Сигарета на двоих

      Раздраженный Олег вышагивал по европеизированному бизнес-центру между бежевых зданий с кирпичными вставками. Погода не соответствовала настроению Олега от слова совсем — в то время как на улице светило осеннее солнце, заставляющее прохожих расстегивать куртки, на душе у Олега скреблись кошки, ему хотелось рвать и метать. Он злился и на себя, и на Иру. Он знал, чем чревато чрезмерное доверие к Игнатенко, знал, что по щелчку пальцев она не перестанет быть такой. Но все равно наступил на эти грабли.       Зайдя в Мастерскую, он напрямую направился в комнату для персонала, расположенную за кассой. Благо, в магазине никого не было, что позволило ему остаться незамеченным — не хотелось показаться грубым с ничем неповинными людьми, которым просто не повезло зайти в Мастерскую именно в этот дерьмовый день. Саша, к слову, сидел в этой самой комнате отдыха, увлеченно тыкая пальцами по экрану телефона — судя по всему, переписываясь с кем-то. Стоило двери за Олегом захлопнуться, Шепс-старший оторвался от смартфона и вопросительно посмотрел на брата, ожидая, что тот начнёт свою тираду о том, как его довела Ира. Но вместо этого Олег плюхнулся на синий диванчик, расположенный недалеко у двери, достал из кармана зажигалку и пачку сигарет и закурил, закинув голову и вглядываясь в подвесной потолок. Курил он не часто, перебиваясь сигареткой-другой лишь в те моменты, когда эмоции накалялись до предела, и тело требовало разрядки.       Свет в комнате для персонала был приглушен точно так же, как и в основной части магазина, где были выставлены товары. На фоне играла негромкая спокойная мелодия, позволявшая посетителям с головой окунуться в атмосферу магии и мистики. Но Олега эта атмосфера, этот свет, эта музыка, эта сраная дымка не успокаивали от слова вообще. Ему хотелось орать и ломать всё на своём пути.       — А мама знает, что ты куришь? — послышался голос брата.       Олег смерил брата недружелюбным взглядом, предостерегая его от дальнейших нравоучений.       — Если ты меня сюда позвал мозги ебать, то я пойду — мне сегодня уже Игнатенко хватило, спасибо большое. — Шепс-младший зло сжал зубы, а на виске выступила пульсирующая вена, «тонко» намекающая Александру, что тот ходит по тонкому льду.       — Прости. — негромко извинился Саша, подсаживаясь к брату на диван. — Хочешь рассказать, что произошло?       — Выпить что есть? — игнорируя вопрос Саши поинтересовался Олег. Александр молча достал из шкафчика на треть пустую бутылку виски и бокалы, а из холодильника выудил каменные кубики, охлажденные специально для напитка. Кинув по несколько кубиков в каждый из бокалов и наполнив их янтарной жидкостью, передал один из них брату.       Сделав небольшой глоток и покрутив бокал в руке, Олег тяжело вздохнул и взглянул на Сашу, усевшегося на диван в позе лотоса:       — Я такой идиот, порой действительно кажется, что мозги на пару с чуйкой просто отключаются в её присутствии.       — А что случилось-то? — уточнил Саша, которому нужно было понять контекст, чтобы оценить, насколько сильно влип младший братец.       — Да что могло случиться? Вчера мы поехали к ней… — заметив усмешку на лице Саши, Олег добавил. — …Поговорить. И попали под ливень. А потом… Ну я в душ пошёл. А потом всё как-то закрутилось… — неуверенно произнес Олег, отставляя стакан и пряча лицо в ладонях.       — Без подробностей, пожалуйста. — попросил Саша, чуть не поперхнувшись напитком.       — Ну так вот. Просыпаюсь я утром, и что ты думаешь? Она ведёт себя так, будто ничего не произошло, будто я как-то проебался. Включает последнюю суку и говорит, чтобы я к ней больше не подходил и что это больше не повторится. А вчера она так упорно лезла ко мне. Я вообще ничего не понимаю.       — А чего ты от нее ожидал, Олег? — выдохнул Александр. — Ты думал, что она разбудит тебя поцелуем и кофе тебе в постель принесёт? Это же Игнатенко, я тебе говорил, что рассчитывать на постоянство, а уж тем более нежность с её стороны — глупо.       Ни с того ни с сего послышался звук разбивающегося стекла — Олег со злости запустил бокалом в стену, избавляясь от необходимости мыть использованную посуду. Саша лишь поджал губы, сдерживая очередной саркастический комментарий.       — Заебался я, Саш. За-е-бал-ся. Что мне с ней делать?       — А ничего не делай. Забей. Отвлекись. И не ведись на её провокации. Она когда поймет, что ты на неё внимание не обращаешь, лишь больше из кожи вон лезть начнёт, лишь бы тебя на эмоции вывести. А ты не позволяй ей этого. И в какой-то момент она сдастся. Ты правда заслуживаешь большего, чем все эти токсичные эмоциональные качели. А сейчас тебе тем более причин для нервов хватает. — посоветовал Саша, рассчитывая на то, что брат хоть раз к нему прислушается.       Олег прикрыл глаза, закидывая назад голову. Он знал, что Саша умные вещи говорит. Головой понимал. Но вот в груди тоскливо тянуло. От обиды, злости, непонимания. Он не понимал Иру. Не знал, что стоит за её решениями, действиями, мыслями. Она вела себя как редчайшая сучка, развлекающаяся, катая свое окружение на постоянных эмоциональных качелях, действовавших на людей так, что они лишь больше зацикливались на Игнатенко.

