькнула мысль. Быстро натянув одежду, кубарем скатился с лестницы на первый этаж. В гостиной было пусто, но с кухни доносился невнятный лепет телевизора. Через приоткрытую дверь было видно, как мама сидит с чашкой чая, внимательно слушая диктора новостей: - «...Вчера над штатом N разразилась жуткая метель. Снежные заносы привели к многокилометровым пробкам. Видимость составляла всего лишь около метра. Возросло число ДТП...» - Доброе утро, мам. Мама обернулась на мой голос, поставила чашку на стол, встала, подошла ко мне и обняла: - Джейми, малыш, с Днем Рождения! Желаю тебе много-много всего и побольше. - И, улыбнувшись, расцеловала меня в щеки. - Мам, ну, какой я малыш! Фу, мне же уже 10! - Да, да, - мама рассмеялась, - ты уже такой большой! - Ну, мам, не издевайся, – буркнул я, насупившись. Но тут же спросил: – А отец не звонил? - Нет, говорят, метель нарушила связь, даже мобильный не работает, - в глазах матери поселилась тревога. – Но, я думаю, что он скоро будет дома, хотя из-за заторов может и припоздать. - Да, конечно, все будет окей! Мам, а где подарок? - Вот, егоза, – рассмеялась мама. – На тумбочке у телефона в гостиной. - Ура! – чмокнул маму еще раз и вприпрыжку кинулся в гостиную. На тумбе лежала коробка, упакованная в красивую бумагу. Быстро разорвав ее, я увидел... А-а-а-а, PlayStation2! Не выпуская коробку из рук, кинулся обнимать маму. В это время позвонили в дверь. - Это отец! – Крикнул я и побежал открывать. Но за дверью был не папа. - Здравствуйте, могу ли я увидеть миссис Сайрес? – Сказал полицейский. - Да, конечно. Мам, это тебя! – Прокричал я. Из гостиной появилась мама. - Доброе утро, сэр. Джейми, иди в гостиную. - Ага. – И убежал настраивать подаренную приставку. Возясь с проводами, в пол уха слышал как полицейский что-то спрашивает у мамы, она ему отвечает, на что он начинает что-то ей рассказывать. Потом тишина и громкий крик мамы: «Нет! Это не правда! Этого не может быть!». И столько горя было в ее голосе, что я тут же бросил игрушку и поспешил в прихожую. Я до сих пор помню момент, когда только услышал крик матери, в душе поселилось какое-то сосущее неприятное чувство, и пока я бежал к маме это чувство лишь усиливалось, стесняя дыхание, отдаваясь резью в глазах. У двери на полу сидела мама, низко склонив голову, так что волосы скрывали лицо, обхватив себя руками. - Миссис Сайрес, я могу вам чем-нибудь помочь? – Спросил полицейский. Я взглянул на его лицо, и мне, почему-то, показалось, что он бы в эту минуту хотел оказаться не здесь, не задавая вопрос моей маме, а где-то подальше от сюда. Мама, не поднимаясь, покачала головой. - Мне очень жаль. Примите мои глубочайшие соболезнования. – Проговорил он, и, прикрыв входную дверь, направился к стоящей у обочины нашего дома патрульной машине. Я подошел к матери и потряс ее за плечо: - Мам! Что случилось? Что он сказал? Почему ты кричала? Мама молча подняла на меня заплаканные глаза. Никогда не забуду ее взгляд, впервые я увидел в нем ненависть, направленную на меня. Мама медленно, опираясь на стену, поднялась с пола. - Это ты виноват! – Сказала тихо она. Но с каждым словом голос ее крепчал, переходя на крик. – Ты! Он поехал только ради тебя! Если бы не твое нытье, он бы не поехал ночью в метель! Ты! Он был бы жив! – Она обхватила руками мои плечи и начала трясти меня. Я растерялся. - Мам, кто был бы жив?! - Отец, твой отец был бы жив! Он разбился! Его машину нашли на обочине, он врезался в дерево! Ты! Из-за тебя погиб мой муж! В этом виноват ты!.. - она кричала что-то еще, но после первых же слов, я почти не слышал ее. В голове, как заведенная, крутилась лишь одна мысль «Папа погиб из-за меня»... ...