Моё забвение

— Ну что, продолжим игру? — Чонгук как ни в чём не бывало присел на пол, ловя на себе удивлённые взгляды парней. — Что? — Что вы делали так долго на улице? — проворчал Юнги. — Чимин там тебе всю душу вылил что ли? — Если можно так сказать, — усмехнулся Чон, переводя свой взгляд на рыжего. — Мы со всем разобрались. — Ну, и к чему вы пришли? — Мин тоже повернулся в сторону Пака. — Я думаю, он хочет извиниться перед тобой, — шатен мягко улыбнулся. — Он правда не желал ничего плохого. — Я слушаю, — скрестил руки Юнги. — Прости меня… — покраснел Чимин, сверля глазами пол. — Я делал это ради своей выгоды, думал, буду казаться круче в твоих глазах и завоюю какой-то авторитет среди одноклассников, но это привело, к сожалению, только к плохим последствиям. — Ты идиот что ли? — парень схватился за свой лоб ладонью. — Чувак, когда тебя хотят отчислить — это не круто. Если я принимаю твою подачу ключей, это не значит, что ты вырос в моих глазах. Мне каждый раз было страшно за тебя, хотя я этого не показывал. Когда я спрашивал о том, не получаешь ли ты от своего отца, ты говорил, что всё в норме. Откуда я мог знать? — Не в норме… — сжал кулаки Чимин. — Прости, что агрессировал на тебя сегодня, я сам в этом виноват. — Я считаю, что Юнги тоже должен извиниться перед Чимином, — вступился Хосок. — Я? — с округлёнными глазами посмотрел на товарища Юнги. — Это ещё за что? — Ты манипулятор, Юнги, — посерьёзнел блондин. — Играешь с чувствами людей, сам того не замечая: все должны плясать под твою дудку. Да, Чимин был не прав, когда обвинил тебя во всём сначала, но ты был замешан тоже. Я был в тот момент, когда ты звонил ему. Возможно, это единичный случай, когда ты самолично попросил ключи, но ты буквально вынудил его выйти из дома в такой критичный момент, а тот поддался. — Пф-ф-ф, — отвернулся парень. — Он мог ведь не поддаваться, я убил бы что ли его за это? — Нет, но я знаю, что с твоим характером ты бы сильно разозлился на него или вовсе перестал общаться. Юнги молчал, не зная, что ответить, ведь так оно и было: Мин был бы в ярости от того, что Пак не приехал к нему на подмогу. — Ты его даже другом толком не считаешь, а он так старается ради того, чтобы ты наконец его принял. Неужели ты не видишь этого? Ты должен извиниться перед ним в миллион раз больше, чем сделал это он, — Хосок ободряюще положил руку на плечо парня, второй в свою очередь сразу же смахнул её с себя. Юнги отвернулся от парней, подставив пальцы ко рту, и напряжённо начал грызть ногти, обдумывая сказанное. Неприятная скользкая жидкость вместо крови растекалась по венам, которая разжигала вспышки ненависти и абсурда, правда, Мин не понимал: к людям вокруг или к самому себе. Он хотел убежать от проблемы вновь: забыть о социальном контакте, сгинуть из школы, снять задрипанную однушку вместо нынешнего жилья и сосуществовать с вымышленными персонажами из своих комиксов, у которых всё радужно и просто. Юнги не желал дружить с кем-либо, как говорилось ранее, он даже никогда не влюблялся; у него никогда не было большой или даже маленькой компании друзей, потому что он боялся подпускать кого-либо к себе чересчур близко. Юнги не хотел, чтобы произошло то же самое, как с его гитарой: не получилось с первого раза — прощай навеки. Он бросал начатое со скоростью света, потому что его не удовлетворяло содеянное. Только с людьми это было намного сложнее, чем просто с каким-нибудь увлечением: если попробуешь дружбу или отношения, и тебя не устроит — ты сделаешь больно другому и останешься виноватым, что оттолкнул, или, наоборот, оттолкнут тебя, и ты ещё больше не захочешь иметь что-то общее с человеческим родом. Именно поэтому позиция не начинать что-либо казалось ему достаточно выигрышной. Но, к сожалению или к счастью, всему приходит конец, и в данный момент времени Мин понял, что, сам того не замечая, оказался в компании, которая терпит его выходки, хочет считать его другом и проводить с ним время. Панк уже не кажется маньяком, а вполне светлым человеком с добрым сердцем; Хосок — прекрасный игрок на гитаре, который снова вселил в него музыку и имеет схожие семейные проблемы, а не неизвестный гость на пороге, который хочет вломиться в его дом; Чимин больше не зануда, который маячит перед лицом и пытается сесть за одну парту, а отличный помощник и слушатель. Мин громко выдохнул, хватая себя за волосы, и вновь развернулся к товарищам, ловя их обеспокоенные взгляды. — Юнги, ты хочешь дружить со мной? — Чимин с огромным комом в горле старался выдавить это из себя. Парни даже не поняли, когда обычная «весёлая» игра приняла такие серьёзные обороты. — Ответь прямо сейчас. Я больше тебя не побеспокою, клянусь. — Ты… — начал Юнги, пытаясь собраться с мыслями. — Прошу, не злись, тебе нужно было оттолкнуть меня с самого начала, правда, я бы понял… — Пак говорил спокойно, но по нему было видно, насколько сильно он напрягся всем телом, будто стараясь вдавить себя в пол. — Ты такой идиот, — посмотрел Юнги другу прямо в глаза. — И я. — Верно, нам не нужно было начинать общаться, мы сделали ошибки, всё в порядке, Юнги. — Чимин дрожащими губами улыбнулся, а из