***

      Ира лежала на своей заправленной кровати и наблюдала за солнечными зайчиками, рассеявшимися по, на удивление, светлой комнате. В своей голове она создавала список дел, которые ей нужно было сделать в ближайшее время — позвонить маме и Артёму, собрать сумку для приближающейся поездки в Питер, договориться с мамой о дне, когда она заберёт изнывшегося Артёма домой. А ещё было бы хорошо разобраться в своей голове. Потому что помимо неописуемо приятных ощущений и эмоций, секс с Олегом навеял на Иру некие сомнения касательно её решений и поступков. Она начинала задумываться о том, сколько ещё Олег выдержит, учитывая, что уже сейчас он реагирует на её действия так остро. Так что имеет ли это смысл? Не является ли на удивление спокойная Амалия более надёжным вариантом? Ведь Амалия, по сути, ничуть не хуже Шепса, если не лучше. Она всегда с пониманием относилась к закидонам Иры. Не реагировала как маленький ребёнок, хамя, громко топая ногами и хлопая дверьми. Уважала её решения и была готова примчаться по первому зову. Прямо как сейчас.       С первого этажа послышался дверной замок, и Ира нехотя встала с кровати, наспех обувая тапочки и выходя из комнаты. Мышцы всё ещё приятно тянуло после прошлой ночи, а на шее и ключицах, должно быть, красовались несколько засосов, оставленных Олегом. Но Игнатенко не была уверена — почему-то проверка и сокрытие следов в некотором роде измены даже не приходили ей в голову ровно до того момента, как она распахнула дверь перед блондинкой, нервно рассматривавшей невидимую грязь на своих сапогах.       — Привет. — крайне смущенно поздоровалась Ира, пропуская гостью в дом. И вот Ира стоит прямо перед Амалией в прихожей. Точно так же, как вчера. Только вчера она стояла перед промокшим до ниточки Олегом, а на улице был ливень. Сейчас же она стоит перед сухой и, казалось бы, светящейся Амалией, а на улице ни с того ни с сего началось бабье лето. На секунду Ира поймала себя на мысли «А светилась ли Амалия так, когда мы были вместе?». Действительно, от той ревнивой, раздражительной девушки, с которой Игнатенко попрощалась несколько недель назад, не осталось и следа. Сейчас Амалия была расслаблена, она улыбалась, излучая тепло. Ира не знала, что послужило причиной подобных изменений — банальный отдых, свободная жизнь или же именно отсутствие Иры в этой самой жизни. Но одно Ира знала — она скучала по такой Амалии и хотела её назад.       Амалия же, заметив засосы на шее Игнатенко, решила не задавать лишних вопросов, понимая, что Ира позвала её не просто так, ведь у Иры всегда есть причина. Если Ира позвала её, если Ира решила не скрывать от неё оставленные Шепсом кем-то засосы, значит, Ире что-то нужно. Вероятно, поддержка, потому что она снова запуталась. Девушка не спеша сняла бежевый плащ, разулась, а затем последовала за хозяйкой дома.       — Чаю? — предложила Игнатенко, проходя на кухню.       — Только если зелёного. — кивнула блондинка, присаживаясь на свое любимое место.       Ира включила чайник, а сама села напротив Амалии, обнимая одну из своих ног и кладя голову на коленку. Повисла неловкая тишина — Лия ждала, чтобы Ира заговорила о том, зачем позвала её, а Ира не могла решиться нарушить это минутное спокойствие.       — Как у тебя дела? — внезапно поинтересовалась Игнатенко, мысленно проклиная чайник за то, что так медленно закипает.       — Ты меня пугаешь. — нервно усмехнулась Амалия, внимательно разглядывая лицо собеседницы, которая выглядела крайне нервной — секунда, и бомба из её эмоций просто взорвётся, задев всех окружающих её людей. — Ты переходи сразу к тому, зачем позвала, а о моих делах мы как-нибудь попозже поговорим.       — Да-да, секунду, только чай налью. — закопошилась Ира, хватаясь за чашки. От той уверенной ведьмы, что выгоняла Шепса утром, не осталось и следа.       Хоть брюнетка и нервничала, ей всё же удалось не пролить кипяток ни на себя, ни на гостью, ни на недавно протёртую столешницу. Свою чашку она наполнила крепким чёрным чаем, надеясь, что хоть он поможет ей немного взбодриться, а Амалии она налила жасминовый чай, к которому сама никогда не прикасалась. Собственно, только после знакомства с Лией кухонный шкафчик пополнился набором из различных видов зелёного чая. Ира передала подруге её напиток, а затем села напротив, устало прикрывая глаза.       — Ну так? — напомнила Амалия, делая глоток чая.       — Я даже не знаю, как сказать это, чтобы не звучать как последняя дура и истеричка. — потрясла головой Игнатенко, переводя взгляд на собеседницу. — Честно говоря, я настолько запуталась, что моя голова просто взрывается. — призналась Ира, подтверждая догадки блондинки. — Я не думаю, что тебе нужны подробности, но суть вся в том, что за последние пару недель произошло очень много дерьма. И я устала. Очень. Я думаю, что всё же ошиблась, когда предложила тебе взять паузу в отношениях. — Игнатенко виновато вздохнула, но всё же не разорвала создавшийся с Амалией зрительный контакт.       Блондинка же непонимающе взглянула на Иру. Вся ситуация в данный момент казалась крайне абсурдной — перед ней сидит Игнатенко, такая откровенно эмоционально истощённая, явно только недавно переспавшая с Шепсом непонятно кем, такая вымотанная и несчастная… И в это же время Ира не пальцем деланная. Ира не предстанет в таком не презентабельном виде просто так. Ира будет играть на чувстве вины. И Амалия, понимая все это, все равно поведётся. Потому что какую бы херню Игнатенко ни творила, Лия была готова простить ей всё. Потому что она хотела, чтобы эта Ира была счастлива, независимо от того, что для этого было нужно.       — Хочешь попробовать ещё раз? — спустя несколько минут молчания спросила Амалия, задумчиво наклоняя голову, но всё ещё не разрывая контакт с парой карих глаз.       Ответа не последовало — вместо этого Игнатенко молча подошла к Амалии и крепко сжала блондинку в объятиях, вызывая у той ещё большее сочувствие и нежность. Было в Ире что-то, что заставляло снова и снова поддаваться её чарам.

