Прежде всего — жить
Его поцелуи обжигают, его ласки срывают кожу, а губы заставляют повторять одни и те же фразы: «Еще…»«Сильней…»
«Жёстче»
Но он будто издевается, замедляясь. Прошу укусить — выцеловывает кожу плеч, схватить за волосы — аккуратно вплетает туда пальцы, а когда агрессивно начинаю вести — уступает. Это. Сбивает. С толку. Это не соотносится с тем, к чему я… привыкла. Это не то, что с Дракулом. Это не он… Здесь и сейчас я с другим мужчиной, пытаюсь забыться и отомстить, показать, что я могу в первую очередь своим внутренним демонам, но вместо того, чтобы предаваться забаве — думаю о нем! Нужно перестать это делать, нужно отдаться моменту, чтобы после не сожалеть ни о чем! Я долго думала над тем, как именно отомстить Дракулу, как нанести удар, который он не сможет отразить? Князь лежал передо мной беззащитный, спал, доверившись мне, отключив все свои инстинкты. Разрушить то, за что он так долго боролся? Нет, я не могу так поступить с Мирчей, это и его государство, так что Дракул прикрылся сыном, даже не догадываясь об этом. Тогда что? Чем мне ударить Темного, да побольнее? « …я не люблю видеть свою женщину в объятиях другого…» Тогда он в первый раз указал на свою слабость. «Ты… моя. Я — тв… ой…» Вторая слабость. Дракул слишком уверен в том, что я не смогу быть с кем-то кроме него. Я уничтожу эту уверенность в нем! И третья его ошибка — признание моей важности для него: «Ты — моя жена! И только я имею право видеть свои укусы на любой части твоего тела!» А после я зацепилась за то, что действительно было интересным и не характерным для Дракула: «— Я… дорога тебе? — Да. — Ты рад, что твоей княжной стала именно я? Ты сделал этот выбор обоснованно и взвешенно? — Да. — Ты сделал меня своей… женой, рад этому? — Да.» Он даже не понял, что сам вложил мне кинжал в руку. Теперь я в объятиях другого и плевать хотела на то, что я принадлежу Дракулу. Нет, сегодня я принадлежу только себе! Платье сброшено, и Пес замирает, прожигая взглядом след от укуса Дракула. Он переводит темный взгляд на меня, пожимаю плечами: — Люблю немного грубо. Мужчина тихо усмехается и накрывает губами сосок, легко кружа языком по кругу. Пес все еще в одежде, хоть кафтан и был отброшен еще у самой двери. Пока он ласкал мою грудь, переходя с одной на другую, я прижимала его голову к себе и прижималась бедрами к его паху, отчётливо чувствуя то, что меня ждет, но мужчина не спешил. — Разденься! — он хрипло посмеивается мне в кожу, слегка прикусывает ее, но выпрямляется, упираясь коленями в постель. Под кафтаном оказалась черная рубашка — странность и новизна в этом времени, хоть и подчеркивающая стиль и натуру этого аристократа. Медленно он расстегивал пуговицу за пуговицей, не отрывая от меня глаз. Он играл со мной, специально растягивая момент. Что же, я подыграю. Шире расставляю свои бедра, раскрываясь перед ним, накрываю себя ладонью и тут же, не церемонясь, ввожу два пальца. — Ты можешь не успеть, Песик, — пальцы резво двигаются внутри, вызывая разного рода импульсы в теле, за всем этим завороженно наблюдаем мужчина, он даже слегка склонил голову на бок. На его лице обворожительная улыбка, а глаза слегка прищурены. Волосы растрепались из-за моего вмешательства, они сексуально падали ему на глаза. Я подмечаю, что впервые меня не воротит от другого мужчины, будто сейчас со мной Дракул. — Я ведь тоже так могу, — слегка угрожающе произносит Пес. Ладони с длинными пальцами ловко справляются с завязками на штанах, более того, он не останавливается на этом, обхватывает член рукой и, не сводя