«Хороший фокусник мало чем отличался от хорошего вора».
Ли Бардуго «Шестерка воронов»
Впервые он увидел ее, только вернувшись в город, предвкушая встречу с семьей. Скользил по покрывшемуся морозной коркой асфальту, оглядывая задорным взглядом ничуть не изменившиеся улицы. Подмигивал пробегающим мимо девушкам, обводя пухлые губы языком, с щелчком откидывая от себя сигарету. Заталкивал немеющие руки глубже в карманы, при очередном разгоне не успевая затормозить и врезаясь в спину маленькой девчушки. Вздрагивающей и едва удерживающейся на ногах девчушки, что напряжённо замерла, вслушиваясь в смешки подруг и его нелепые извинения, и обернулась. Русые волосы трепали легкие порывы ветра, а голубые глаза гневно сверкали из-под нахмуренных бровей и съехавшей до них шапки: на куртке липкой сладостью разлилась газировка, полупустая банка которой была зажата в хрупкой ладони. Изо рта вырывались нахальные ругательства, заставляющие парня на секунду опешить и усмехнуться. Взгляд прожигал его грудь, перетянутую светлой футболкой, наполовину скрытой потертой курткой и в следующую секунду оказывающейся облитой остатками напитка. Поднимался, в конечном итоге мешался с его, идентичным. Похожим, словно отражение в зеркале. Бурлящим и топящим всех в своих водах. Тогда Саре было четырнадцать. Крутиться вокруг школы, ожидая Майкла, было невыносимо скучно. Пинать мелкие камешки, переругиваться с Бурым и выкуривать сигарету за сигаретой, опираясь на полированный бок чёрного доджа, когда звонок наконец оповестил об очередном окончании урока. Шумные потоки малочисленной толпы вываливались из серого скучного здания, делясь на мелкие группки и расходясь кто куда: ожидать следующего урока под деревом и на летней веранде, не желая находиться в школе, или ехать домой, скрываясь на территории парковки. Только пока на ней светилась лишь одна рыжая макушка — тугие кудри хлестко били по спине, укрытой лишь легкой кофтой, колышущейся под потоками удивительно тёплого для сентфорской осени ветра. Адель шла, не оборачиваясь, к трибунам, а за ней, о чем-то щебеча, увязалась стайка чирлидерш. Чирлидерш в коротких юбках, заставивших Вишню усмехнуться, юрко проходя по губам языком. Тёрнер вышел последним, оправляя изумрудный бомбер и оборачиваясь. Протягивая руку девушке и утягивая ее за собой, вынуждая драконов нахмуриться и удивленно переглянуться. Тонкое хлопковое платье едва ли доходило до коленей, струясь но ногам легкими прикосновениями красной материи в мелкий цветок. Плечи укрывала объемная потертая кожаная куртка, светлые волосы были перекинуты вперёд, а вишневые губы чуть поджаты. Незнакомка сжимала в руке банку газировки и пыталась почесать укрытым рваными митенками запястьем нос, смеясь над что-то сказавшим Тернером. Топая ногой, обтянутой колготками в сетку и обутой в тяжелые ботинки. Пихая его в плечо, когда расстояние до старого, но надежного доджа неумолимо перевалило за пятнадцать метров и близилось к десяти. Когда она поймала бурным речным потоком заинтересованности способный снести с ног взгляд Вишни. Поймала и подмигнула, выдувая и лопая яркий пузырь жвачки, быстро теряя интерес к парню и вновь оборачиваясь к Майклу. Ведь «почти-не-шестнадцатилетнюю» Сару едва ли интересовал этот дружок ее соседа, так откровенно пялящийся на неё — на неё и ещё сотню таких же как она. Но глаза его преследовали ее еще неделю. Преследовали даже в зеркале, от которого она раздраженно отворачивалась, громко фыркая. В семнадцать ее интересовал бар на окраине, близкое к нему казино и разрастающаяся банда, чёрной кровью растекающаяся по артериям города. Тенями скользящая в разговорах очевидцев и самоуверенных лгунов. Ноги ее теперь