***

      Полёт в Питер был вовсе не долгим. Однако даже за такой короткий полёт другие пассажиры могут с лёгкостью вынести мозг — орами, вечными соплями, жалобами и бесконечной болтовнёй. И Ира была готова вынести всё это, лишь бы не сидеть с кем-то из своих «уважаемых коллег» из Битвы. Именно поэтому она выторговала у организаторов отдельное ото всех место. К её удивлению и некому разочарованию, Олег даже не пытался заговорить с ней. Более того, он как будто не видел её все то время, пока они были в аэропорту, увлеченно болтая с Рапопортом о каком-то новомодном исполнителе, на которого оба наткнулись несколькими днями ранее.       После заселения в отель Игнатенко решила, что ей необходимо проветриться. Отель находился не так далеко от Дворцовой площади, где по вечерам ей то и дело везло натыкаться на уличных музыкантов, игравших на гитаре давно забытые всеми песни. Однако далеко от отеля Ира так и не ушла, осознав резкую необходимость покурить. Быстро выудив из кармана пальто свой iQOS, брюнетка стала рыться в бездонной сумочке в поиске стиков.       — Может хочешь нормальную сигарету? Не особо хочется дышать запахом грязных носков. — послышался знакомый голос из-за спины Игнатенко.       Повернувшись лицом к возникнувшему из ниоткуда Шепсу, ведьма показательно закатила глаза, но все же вытащила из предложенной ей пачки сигарету, зажала ее между губ и позволила Шепсу прикурить её. Следующие минут пять они стояли в тишине, оперевшись о стену отеля и вдыхая едкий сигаретный дым, который даже близко не стоял рядом с дымом сигар, которыми они наслаждались ещё недавно. Теперь воздух был пропитан горечью.       — А мы с Амалией снова сошлись. — будто бы говоря сама с собой, произнесла Ира, глядя куда-то вдаль. Ей хотелось повернуть голову, посмотреть на реакцию Шепса, но игра должна была продолжаться, посмотришь — проиграешь. А пока ей казалось, что она ведет.       — Поздравляю. — абсолютно холодно и безразлично ответил Олег. Настолько холодно, что Ире показалось, что температура на улице резко опустилась на десяток градусов. Сердце неприятно заныло, а в горле образовался комок, от которого Игнатенко избавиться просто при помощи своей силы воли не могла. Она не рассчитывала на подобное равнодушие с его стороны.       — Иди нахуй, Шепс. — пробормотала под нос Ира, резко отталкиваясь от стены и направляясь вглубь Питерских улиц — хотелось плакать.