с меня глаз, начинает мастурбировать. Заливаюсь смехом от абсурдности ситуации. Мы вдвоем взрослые люди, а ведем себя, как подростки. В моем организме нет ни грамма алкоголя, но меня пьянит эта ситуация, хочется придвинуться к Псу и шептать ему на ухо разного рода странные предложения, которые либо он примет — раз говорил, что мы похожи, — либо отмахнется от легкого безумия и удержит себя в каменных пальцах строгого контроля и морали. Внутри моей сущности клубится тьма, она ворочается в моем животе, довольно остро напоминая о себе. Головокружительная легкость снаружи и тянущий вниз камень внутри являют собой яркий диссонанс. Я вроде бы там, где должна быть и одновременно с этим совершенно в нелогичном для себя месте. Оно будто отторгало меня, не давая прижиться, и лишь Пес чувствовал себя здесь превосходно. Мужчина продолжал ленивые движения рукой, даже здесь бросая мне и моему темпу вызов, он слегка запрокидывает назад голову и прикрывает глаза, наблюдая за мной из-под ресниц. Его ладонь с длинными пальцами, от чьих костяшек ветвились вены, зазывно скользит по черной ткани, пока ее хозяин не обхватывает свое же горло. Неописуемое желание заменить его руку своей разгорается внутри, обещая сжечь меня до тла. Пес играется со мной. Ведущая здесь я, но он умудряется диктовать свои условия, зеркаля мои выпады. Еще раз подмечаю, что как он похож на Дракула, так и является его противоположностью. Князь бы давно уже подмял меня или схватил бы за волосы, фиксируя в удобном для него положении. А этот… Он ведет себя так, словно все знает наперед. Как если бы он уже предвидел мои действия или любой выпад с моей стороны — ожидаем и отражение уже давно готово, ожидая своего часа. Никто не хочет сдаваться, каждый желает показать всего себя и закрепить власть над другим. Раз я не могу приказать ему — пойду другим путем: — Хм… Ты ошибся. Мы совершенно разные, — он замирает молча глядя на меня, позволяя продолжить. — Наша натура не любит сдерживания, но ты действительно — пес, и был им задолго до меня. Сдерживая себя, урезая то, что так жаждешь, ограничивая. Как ты можешь хотеть стать сильнее, если сам себе не позволяешь этого? — упираюсь ногой ему в плечо, нажимаю, слегка отклоняя его. Громкий разочарованный выдох. — Я разочарована, придется найти кого-то другого. Моя попытка встать оборачивается быстро мелькнувшим гневом в черных глазах и шипением через стиснутые зубы: — Повтори, Пташка. — О, уже не госпожа? — он прижимает меня почти всем своим телом к постели, его лицо близко, но я не предпринимаю попыток хоть как-то сократить это расстояние. Пусть первый шаг в бездну сделает он! — Пес отбился от рук? Или ему не понравилась правда, которой его кормят? — сильные пальцы жестче вдавливаются в кожу шеи, от чего легкое ликование и радость разносятся по телу. — Тебе неважно имя, а ведь оно проводит нас через всю нашу жизнь. Безымянному — нет почести. Слабому — нет власти. Злость костенеет на мужском лице, я вдруг слышу гортанный смех, а затем нечто схожее со змеиным шепотом: — Я знаю, что ты делаешь, Пташка. И я вторю, обращаясь к чему-то ползучему в своей душе: — Но ведь оно все равно действует, Пес. Наши улыбки — клыки, наши слова — яд, из птиц мы обратились в ползучих тварей, коими являемся на самом деле. Наши тела может покрыть хоть тысяча дорогих тканей, но суть одна — мы демоны, вырвавшиеся из-под контроля, сами упивающиеся им, и ненавидящие всех, кто посмеет ограничить нашу свободу или силу. И подобно ползучим гадам, закинутым и закрытым в одном кувшине, — мы нападаем друг