Помнишь Тьму?

      Vincere aut mori

Победа или смерть

            — Да чтобы ты сдох! — рука треснула по коже руля, а нога лишь сильнее вдавила педаль газа.       Слезы застилали глаза, стрелка спидометра отчаянно подавала сигналы о том, что пора бросить педаль газа и нажать на тормоз, если я все еще планирую пожить на этом свете. Мотор рычал вместе со мной, всхлипы и стоны вырывались из моей груди вперемешку с проклятиями.       Мне бы следовало остановиться, унять истерику и дрожь в пальцах, успокоиться, все обдумать, а еще лучше вызвать такси, но я была бы не я, если бы позволила сейчас кому-нибудь увидеть меня в слезах. Поэтому, я летела по опасному участку серпантина Карпат. Видимо, моего ангела-хранителя водоворот выкинул где угодно, кроме места назначения. Что же, так даже лучше!       Резко выворачиваю руль в сторону поворота, дергаю ручник и даю по газам, строго следуя траектории заноса. В этот раз пронесло. Спасибо брату, что научил меня так заваливать руль и палить резину. Придется везти авто на замену покрышек! За этой мыслью уцепилось воспоминание о парне, точнее женихе, а еще точнее, о бывшем женихе. Уже! Точно! Бывшем! Мать его!       Из груди вновь вырвались всхлипы и рыдания, я взвыла:       — Чертов придурок! Не можешь уследить за своим членом в штанах – не ходи на вечеринки перед свадьбой! Гребаный ублюдок!       Еще один поворот руля — еще один визг шин.       Адреналин всегда помогал выпустить пар, перенести любую ситуацию без нервных срывов и прочего, чем страдают нынешние барышни. Поссорилась с подругами — гоняй! Поставили на балл ниже, чем какой-то сучке за красивые глазки — гоняй! Застукала жениха с какой-то шлюхой — гоняй! Вот и сейчас, я гнала, спасаясь от этой ситуации как могу только я. Единственная разница была в том, что обычно я гоняю по треку или по дохлым улицам ночного города, а сейчас ехала по Карпатским горам в Румынии с закрытой вечеринки.       — Черт бы их всех побрал!       Раздался звонок телефона, я бросила мимолетный взгляд на экран.       — Пошел на хрен! Скажи спасибо, что я не кастрировала тебя на месте, при всех, гаденыш! — на экране красовались имя и фото моего Бывшего жениха. — Вот черт!       Свет фар выхватил чей-то силуэт, я понимаю, что не успею остановить машину, слишком высокая скорость, только могу вывернуть руль в другую сторону.       Визг тормозов       Отбойник        Дерево        Кувырок        Второй        Свободное падение        Удар об воду        Тьма…       — Элиз?.. Это ты?       Выныриваю из реки, выплевывая всю воду, коей успела наглотаться, и жадно хватаю ртом воздух. Все тело болит, но вроде ничего не сломано, надеюсь…       Глаза заливает вода с волос, провожу рукой по лицу и морщусь. Не вода, кровь! Черт, кажется я все же ударилась сильнее, чем могла бы подумать. При вдохе — боль в груди, снимаю куртку и вижу разливающийся синяк от ремня. Этот кусок синтетических волокон спас мне жизнь при падении и чуть не стал причиной моего утопления после. Хотя я понятия не имею как я выбралась из машины, точнее вообще не помню.       Оборачиваюсь — темно, ничего в воде не видно, поднимаю голову вверх, посмотреть откуда я сорвалась и падаю на землю от головокружения. Перед глазами все плывет.       — Кажется у меня сотрясение, — прижимаю рукой куртку к ране на голове, пытаюсь вспомнить последние секунды перед тем как полетела с машиной с обрыва. — Чудо, что вообще выжила после такого, хотя... — я, возможно, поспешила с выводами о том, что ничего не сломано: боль ужасная во всем теле. — Лучше бы я сдохла!        Прикрываю глаза, на минуточку. Открываю — уже светло.       — Черт! — пытаюсь подняться, но тело отказывалось повиноваться. — Ладно, полежим еще чуть-чуть. Чуть-чуть, — судя по солнцу, сейчас раннее утро.       Закрываю глаза. Открываю.       — Черт! Было же утро! — Сейчас солнце висело очень высоко в небе, обещая мне такой ненавистный загар и тучу веснушек!       Попробовала пошевелить руками и ногами — успех, попробовала встать — с трудом, но я сделала и это. Волосы слиплись от крови, стягивая кожу и одежду, сама я вся в ссадинах и синяках, в порезах, скорее всего из-за стекла. Решила подойти к воде, умыться и, наконец, посмотреть во что превратилась моя машина. Груды металла не было. Странно, подошла еще ближе — машины все так же не было видно. Скорее всего тут либо очень глубоко, либо меня унесло течением довольно далеко от машины. Телефон остался в ней же. А сейчас он либо завис где-то на склоне, либо покоится в иле реки.       — Прекрасно, в чужой стране, выгляжу как труп невесты, да еще без телефона. Охрененно! Лучше бы я сбила того чертового лося или кто там был?! — повышаю голос, и тут же карма наказывает меня диким гулом в голове. — Ай!       Осматриваюсь. Надо найти тропинку или хоть что-то, что выведет меня из этой глуши, там найду телефон и вызову спасателей. Но сначала надо привести себя хотя бы в подобие порядка. Куртка была измазана моей кровью, по крайней мере хоть рана перестала кровоточить. Отточенным движением надеваю куртку, горы обманчивы, в них изменение температуры может стать твоим главным врагом. Вновь лезу руками в воду, надо умыться, хоть немного смыть кровь с волос. Щиплет. Ругаюсь, но продолжаю вымывать грязь и кровь, не хватало еще заражение подхватить, очень надеясь, что вода здесь чистая.       — Если я выживу, Конрат, а я выживу, – самолично прикончу тебя! Может у тебя и член как у осла, но мозги, видимо, также достались тебе от этого животного!       Хотя зачем обижать бедное животное, сравнением с таким инфантильным, эгоистичным, но амебоподобным и ничего не добившимся в жизни маменькиным сосунком?!       Руки чешутся придушить кого-нибудь, это хорошо. Это первый показатель того, что я прихожу более-менее в норму!       Выжимаю волосы, очень медленно выпрямляюсь, чтобы не спровоцировать еще одно головокружение, а за ним и тошноту. Путь не близкий, судя по тому какой густоты тут лес, а силы мне еще понадобятся. Не спеша, шла по лесу, однако, все же умудрялась спотыкаться об корни деревьев, путаться в кустах и цепляться за ветки. Мне нужны были привалы, их приходилось делать очень часто — силы стремительно покидали мое тело. Я злилась, хоть и понимала — только сильнее устану, растратив энергию на пустые переживания. У меня есть цель и я должна идти к ней. Другого выбора у меня нет!       Голова кружилась, ноги с каждым разом становились все менее послушными, очень скоро, если не выйду к людям, я упаду и возможно больше не встану. Мне хотелось пить, надо было поесть, хоть меня и начинало тошнить лишь от одной мысли о еде, глаза слипались, но я продолжала идти, убив на это весь день и весь вечер.       Ближе к ночи, когда солнце давно уже скрылось за горизонтом, я услышала голоса.       — О Боги, пожалуйста, пусть мне это не кажется, пусть это действительно будут люди! — глаза защипало от непрошенных слез.       Речь была мне непонятна, но с каждым шагом она становилась все громче и громче, с гулом росла и моя надежда. Из-за кустов показались палатки, костры и люди. Странные люди. Точнее их одежда была странной — как будто из средних веков. Это явно не туристы, на них были надеты доспехи, на поясах висели ятаганы, времен правления Османской империи, а то на предплечьях, то в сапогах виднелись кинжалы. Я встала как вкопанная, лишь сейчас взглянула на знамена около палатки — знамена Османской империи.       — Что здесь происходит? Съёмки? Снимают «Великолепный век» или продолжение Дракулы? Если второе, то я просто не перенесу такого счастья! Пусть это будет «Дракула»! Пожалуйста!       За моей спиной послышался хруст, я не успела даже пикнуть, как огромная рука придавила меня к стволу дерева, выбивая из груди воздух, а в кожу на шее врезался клинок.       — Ай!       Мужчина, в такой же одежде, как и те, что были на поляне, только немного потрепанной, местами замызганной и… Это что? Порезы? Человек передо мной совершенно не выглядел как статист или массовка для кино, он выглядел как воин, даже его ладони были настолько грубыми от мозолей, что на ум приходило лишь огромное количество тренировок с ятаганом или другим холодным оружием. Мне это известно, мой друг занимается боями на мечах.       «Куда я попала? Где я?»       Солдат мне что-то тихо говорил, но я ни слова не понимала, только трясла головой на сколько мне позволяли лезвие кинжала и моя головная боль. Мне снова что-то говорят, по интонации — требуют, но я не понимаю. По телу разливается паника, сменяясь резким ледяным и тягучим страхом, когда солдат замирает, рассматривая мое лицо и проводит пальцами по моей щеке.       — Пожалуйста, не надо, я не понимаю ни слова, я не хочу…       Сухие и потрескавшиеся губы растягиваются в ухмылке, а его пальцы спускаются вниз, по шее к ключицам. Улыбка становится шире, открывая его почерневшие зубы.       