***

      Готический зал. Восемь вечера. У Игнатенко корона на голове. Но вот что в её голове, не знает никто, даже она. Она не знает, что происходит у неё в голове, когда на испытании она не может сосредоточиться, мысленно возвращаясь к тому разговору с Шепсом. Она не знает, что происходит у неё в голове, когда на испытании она решает выплеснуть эмоции и наорать на Сотникову, которой потом решать её судьбу. Она не знает, что происходит у неё в голове, когда в три ночи она в истерике разносит свой номер в отеле. Ира не знает.       А вот у Шепса в голове всё теперь разложено по полочкам. Он спокоен. Ему вообще эти белые конверты не сдались. Плевать на все. Лишь бы людям помочь, да семье доказать, что он тоже может. Олег уверен в себе. Уверен в том, что не уйдёт ни сегодня, ни в следующий, ни в послеследующий раз — он дойдёт до финала.       Ира знает, что она рано или поздно должна будет уйти, руку она не возьмёт — уже давно сдалась. Но уйти раньше Михаила-ювелира и милой, но все же слабоватой эстонской бабушки… стыдно даже как-то. А ещё Ира знает, что равнодушие Шепса сводит её с ума. Она хочет, чтобы он смотрел, чтобы он реагировал на неё, чтобы он не оставался безразличным, чтобы не слушал все обидные слова, брошенные ей в его сторону, чтобы всё равно возвращался. И, если сегодня её последний день на Битве, Ира добьётся от Шепса эмоций.       Ира знает слабые места большинства людей, собравшихся в зале. Но сейчас она сфокусирована лишь на одном — стоящем справа от неё. И, когда Башаров начинает играть в шарады, заставляя всех гадать, кто же находится в белом конверте, Ира включается в игру, надевая уже давно подготовленную маску. Хитро улыбается, строит глазки на камеру, кокетничает и делает неоднозначные намёки, которые заставили бы любого покраснеть. Но только не Олега. Сегодня он просто стоит без единой эмоции на, казалось бы, каменном лице. Шепс не поддаётся — не в этот раз. В этот раз, возможно, первый и последний в его жизни, Олег послушает старшего брата и попробует не участвовать в играх этой ведьмы, к которой у него невольно вспыхнули чувства. И когда он действительно оказывается в белом конверте, он одаряет шатенку сдержанной воспитанной улыбкой, в то время как она показывает ему весь ряд своих ровных белоснежных зубов.       Но улыбки держатся на лицах собравшихся недолго — Марат переходит к оглашению экстрасенса, попавшего в чёрный конверт. Внутри Иры всё сжимается, она уже знает, кто там. Знает, но до последнего надеется, что именно сегодня ошиблась.       Не ошиблась. Произнося слова сожаления, ведущий вскользь упоминает, что решение жюри было единогласным. А Шепс в это время просто пытается собраться с мыслями. Маска безразличия разбилась в тот самый момент, когда он услышал фамилию Игнатенко, а эмоции накрыли с головой. С одной стороны, Олег понимал, что, если сейчас Ира уйдёт, его жизнь станет намного проще, ведь ему не придётся столько сил тратить на то, чтобы держать лицо. Но… как Ира может уйти? Ведь Ира — неотъемлемая часть проекта, она как ещё одно испытание, которое длится не один день, а весь сезон.       А у Иры пелена из слёз на глазах. Она ничего не видит. Все эмоции, накопившиеся за последнее время, вся усталость, всё рвётся наружу. Но Ире ой как не хочется плакать перед камерами. И она гордо разворачивается. Держа спину ровно, Олег опёрся о колени, не находя в себе сил стоять прямо, идёт к массивным дверям, которые, закрывшись, закончат для неё этот сезон.       — Ирина, подождите. — два сердца одновременно замирают. — Я дам вам ещё один шанс.       Шанс. Артём. А дальше слёзы, слёзы, слёзы. И крепкие мужские объятия, в которых Ира прячется от стервятников, наслаждающихся её минутной слабостью. Но на то она и минутная, что после нужно успокоиться. После нужно встать на своё место и продолжить бесперспективный бой.