на друга, чтобы познать, чей яд смертоноснее, чья злоба сильнее, а незаживающие раны глубже. Наш поцелуй это обмен застоявшейся злости, мы впивали друг в друга пальцы, чтобы стереть память о боли, но, казалось, это не помогает, и мы уже оставляем укусы. « — Боишься, что кто-то увидит мои метки на тебе? — Нет. Мне не важно, сколько мужчин увидят это, они буду заняты совершенно другими видами». Верно, Дракул, сейчас меня абсолютно это не трогает. Рубашка стянута с плеч, и пальцы натыкаются на неровности кожи. Хочу «рассмотреть» их, но меня прерывают, ощутимо кусая за шею. Мужчина отлично сложен, ладони имеют шероховатости, говорящие о тренировках с мечом или другим оружием. Мощь тела перекликается с определенным шармом тайности, делая этого мужчину интересом многих, если не всех. Во мне же он пробуждает голод: голод до власти, голод до тепла, голод тела и души. Я хочу утолить его, но Пес подобен морской воде, сколько бы ты ее не пил — конец предрешен. В черных глазах можно увидеть свой конец. Станем ли мы концом друг для друга? Обвиваю ногами торс, зажимая между нашими телами его член. Пес подается вперед, проходясь длиной по моему клитору. Вздрагиваю и лишь сильней прикусываю его язык, что только раззадоривает мужчину, и он протискивает между нами свою руку, нажимая большим пальцем на вход. Пес кружит, не позволяя пальцу протиснуться внутрь, и это злит меня с каждой секундой все больше и больше! Но вместо силы использую хитрость, отвлекаю мужчину тем, что стону в его рот, проявляю неожиданную ласку и зарываюсь в сумеречные волосы пальцами, а затем сжимаю их и резко дергаю. Это производит ровно тот эффект, которого я добивалась, — Пес сосредотачивается на моем лице, встречая ухмылку, а палец замирает, чем пользуюсь: поддаюсь бедрами назад. Эйфория от проникновения быстро сходит на нет, мне нужно больше, но у моего любовника другие планы. — Чего ты хочешь? — шепчет он в мою кожу. — Скажи мне это. — Оближи меня, — наши глаза встречаются, чтобы каждый потонул в черноте души другого. — Там. Он издевательски медленно обводит языком сосок, будто не слыша меня. Не сводит взгляда, внимательно следит, и я отвечаю тем же. Он усмехается, надсмехаясь: — А я хочу узнать, — ленивое движение языком, — насколько горячо в твоем рту, — еще одно движение. — И как нам решить, кто главнее? Пес втягивает сосок и слегка прикусывает. Его метки уже давно украшают мою кожу, но он будто не может остановиться, продолжая их плодить. — Пес! — рычу, сжимая его волосы, он же, вместо злости или хоть какого-то достойного ответа — целует плечо той самой руки, что причиняет ему боль. Это только сильнее злит меня, и эмоция не укрывается от мужчины. Губы изгибаются в дьявольской улыбке. — Ты и я похожи, поэтому могу с уверенностью сказать, что ты азартна, ведь прежде всего, мы оба играем сейчас и всегда в одну игру: возвысься или умри. Поэтому давай сыграем на власть друг над другом? Победитель требует, проигравший подчиняется. — Что за игра? — Стара как мир… монетка, — он быстро выуживает из потаенного кармана своей одежды странную на вид монету. Золотая увесистая, резная: с одной стороны птица с распростертыми крыльями, а с другой она же, только мертвая, лежащая на земле со свернутой шеей. — Какая сторона что олицетворяет, думаю, объяснять не стоит. Ты принимаешь вызов, Пташка? Пташка… Выхватываю монетку и подбрасываю: — Будешь звать меня госпожой! — монетка успевает сделать множество оборотов, я ловлю ее и раскрываю ладонь. Парящий. Пес прищуривается, глядя на золото, но вдруг улыбается так, словно