Robert's got a quick hand He'll look around the room He won't tell you his plan He's got a rolled cigarette hanging out his mouth He's a cowboy kid Chamberlin «Pumped Up Kicks»
Вель проснулся от шума воды. Комната, где он спал, граничила с ванной, и, несмотря на капитальные, почти крепостные стены этого дома, звук легко достигал его острого вампирского слуха. У всего есть свои минусы. Он рывком перевернулся на спину и раскинул руки, продолжая вслушиваться. Вода шумела, но довольно скоро до него донеслось еще кое-что… — Somebody mixed my medicine... Селин. Сэл. Поет в душе. Надо же. Вельхеор готов был поспорить, что мало кто знает об этой ее привычке. — Somebody mixed my medicine… Эй, а это точно не Тейлор Момсен? Потому что Вельхеор готов был поспорить и о том, что доносящееся до его слуха меццо-сопрано с характерной хрипотцой отличается от оригинала разве что небольшим акцентом. — You hurt where you sleep, and you sleep where you lie. Now you're in deep and, now you're gonna cry… Вель готов был поспорить, что она еще и пританцовывает. И даже испытал легкое желание взглянуть на это. Интересно, как она отреагирует? Будет злиться, как утром? Или еще сильнее? За две короткие встречи он обнаружил, что ему до чертиков нравится это — злить ее. Выводить из себя. Прощупывать границы порой такого шаткого равновесия. Велю в последнее время редко выпадала удача увидеть… такое. Другие вампиры не доставляли ему подобного удовольствия. В ответ на все свои попытки Вельхеор зачастую получал лишь уместную эмоцию, которую ему выдавали, как торговый автомат выдает банку газировки, стоит лишь кинуть монетку и надавить на нужную кнопку. А здесь совсем другое дело. Селин, безусловно, умела вести себя. Держать в руках. Не давать волю чувствам. Но ее глаза выдавали такие искренние, незамутненные эмоции… И зеленая радужка при этом нетипично светлела, будто в случае Селин выражение «слепящая ярость» носило буквальный смысл. Вель подсел на это с первой же дозы. Чистая, кристальная злость. Стоит ли говорить, что ему захотелось попробовать и все остальное? Какие эмоции он еще способен у нее вызвать, чтобы наблюдать за ними, впитывать без остатка, ощущая неповторимую остроту на кончике языка? Не терпится это выяснить. И окончательно его добивал тот факт, что Сэл не прятала от него свои мысли. Конечно, лезть в чужую голову — дурной тон, но Вельхеора едва ли это когда-то волновало. Кроме того, вампирам все же свойственно было оберегать содержимое своей черепной коробки, включая мысли. Другим вампирам, но не ей. И это просто… завораживало. Пение прервалось, а затем стих и шум воды. Вель удовлетворенно улыбнулся и наконец встал с постели. Кажется, ему предстоит интересный денек. Точнее, остаток дня, ведь за окном уже царит апрельский полдень субботы, нехарактерно теплый и солнечный. В бильярдной обнаружился выход на небольшой балкон, и Вельхеор с удовольствием выбрался на воздух, попутно извлекая сигарету из помятой пачки. Зажигалки при себе не оказалось, и он, не долго думая, прикурил от язычка пламени, которое после этого еще секунду трепыхалось на кончике его пальца, а потом погасло. Убив за первую затяжку почти половину сигареты, Вель блаженно зажмурился, не спеша выпускать дым из легких. Курение — свет, не курение — тьма. Тем более, едва ли оно убивает. Особенно старого, даже очень, вампира, которого вообще мало что в этом мире способно уничтожить. За спиной послышался тихий щелчок, и Вель обернулся как раз вовремя, чтобы через балконную дверь понаблюдать, как Селин