укрывала голубая ткань рваных джинс, завязанных вместо ремня клетчатой рубашкой — в этот раз красной. Руки обхватывали неизменные митенки в сетку и парочка браслетов, а на плечах покоилась кожаная куртка, ни капли не скрывающая короткий кружевной топ, чокер и кресты на шее. Кудрявые волосы с впутанными них сережками-кольцами в ушах блондинки прижимала вельветовая кепка, утащенная откуда-то из лавок на главной улице. Брови также строго взметались вверх, голубые глаза хищно горели, а вишнёвый цвет обкусанных губ теперь перекрывался тёмной коричневой помадой. О´Нил метала ножи лучше учившего ее Бурого, бурчащего себе под нос о вселенской несправедливости, стучащего по козырьку кепки и натягивающего ее как можно ниже, перекрывая обзор. Она пила с Майклом и танцевала с «веселыми шлюшками». Играла в карты на раздевание, грязно ругалась и много курила. А ещё нравилась Вишне.***
Аарон о чем-то сосредоточенно вещал, стоя прямо перед ней, сидящей на стойке, заставляя бармена устало выдохнуть от поставленной на полированную поверхность ноги, обутой в темные ботинки. Сара рассеянно кивала, потягивая прохладную газировку и играя в гляделки с Вишней. Ожидая очередной победы над вредным драконом. Драконом, что каждый раз ошивался рядом, окидывая ее сальным взглядом и становясь ее личным проклятьем. Они изводили друг друга, шумно спорили, яро ненавидели,***
Ночь укрыла сонный город, а план намечающегося проникновения со взломом не сулил ничего хорошего в случае появления копов. Холодный воздух колол легкие, мелкий гравий шуршал под колёсами байка, а нос щекотал резкий запах духов. Сара прижималась ближе к Вишне, обхватывая его тело, обтянутое грубой тканью кожаной куртки, и чувствовала, как ладони отрезвляюще царапает вышивка на ней. Считала каждую минуту и каждый дорожный знак, вслушиваясь в завывания ветра, рёв мотора и тихие вздохи дракона. Лучше бы ей приставили Бурого. За всю дорогу они не проронили ни слова, тяжело дыша и думая о чем-то своём. Остановились в квартале от старшей школы Сентфора, едва свернув с трассы у редеющей линии чернеющего леса. Темное звездное небо затягивало тучами, накрапывал мелкий дождь. Шлем холодил ладони, когда Сара опускала его на руль и отступала назад. От цели их отделяли несколько сотен метров и десять минут ходьбы. Ладони были неприятно влажными, отчего приходилось каждый раз проводить ими по плотной ткани штанов, а чёрный страх — страх? — горячо дышал ей в спину. Унылое здание в темноте казалось совсем темным, а неожиданно раздавшийся позади голос заставил ее подпрыгнуть. — Готова, малышка О’Нил? — хрипло спросил Вишня, когда она лишь тихо выдохнула и потянула его к заднему входу, не давая ему завернуть к первому попавшемуся окну. Ветер снова трепал распущенные кудри, залетал под куртки и хлестко ударял мелкими каплями в лицо. — Сомневаешься во мне? — также осторожно спустя пару минут молчания спросила девушка, присаживаясь у двери и изучающе проходясь тонкими пальцами по холоду замка. — У меня был хороший учитель, — почти чёрные в тени глаза хитро сверкнули, как и лезвие вынутого из-под косухи ножа. Сердце бешено колотилось, пока она вытаскивала из кармана шпильку, отталкивая подошедшего Вишню дальше, с тихим лязгом ковыряясь ей в замке, прокручивая нож, чуть ударяя по ручке и щёлкая раскрытым механизмом. — Весь фокус в сухариках, — прошептала она себе под нос любимую фразу Бурого, победно усмехаясь недовольно закатывающему глаза парню. Осторожно открыла деревянную дверь, откидывая замок в сторону, и прошла в темноту прохладных коридоров, добираясь до щитка и выключая все обеспечение здания электроэнергией. Прислушалась к возможным звукам, выглянула из-за угла, но