только это ему и нужно было. — Это будет весело. Да будет так, госпожа, моя очередь. Он подбрасывает ее так высоко, что она теряется из виду, но монетка прилетает ровно в руку хозяина. — Отсоси мне, госпожа, — с хитрым оскалом мужчина уверено открывает монету. — Парящий. «Черт!» Он усаживается на край постели, широко расставляя босые ноги. Смотрит с вызовом и неким превосходством. Игра на то и игра, что в ней есть победитель и проигравший. Пусть это и роли, но даже их можно сыграть так, как тебе заблагорассудится! Взываю ко всей своей грациозности и встаю с постели, откидывая на спину волосы, теперь мое тело ничто не скрывает, оно оголено перед ним, в то время как Пес был все еще в штанах и рубашке, пусть последняя и болталась на предплечьях подобно кандалам… «Верно, я знаю, как поубавить твой пыл!» Монетка подброшена мною вновь. В то время как она летит вверх, я спускаюсь вниз, на колени. — Ты не должен касаться меня, пока я не закончу с тобой. Всем своим видом показываю, что ловить монету не собираюсь, поэтому металл снова приземляется в мужскую ладонь. — Твое требование услышано, госпожа, — Пес отводит корпус немного назад, упираясь руками в покрывало. Вот здесь и возникает вопрос: кто кого переиграл. Стаскиваю с мужчины штаны, он слегка приподнимается, чтобы мне помочь. Теперь нужно увлажнить. Твердый член уже упирался в подкаченный живот. Под пристальным взглядом черных глаз, выливаю на него немного вина, капли спешат разбежаться кто куда, но я быстро слизываю их, а после обвожу языком саму головку члена, медленно и нежно. Расслабляю полотно языка и прохожусь по всей длине, затем еще раз, но с другой стороны и еще раз снова с другой, пока пальцы, даже плотно сжатые, на члене не начинают с легкостью скользить. Помогаю себе рукой, но сильней сдавливаю лишь у основания, постепенно расслабляя пальцы к головке. Сама же активно облизываю ее, словно мороженное. «Мороженное — это первое, что приходит на ум в такой момент. Фруктовый лед. Определенно ягодный!» Кислость вина смешивается со сладостью, когда я слизываю смазку Пса, до меня доносится тихий стон, удовлетворенная им, аккуратно втягиваю головку в рот. Стон уже в разы громче. Тихо посмеиваюсь, пуская по чувствительной коже вибрации, не смотрю на мужчину, но вижу, как его пальцы терзают покрывало. Приобщаю к делу вторую руку, увеличивая темп, расслабляю горло, но сжимаю губы, втягивая и щеки. Пес верен моему праву: не пытается схватить меня за волосы, как-то углубить проникновение, но вместо этого он поддается бердами вперед, на что я тут же реагирую. Полностью прекращаю фрикции, убираю руки и возвращаюсь к легким ласкам. Моя награда — грязные ругательства на венгерском, которые я с легкостью понимаю. Усмехаюсь и, наконец, встречаюсь взглядом с адским пеклом. Он прикусывает внутреннюю сторону щеки, я же, абсолютно не смущаясь, высовываю язык и облизываю уздечку. Вижу, как он дергается от моих действий, и злорадствую над ним. «Сам выбрал этот бой, сам и пожинай плоды». Снова втягиваю головку, чтобы с громким звуком выпустить ее изо рта. Пушистые ресницы почти полностью скрывают белок глаз, из-за чего у меня складывается впечатление, что на меня смотрит один из черноглазых демонов. «Сегодня я жду и самого Дьявола в гости…» — Иди ко мне, — меня упрашивают шепотом, но даже в нем ощущается приказ. Приказ, против которого всегда хотелось восстать! И я делаю это, приподнимаюсь, словно слушаюсь, но в последний момент уворачиваюсь от протянутой ладони, ощутимо сжимаю рукой член, а зубами кусаю кожу на животе