Помнишь Тьму?

             

      Non ducor, duco       

Я не ведомый, но ведущий

             — Она тебе знакома, — тихий голос — преддверие бури, особенно, когда дело касается Дракула. — Твое сердцебиение участилось. К тому же, являешься взлохмаченной и, — острый взгляд цепляется за укус Маркуса, виднеющийся из-под выреза, — такой.       — Я была у нашего сына, — Дракул сильнее сжимает пальцы, и до меня доносится хруст. — Что это?       — Подарок, — угрожающе и зло.       Помня, что именно мне подарил Ворон, аккуратно спрашиваю:       — Какой? — Влад вскакивает с кровати так быстро, что одно движение ресниц — он уже возвышается надо мной огромной горой. Грудь бешено ходит, пальцы сжаты так, что если между ними что-то и было, то сейчас оно превратилось в труху. Губы слегка приподняты, клыки сверкают острой бритвой. Дракул в бешенстве, но держит себя в руках, лишь склоняется ко мне, обнюхивая сначала мое лицо. Бодается, заставляя меня повернуться в ту или иную сторону, чтобы уловить запахи на моей шее. Хмурится и как-то странно, даже удивленно произносит:       — Пахнешь Маркусом…       — Тогда… моя очередь? — делаю шаг к мужу и утыкаюсь носом в его грудь, обнюхивая ее, затем шею и подбородок — то, до чего могу дотянуться. — Где ты был, когда я выходила замуж?       — Змейка, — предупреждающее рычание, но я отмахиваюсь от этого знака, сломя голову идя напролом.       — Что такое? Разве не ты сам говорил мне, что принадлежу лишь тебе? Так какого хрена отпустил?       — А ты особо и не сопротивлялась, не слышал, чтобы ты звала меня!       — Может я ждала, что ты явишься в своих черных доспехах, завалишь меня к себе на плечо и унесешь к чертовой матери! — часто дышим, грозно сверкая глазами, готовые кинуться в любой момент. — Вместо того чтобы быть мне поддержкой, ты расспрашиваешь, где была!       — А что мне, по-твоему, думать, когда мне преподносят такой подарок? — секунда, и коробка с содержимым летит в камин, резко вспыхивает огонь, подпитываемый злостью князя. Прикрыв глаза рукой от яркого света, замечаю часть какой-то небольшой статуэтки. Женщина, выкрашенная в черный цвет с золотыми линиями. На одном локте красовалась птица, слишком похожая на ворона, а вот второго — не было. Она сломана сильной рукой.       — Что в письме, Дракул? — как много Ворон поведал князю?       — Ты мне скажи, насколько я понял, ты можешь угадать, — тьма ходит призраками в углах покоев, но меня этим не испугать.       — В таком случае, я предполагаю, что — ничего́. А значит, тебе не́чего мне предъявить, раз не доверяешь, то мне нет смысла спать с тобой в одной комнате сегодня. Я пошла к Мирче, безлунной ночи, князь!       Намереваясь выйти из комнаты, иду к дверям, но меня дергаю назад. Волосы тут же оказываются в жесткой хватке, накрученные на кулак.              «Не так быстро!»              Когти вырываются молниеносно и оставляют кровавые полосы на предплечье князя. Он одергивает руку, с удивлением глядя меня, но вот берет себя в руки и рычит. Клыки больше не бритва, они игольчатые, как у глубоководной рыбы.       — Решила пошипеть на Дракона, девчонка?       — Я тебе не «девчонка», Темный! Я твоя жена — имей ко мне уважение, — тело само реагирует на угрозу в виде Дракула, оно сжимается, занимает позу, готовую отражать атаки, только вот раньше мне приходилось драться лишь со Львом, людьми и стригоями, но никогда с Князем.       Муж поднимает руки к лицу, они наоборот, расслаблены, ладони раскрыты, тыльной стороной обращены ко мне.       — Нападай, жена, только знай, если проиграешь, а ты проиграешь, я не буду нежен. А на счет уважения, — он затихает, хрипло рыча, — ты не можешь требовать его от меня после того, как заикнулась о Мирче!       Бесит! Как же он меня сейчас злит и выводит из себя! Шепот в ушах подстегивает к первому броску, и я охотно делаю выпад. Князь уворачивается, мои когти очерчивают дугу, не касаясь его груди.       — О Мирче? — шаг назад. Новый удар, но теперь кулаком. Влад с легкостью уводит мою руку в сторону от своего лица. — Я солгала. И ты прекрасно распознал это!       Князь уходит вправо, двигаясь без напряжения и зажимов. Перекатывается с пятки на носок, пружинит, подстраивается под любую мою атаку, но сам не нападает.       — Лгунья! — пытается схватить меня за руку, но встречаю его когтями.       — Ревнивец! — хватает меня за корсет. Дергает на себя, но бью его локтем в лицо. Засранец снова избегает атаки простым наклоном головы вбок.       — Посмотрел бы на тебя, если бы кто-то сел мне на колени и извивался бы на них! — треск, и корсет отлетает в сторону, туда же князь отправляет свою рубашку, избавившись от нее.       — Я видела Батори, мне хватило, спасибо! — толкает меня на стол. Все письменные принадлежности с грохотом падают на пол. Бумага взлетает и рассыпается снегопадом.       — О, тогда ты и десятой части не видела! — хочет прижать сверху. Упираюсь ступней в широкую грудь, но муж окольцовывает лодыжку своими пальцами.       — Что? Десятой части? — Дракул ухмыляется, нависая надо мной. Его лицо с треклятой маской издевательски близко, только протяни руку! — И сколько их было? Сто? Двести? Триста? Сколько, Темный?! — золото блестит, как и разгневанные глаза.       — Около полутысячи, — запинаюсь на том, что хотела выпалить ему в лицо.       — С-сколько? — не знаю, перехотелось ли мне драться с ним или лишь сильнее врезать по этой наглой ухмылке.       — Ты слышала.       — Ты что, в борделе работал?!       Князь фыркает:       — Мне не нужны бордели, чтобы чувствовать желание женщин, девчонка! — и тут злость переполняет чашу, плевать, к кому взывать: к Девкалиону или Элиз, лишь жажду. Врезать. Дракулу! И я резко подаюсь вперед.       — Сш! — шиплю, когда лоб раскалывается от столкновения.       — Блять! — ругательство Влада, как музыка для моих ушей. Отталкиваю князя ногой, и резко встаю. Красное лезвие поет, вытащенное из татуировки.       — Решила взять меня Искушением, женушка? — Темный шмыгает носом, но губы и весь подбородок в крови. Радость от вида этой картины омывает мою душу.       — Откуда знаешь имя?       — Я знаю о многом, если не обо всем, в моем замке, — усмехается сквозь кровь на губах.       — Ты невозможен! Эгоист!— нападаю уже клинком, но Влад уворачивается, уходя назад, и ловит мою руку. — Властолюбивый маньяк! — отпускаю рукоять, и кинжал падает. Ловлю уже другой рукой. Скользящий удар. Дракон играется со мной, как с дичью, изредка позволяя вкусить мираж победы. Смешно даже подумать, что мне хватит сил завалить Дракула! Если только не в постели, но и там этот воин скорее поддастся мне, чем позволит реально себе проиграть. Это разжигает пламя ярости лишь сильнее, но мне не справиться с Темным. У меня нет силы, благодаря которой смогла бы заставить его подчиняться моим словам. От того пропасть в нашей силе становится не просто огромной, а едва ли не Марианской впадиной! Поддаюсь этому давящему осознанию лишь на секунду. Одну чертову секунду! Но этого хватает, чтобы совершись главную оплошность. Искушение метко и точно летит Дракулу в шею, но муж с легкостью зажимает лезвие между двумя пальцами.       — Зря лишилась единственного оружия, — снова этот угрожающе-тихий тон. Дракул слишком спокоен, не смотря на эти мимолетные вспышки, он держит себя в руках, даже глаза не моргают. Жутко. От тяжелого взгляда, молчаливого упрека. Тихого гнева. Но нельзя и вида подать, что мне страшно, иначе он набросится, не сможет побороть свои инстинкты. Почему-то именно эта мысль мигает красным цветом в моем сознании. Едва хватает сил не броситься наутек, когда Влад делает первый шаг ко мне. С Искушением хоть немного, но чувствуешь себя защищенной, но сейчас, когда оно у него в руке…       — Если так жаждешь моего внимания, я дам его тебе, а заодно и пару уроков, Лада, — с помощью своей тьмы создает ножны на предплечье и скрывает там клинок. Штаны висят слишком низко на узких бедрах, косые мышцы ярко подсвечены огнем в камине, однако сейчас меня заботит ремень, который выскальзывает из петель.       — Решил меня выпороть?       — Интересное предложение, мне нравится. Судя по твоим некоторым действиям, ты и сама жаждешь, чтобы я высек тебя, но нет, не сегодня, Змейка. Он для другого.       — Для чего тогда? — смотрю, как князь продевает одну часть в другую, а затем выворачивает, чтобы сделать петлю…       — Я собираюсь связать тебя.       — А если я против? — понимаю, что не стоит злить Дракула сейчас, его спокойствие мне еще аукнется.       — В этом случае у тебя нет выбора, в любом другом — да, но не в этом.       — Я буду сопротивляться, — пячусь назад.       — Я рассчитываю на это. Тогда все ограничения с меня будут сорваны. Скручу тебя так, что уткнешься, — он указывает на свою постель, — в покрывало, а вот твоя задница, Владислава, будет отдуваться за дурную голову. И кто знает, может, действительно выпорю.       Влад близко, наступает, повинуясь своим инстинктам сильнейшего, а мои вопят: бежать!       — Не успеешь, — приговор, — не убежишь, — констатация, — но можешь попробовать… — угроза. — Дай руки, Змейка, и тогда тебе может даже понравится. Восстанешь — долго не сможешь сидеть, но урок в любом случае будет усвоен.       Злость вгрызается мне в горло и отрывает кусок за куском, как бы я ни расправилась с боярином, ни избавилась от его тела или ни угрожала Ворону — тот, кто нависает сейчас надо мной, совершенно на другом уровне. Перед ним я все еще лишь маленькая девчонка!              «Смирись, княжна, и ты получишь большее…»              Дев? Он единственный, кто не предавал меня. Пусть у него свои цели, но пока мы идем рука об руку.       — За что наказание?       — Разве было сказано, что это наказание? — его голос приобретает тот самый оттенок, который я не спутаю ни с чем другим. Именно таким был его голос в начале нашего общения, когда он только брал и ломал. — В ночь твоей свадьбы, я напомню тебе, чья ты жена!       — А если меня будет искать другой мой муж?       Улыбка на каменном лице жестока:       — Твой муж занят одной очень интересной дамой. Можешь завтра открыто спросить у него, спал ли он с кем-то этой ночью, — почему-то это больно. Осознавать, что Мирча, как и я, может делить постель с кем-то другим. Дракул глубоко вдыхает воздух. — Вот тебе первый урок, Владислава, в этом замке ты нужна лишь мне, — склоняется, наверное, для того, чтобы лучше рассмотреть боль в моих глазах. — Но должен отдать ему должное, даже развлекаясь, он думает о тебе, — такая явная насмешка! И действенная. Ремень хрустит кожей. — Руки, Владислава.       Скрипя зубами, складываю руки вместе, но князь качает головой.       — За спину, — громко выдыхаю, но поворачиваюсь к хищнику спиной. Неволя ложится прохладой на мои запястья. Грубая кожа трется о мою, плечо обдает жарким дыханием. Одно единственное слово совпадает со звуком затягивающейся петли:       — Умница.       Сердце ухает вниз, ведь именно так меня сегодня называли уже несколько раз! Дракул знает?! Тогда почему медлит?.. Или это и есть его расправа? Руками не двинуть, плечи отведены назад. Лишь чувствую, как пальцы, умеющие держать меч и вырывать глотки врагам, довольно ловко заплетают мне косу. Ее сплетают с ремнем, заставляя руки оттягивать голову назад. Становится очень темно, повязка на глазах непроницаема. Те же смертоносные пальцы проходятся едва ли не бережно по открытой шее.       — Он целовал тебя сюда, я чувствовал, — горящие губы покрывают те участки, по которым еще секунду назад танцевали подушечки пальцев. Зубы, таящиеся за ними, нападают, оставляя кровоподтеки. — А где он касался тебя своими руками? — жадно ловлю воздух, чувствуя сразу обе ладони на своей груди. Они грубо сжимают ее даже сквозь ткань платья, но князь целует за ухом. О ком сейчас Дракул? О Мирче или Вороне? Сердце вновь жалобно сжимается от страшного предчувствия, но вдруг муж прикасается своей щекой к моей, и я понимаю кое-что, что меняет весь мой спектр эмоций.       — Ты снял маску, — пытаюсь повернуться к Дракулу, но волосы дают лишь уткнуться носом в его скулу.       — Снял.       От этого известия руки чешутся, чтобы прикоснуться к его лицу. Если не могу увидеть глазами, то ловлю любой момент, чтобы потрогать, правда князь слишком редко позволяет себе такое, даже во сне бдителен. Помню, как-то раз проснулась посреди ночи, ничем себя не выдала, но Дракул тут же открыл глаза, будто и не спал вовсе.       — Жаждешь коснуться меня, но касаешься другого. Думаешь о нем, стоя в доме Господа.       Облегчение невесомой вуалью ложится на мои плечи.       — Я думала, тебе нравится, что мной владеют дьявольские мысли.       — Правда? Тогда может взять тебя под тем крестом, о котором ты так громко думала?       — Откуда ты все это знаешь?       — Был там, видел все своими глазами и слышал…       — Но я не чувствовала, — запинаюсь, от ощущения сильной руки на внутренней стороне бедра, она поднимается вверх, — тебя, только энергию Мирчи, — клинок с лязгом вынут из ножен.       — Амулеты, моя дорогая, я тоже могу их использовать, или все думают, что только им можно прятаться от меня? — кончик лезвия упирается мне в шею. Первая капля скатывается в ложбинку между грудей, и за ней тут же следует горячий язык. — Это твой второй урок. Пусть твоя сила и растет, маленькая княжна, но лишь от меня зависит, когда ты сможешь продемонстрировать ее, — дразнит тем, что трется о мою кожу лицом, ничем не скрытым. — Значит, у близнецов нет Господина… а только Госпожа? Интересно, что бы они сказали, увидь тебя в таком виде? — острие Искушения царапает кожу груди, задевая корку на укусе Маркуса. Легкое движение, оружие вспарывает лиф платья, полностью оголяя верхнюю часть моего тела. Под платье сегодня были надеты лишь нижнее белье без лифа, чулки и пояс. Ткань падает к ногам, и князь видит этот алый комплект. — Как мило, — хмыкает. — И для кого ты это надела, Змейка? — шипит тихо.       — Для Басараба, — вызов брошен, и ответ не заставляет себя ждать: в мои волосы впиваются сильные пальцы.       — Высунь язык! — приказ, мне приходится подчиниться.       — Сш-ш, — шиплю, когда его прикусывают. Сильно и больно. До крови. Однако с болью приходит жар, разгоняющий по телу желание.       — Какая ты послушная. Мне нравится, но в следующий раз четче отвечай на вопрос, маленькая Змейка. Так для кого ты так оделась?       — Для тебя, для Мирчи, для себя, не знаю. Понятия не имела, как закончится этот день. Ты ничего не говорил, не предпринимал, не делился. Что я должна была делать? Попытки поговорить с тобой — оканчивались твоим молчанием! И даже когда мы с Мирчей давали клятвы, ты не явился! Знаешь, — не вижу его, но точно уверена, что он стоит предо мной. Гнев молит выплюнуть весь яд, подобно змее, прыснуть кислотой — лишь бы уколоть бесчувственного князя! — Я оделась так для Мирчи. Да, для него, ведь ты спрятался в своей броне, отгородившись от меня! Что я должна была сделать? Ты говорил, что защитишь меня, а в итоге? Что? Ты сделал?!       — Дал тебе власть, — тихий голос после моего вскрика — странность и нелепость. Любой другой вспылил бы в ответ, тогда почему Влад так тих? — Я — цепной пес князя Валахии, став моей при всех — породила бы кучу вопросов и осуждения. У тебя не было бы почета, только позор, — голос набирает силу. — Легла под дьявола! Обесчестила себя! Падшая! Но с Мирчей… ты — законная жена. И меня дико злит это! До скрежета сломанных костей, Владислава! Но в угоду тебе сейчас, я ушел в тень, чтобы ты чувствовала себя хозяйкой моего замка! Не пленницей, не гостьей — хозяйкой, — пауза. Голос снова тих, но полон сдерживаемого гнева. — Полноправной и гордой. Но вместо благодарности, ты обвиняешь меня в слабости.       