везде стояла тишина и ни один силуэт не скользил мимо: охрана в этот день обычно не выходила и сегодня не подвела. Взламывать школу оказалось проще простого. Отключать сигнализацию и осматривать охранные посты — раз плюнуть. Тихо ступать к кабинету директора и продолжать все так же спорить с драконом — просто невероятно. Невероятно раздражающе и опьяняюще. — Я бы влез в окно, — настырно шипел Вишня. — Ты привык, что тебя не пускают через дверь, но когда в неё все же можно войти, это лучше любой альтернативы, — Сара довольно улыбалась, тихо ступая по тёмной плитке, укрывающей пол. — Неужели тебе не открывают ее даже твои ночные подружки? Теряешь хватку, милый, насколько же ты им надоел, — она пыталась унять чувство эйфории, захлёстывающее ее с головой. Убеждала себя в том, что должна была привыкнуть к бурлящей от адреналина крови и оставаться начеку до самого окончания. Но удовольствие так приятно кололо кончики пальцев, что не сдаться ему было невероятно сложно. — Шутишь, как Бурый. Пора тебе переставать с ним водиться, иначе тоже потеряешь хватку, маленькая завистница, — прошептал на ухо, касаясь горячей ладонью плеча и поправляя съезжающую куртку, прихватывая зубами кольцо в ухе и чуть оттягивая до сиплого выдоха девушки. — Думаешь, завидую тебе? — игнорируя его издевку, спросила О’Нил, оглядываясь, рассматривая плакаты и блеклые во тьме ящики. — М-м-м, может, отчасти? Стеф была хороша, — протянула она, пробегаясь языком по губам, и оттолкнулась от него, ускоряя шаг, пока он недоуменно сводит брови и тормозит позади, через секунду тихо посмеиваясь. — Завидуешь им, скучаешь по мне, — констатировал он, обходя девушку и оборачиваясь, идя вперёд спиной. — Я отшила тебя ради бармена в твоём казино, — напомнила Сара, вздергивая бровь и поражаясь его самоуверенности. — Только после того, как я почти отшил тебя ради девчонки, с которой спал. Девчонки-чирлидерши, — издевательски парирует он, пытаясь уколоть ее. — Хвастаешься, что развёл всех школьниц, потому что девушки постарше уже не ведутся? Умно, Вишня. Тебе двадцать пять или едва стукнуло восемнадцать? — отвечает О’Нил, раздраженно пихая его плечом и вновь обходя этого нахала. — Хвастаюсь, что развёл тебя. Почти, — тихо проговорил он, когда девушка толкнула дверь в темный кабинет, едва успевая удержать ее, чтобы не ударить ей по стене. — Попробуем, принцесса? Она больше не слушала его, проходя дальше и оглядываясь в просторном помещении, чтобы в следующую секунду подойти к столу и начать рыться в ящиках. Шершавая поверхность неприятно царапала ладони, каждая полка была забита огромным количеством каких-то бланков, газет и постеров, а Вишня продолжал кружить рядом, раздражая ее скрипением ботинок и тихими вздохами. — Хватит мельтешить, Вишня! — одёрнула его она, нервно выдыхая, перекидывая волосы вперед. — Я жду тебя и наблюдаю. А ты мнёшься непозволительно долго, хоть ситуация и благоволит тебе, и копаешься в каком-то несущественном дерьме. Важно запомнить, что так будет не всегда, — отбрил он, важно взмахивая рукой, падая в кресло и притворно зевая, даже не пытаясь ее торопить. — Главной моей задачей было проникнуть сюда и принести хоть что-то в качестве доказательства. — Так зачем мелочиться, малышка? — парень кивнул на дальний стеллаж, полный личных дел учеников и их документов, наблюдая, как напрягаются ее плечи. — Но если ты струсила, можешь взять один нелепый глобус с одной из полок, Бурый пустит его за бесценок, купишь себе жвачку в ближайшем ларьке, — посмеивался он. Сара скривила губы, вновь впиваясь в его глаза своим взглядом, и он в который раз проиграл, из-под опущенных ресницы наблюдая, как она прошла мимо, не давая себя