одного края глаза потекла еле заметная слеза, которую парень быстро смахнул рукой. Чонгук это подметил и в поддерживающем жесте накрыл незаметно своей ладонью чужую, на которую Пак опирался. — Зачем ты так? — Хосок грустными глазами посмотрел на Юнги и прикусил губу. — Да вы, блять, мне даже договорить не дали, остолопы, — Мин повысил интонацию и начал поочерёдно показывать на каждого, сидящего в этой комнате. — Ты, ты и, твою мать, ты — вы все мои друзья, вкусили? — Юнги… — Слёзы из глаз Пака хлынули ручьём: он слишком долго желал услышать эти слова, так ещё и перенервничал, уже принимая про себя болезненный отказ. — Даже я? — усмехнулся Чонгук. — Я думал, ты меня терпеть не можешь. — Да не ненавижу я тебя, просто уже давно предвзято отношусь к людям, — выдохнул Мин. — Обо всех у меня было максимально странное первое впечатление, но, узнав каждого поближе, я понял, что вы все, ребята, конечно, занозы в жопе, но не такие уж и колючие… — О! — умилился Хосок, растянув губы в огромной улыбке. — Ты сладкий, Юнги! — Чего?.. — покраснел юноша, отодвинувшись пятками от периметра, в котором они сидели. — Всё, отстаньте от меня, я забираю свои слова обратно. — Ладно, раз уж мы теперь все тут друзья… — Чонгук очень старался не засмеяться и не раскраснеться, как помидор, когда на последнем слове Чимин невесомо переплёл свой указательный палец с его пальцем и начал очень осторожно проводить по нему, будто боясь обжечь. Но Гук в свою очередь знал, что это не обжигает, а только расслабляет и очень непривычно обволакивает, словно безе, которое ты кусаешь, но оно сразу же растворяется во рту. Затем очень сладко, но до жути вкусно растекается по горлу. — …то продолжим играть, чтобы узнать друг друга лучше. — Нет, в пизду, только не это, — цокнул Юнги. — Давайте, почему нет, — зевнул блондин. — Хорошо, я должен выбрать следующего, верно? — подключился Пак. — Пусть будет Хосок. — Что там? — сглотнул Чон. — Это уже интереснее… — вчитывался рыжий. — Тебе выпала правда. Вопрос такой: тебе приходилось лгать близкому человеку на протяжении долгого времени? Если да, то что это была за ложь, и с какой целью тебе приходилось это делать? — Треш, может, он ещё всю свою подноготную расскажет? По-моему, это слишком личное, — нахмурил брови Мин. Хосоку не было дурно от поставленного вопроса, но маленькие капли пота всё равно решили пройтись по его спине. Он знал, что рано или поздно ему нужно будет рассказать всю правду о том, что происходит, но не сейчас: ни время, ни место не подходили для этого раскрытия. Парень только недавно выстроил боле-менее доверительные отношения с Юнги и дал ему возможность вновь взять в руки гитару, даже познакомился с новыми людьми благодаря нему. Нет, раскрывать все козыри в этот момент было очень опасно: Мин только встал на колени и меняет своё мировоззрение. Эта выстроенная стена доверия казалась настолько хрупкой, что, притронувшись к ней, она буквально могла разрушиться в мгновение ока. Ему оставалось только врать, а, может, и не врать, но не быть настолько откровенным: это было вовсе не на руку, он и без того ненавидел себя и всё вокруг в последние дни. — Я проколол пупок в шестнадцать лет, — засмеялся блондин, оголяя часть своего живота. — Я скрывал это от матери достаточно долго, потому что думал, что она меня убьёт. Когда она спросила меня, куда ушли подарочные деньги ко дню рождения, я сказал, что купил на них какую-то игрушку для компа. Она поверила, потому что не разбирается в этом. Сейчас она знает, но я сказал, что проколол недавно. Она взбесилась, конечно же, но выгонять меня не стала. — Ого, — поразился Чонгук, разглядывая маленький блестящий камень. — Круто выглядит, ты молодец. — Спасибо, давай ты будешь следующим. — Хосок протянул телефон с приложением шатену. — Можешь прочитать, что там, а то у меня перед глазами всё плывёт. — Не вопрос, — перехватил аппарат Гук, следя за вращающимся колёсиком. — Тут желание от игры. — Ну, и что там? — потянулся к экрану носом Чимин. — Съешьте ложку зубной пасты, — озадаченно прочитал Чонгук. — И это всё? — Давайте спать, умоляю, — протянул Юнги. — Отдай мне телефон, вращай колесо и закончим на этом. — Приложение позволило сейчас выбрать для тебя желание, — ухмылялся Гук. — Хм, к сожалению, ты сегодня снова спишь на полу, Юнги, не получится разделить это счастье: поспать рядом со мной. — Боже, мне насрать, даже если мне опять в притычку придётся засыпать с кем-либо, я переживу, — напомнил один случай Мин. — Вот и славно, чистим зубки ложкой зубной пасты и идём в свои «кроватки», — захохотал Чон. — Так, а мне куда идти? — округлёнными глазами посмотрел на Гука рыжий. — У тебя сегодня привилегия: спишь в моей комнате, а то в прошлый раз тебе пришлось не сладко, — усмехнулся шатен. — Что? — опешил Чимин, отодвигаясь от соседа. — Я не буду спать в твоей комнате. — Чим, не ломайся, это лучше, чем на каменном полу. Бери возможность, пока дают, — приподнялся Юнги, отряхивая пыль с штанов. — Если только у Чонгука под диваном в этом милом доме не спрятан труп. — О, ты назвал мой дом милым, — расплылся в улыбке Гук. — Иди нахуй, — в шутку сказал Юнги.