Снова хруст веток. Это отвлекает солдата, чем я непременно пользуюсь. Выбиваю кинжал из руки, отводя от себя лезвие, а потом заезжаю коленом солдату между ног. Сильно. Тот валится на землю, а я собираю все силы в кулак и бегу. В противоположную сторону от лагеря, в лес. Где один насильник — там много насильников. Миную несколько деревьев и тут в грудь врезается чей-то кулак, выбивая из меня дух, я кулем валюсь на землю, плюясь кровью, пытаясь урвать хоть каплю кислорода. Но не могу, лишь рот открывается и закрывается, точно у рыбы без воды. А меня уже схватили за волосы и тянут в лагерь.       Швыряют на землю как тряпичную куклу, а я только и могу, что, съёжившись, пытаться вдохнуть. Подтягиваю ноги, немного унимая боль в груди, только в такой позе мне удается наконец сделать вдох. А с кислородом в мое тело вернулась и жизнь, я услышала, как все, кто был на поляне, смеялись. А тот, кто приволок меня сюда — созывал народ.       И я точно знала зачем…       Глаза вновь слезятся, когда около моего лица останавливаются сапоги, меня опять хватают за волосы, поднимая. Я стону от боли, но мой стон воспринимается совершенно по-другому, поляну оглушает еще одна волна смеха и хохота, кто-то свистел, а кто-то, я уверена, отпускал сальные шуточки. Меня держал тот, кому я врезала коленом, он вплотную приблизил свое лицо к моему. Ему отнюдь было не до смеха. Глаза метали молнии, а ноздри раздувались. Он сквозь зубы процедил что-то, а затем сильно и резко ударил меня по лицу наотмашь. А я снова на земле.       На несколько долгих мгновений звон в ушах заглушает какофонию звуков и хохота, а боль в голове погружает весь мир во тьму. Прекрасное чувство, но меня тут же вырывают из него. Я снова повисла на своих волосах.        «Отстригу их, если выживу…» — удивлена, что все еще могу думать о чем-то в такой ситуации.       По лицу течет что-то теплое и липкое, открываю глаза — алая пелена. Ясно, рана на голове вновь открылась и кровоточит. Может это и к лучшему, истеку кровью раньше, чем они приступят к делу.       Один держит за волосы, другой расстегивает ремень, сбрасывая портупею с оружием и приспускает штаны.       «Твою мать!»       Пытаюсь вырваться из захвата, за что меня лишь сильнее дергают на себя, голова поворачивается, следуя за волосами, а взгляд падает на кинжал, что призывно сверкает в сапоге у солдата.        Секундная пауза       Осознание       Вот мое спасение       Один порез сонной артерии и мне будет плевать, что они сделают с моим телом, этого я уже не увижу.        «Да…»       Милая, что бы не случилось, как бы жизнь не била по тебе, всегда вставай и бей в ответ! Даже если ты уверена, что потом тебе достанется еще сильней. Особенно, если ты в этом уверена! Это будет потом, а может и не будет никогда. А фортуна любит безбашенных, надо дать лишь ей повод!        «Я дам ей охренительный повод!»       Больно, но мне плевать! Хватаю рукоять кинжала, снова выворачиваюсь в руках воина и всаживаю клинок ему в бок между ребер. Рукой ощущаю скрежет металла о кость, но лишь сильнее сжимаю древко и проворачиваю оружие в ране. Больше он меня не держит, вопит как поросенок, пытаясь удержать кровь, что хлещет из бока! Этого хватает, чтобы я развернулась по дуге, выбрасывая руку вперед, рассекая пах первому ублюдку. Он потянулся было за своими штанами, но резко передумал, сжимая обеими руками обрубок между ног, а я пытаюсь встать.       Адреналин помогает, и мне удается встать и вонзить клинок в горло, добивая солдата, но я промахиваюсь, попадая ему в подбородок. И на этот раз силы резко покидают меня. Пальцы разжимаются и по инерции скользят по рукояти, а затем и по острому лезвию, скользкому от крови. Наточенное железо рассекает мне кожу, но боли нет, больше ничего нет.       Ноги больше не слушаются, и я падаю на колени, рядом падает тело несостоявшегося насильника. А я просто сижу и жду пока на меня не нападут, пока не убьют меня. Сил больше нет, я не смогу защититься даже если захочу этого. На меня падает тень, мысленно я уже попрощалась с жизнью, но что-то не так…       Поднимаю глаза именно в тот момент, когда занесенный над моей головой ятаган падает на землю, а меня окропляет огромное количество брызг крови, вырывающихся из груди солдата, пока чья-то рука, пробившая тело насквозь сжимала еще трепыхающееся сердце. Уже второе тело падает возле меня, когда я, не отрывая взгляда, смотрела на ожившее воплощение Смерти.       И лишь налитые кровью глаза, светящиеся во тьме капюшона приковывают мой взгляд.       И лишь нечеловеческим голосом было произнесено:       — Ești acoperită de sânge.       Меня обуял страх. И только сейчас я позволила слезам беспрерывно катиться по моим щекам, а слова слетели с языка быстрее, чем успела подумать:       — Я не понимаю тебя…