пересекла бильярдную и скрылась в своей спальне, одетая лишь в тонкую белую футболку, липнущую к мокрому телу в самых ожидаемых местах. Оставшейся сигареты хватило еще на одну затяжку, после чего Вельхеор поспешно потушил окурок в стоящей здесь же пепельнице и вернулся в дом. Кажется, начинается самая интересная часть дня. Он не спеша спустился на первый этаж по винтовой лестнице. Она и вправду была шикарной, к тому же приобрела особый шарм после того, как Вельхеор в красках увидел в мыслях Сэл свое падение с крутых ступеней. Ей-богу, ему нравилось, как работало воображение у этой девчонки. И он собирался подкинуть ей пищи для размышлений в самое ближайшее время. Тем более, утром она, кажется, наивно решила, что больше не поведется на его подначки. Спустившись, Вель отправился в кухню и для начала перемолол свежие кофейные зерна, закинул получившийся порошок в турку и, залив водой, отправил на плиту. Люди придумали столько замечательных зависимостей: никотин, кофеин, алкоголь, саморазрушение. Вель поддавался им всем. Периодами. Сейчас в его жизни как раз был сезон кофе и сигарет. И чужих эмоций, разумеется. Как только ароматный напиток был готов, он налил себе чашку и с непринужденным видом устроился на высоком табурете возле окна. Вид отсюда был не такой впечатляющий, как с балкона: зеленый газон до забора, пересеченный плиточной дорожкой. Кажется, Сэл не считала нужным как-то украшать свой участок. Или ей не хватало времени. Но Вель склонялся к первому варианту. И вот, когда он выпил уже половину чашки, любуясь безоблачным голубым небом, дверь в кухню открылась. — Твою ж... — выдала Селин, остановившись на секунду в проеме. — Черт, совершенно про тебя забыла. Вельхеор, который уже открыл рот для какого-нибудь особо язвительного приветствия, захлопнул его обратно и непонимающие прищурился, но она не обратила на это ровным счетом никакого внимания. Деловито прошагала к холодильнику и выудила оттуда пару пакетиков крови. — Завтрак чемпиона, — буркнула она, швырнув Велю один из них, а затем взгромоздилась на табурет рядом и приступила к трапезе. Ее белая футболка, которая уже успела подсохнуть, при этом задралась, демонстрируя экстремально короткие шорты, которые, в общем-то, можно было и не надевать. Это бы мало что поменяло. Вель поймал себя на том, что рассматривает ее ноги чуть внимательнее, чем следовало бы. Но они того стоили. Стройные, со смугловатой явно от природы, а не от загара кожей, будто созданные самым умелым скульптором как эталон для всемирного музея красоты. Он прошелся взглядом по точеным бедрам, обогнул длинные ложбинки, очерчивающие икры, и спустился к тонким лодыжкам, на одной из которых примостилась трогательная родинка. — Кхе-кхе, — Сэл подняла ноги, упираясь пятками в сиденье табурета, и натянула на острые коленки свою футболку. И подумала при этом: «Ибо нехрен!». — Как спалось? — непринужденно поинтересовался Вель, распечатывая пластиковую упаковку с эритромассой. — Дерьмово, — совершенно искренне ответила она, на секунду оторвавшись от поглощения завтрака. — Надеюсь, тебе тоже? Она и вправду надеялась. — Отнюдь. Здесь такой свежий воздух, что я дрых как младенец, — не оправдал ее ожиданий Вель. Она лишь пожала плечами, продолжая с ногами моститься на несчастной табуретке и напоминая при этом какую-то маленькую птичку, нахохлившуюся от холода. Коленки оттягивали футболку так, что, вздумай Вель придвинуться чуть ближе, ему бы открылся потрясающий вид на… — Даже не думай, — покачала головой Селин, сминая опустевшую