Наверное, я не буду рассказывать подробно, что было дальше. В памяти будто образовались бреши, воспоминания лишь обрывками. Люди в нашем доме, церковь, крик мамы «Почему?», комья снега и грязи, падающие на крышку гроба. Одно лишь помню четко: когда возложили последние цветы на свежую могилку, и люди стали расходиться, мама обернулась ко мне и сказала: «Ненавижу! Как же я тебя ненавижу! Ты убил собственного отца!». Развернулась и ушла... Дальше все было похоже на кошмарный сон. Мы продали дом и переехали в другой штат. Единственное, на что хватило мать – это устроить меня в школу. Она стала выпивать дома, после чего всегда плакала и кричала, что лучше было бы, чтобы это я умер, а не мой отец, и что она никогда не простит мне, что умер самый любимый ею на свете человек. Лежа ночами в кровати и слушая, как мама в ярости колотит об стены пустые бутылки из-под выпивки, я задумывался о том, что на самом деле лучше бы в машине был я, а не отец. Середина семестра в новой школе, новые ученики и полное отсутствие желания с кем-либо общаться. Я стал нелюдимым, хмурым, за что меня частенько стали поколачивать ученики старших классов. Но даже пожаловаться было некому. Мать в лучшем случае проигнорировала бы, в худшем... Последнее время она начала сама поднимать на меня руку: за оставленную в раковине немытую чашку дала мне оплеуху так, что отлетел от нее на метр и ударился головой об стол. Вот так в одно мгновение, я лишился не только отца, но, похоже, и матери. Дальше все было еще хуже. В квартиру мать начала приводить каких-то темных, с пропойным запахом людей, они всю ночь гудели в гостиной, хохотали, били бутылки, роняли мебель. Утром, собираясь в школу, находил в доме обросших, грязных мужчин и женщин, лежащих где попало на полу, заставленном пустыми бутылками и засыпанном окурками. Обычно во время таких гульбищ я запирался у себя в комнате, но один раз спустился попить воды на кухню, где меня сцапал какой-то оборванец и вытащил в гостиную. Из-за сигаретного дыма было не видно даже сколько людей там находится. Под смех и пошлые шутки меня потащили к дивану, на котором в одной из женщин я узнал свою мать. Последнее время я старался с ней не пересекаться, так что неудивительно, что не сразу ее опознал. У нее были грязные засаленные волосы, лицо оплыло, под глазами были синие круги, одежда была вся в пятнах. Когда меня усадили с ней рядом, она подняла на меня мутные глаза, долго разглядывала, потом, искривив губы в ухмылке, сказала: - Ба, народ, это ж мой сыночек! Опора и надежда нашей семьи! – Все вокруг почему-то рассмеялись. Она повернулась к огромному лысому мужчине, сидящему в кресле напротив нас. – Крис, помнишь, я же рассказывала о своем «любимом» сынуле? Мне как-то сразу не понравилось то, как она протянула слово «любимый». Все вокруг снова захохотали, а этот Крис, посмотрев на мать, перевел взгляд на меня. - Линочка, конечно, помню! Ты же вроде сказала, что из-за этой мрази погиб твой любимый? Да? Ну так мы его накажем, хочешь? - И перевел вновь взгляд на мать. Я, не понимая, что происходит, тоже посмотрел на нее. Она молча окинула меня взглядом, полным ненависти. - А накажи-ка, Крис, накажи! Пусть ему будет так же больно, как и мне! – И расхохоталась. Смех подхватили по новой. А мужик посмотрел на меня и сказал: - Ну что, котик, допрыгался...