Моё забвение

— Ты спишь? — Юнги развернулся на полу в сторону Хосока, обвёрнутый в тонкий бежевый плед и шумно выдохнул, представительно закатив глаза. — Я, блять, уже не могу. Может Чонгук купит ещё один диван, раз мы у него так часто ошиваемся? — Парень усмехнулся. — Ладно, шучу, я не привереда, правда. — Ты? — Чон тоже хотел посмеяться, но побоялся, что Юнги треснет его за это. — Ну, по крайней мере, я ночую с кем-то, помимо Чимина, в полном дискомфорте второй раз, — с каким-то поддельным недовольством прошептал Мин. — А мог бы отказаться, между прочим. — Тебе некомфортно? — Хосок вопросительно поднял бровь, чувствуя, как в сердце что-то кольнуло, кажется, острое и холодное. — Хочешь, я встану? — Прекращай. — Юнги схватил собеседника за плечо, крепко сжимая пальцами — откуда столько силы? — Ты меня поражаешь, я ведь не о тебе говорил даже, а об условиях, в которых засыпаю, балда. — Хосок проморгался. — Почему ты не можешь уснуть? — Хосок вновь прилёг — Мин почему-то не убирал руку. Казалось, парень услышал стрекотание кузнечиков с улицы и даже какое-то еле уловимое пение птиц. Это означало только одно: что время давно перевалило за три часа ночи, природа просыпалась и пробуждала всё живое вокруг себя. Если Юнги за это время так и не смог прикрыть глаз, ворочался и нервно охал, то Чон, соответственно, тоже не спал. — Неудобно. — Парень отвёл взгляд. — Холодно ещё: сифонит с окна. Хосок выхватил руку Юнги с плеча и вернул её на изначальное положение. Мин нахмурился, не понимая, чем вызван такой резкий жест. Чон, в свою очередь, сглотнул и сильно зажмурил глаза, стараясь перебороть страх и не показаться полным идиотом. Блондин на несколько сантиметров придвинулся к собеседнику: Юнги был в расположении ниже, приблизительно на голову, поэтому Хосок аккуратно, трясущимися ладонями, притронулся к его макушке, притягивая к своей груди. Юноша сам был укрыт не менее тонким пододеяльником, но холодно ему не было: не мерзляк; теперь же жар чужого тела в перемешку с ментоловым ароматом от волос давал своеобразные ожоги где-то внутри. — Я не это имел в виду, — боялся шелохнуться темноволосый. — Прости, не хочу, чтобы ты заболел: тебе ещё выступать. — Чон прижал Юнги к себе ещё ближе, стараясь прочувствовать реальность соприкосновения и убедиться в том, что парень никуда не испарится — как было во сне, к примеру. «Дурак», — подумалось Юнги, после чего он, перебирая пальцами по футболке Хосока под одеялом, остановился ладонью на его талии. Ладонь также приятно начало согревать и даже как-то пощипывать. — Хосок? — шёпотом позвал Мин. — М? — Отозвался блондин, слегка перебирая пальцами тёмные волосы друга. — Тебе часто снится что-нибудь? — Приподнял голову Юнги, заглядывая в прикрытые глаза товарища. — Снится, — слегка кивнул парень. — И что это? — Мин заинтересованно смотрел на умиротворённое лицо Чона, который, по-видимому, уже собирался заснуть, но Юнги вновь не позволял ему этого сделать. — Мне снится, что я влюблён в одного человека, но, кажется, что это не взаимно, — зевнул блондин. — Ого, и какая она? Расскажешь? — Юноша опустил голову снова, чувствуя, как шея начала понемногу затекать. — Вы с ней общаетесь? — По-началу она казалась мне вредной и неуправляемой, а потом я понял, что ей и не нужно управлять вовсе. Она здоровская: ей тоже нравится музыка, представляешь? У неё красивые волосы, а ещё улыбается она редко, но, если посчастливится это увидеть, то растаешь, как лужица. Она самостоятельная и предприимчивая, у неё есть много талантов и увлечений, даже самых незначительных, но жуть, каких притягательных. Голос у неё ещё низкий, но я готов, чтобы она говорила со мной часами обо всём, обо всём… — Ого, ты и в правду влюблён, кажется… — восхитился Юнги. — А можно задать тебе вопрос? — Какой? — Хосок спустил руку на шею товарища: сил ворошить шёлковые пряди уже не было, сон всё больше утягивал его за собой. — Эта девушка… Наён? — сглотнул Мин. — Давай спать, — проигнорировал вопрос парень. — Я устал говорить. — Обломщик, — закрыл глаза Юнги, понимая, что больше не сможет