Слышу его тяжелое дыхание. Попытавшись слиться с ним чувствами — натыкаюсь на мертвенно-холодную стену из черного обелиска. Ей нет начала и конца, нет в ней бреши, чтобы протиснуться, и она столь высока, что не влезть. Он отгородился от меня. Тогда пытаюсь найти ящера в своем сознании, но и там натыкаюсь на черный гладкий камень. Влад полностью закрылся от меня, и только сейчас понимаю, насколько одиноко мне без князя. Без возможности прикоснуться к его эмоциям, мыслям, даже представить не могу, какую боль и уязвимость он сейчас чувствует.       Утыкаюсь в холод и скребусь, как маленький зверек.              «Влад, я не знала… Ты ничего не говорил, не делал, я почувствовала себя брошенной. Прости… Влад…»               Время в сознании идет иначе, поэтому не могу сказать, сколько минут или часов просидела под отвесными скалами, но они вдруг начинают дрожать, слегка расходясь. Встрепенувшись, вижу небольшой проход. Решение приходит быстро. Мне требуется менее пары секунд, чтобы нырнуть в него, пока князь не передумал. И без того узкий проход начинает сужаться, едва не придавливая мне хвост. И то, что предстало предо мной просто не описать! Внутри моего сознания Дракул свил гнездо… Что-то отдаленно похожее на кратер вулкана, обвивают столбы огня и тьмы. В самом центре бурных стихий лежит он — огромный черный дракон. Свившись кольцом, прикрыл морду хвостом, устремив к внешнему миру бронированную чешую, длинные наросты в виде шипов и загнутые параллельно голове рога. Лапы оканчиваются копьями, а не когтями. Два широких кожаных крыла — еще одна линия защиты князя — расположились по обе стороны от длинного изогнутого туловища.       Издалека Дракул кажется полностью черным, но юркнув под одним из шипов, рассматриваю чешую ближе и замечаю некий металлический блеск, словно тьму смешали с серебром. Вкрапления этого же цвета есть и на крыльях. Стопорюсь, когда замечаю четыре полосы на правом крыле, тут же вспоминаю, как он мог их получить, и становится еще паршивее. Горячий воздух ударяет в лицо, оповещая, что я уже у морды древнего ящера. Видеть его так близко — нечто невероятное. Задержав дыхание, изучаю каждый участок, каждый изгиб, перепад чешуек и начало роста рогов… Каждый выдох обдает жаром, морщусь, но продолжаю аккуратно подкрадываться. Он теплый, а мне так холодно, что готова сгореть в его дыхании.       «Вла-ад», — тяну его имя и бодаю головой в клыкастую щеку. — «Ну, Вла-ад!»       Дракон резво вздымает голову, из-за чего падаю плашмя. Веки распахиваются, ярко-алые радужки пронзают тьму и останавливаются на мне.       «Змейка?..» — в его голосе сквозит удивление. Рта не открывает, но говорит со мной. — «Как ты пробралась сюда?»       Склоняю голову вбок:       «Разве не ты меня сюда пустил?»       «Я?» — дракон хмурится, отводит голову в сторону и оскаливает пасть, изрыгая рычание. — «ДЕВКАЛИОН!»       Стены, виднеющиеся вдалеке, сотрясает сила их хозяина, но теперь мне понятно, почему проход стремительно закрывался. Это не Влад пропустил меня, а Дев, тот, кто действительно на моей стороне.       «Влад», — чувствую себя галькой под его грозным взглядом. — «Прости, я не хотела…»       «Хотела, змейка, я в твоем сознании!»       «Ладно, хотела. Но я не знала, на что ты пошел, чтобы… помочь мне. Ты почти не разговаривал со мной», — тяжело вздыхаю. — «Я думала, что тебе все равно, раз ты…»       Меня едва не сносит от рычания Дракула, передо мной разверзлась не пасть, а проход в самые темные уголки ада! Дракон грохочет в моем сознании, передвигая лапами, едва не раздавливая меня. Сжимаюсь в комок и зажмуриваюсь, ожидая конца: либо своего, либо всего этого. Рев был настолько громким, что кажется мне еще некоторое время после воцарения тишины. Приоткрыв глаз, вижу огромные клыки в метре от меня. Невольно проскальзывает мысль, что проткнуть меня ими не составит совершенно никакого труда.       «Все равно?!» — громоподобный голос бьет новой волной по перепонкам. Дракул в ярости, взбешен и крайне страшен в этом обличии, поэтому хочу как можно скорее покинуть его территорию.       Тьма повязки дезориентирует, хочется крутить головой в поисках опасности, но она неизменно у меня перед лицом. Толчок в плечи, и вскрик сам вырывается, когда я падаю на кровать. Она проминается, когда кто-то нависает надо мной, упираясь руками по обе стороны от моего лица. Глухое рычание слишком близко к моему горлу. Дышу часто, а хищник затаился надо мной. Чувствую разъедающий гнев всей своей кожей.       — Все… равно, — рвано произносит князь. — Если бы мне действительно было все равно, как ты говоришь, ты бы давно была мертва, Владислава. Ни Темной, ни княжной, ни женой! Ты бы была никем, — губы мажут по щеке, и я ужасом понимаю: они холодные. Напряжение сквозит в каждом звуке голоса Дракула, но самое опасное — тишина, когда он умолкает. — Вместо унылой участи — лежишь в моих покоях, на моей постели, со мной, как жена, — шепот ядовит, а слова наносят раны сильнее, чем Искушение: — Я слишком многим поступился ради тебя и многим еще поступлюсь. Ни одна женщина не заставляла меня столько ей прощать, Змейка! У тебя больший лимит, но даже у него есть край…       Вздрагиваю, когда на клеймо в виде буквы «V» ложится когтистая рука. Кожа тут же отвечает мурашками.       — Влад…       — Молчать! — хорошо, сейчас буду покорной, но лишь из-за того, что сама не додумалась до этого. Дракул ничего не делает просто так! У него всегда есть план, и это единственное, о чем я постоянно забываю. Смиренно высовываю язык, легко касаюсь грубых губ. Расслабляюсь в драконовой хватке. Мое смирение — плата, покаяние и прошение прощения.       Откидываюсь на подушки, открывая горло перед Темным. Смиренна и покорна, лишь громко втягиваю воздух, когда клыки вонзаются в шею. Князь делает первый глоток, он отдается в ушах грохотом водопада. Мышцы коротит. Кровь шипит, когда в нее попадает афродизиак носферату. Под его действием похоть берет верх над жертвой. Проблески разума есть, но мне не нужно бороться с Владом, поэтому поддаюсь его напору. Отвечаю, когда он начинает прижиматься ко мне бедрами, потираясь стояком. Стону, поощряя своего мужчину.       Закончив пить, легко кусает за подбородок, размазывая кровь, но не целует, уходит, когда прошу от него это. Тяжесть его тела покидает меня, сильные пальцы ласкают внутреннюю часть бедер, касается кружева, проскальзывает под ткань. Дракул касается меня, и я закусываю губу, чтобы не застонать. Когти впиваются ягодицы.       — Я не буду нежным. Совершенно! — шипит рядом. — Ты сама виновата в этом, — он поэтому меня не целует! Помнит, как мне было неприятно от этого тогда, когда была его рабыней в постели! Однако все равно киваю, сосредотачиваясь на пальцах во мне. — Тогда будь паинькой…       Дыхание сбивается, я даже ухаю, когда меня вжимают лицом в постель, заставляя выпятить задницу перед Дракулом. Под живот подкнуты подушки, а мужские руки разрывают алую ткань, холодный воздух касается разгоряченной кожи. Большой палец входит внутрь.       — Не дергайся, Змейка, будет хуже. У меня есть парочку идей, как проучить тебя, но ты не готова к ним… пока что, — давит на клитор, вырывая стон. Влад не шлепает меня, он кусает: за плечи, запястья, ягодицы, бедра. Сильно, иногда заставляя меня шипеть. И все это чередуется с медленными, едва не тантрическими движениями пальцев.       — Пожалуйста… — они сгибаются внутри, посылая ток по телу, заставляя уткнуться в покрывало.       — Что «пожалуйста», Владислава?       — Пожалуйста, хватит испытывать меня.       — Испытывать? — новое движение, уже резче, чем было до этого. — Разве я испытываю тебя?       — Да-а, — второе резкое движение и… ничего. Дракул не двигается больше. — Влад! Прошу…       — Разве это «испытывать»? Испытывать, Агапэ, — меня коробит от этого обращения. Мирча говорил ласково, с нежностью и любовью, а Дракул — безразлично и холодно, — это целоваться с другим, — добавляет еще один палец. — Делить с ним чаши счастья и горя, — толчок. — Называть «милый», «муж» или «любимый»! Особенно, — рычание вырывается из князя, но он замолкает, будто заталкивает своих демонов обратно. — Особенно, когда у тебя уже есть муж!       Пальцы покидают меня, заставляя скулить. Тело сжимается от пустоты, а сердце — от слов Дракула.       — Сколько раз тебе повторять, Владислава? — упирается в меня и резко входит, будто вбивает в следующие слова: — Ты только моя жена!       Еложу под ним, от чего повязка слегка съезжает. Вижу в отражении зеркала Дракула, нависшего надо мной, как мы слиты вместе. Желание от этого зрелища лишь растет. Красивое тело мужа подсвечивается от камина, мышцы перекатываются под кожей, радуя взгляд. Черные волосы падают на лицо, князь слегка отвернут от зеркала, но даже так замечает, что я подглядываю. Глаза вспыхивают алым сквозь пряди, оскал сверкает. Зажмуриваюсь, когда с рычанием, Дракул бьет ладонью по постели, в сантиметрах от моего лица.       Эта же рука обхватывает горло, фиксируя голову в одном положении, а Влад начинает дико двигаться. Краем глаза пытаюсь уловить отражение, но стоит мне это сделать, как серебряная гладь трескается на лице Дракула. Муж рычит, когда слышит мои стоны. Мне не стыдно, просто ничего не могу поделать с собой, хочется поддаваться ему на встречу, шире расставить ноги и кричать, пока не сядет голос. Нечего больше смущаться, только не с Темным. Он давно взял меня за руку и провел по закоулкам своей темной души, показав массу все того, что другие бы осудили. Единственное, от чего хочется выть и рвать зубами покрывало, — Влад без маски, без капюшона, без брони, а мне не двинуться! Даже головой пошевелить не могу!        — Это твое основное наказание, Змейка, не зли Дракона, который считает тебя своим Золотом, — мышцы внизу живота сводит от толчков. Легкая боль от укусов разгоняет похоть по всему телу, и я сама не замечаю, как охотно отвечаю всему, что делает со мной Дракул. Он сжимает мою грудь, урчит и рычит. — Каково это, Золото, знать, что я сейчас открыт, но не иметь возможности развернуться и взглянуть?       — Б-больно…       — Я предупреждал, — хрипит Влад.       — Нет… мне больно, — хватаю ртом воздух от грубого толчка, — душевно… из-за маски, — мы сталкиваемся головами, когда Дракул сильнее наклоняется ко мне.       Жарко. Горячо. Меня пожирает его огонь, заставляет кожу шипеть и плавиться под его пальцами. Горячее дыхание прожигает шею до костей, обугливая взглядом и их. Умираю и вновь восстаю, темными всплесками между диким огнем мелькает тьма. Она, как истинная материя создания, — ткет полотно из моего тела. Она вливает в мои вены и мышцы силу. Единение с князем взращивает ее концентрацию во мне. Дикое желание крови восходит в абсолют, поэтому нисколько не противлюсь ему, когда муж впивается пальцами в мои щеки. Он так, а я — клыками в его руку. Шипение и рычание сменяются бранью, но Влад не отнимает руки, позволяя мне пить.       Пальцы сжимаются в кулак, мышцы крепнут, и до ушей вдруг доносится громкое сердцебиение. Не мое. Оно слышится сзади. А краски покоев становятся резкими и яркими, что хочется зажмуриться, чтобы не ослепнуть. Это пугает поначалу, но чем дольше длится, тем привычнее становится. Время будто замерло, кроме отбойного молотка в груди Дракула. Слышу тихий вдох и такой же выдох, шелест волос и хруст ткани под нами, трепет ресниц.       — Золото? — меня оглушает едва слышное обращение. Дергаюсь под Дракулом, что-то трещит, и я падаю. Влад тут же ловит меня, эмоции захлестывают, мы стонем. Тело дрожит, перед глазами пелена, в горле сухо, а сердце сейчас выпрыгнет из груди, даже когда оргазм сходит на нет. Лишь муж в силах замедлить мое сердце, позволив мне втянуть воздух. Холодно и жарко одновременно, теряюсь в пространстве. Мысли бегут со скоростью света, но тело отказывается даже реагировать на них, ни то, что следовать. Первое, за что цепляется взгляд после тьмы, — разорванный ремень на запястье. — Как ты… — голос раздается над ухом, но теперь он далекий и глухой. Его хозяин касается ремня и проникает под него, лаская покрасневшую кожу, — сделала это?       — Н-не знаю, — дышать все еще трудно. — Я… просто… просто как-то само… вышло, — хочу повернуться, но меня останавливают:       — Не поворачивайся.       — Это… приказ, князь? — молчание затягивается, но меня вдруг целуют между лопаток.       — Просьба, — спокойный тон заставляет закусить щеку.       — Твое вето больше меня не сдерживает, так ведь?       — Оно пало давно, ты ведь пыталась нарисовать меня по памяти, собрать лицо по кусочкам, которые видела, — откуда он это знает?       — Я…       — Я не против, — муж прикусывает шею, распаляя тело вновь. — Все равно у тебя скверно выходит, — смеется в мою кожу. — Красиво, но не мой портрет, дорогая.       Утомленные, лежим на кровати. Влад резко сменил гнев на милость, даже слишком. Обычно он заставляет виновного упиваться болью или осознанием содеянного, или наказанием за это действо. А тут лишь… секс и маска. Что-то не так, но что? Снова не вижу всего? Или не хочу?       Громко вдыхаю воздух и стопорюсь, затем подношу к лицу руку и нюхаю, впервые чувствую запах Влада на себе. Разве после секса кто-то может пахнуть свежестью, как после грозы? Дождем и ночью? Или так пахнет энергия Дракула? А теперь и я с ним.       — Что ты делаешь?       В голове тут же рисуется картина того, как я себя нюхаю.       — Ничего.       — Ты обнюхиваешь себя.       — Нет. Тебе кажется.       — Мне не кажется, Владислава.       — Уверен?       — Точно.       — Подумай еще раз, — меня обнимают, притягивая к себе.       — Что ты почувствовала? — в его голосе сквозит неприкрытый интерес. — Случайно не запах, который бывает после грозы в ночи?       — Откуда ты знаешь?       — Мне так говорили о моей энергии. Когда ее много, она становится вторым запахом, удивлен, что ты смогла ее почувствовать, да еще и не себе. Ты становишься сильнее, раз смогла это и разорвать ремень.       Снова молчание, но в этот раз оно тяготит меня, и я соглашаюсь на исповедь:       — Такой я становлюсь только рядом с тобой, Влад. Другие лишь ослабляют меня. Я не искала и не ждала с ним встречи. Для меня это все стало такой же неожиданностью. Тогда, в Италии мне хотелось лишь сделать тебе больно, а он подвернулся под руку и все. Понятия не имею, как узнал о свадьбе. Может быть, даже был в списке приглашенных, а потом узнал меня, но… Я не звала его.       — Что он хотел? — грубость в вопросе настораживает, но чутье подсказывает, что все это направлено не на меня.              «Встань на мою сторону…»              — Знала бы я.       Мужская ладонь сжимает покрывало. Вижу это и проникаю между пальцами, они тут же расслабляются и переплетаются с моими.       — Ты — единственный, кто важен для меня, и кто волнует меня.       — Приятно это слышать, Золото.       Легкая заминка:       — И Мирча…       Тяжелый вдох:       — Это решаемо, — собираюсь повернуться, но затем вспоминаю о просьбе.       — Можешь, — он снова в маске, и она единственная одежда на князе.       — В каком смысле «решаемо»?       — Не важно. Пока что.       — Влад, — полностью разворачиваюсь, — о чем ты?       Огонь отражается в серых глазах с тайной. Князь усмехается и лишь заговорчески произносит:       — Узнаешь, но позже, Владислава. А сейчас отдыхай.       С тяжелым сердцем ложусь, прижимаясь к большому и теплому боку, однако в душе холод. Сейчас буря миновала меня, но она не исчезла, затаилась, и что-то мне подсказывает, что она разразится ужасающим бедствием…