упаковку и вскакивая с табурета. — Что? — на секунду опешил он, наскоро убеждаясь, что уж его-то ментальный блок никуда не делся. — Как ты это?.. — Мне не надо читать мысли мужиков, чтобы понять, что у них в башке, — она швырнула пакетик в измельчитель мусора, а затем потянулась к одному из верхних шкафчиков, встав на носочки и демонстрируя совершенно очаровательные розовые пятки. — Ты только что зачислила меня в ряды типичных мужиков, вот спасибо, — Вельхеор, наконец, глотнул крови. — Хотя… Справедливо. Селин вытащила из шкафчика пачку сигарет, включила вытяжку и закурила, стряхнув первую порцию пепла прямо в измельчитель. А затем оперлась поясницей о край тумбы, как и Вель утром. Скрестила голые ноги. Скрестила руки на груди. И окинула его так-что-же-ты-из-себя-представляешь взглядом. — Не расстраивайся так из-за этого, — в итоге молвила она, делая очередную затяжку. — Нет ничего плохого в том, чтобы быть как все. Вель поперхнулся кровью от такого заявления и закашлялся. Да он был лучше всех! И хуже всех бывать приходилось. Но чтобы… Таким же, как все! Знала она или била наугад, но попала точно в его самолюбие. — Спасибо, — выдавил он, восстановив дыхание. — Успокоила. — Обращайся, — эта нахалка лишь пожала плечами. — Какие планы? — Вель решил поскорее уйти от бесячей темы разговора. — Планы? — немного рассеянно переспросила Сэл. — Да никаких. А у тебя есть идеи? Ее подменили, пока он спал, не иначе. Где та вязкая и вкусная злость, которую она так щедро адресовала ему утром? Откуда эта гадкая, пресная невозмутимость? — Я же твой гость, — Вель выдал самую очаровательную из своих улыбок, решив предпринять еще одну попытку. — Так что твоя задача — развлекать меня всеми доступными способами. Селин немного удивленно приподняла брови, и он мысленно возликовал. Вот, сейчас она напомнит ему, что его никто сюда не приглашал, а потом в подробностях расскажет, куда ему следует пойти. Но вместо неприличного жеста, который Вель, определенно, заслужил, ее пальцы лишь стряхнули пепел с сигареты. А затем Сэл и вовсе оттолкнулась от тумбы и направилась к нему, шлепая босыми пятками по кафелю. Сперва Вель решил, что она устала от разговоров и решила просто и незатейливо дать ему в морду. Даже челюсть сладко заныла в предчувствии удара. Но Сэл подошла совсем близко, так, что край ее футболки теперь щекотал ему предплечье. А затем тонкие пальцы с зажатой в них сигаретой потянулись к его лицу. Раскаленный кончик багровел в непосредственной близости от скулы Вельхеора. Он даже ощутил жар и запах ментолового дыма. Выжечь глаза. Это куда оригинальнее. — Ты испачкался, — просто сказала она и подушечкой большого пальца провела по его нижней губе. — Ешь, как поросенок. А затем медленно облизала блядский палец. И отступила обратно к тумбе, оставляя поле боя за собой. Раунд, дамы и господа. — Касательно развлечений, — окурок пал смертью храбрых в недрах измельчителя. — Вали на Рублевку к моему отцу. Уверена, там куда веселее. И с этими словами она покинула кухню, даже не хлопнув дверью. Просто аккуратно прикрыла ее за собой. Вельхеор опустил веки и медленно выдохнул. Надо же, не добился ничего. Не только злости, но и сиюминутного раздражения не сумел выклянчить. И это… Чистый восторг. Кажется, за редкостный кайф в виде эмоций Сэл придется как следует побороться. Но это делает его только еще более желанным.***