чуть выше. Пес дергается, слышу его шипение, но ему это безумно нравится. Демону не может такое не нравится. — Владислава… Возвращаюсь к члену, снова проходясь от основания к головке, специально тяну время, чтобы он обдумал то, что сейчас сказал. — Госпожа-а... Его голос — шипение тысячи змей, и сейчас он говорит на моем языке, только теперь награждаю его взглядом, сильнее стискивая губами твердую плоть. Он закусывает губу, кусает ее почти до крови, нет, он все же прокусывает ее, и меня манит его кровь, хочу, чтобы она стала моей! Еще пара быстрых движений головой, язык в последний раз проходится по ярко-алой головке, кончик задевает вход в уретру, от чего по мужскому подбородку катится первая темная капля. Теперь я встаю, опираюсь руками в его бедра и целую, слизывая кровь, а в обмен даю Псу возможность узнать свой вкус. Наш поцелуй глубокий, жаркий и в нем принято мое право вести. Тьма во мне шипит, жаждет крови, и я впиваюсь в рану, терзая ее тупыми зубами, как пес. Моего слуха доносится низкий стон, Псу безумно это нравится, а ведь вначале строил из себя неженку. Отпускаю его губы, седлаю бедра и вырисовываю ногтями первые из множества царапин поперек груди. Цепляю сосок и приникаю к нему языком, оставляю совою метку чуть ниже. И снова новые царапины. Чувствую эйфорию, безмятежность и безнаказанность. Вижу Льва, на котором оставляла такие же метки, вижу Дракула, который оставлял такие метки на мне. Внутри злобным зверем ревет боль, хочется выплеснуть ее на кого-то, хочется поделиться ею с кем-то, хочется причинить ее кому-то, чтобы кто-то почувствовал то же, что и я! Мои руки заламывают, заводя за спину, сквозь кровавую пелену проглядывается разъяренное лицо с черными глазами. — Так. Дело. Не. Пойдет. Чеканит он каждое слово. — Я не намерен снова быть мальчиком для битья. Пусть у нас и есть определенные роли, но Псы имеют право огрызаться, — миг, и уже он кусает меня за нижнюю губу, оттягивая ее и слизывая первые капли. Это действо заставляет мое тело дрожать, уверена, стоит только прикрыть глаза, то с легкостью смогу представить Дракула на месте этого мужчины. Уверена — смогу. И я прикрываю веки. «Дракул…» Он здесь, крепче стискиваю его бедра своими, трусь клитором об его стояк, вдыхаю его запах, а он не щадит мое тело: вжимает пальцы в кожу, кусает губы, шею, стискивает волосы в кулаке, показывает, чья я, наказывает за плохое поведение и награждает за хорошее. — Открой глаза, госпожа, и увидь меня! Меня выталкивает из наваждения, оно разбивается о черный взгляд. «Хочу алый…» — Что? Пес склоняет голову вбок, пристально рассматривая мое лицо. Он отпускает мои руки и волосы, и я с тоской понимаю, что не хочу, чтобы он это делал, но у мужчины другие планы. — Ты закрыла глаза, — и ради такого пустяка он прервал нас?! — И что?! — на мою грубость он лишь поднимает бровь. — Я не позволю тебе представлять другого мужчину, пока ты со мной… Задыхаюсь от ярости, она сочится из моих пор ядом. Я напою его этим ядом! — Ну, так заставь меня смотреть на тебя, Пташка… Скрадываю его дыхание, у нас идентичные оскалы на лицах, у нас похожие жизни, мы близнецы, разделенные разностью полов. Оба хотим власти, оба жаждем тепла, и вместе сгорим, в попытке прочувствовать это хотя бы несколько секунд. — Подбрось монету, Песик, заставь нас обоих отдаться случаю. Каждый из нас сделал выбор явиться сюда, никто не заставлял нас ступать на эту дорожку. Так проявим же власть над своими жизнями, доверившись случаю, и примем любой исход, основываясь на своей силе! Зрачки не видны, но его