***

      — Ир, что это было в зале? — интересуется Олег, который, чувствуя некую ответственность за внезапно хрупкую девушку, решил проводить её до машины, защищая от лишних расспросов соперников.       — В смысле? — уже совсем безмятежно поинтересовалась Игнатенко, выуживая из сумки ключи от машины.       Олег раздражённо сжал кулаки. Ира прекрасно понимала, о чём он говорил, но ей было выгодно строить из себя дурочку, прикидывающуюся, будто бы ничего такого она не делала.       — Я говорю о твоём неожиданном флирте на камеру. Ты же знаешь, что люди в сети и так с ума сходят, ты хочешь, чтобы нас там вообще поженили?       — Ну а почему бы и нет? Ты что, был бы против? — промурчала Игнатенко, уже собираясь потрепать Шепса по щеке, но тот злобно перехватил её руку.       — Да. Я был бы, блять, против. Ты сама хоть понимаешь, что ты творишь? Ты сама меня послала. Не раз. Да я на твои эмоциональные качели сил трачу больше, чем на эту сраную битву. — Олег начинал переходить на крик, благо, все остальные уже давно разъехались. — Ты разберись уже наконец в своей голове. С Амалией, вон, посоветуйся. А ко мне не подходи. — на этих словах медиум стремительно зашагал в сторону Лефортовской набережной, рассчитывая на то, что шокированная Игнатенко не додумается последовать за ним. Хотя бы сегодня.

***

      Олег быстро шагал вдоль реки почти переходя на бег. Он снова прогнулся. Снова зачем-то полез выяснять отношения, отлично зная, что Ире плевать на него и на его глупые чувства. Хотелось рычать и бить по стене, разбивая костяшки до крови. Как в подростковом возрасте во время драк с парнями, когда он попадал в больницы, поддаваясь неконтролируемым приступам агрессии. Сейчас же его самого как будто избивали. Не физически — морально. Игнатенко вновь и вновь била его под дых, ломая его рёбра в пух и прах. Как ещё объяснить жгучую боль в груди?       Медиум мог бы ещё долго идти в неизвестном направлении, уходя всё дальше от знакомых улиц, если бы прямо рядом с его ногой не пробежало какое-то маленькое, но крайне быстрое животное. Олег остановился и пригляделся, пытаясь понять, что же почти сбило его с ног — вряд ли в Москве водятся такие большие и пушистые крысы. К слову, животное, видимо, тоже обратило внимание на Шепса, так как уже через секунду направилось к нему. Это оказалась не самых крупных размеров собака, которая тяжело дышала, но тем не менее улыбчиво смотрело на медиума.       — Держите этого подонка, а то он снова ускользнёт. — послышался женский шёпот из-за спины Олега.       Парень на секунду завис, пытаясь понять, кого именно человек позади него назвал подонком. После уж слишком затянувшегося дня, мозги Олега соображали очень плохо, однако, взвесив «многочисленные» доводы в своей голове, Шепс всё же пришёл к выводу, что речь шла о собаке, радостно смотревшей на него. Единственное, на что надеялся Олег в этот момент — то, что собака не кусается. Хотя, даже прививка от бешенства вряд ли бы сделала его день сильно хуже. Поэтому он сгрёб в охапку небольшую собаку, а затем развернулся к её, очевидно, хозяйке.       — Спасибо. — благодарно улыбнулась девушка, перехватывая пса и сразу же пристегивая к его ошейнику шлейку. Стоило незнакомке поднять на медиума взгляд, её глаза округлились от удивления. — Ой, Олег?..