доставать Хосока расспросами, да и самого в сон клонит уже нехило под покровом «обогревателя». Парни проснулись к семи часам утра под рёв несносного будильника. Каждый среди них был побитый и не выспавшийся, Юнги вообще проклинал школу каждую секунду фразой: «Нахуя мы учимся в субботу?». Хосок был какой-то задумчивый и вечно потирал отлёжанную руку, на что Мин одними губами без звука с раскаянными глазами старался сказать «прости». Пак показался другу каким-то злым, хотя вопросы все утрясли, вроде как, вчера; Юнги не понимал и спрашивать даже как-то побоялся: не хотелось скандалов с утра пораньше. — Дождь тарабанит, — прищурился Мин, разглядывая с барной стойки мелкие вкрапления капель на соседнем окне. — Не замёрзли? — Чонгук наполнял стаканы горячим чаем из заварника и пакетированным «вроде, латте», так как на чём-то одном товарищи в очередной раз не сошлись. — Старались не превратиться во фруктовый лёд, как могли. — Улыбнулся блондин. — Не время для него: ещё не лето. — Да-а уж. — Потянулся Пак. — До лета всего ничего осталось, глядишь — и ты уже не школота больше. — Не хочу взрослеть. — Поставил первую пару кружек на стойку Чонгук. Волосы у него на голове были взъерошенные, а глаза опухшие от выпитого ночью. Чимин крайне старался не засмеяться с этой картины, так как обиду держал. Но никто и знать не знал, что у этих двоих происходит, поэтому все думали, что Чимин просто из-за родителей загнался, обкусывая нервозно щёки изнутри. — Почему не хочешь? — Чон взял в руки одну из кружек, наполненную горячим чаем и зажмурился, внюхиваясь в обволакивающий аромат жасмина. — Я уже достаточно вырос. — С толикой грусти улыбнулся Гук, усаживаясь на барный стул. — Я действительно не понимаю, за какие грехи мы должны учиться в субботу. — Мин опять решил разбавить мрачную обстановку своим привычным ворчанием, развернувшись в это время к блондину. — Хосок, ты идёшь сегодня в школу? — Нам ставят на субботу уроки только тогда, если мы не успеваем по программе… — Растягивал Хосок с полным ртом, прожёвывая какие-то вафли с ванилью, которые предложил Гук, оправдываясь тем, что ничего не купил к завтраку. — … Но сегодня всё чисто, и даже на репетицию не нужно. — Вот повезло тебе. — Опустил лицо в ладони Юнги, потирая пальцами веки. — Не повезло: нужно возвращаться домой, — казалось, поёжившись, ответил Чон. — Чёрт, ты увидишься с мамой, да? — Прикусил губу Мин, досадливо посмотрев на друга. — Не переживай. — Что теперь поделать? Я вот, к примеру, в любом случае свою мать встречу, что в школе, что дома, — нервно усмехнулся Пак. — Мне пиздец. — А ты? — Все хором развернулись к Чонгуку, который вопросительно взглянул на товарищей, отхлëбывая химозный кофе со стакана и, казалось, всё ещё окончательно не пробудившийся. — Что я? — Захлопал ресницами шатен. — Ты в школу идёшь сегодня, Гук? — поинтересовался Юнги. — Не, я пас. — Парень вновь опустил взгляд в стакан с полупрозрачной жидкостью. — Вот же. — Юноша слегка ударил кулаком по столу. — Вставай. — Чимин шустро поднялся со стула, параллельно высасывая свой напиток до дна и тыркнул Юнги в плечо. — Ты че как ошалевший? — удивился Мин. — Мы на автобус опоздаем, если сейчас не выйдем. — Пак продолжил толкать товарища. — Давай, поднимай свой зад. — Раз сержант зовёт, значит, нужно выполнять приказ, — прохрипел Юнги, поднимаясь со стула и переводя взгляд на Хосока. — Ты едешь? — Мне на другую остановку. — Отрицательно покачал головой блондин. — Ну хорошо. — Юнги поплёлся в сторону коридора. *** Друзья наконец-то уселись в нужный автобус, который, наверное, впервые в жизни словили вовремя. Ливень отбивал по стёклам, вновь омрачая настроение студентов и рабочих, сидящих внутри транспорта. Густые тёмные облака скапливались в один огромный пласт, который пугающе перемещался куда-то из стороны в сторону. Юнги наблюдал завороженно за этой картиной и задумался о том, что хотел бы, чтобы Ангел из его сна включил немного света, чтобы не было так тоскливо. Он вырисовывал на запотевшем стекле автобуса какие-то иероглифы; фары с соседних машин периодически освещали