взгляд становится глубже, масляным, он затягивает, подобно болоту, в которое я бросилась сама. — Взлет — продолжение. Падение — нам не по пути. — Госпожа, думаешь с такими мыслями сможешь стать сильной? Не полагайся ни на что, кроме себя. У тебя есть только ты, как у меня есть только я. Задам лишь один вопрос: нужно ли тебе извечное подтверждение самой себе, что ты сильная? Если да — подкину монету, если нет… Молчу, потому что мне нечего сказать, он прав: я все время твержу себе, что нужно стать сильной, что нужно иметь власть, потому что каждый раз меня тыкали в мою слабость, но… что если я уже имею право выбирать свою судьбу? Я видела, как Дракул — Темный Князь, лежал у моих ног. Сейчас я сижу на коленях мужчины, от которого чувствую странную энергию или нечто такое, что с уверенностью может заверить меня: он сильный. И вскоре я сделаю то, что в подробностях расписала в своей голове. Тренировки со Львом, контроль эмоций с Марой, знание, кто я, которое не доступно даже Дракулу. «Я зависима от Князя, но эти кандалы обоюдные, пусть он и мнит себя тем, кто держит в руках ключи, на самом деле — они давно выброшены!» Контроль утерян у обоих. «Сильна ли я?» Дзынь! Монетка звонко подлетает вверх. Медленно прокручивается, и в глазах Пса я больше не вижу себя — лишь незнакомку. Такую же, как и хозяин этих глаз: сильную, стойкую и не сдающуюся. «Кто она? Кто я?» Монетка достигает предела взлета — продолжение, и начинает свободное падение — путь, который у каждого разный. Мы все стремимся в одну точку, но нам не суждено оказаться там сразу всем. Останется Парящим лишь один… Мужская ладонь раскрывается, чтобы поймать холодный металл, но я отпускаю себя, тело действует рефлекторно — и монетка в моей ладони. — Я выбираю Взлет, а ты? Мужчина растягивает губы в оскале и вместо ответа притягивает меня к себе, жарко целуя. Монета забыла, выбор сделан, и я не сверну, даже если знаю, что этот путь может привести меня к вечной боли, холоду и одиночеству. В конце концов, меня всегда обнимет Смерть. — Госпожа… — Пес! Мы стонем, когда он входит в меня, упираюсь в его крепкие плечи и выбираю ритм. Он дарит ласку моему телу, а я принимаю ее, будто прикосновения перышка, будто лезвия ножей. Мне больно и одновременно я действительно ощущаю себя свободной. Свободной от страхов, от жалости к самой себе, от власти всех тех, кто постоянно нависал надо мной. Отец, Жаклин, Конрад, Дракул… Меня пронзает наслаждение, когда Пес массирует клитор, его другая рука на моей груди, а я выгибаюсь, усыпаю его ноги своими волосами. Лаская его и жаля ими. Возбуждение подкатывает к горлу, когда мужчина облизывает свои пальцы, пробуя мой вкус. Моя судьба — сгореть в пламени, но это пламя я разведу сама. Сама выберу день и место. Уже выбрала и безумно радуюсь этому, а еще я смотрю и вижу Пса, как и он видит меня. Больше никого. Темп ускоряется, целую мужчину, что стонет подо мной и стону сама. «Я хочу! Я хочу! Я хочу… отомстить!» Вот, посмотри, Князь, что ты породил своими желаниями контролировать, сломать, убить прошлую меня. Так познай новую! Познай и вкуси удар! По позвоночнику бегут мурашки — измерение искажается, тени сгущаются, тьма показывает глубину, а я в безумие скачу на том, кого Дракул провозгласит врагом, но мне плевать. Я встречаюсь с любимым взглядом и улыбаюсь ему, будто ждала, будто мечтала о том, чтобы он пришел, будто рада ему. «Дракул…» Он каменеет от картины, открывшейся ему, а я лишь сильней подаюсь бедрами к мужчине, чьего имени даже не знаю и сладко стону: — Еще… Мне нужно больше боли