Едва я успела пересечь гостиную, как в спину мне раскаленным кинжалом вонзился телефонный звонок. Я замерла и покосилась на журнальный столик, где утром и бросила свое средство связи. — Твою ж мать... — еле слышно сквозь зубы. Этот номер был известен немногим. Интересно, кто из них решил умереть мучительной смертью, дергая меня в мой первый с начала года выходной? Я подошла к столику и взглянула на дисплей. «Мама» — бесстрастно высвечивал он, и я почти простонала в голос, но вовремя заметила лучащуюся любопытством морду Вельхеора, высунувшуюся из кухни. Пришлось взять себя в руки и ответить на звонок. — Алло. — Привет, милая. Я у твоих ворот, открывай, — послышался бодрый мамин голос. — Зачем? — вырвалось у меня. — Что значит, «зачем»? Я не могу навестить свою дочь? — У меня сегодня выходной, — обречённо вздохнула я, будучи уже не уверенной в своих словах. — Чудесно. Пообщаемся, — мама просто излучала энтузиазм. — И, кстати, я пригнала твою машину. Можешь сказать «спасибо». — Спасибо, — подчинилась я, старательно поворачиваясь спиной к Велю, который окончательно перекочевал в гостиную и теперь зачем-то пытался заглянуть мне в лицо. — Кстати, в машине как раз лежит брелок от ворот, так что ты можешь открыть их сама. — Чудесно, — с готовностью отозвалась мама и повесила трубку. Я вернула телефон обратно на столик чуть резче, чем требовалось, и пошла открывать дверь. Стоит ли упоминать, что Вельхеор увязался за мной? — У нас гости? — спросил он, по пути замечая через окно, как на парковочную площадку заезжает моя машина. — У нас? Нет. Оставайся здесь, я вернусь через пять минут. Естественно, он не послушался и поперся за мной на крыльцо. — Сэл, — мама уже шла ко мне своей изящной, лёгкой походкой, протягивая ключи, но так и замерла, уставившись на Веля, который, кто бы сомневался, все ещё разгуливал в одних спортивных штанах. — О-у, — смутилась она. — Ты могла бы предупредить меня, что не одна. — Была бы не одна, предупредила бы. А на это, — небрежный жест в сторону Вельхеора. — Не обращай внимания. — Сэл, это очень грубо, — поморщилась мать, все же поднимаясь на крыльцо и бегло обнимая меня за плечи. — Лучше представь меня своему другу. — Нет никакой необходимости, расслабься. Это один из папиных спецов, который должен теперь работать в СБ, но вместо этого, почему-то, увязался за мной. — Ну, что ты, милая, — тяжелая рука неожиданно легла мне на плечи, и я невольно вздрогнула. — Я думаю, уж от твоей-то мамы нам можно не скрывать наши отношения. Ч-чего? — Она у меня жуткая затворница, — расплылась в улыбке мать, протягивая этому уроду руку. — Алисия. — Безумно рад знакомству, — моя родительница не отличалась высоким ростом, как и я, а потому Велю пришлось изрядно наклониться, чтобы чинно коснуться губами тыльной стороны ее ладони. Я тут же подумала, что это, пожалуй, отличная возможность свернуть ему шею. — Вельхеор. Для вас просто — Вель. Прошу простить мне мой внешний вид. Вы застали нас врасплох. — Это я должна извиниться, что так нагрянула, — мама бросила на меня очень красноречивый взгляд. — Но Сэл даже по телефону не сказала мне о вас. — Прошу, — этот козел вежливо распахнул перед ней дверь, приглашая войти. — Чай или кофе? А впрочем, не отвечайте, я сам догадаюсь. А потом я просто наблюдала, как эта скотина усаживает мою мать в гостиной и хлопочет над ней, как наседка над яйцом, проявляя просто тошнотворную вежливость и приторное гостеприимство. Откуда-то из недр кухонного гарнитура был извлечен фарфоровый сервиз, чайник уже свистел на плите, а Вельхеор задумчиво перебирал многочисленные упаковки с самыми разными сортами чая, коими была забита целая полка в одном из шкафов. Все это время я молча