схватить. Как открыла ящик, пальцами пробегаясь до буквы «Т» и вынимая папку, на которой было ровно выведено «Майкл». Пролистала ее, в какой-то момент испуская удивленный вздох — то ли от прижавшегося к ней Вишни, положившего подбородок на плечо, то ли от последней исписанной страницы, вшитой в дело. — Нам нужно что посущественнее? — О’Нил нервно усмехнулась и кинула хитрый взгляд за спину, ощущая, как смешок ударяет ей в затылок. В следующую секунду его коснулись губами. — Что ж, оно почти само нашло нас: учителя знают о связи Майкла с вами. Папка едва могла закрыться от фотографий, укрытых прозрачным файлом, которые Сара осторожно выцепила вместе с исписанным формуляром, отклоняя голову, надеясь, что ни у кого не будет возможности восстановить чертовы снимки. Сдать их копам. Рассказать миссис Тёрнер. Стеклянный взгляд безэмоционально упёрся в стену, когда она прижала их к груди, с тихим шорохом закрывая папку, заталкивая ее назад, резко задвигая ящик. Уперлась спиной в грудь парню, чуть вскидывая голову вверх и пытаясь оттолкнуть его назад, шепча: «Идем». Свободную руку плотно обхватили шершавые пальцы, большой осторожно прочертил круг на ладони, а ухо в который раз за их вылазку защекотало дыхание дракона. — Вишня, ты кинешь меня, — прошептала О’Нил, помотав головой, отгоняя наваждение. Простонала от легкого прикосновения к сжатым ладоням и осторожного укуса в шею. — Возможно?... — закончил он, разворачивая Сару к себе. Коснулся рукой нежной кожи щеки, провел потрескавшейся подушечкой по скуле, смотря глаза в глаза и отмечая ее смятение. Испуг, неловкость и нежность, плескающихся в кристально чистом взгляде. Опять заставляющем его тонуть. Вишня подался вперёд в тот момент, когда она потянулась навстречу. Коснулся темных губ, втягивая нижнюю, чувствуя, как девушка прикусывает его язык. Не отрывая глаз, будто они настырно продолжали борьбу. Миниатюрные ладони накрыли его плечи, ногти царапали кожу на куртке, крепко вцепляясь в неё. Топ чуть задрался, обнаженное тело холодил пистолет, висящий на мужских джинсах и упирающийся ей в живот. Помада пачкала подбородки, а он настырно вжимал Сару в стеллаж, скользя языком по зубам, щекоча небо, сплетаясь с ее. Спускал объемную косуху с узких плеч, наматывал на кулак светлые волосы и тяжело дышал, подхватывая ее, такую невесомую, на руки и неся к столу. Вишня вел носом по нежной шее, вдыхая терпкий запах, перебиваемый свежими нотками мяты. Целовал каждый открытый сантиметр, оставляя на белой коже мелкие укусы, яркие засосы и влажные следы языка. Парень чувствовал руки в своих волосах, под тонкой футболкой, когда бёдра его обхватывали длинные ноги откинувшейся на жёсткую поверхность девушки. Когда за ремень на джинсах цеплялись дырки на неё штанах, а адреналин, бушующий в крови подобно горной реке, светился туманящим безумием в ее — и его — взгляде. Они цеплялись друг за друга, притягивали ближе, борясь за первенство и мнимую победу. Кусались, царапали плечи, тянули за волосы, оставляя несколько волосков зацепленными за кольца на пальцах. Рвали подвески на тонкой шее. Стонали громко, будто впереди либо жизнь, либо смерть. Будто это новая партия в карты, а душа в руках у дьявола. Одна на двоих. А на двоих ли? Воздух искрил от страсти. От неконтролируемой ненависти. Рвущегося накопленного раздражения и чего-то ещё. Чего-то, о чем во тьме говорили их глаза, когда слова застревали в горле. Волосы распались по столу, светлым ореолом окружая ее. Грудь вздымалась от каждого вздоха, когда куртка давно была на полу. Как и его. Как и все доказательства. Края кружевного топа касались настырные губы. Крупные ладони расстегивали его, стягивая ниже. Язык кружил по