их, позволяя красиво переливаться. Мина это увлечение и игра света забавляло до тех пор, пока один из иероглифов не напомнил ему до боли знакомую букву. — Знаешь, я тут вспомнил кое-что. — Юнги развернулся к рыжему, что сидел на соседнем стуле и пялил вперёд на приклеенную к стене автобуса рекламу о какой-то сантехнике. — Ну и что же? — безэмоционально ответил Пак. — Буква и рисунки на ногтях, — начал Юнги. — Помнишь, я тебе рисунок показывал? — Помню. — Так вот, я тут сейчас подумал, что у Наён не было этого маникюра. — Юнги тоже начал разглядывать перед собой ничего из себя не представляющий постер. — И вообще, она мало похожа на человека, кто сделал бы подобное. — Странно, — задумался юноша. — Ага, вот и я о чём. — Парень вновь развернулся к окну. — Чимин? — Что? — Пак обхватил себя руками, сидя в одной толстовке и ёжась от холода: отопление в автобусе отсутствовало, да и водитель показался суровым, чтобы просить его включить. — Ты когда-нибудь влюблялся по-настоящему? — Юнги снова принялся чертить на стекле непонятные узоры, стараясь унять мандраж: он никогда не обсуждал подобные темы с кем-либо. — Думаю, что да, — кивнул Чимин, немного прийдя в себя. — Вот знаешь, не то чувство, когда тебе просто кто-то нравится, как человек, — Юнги думал, анализировал, он старался не сбиться с мысли. Друг желал услышать от Пака долю мудрости и опыта, которого он набрался, будучи в отношениях. — А именно что-то большее?.. — Да, конечно, такое было, — и «есть», — подумал Чимин, — это очень отличается, если ты об этом. — Так, и что же… — продолжил Юнги. — Что же такое любить по-настоящему? — Ну-у, — вдохнул Чимин. — Как бы сказать… Когда ты влюблён, ты начинаешь видеть в этом человеке много хорошего, и самое забавное, что он этого найти в себе сам не может. — Пак тоже задумался, сравнивая детали в людях, которые были ему просто симпатичны, и в тех, в которых он влюблялся. — И-и, это так странно? Этому человеку будто рассказывают историю о ком-то другом, и он, в свою очередь, в непонятках хлопает глазами, потому что воспринимает себя совершенно иначе. — Мы ночью с Хосоком разговаривали про сны. — Парень размял затёкшую шею. Автобус попал в пробку на перекрёстке, и все в салоне отчаянно охали, по всей видимости, боясь опоздать на работу. Юнги же было всё равно: они сами виноваты, что заставляют их учиться в такой пасмурный день. — Он рассказывал, что ему снится человек, в которого он влюблён. Знаешь, описание было очень похоже на… Наён? Правда, есть такие детали, которые не состыковываются у меня в голове до сих пор. — Какие например? — поинтересовался рыжий. — Он что-то сказал про низкий голос. — Нахмурил брови Мин. — Да и то, что невзаимно это всё. Я и сам помню, что она к Хосоку как брату и наставнику относится, совершенно без любовного контекста. — Юнги потёр большим и указательным пальцем подбородок. — Не уж-то френдзонит? А если это она мне снится, то выглядит так, будто она на мне помешана и возможно даже влюблена в меня. Блять, кажется, она ещё и помимо этого всего нравится Тэхёну. Может, и ему тоже снится этот Образ? У меня сейчас бошка взорвётся. — Тебе нравится Наён? — улыбнулся Чимин. — Нет… Вернее да. Я не знаю. — Запрокинул голову на спинку Юнги. Товарищи уже подъезжали к школьной остановке. — Я понял, что начинаю скучать по тому, что мне снилось. Меня даже не досаждает то, что меня оставили без ответов: мне интересно, как поживает тот человек и всё ли у него хорошо? Наша последняя встреча была достаточно странной и неоднозначной. — Так возьми и узнай, Ромео. — Захихикал Пак. — Набери ей. У тебя ведь есть её номер? — Нет, — приуныл Юнги. — Надо спросить у Тэхёна. Надеюсь, он не посчитает это странным. — На остановке, пожалуйста! — выкрикнул Чимин, приподнимаясь с сиденья. — Дерзай, времени осталось не так много, чтобы думать: скоро мы все выпустимся и разбредёмся кто куда, не найдя друг друга в дальнейшем. — Ты прав. — Слегка расслабился Юнги, взглянув на просторное небо и замечая, что тучи начали рассеиваться и пропускать сквозь себя небольшие лучи взошедшего солнца.