офигевала от происходящего в своем любимом кресле, в которое Вель походя уронил меня, попутно освобождая от разной мелочи журнальный стол. Потом не выдержала: встала и захлопнула дверь в кухню, чтобы хоть пару минут не видеть этого… — Какой он милый, — изрекла матушка, удобно устроившись на диване. — Давно вы встречаетесь? — Мы не встречаемся, — устало вздохнула я, ибо борьба с подступившим раздражением отнимала почти все мои силы. — Дочь, я тебя ничуть не осуждаю, так что прекращай скромничать. Этот Вель ходит по твоему дому, куда ты не пускаешь даже папу, в неглиже. Твое отрицание выглядит… неуместным. — Во-первых, папа сам не проявил никакого интереса к моему новому месту жительства. А во-вторых… А, забей, — наконец махнула рукой я, понимая всю бесполезность своих попыток что-либо объяснить, тем более в гостиную уже со всей грациозностью вплыл Вельхеор, удерживая одной рукой сервированный поднос. — Митияна, — торжественно объявил он. — Рекомендую с молоком. — Это мой любимый чай, — матушка радостно хлопнула в ладоши. — Вы действительно угадали, Вель. Ага, или нагло прочел ее мысли. Ведь это не составляет особо труда даже для меня, хоть я никогда особо и не практиковалась в искусстве лезть в чужую голову. — Надеюсь, вы насладитесь им сполна. А мне пока нужно отлучиться, чтобы привести себя в надлежащий вид, — весело пропел Вельхеор, заканчивая разливать по чашкам отвар насыщенно-медного цвета. — Отличная идея, — тут же вскочила из кресла я. — Мне тоже стоит переодеться. — Дамы вперед, — он обнажил в усмешке верхние клыки, а затем прикусил ими нижнюю губу. Кажется, чтобы не заржать. — Вместе быстрее справимся, — не согласилась я. — Ведь так… милый? — Как пожелаешь, дорогая. О, как же мне хотелось залепить ему мощный, внезапный апперкот, чтобы эти клыки, сминающие кожу губ, вонзились глубже, пуская струйки крови по подбородку. А потом вцепиться пальцами в шею, прямо в седьмой выступающий позвонок, и так волочь по лестнице, периодически поддавая пинка для скорости. — Так и поступим, — добавил Вель, и я не была до конца уверена, что он имеет ввиду совместное переодевание, а не насильственные действия, которые наводняли мое сознание ярчайшими образами. Ведь его почти черные глаза сейчас прожигали меня насквозь, явно заглядывая куда глубже моих радужек. Я моргнула, пытаясь отсечь от себя этот взгляд а заодно избавиться от странного чувства, что ему это… нравится? Нравится то, что он видит в моих мыслях. Нравится, что я злюсь. Испытываю ярость. Яростное желание причинить ему боль. Я запрокинула голову и от души расхохоталась. Черт, это уже нервное. — Вы так мило флиртуете, — с легким придыханием молвила моя мать, как всегда не до конца понимавшая, что же происходит. — Так и есть, — одними губами шепнул мне Вельхеор, пока она отвлеклась, чтобы сделать очередной глоток чая. И подмигнул. — Извини, мам, — отсмеявшись, сказала я, подходя к Велю и вцепляясь в его запястье. — Мы оставим тебя буквально на пять минут. Этот гад ловко выкрутил руку из захвата, чтобы тут же взять мою ладонь, переплетая наши пальцы. Я заскрежетала зубами, но решила стерпеть. Ничего, сейчас поднимемся на второй этаж… — Жду с нетерпением, — шепнул он, послушно следуя за мной по лестнице, а затем большим пальцем провел линию по моей коже, перечеркивая узор вен на запястье. — Прекрати немедленно, — сквозь зубы процедила я, вырвав свою руку. — Извини. Просто решил подыграть тебе. — Подыграть мне? — я так пнула дверь в бильярдную, что она жалобно задребезжала. — Не ты ли затеял