твердеющему соску, обдавая обжигающим жаром, импульсом отдающимся внизу живота. Сара расстёгивала его джинсы, тянула язычок вниз. Сжимала вставший член сквозь тонкую едва влажную ткань. Шипела от каждого прикосновения парня, ведя по стволу ниже и вновь возвращаясь к головке, плотно обхватывая ее ладонью. Желая почувствовать его в себе. Всего. Язык скользнул по ее животу, вынуждая прогнуться. Кожа горела от прикосновений, когда последние элементы одежды были спущены ниже. Когда Вишня, хитро посматривая на неё из едва освещаемой луной темноты, сально глядел на неё, раскатывая презерватив по члену. Клитора коснулась тяжелая головка. Скользнула ниже, раздвигая малые губы, толкаясь глубже, пока Вишня следил за тем, как трепещут ресницы Сары. Как она откидывает голову назад, выдыхая сквозь зубы, едва проговаривая его имя, когда он входит до основания. Нежно двигается назад, в следующую секунду резко вбиваясь в податливое тело. Грудь покрылась испариной, мелкие капельки заскользили по черноте дракона, когда О’Нил притянула его ближе. Поцеловала в плечо, чуть цепляя зубами, вынуждая недовольно рыкнуть и ускорить ритм до рваных шлепков, секундных поцелуев-укусов и стонов до срыва. Парень придерживал ее за спину, вёл по рёбрам и впалому животу, обводя россыпь родинок на коже. Прикасаясь к каждому мелкому шраму, коих у него несомненно больше. Они доводили друг друга до изнеможения, теряясь в захлёстывающих чувствах и диких взглядах. Тонули в подступающем оргазме, сипло дыша и кончая с короткими стонами, едва ли не хрипами, будто горло было сковано спазмом. Одежда едва держалась в дрожащих руках, восстановление дыхания заняло куда больше времени, а тяжелая тьма, раскалённым облаком нависающая над ними, жадно топила каждый выдох в себе, пока в кабинете не стало относительно тихо. Пока пуговицы не застегнулись трясущимися пальцами. Пока вырванные из дела материалы не были собраны, а все вещи не проверены. Они вышли в прохладный холл, прикрывая глаза. Осторожно двигаясь в сторону выхода, от которого пришли. Не смотря друг на друга, когда тишину вдруг прервал вой сирен, а сердце снова зашлось. Когда усиленный громкоговорителем голос призвал сдаваться, а в открытую дверь главного входа ввалился отряд копов, что шли к ним, будто точно до метра зная, где Сара и Вишня. И им ничего не оставалось кроме как бежать. Бежать громко, не пытаясь заглушить поступь: времени для осторожности не было. Бежать до вновь срывающегося дыхания, до болезненного жжения в легких. И свобода была так близко. Так непозволительно близко... Вишня опередил ее. Вылетел на холодный воздух, а дверь перед ее носом захлопнулась, ручка не поддавалась, вынуждая девушку испуганно вскрикнуть: «Вишня». Глядеть на его притворно недоумевающе выражение лица в мелкое окошко, сменяющееся довольной улыбкой. Сукин сын. Сара стукнула по двери кулаком, нервно поджимая губы, настырно дергая ручку и что-то из раза в раз угрожающе шипя ему. Ему, машущему рукой с ключами — и ее шпилькой — на прощание и подкидывающем монетку — одну из тех, с помощью которой он вполне мог позвонить и заранее сообщить о налёте. Облизывающему пухлые губы и насвистывающему какую-то песню, удаляясь, не слыша ее тихий стон, срывающийся с покрасневших губ: — Твою мать, — в последний раз бьет по деревянному полотну она, пытаясь решить, что делать. Сворачивать некуда, бежать в другую сторону — не вариант. Сзади уже слышались тяжёлые шаги нескольких пар ног. Она лишь крепче сжала парочку оставшихся снимков в руке, медленно поднимая ладони вверх и отступая назад, подрагивая и боясь обернуться, пока темный силуэт тонул в ночи, как и ее надежды. Весь фокус в другом, О’Нил «И ты проиграла».