в серых глазах! «Серые… Даже тут он против моих желаний. Плевать! С серыми глазами он больше человек, чем Темный, а значит — удар будет сильнее!» Пес сжимает руками мою грудь, а я шире развожу ноги, теперь оба мужчины видят, как в меня входит член. Мне хочется бросить реальность ситуации Дракулу в лицо! Чтобы он не смог остаться равнодушным, уповая на то, что это может быть очередным обманом, как поцелуи и обнимашки со Львом. «Нет! Это правда, Князь, смотри! Твоя княжна, твоя жена с другим! Трахается… променяв тебя на другого! Первого встречного!» Горький смех вырывается сам собой, я выгибаюсь, чувствуя гамму чувств от обоих мужчин. Склоняюсь к Псу и целую его, продолжая движение. Воздух становится настолько тяжелым, что трудно дышать, краем глаза вижу, как тьма клубиться в углах комнаты. Выпрямляюсь, чтобы встретиться взглядом с кровавыми глазами, даже маска не может скрыть ярость на лице Князя. Тьма встала ребристым полотном за ним, как верный союзник, ее щупальца расползаются по комнате, в попытке добраться до нас. «Как бы ни так, Дракул… Элиз!» Девушка-тень встает преградой между нами, что удивляет Темного, но даже ему нужно играть по своим же правилам: хозяин территории всегда имеет больше власти над гостем. Тьме не пройти через Элиз, и больше она не союзница Дракула! Я поставила перед выбором, и она признала хозяйкой меня, теперь она сделает все, что в моих интересах. Моя тьма двигает рукой, и щупальца втягиваются обратно. Постель защищена, а Влад, как зверь в клетке, не сможет добраться до нас. Меня обвивают мужские руки и меняют местами со своим хозяином. Теперь я вижу Дракула иначе, Пес навис надо мной, продолжая входить в меня, и я с запозданием понимаю, что ничего не чувствую… ничего. Движение, касания, дыхание — все механическое, искусственное. И только сейчас боль пронзает грудь, что я морщусь, сжимаюсь, а мужчина на мне лишь стонет громче: — Госпожа… Боль нарастает, она затрагивает легкие, горло, сердце, прожигает кости. Появляется дикое желание разорвать себе грудную клетку, вытащить опаленные органы, избавиться от яда, от кислоты, но я лишь сглатываю вязкую жидкость. Во рту привкус крови, и мои глаза расширяются, когда кровь, которую я почувствовала у себя во рту, просачивается между губ Дракула! Хочу вдохнуть, но не могу, боль нарастает, и я сжимаю простыни, комкаю их, но не отвожу глаз от Князя, которому наношу удар снова и снова, с каждым новым толчком Пса — новая рана в груди Дракула, но он продолжает быть здесь лишь из-за того, что его держит Элиз. Его тьма обернулась против него, его княжна и жена изменила ему. Меня всю колотит, меня воротит, мне больно. Я получила миг краткого удовлетворения, но я не наслаждаюсь этим. «Отпусти его…» Элиз опускает руку, и Князь с гримасой боли на лице исчезает, а Пес кончает с протяжным стоном, меня трясет, и мужчина принимает это за оргазм. Я, наконец-то, могу вздохнуть. С уходом Князя ушла и его боль, но осталась моя, и она стала лишь больше. Мужчина целует меня, а я не в силах ответить. — Это было великолепно, госпожа. — Д-да, было… Однако я не про секс, я вообще не понимаю, о чем говорю. — Мне пора, — поднимаюсь, собираю вещи и направляюсь к дверям. — Жаль, что мы больше этого не повторим, Пташка, хотя я буду ждать встречи с тобой вновь. «Этого больше не будет». Оставляю его реплику без ответа. Натягиваю платье и направляюсь к себе, слава богам, это в соседней палаццо. Никого не слышу, прохожу мимо гостей и прислуг, никого не хочу видеть, ведь единственное, что я сейчас хочу… «… содрать с себя кожу…»