весь этот спектакль, чтобы меня выбесить? — Это весело, — не стал отпираться Вель, входя следом. — Ты же отказалась меня развлекать. Так что я на самообслуживании. Я резко развернулась на носках и взглянула на него по-новому. Иначе, чем прежде, вооружившись неким снизошедшим на меня в гостиной пониманием ситуации. Вельхеор послушно замер под этим взглядом, засунув руки в карманы штанов и приняв самый непринужденный вид. — Ты на мне дыру прожжешь, — хмыкнул он несколько секунд спустя. — Я бы с радостью. Но боюсь, что тебе только того и надо. — Чего же? — он опустил подбородок, теперь глядя на меня исподлобья. — Злить меня. Тебе это нравится, — я даже поежилась от своих последних слов, такой от них разило неправильностью. Иррациональностью. Извращенностью. Вель прищурился так, что от глаз осталась одна только пронзительная чернота, грозящая вот-вот перелиться через нижние веки и затопить все вокруг. — И как ты догадалась? — за низкой хрипотцой, прорезавшейся в его голосе, едва ли можно было различить сарказм. — Хочешь знать, нравится ли мне злить тебя? — задал он следующий вопрос, делая длинный, степенный шаг по направлению ко мне. Я невольно попятилась, и край бильярдного стола больно врезался в поясницу, а Вельхеор отмерил еще один шаг, уже который раз за неполные сутки оказавшись непозволительно близко от меня. На расстоянии выдоха. Этот выдох опалил мне лицо, когда он подался еще ближе, упираясь ладонями в зеленое сукно по обе стороны от меня, и я сквозь футболку почувствовала жар, исходящий от его обнаженной кожи, который странным образом парализовал и сковывал. Будто тебя приперли к стене, водя перед носом раскаленным клеймом: одно неосторожное движение — и ожог, который сплавит твою кожу до основания, выжжет до мяса и костей, заставляя глаза слезиться от запаха собственной паленой плоти. Я нервно попыталась сглотнуть сухой песок, невесть откуда взявшийся в горле, а Вель, почти касаясь губами моего уха, наконец ответил на свой же вопрос: — Ты даже не представляешь, насколько. Его руки меня не касались, но я очутилась в западне из них, как загнанный волк, который уже видит матовый отсвет дула и чует запах оружейной смазки, но все еще не решается поднырнуть под красные флажки. Какого хрена?! — Ты больной? — я пихнула Веля в грудь так, что он отлетел к противоположной стене и хорошенько приложился о нее лопатками. И все чувство угрозы, исходившее от него мгновение назад, рассеялось, как утренний туман под лучами солнца. Глаза снова были темными, но не более, без той засасывающей черноты, а еще… Обеспокоенными? — Я тебя напугал? — тихо спросил он. — Ты больной, — повторила я, не скрывая нотки торжества в голосе, ибо пазл наконец сложился в моей голове. И все стало до банальности понятным. — К врачу обращаться не пробовал? — Зачем? — Вельхеор в некоем замешательстве потер шею. — Твой мозг вырабатывает эндорфины от неправильных вещей. Ты явно страдаешь каким-то недугом. — Страдаю? — рассмеялся он, испытывая, кажется, что-то похожее на облегчение. — Ошибаешься, я всецело этим наслаждаюсь. Страдают окружающие. Но кого это волнует? — Меня волнует. Я тебе не ходячий опиум. Так что мой тебе совет: найди другое развлечение. — А если я не хочу, м-м-м? Что, если ты лучшее развлечение, какое у меня когда-либо было? Вполне ожидаемое и совершенно неожиданное заявление, после которого я сделала крупную ставку, имея на руках неопределенный расклад. Может, там лишь пара дурацких троек… Но что-то подсказывало мне, что в рукаве завалялся туз. — Если ты не прекратишь, — тщательно подбирая слова, проговорила я. — Я лишу тебя своего общества. Окончательно и бесповоротно. Ставки сделаны. Ставок больше нет. Вельхеор смотрел на меня, не отрываясь, в то время, как по краю его радужки черти устроили дьявольский пляс, вытанцовывая одно-единственное слово. Попробуй. В конце концов, Вель легко нашел мой дом, и я до сих пор не знаю, как. Он играючи ушел от моих сотрудников, получивших четкую наводку на объект. Он сделал что-то такое для моего отца, за что получил, кажется, полный карт-бланш на любые действия. Отвязаться от него будет не так-то просто, если вообще реально. Если у меня и был туз в рукаве, то явно не козырной. — Хорошо, — неожиданно послушно кивнул он, красноречиво убирая руки за спину. — Я не обещаю, что совсем не буду тебя злить. Но я очень постараюсь не делать этого намеренно. Я моргнула, все еще до конца не веря в свою победу, но затем кивнула, принимая эти условия. На лучшее я могла и не рассчитывать. — Придумаем стоп-слово? — продолжил он, задорно мне подмигивая. — А может, стоп-действие? Давай каждый раз, как ты начнешь зарываться, я буду выдавать тебе оплеуху. — Пощечину, — возразил он. — Прости, что? — Я бы предпочел пощечину. — Воу… Я смотрю, у тебя проблемы не только в голове, но и в других местах. — Да. Я весь сплошная проблема, от шахт до антресолей, — подтвердил Вельхеор, делая изящный реверанс в мою сторону. — И при этом весь твой, без остатка. — Хорошо. Раз ты живешь тут на правах домашнего животного, я могу выгулять тебя в одно интересное место. Там полно таких же отбитых, как ты. Они любят давать пощечины и получать их тоже любят. Более того, одними только пощечинами можно не ограничиваться. — Если тебе кажется, что меня может ударить любой, ты сильно заблуждаешься. Эта привилегия отныне есть только у тебя. Это мой… подарок. За то, что приютила. — Ты разрешаешь мне бить тебя? — рассмеялась я. Точно нервное. — Разрешаю. Но в обмен на некую свободу действий с моей стороны. — Какую? — Ударь, — Вельхеор снова продемонстрировал мне клыки. — И узнаешь. — Нет, спасибо, — фыркнула я. — Обойдусь. Не приучена бить других без крайней на то необходимости. — Зря. Иногда это очень приятно. — Иногда это приводит к печальным последствиям. — Только не меня. — Тебе что, ни разу не прилетало в ответ от обиженных? — Нет. Хотя в их защиту скажу: они пытались. Знаете, оценивать боевые качества вампира по его телосложению — дело ненадежное, но я все равно, почему-то, окинула торс Вельхеора придирчивым взглядом. Справедливости ради стоит отметить, что его тело, безусловно, стоило того, чтобы ему дали самую высокую оценку. Наверное, увидь Микеланджело Буонарроти такую совершенную, рельефную красоту — разбил бы своего Давида в дребезги. — Показать тебе все остальное? — игриво поинтересовался Вель, засовывая большой палец руки за резинку штанов. — Обойдусь, — я тут же оторвалась от изучения венок, рельефно проступающих на косых мышцах его живота. — Точно! — щелкнул пальцами он. — Обойдешься. Так что пойду и оденусь. Нефиг тебя баловать. Мне оставалось только сердито прищуриться в его не менее рельефную, чем все остальное, спину. Но и она быстро скрылась в гостевой спальне. М-да, ну и жизнь пошла. Хоть беги из собственного дома. Завела себе бесячего сожителя. Точнее, он сам завелся и теперь заводит меня, потому что получает от этого какое-то извращенное удовольствие. — Обломишься, — прошипела я, входя в свою спальню и распахивая шкаф. Ну-ка, что у нас тут есть такого, что не одобрила бы мама? Потертые джинсы и безразмерная футболка, отлично. Быстро одевшись, я почти бегом спустилась вниз, чтобы только не столкнуться снова с Вельхеором. Матушка уже допила чай и теперь с демонстративным интересом изучала книжную полку. — А, вот и ты, — обрадовалась она, поворачиваясь ко мне, но тут же нахмурилась. — Боже, что ты нацепила? — Удобную одежду, — радостно сообщила я. Может, и у меня прослеживаются схожие с Вельхеором склонности? Иначе отчего так весело всякий раз наблюдать, как мама бесится от моего нежелания элегантно одеваться? — Ты видела своего Веля? — фыркнула она. — Он просто красавец. Ты рядом с ним похожа на серую мышь. Даже не представляю, что он в тебе нашел. — Незаурядный ум и неординарный взгляд на вещи, — заявил предмет нашего обсуждения, входя в гостиную. — А еще безумно красивые глаза цвета диких трав. Вы замечали, что они меняются в зависимости от ее настроения? От босфорского зеленого до снежной мяты. Глубокие, как омут, и прозрачные, как цаворит. С такими гранями… Солнечный свет, разливаясь в них, становится в тысячу и один раз прекраснее, — на этих словах он нежно коснулся моего подбородка и запечатлел на моей щеке почти невесомый поцелуй. Кажется, после такого эффектного выхода моя мать готова была растаять на месте. А учитывая то, с каким одобрением она взглянула на повседневные, но идеально выглаженные брюки и светлую рубашку Веля, можно было даже не сомневаться: благословение на брак долго выпрашивать бы не пришлось. Если мысль о замужестве имела бы хоть какие-то шансы прокрасться в мою голову, разумеется. — Итак, дамы, — Вель приобнял меня за талию и обворожительно улыбнулся. — Буду несказанно рад, если вы поведаете мне ваши дальнейшие планы. — Ох, мне уже пора, — подхватилась мать и заскользила взглядом по дивану в поисках сумочки. — У Селин сегодня выходной, а это бывает нечасто. Не хочу вам мешать. — Что вы, Алисия, — Вель отыскал ее клатч быстрее и уже угодливо протягивал прямо в руки. — Я думаю, Сэл очень хочет, чтобы вы остались. Правда, милая? — Ага, — еле сдерживая рвущийся наружу хохот, кивнула я. — Оставайся, мам. Разделишь со мной мои плебейские увлечения. Как насчет видеоигр? — Ха-ха, — без улыбки выдала родительница. — Не перестаю верить, что однажды ты повзрослеешь, Селин. А сейчас мне действительно пора. Я изначально не планировала долгий визит и уже вызвала такси. В итоге мы отправились провожать мою матушку до наемного транспорта, который действительно ожидал ее за воротами моего дома. И даже трогательно махали ей вслед, пока Вель весьма целомудренно обнимал меня за плечи. Но стоило машине скрыться за поворотом, как он тут же убрал руки и заговорщицки мне подмигнул. — Ну, и зачем весь этот спектакль? — поинтересовалась я, топая обратно в дом. — Облегчаю тебе жизнь. — Каким образом? — А разве твоя мать не прожужжала тебе все уши касательно отношений с мужчинами? — Прожужжала, разумеется, — не стала отпираться я. — Больше этого не повторится, пока у тебя есть я. — А когда тебя у меня не будет? — Сможешь еще пару лет провести в относительном покое, ссылаясь на разбитое сердце. — Как ни странно, звучит неплохо. Вот только никак не решу, что хуже: жужжание моей матери или твое присутствие в моей жизни? — Ха-ха, — Вельхеор довольно неплохо спародировал интонацию моей матушки. — Это было очень грубо. Когда ты уже повзрослеешь, Селин? Он продолжал кривляться под мой смех, пока мы не вернулись в дом. И уже там, в гостиной, будто опомнился: — Кстати, пока ты не повзрослела… На счет видеоигр — это же не шутка?