Опавшие листья гниют на земле

Комаэда был одним из самых блестящих людей, с которыми Хинате довелось встретиться. Юный гений, который едва ли стеснялся своей гениальности. Звучит страшно? На деле ещё страшнее. Он нахально совал её каждому встречному в лицо и не менее нахально ухмылялся. Знал, что имеет право. Сначала Нагито показался ему нормальным парнем. Да, тихий, не всегда следит за словами, но беседу поддерживает и даже пытается в шутки. Обычный парень, таких в каждой группе хоть пачками собирай. Но кто вообще станет упускать возможность сблизиться с умнейшим одногруппником, особенно когда плюсы во много раз перевешивают минусы? Именно. Вот и Хаджимэ не дурак. И начиналось-то всё довольно неплохо. Ладно, не просто неплохо. В какой-то момент Хината был готов признать, что ему нравится Нагито. И не просто как хороший знакомый или друг. Он… он был умным, всегда отвечал остротой на остроту, да и внешностью не был обделён… Разве что он был парнем, но принципами иногда можно было поступиться. И Хаджимэ был готов отбросить все до последнего. … а вот потом их отношения свернули куда-то не туда. Началось с безобидных выпадов. Да, Хаджимэ не считал себя умнейшим человеком на свете, но и справлялся он на уровне. Да, неидеально, да, хуже Комаэды — во многом хуже Комаэды, — но справлялся же. Поэтому, когда разговор зашёл о его академической успеваемости, Хината так и взъелся. Смех смехом, а гордость его была не на шутку задета, и закончилось всё тем, что Хаджимэ, схватив поднос — да с такой злостью, что чуть не смёл его на пол, — ткнул Комаэде в лицо средним пальцем и весьма грациозно удалился за другой стол. С тех пор началась их «война». В Хинате всегда был эдакий боевой огонёк — надо только распалить. И Нагито разжёг его не на шутку. Хаджимэ брался за всё, до чего только дотягивались его руки — и так же грандиозно проваливался, потому что этот ушлёпок обходил его в последний момент. Словно ему сопутствовала какая-то до идиотского несправедливая удача. Так и были затоптаны и захоронены ростки прекрасной и робкой мужской дружбы, на могиле которой проросло настоящее нездоровое соперничество. Хаджимэ возненавидел Комаэду — по крайней мере, он не уставал повторять себе это каждое утро, стоя перед зеркалом, — сделав при этом центром его жизни. Иронично получилось. Бедный парень зубрил, и зубрил, и зубрил, мог не спать ночами, и всё равно расстояние между ними не сокращалось. Нагито смотрел на него со своего пьедестала, высокомерно вскинув бровь. Такой далёкий. Недостижимый. Неприкосновенный. По крайней мере, так он думал, пока не застал Комаэду в библиотеке поздно вечером. Собирая вещи, Хаджимэ краем уха уловил тихое посапывание и по доброте душевной решил спасти несчастного студента от ночёвки в таком неприглядном месте. Однако, завернув за книжный шкаф, парень замер. Кто бы знал, что украшению и гордости всего универа, светившему своим лицом вообще везде, тоже нужен был сон. Он мирно посапывал за столом, сложив руки и уткнувшись в них лицом. Сейчас он казался таким умиротворённым. Даже красивым. Хината покачал головой. Он просто устал, вот в голову и лезут всякие глупости. — Эй, — тихо позвал он, подходя ближе. Но Нагито даже не думал просыпаться. — Подъём! Он потряс его за плечо, на что в ответ получил очень недовольный стон. — Да просыпайся же ты! — А затем и рукой по лицу, когда Комаэда, подскочив на стуле, решил, что ему обязательно надо это сделать с матросским замахом. Побитый и оскорблённый, Хаджимэ отскочил от него, прижимая ладонь к горящей щеке. Вот так всегда. Хочешь как лучше. Получаешь по лицу. Он зашипел от обиды. — Ха… Хаджимэ? — сонно пробормотал Комаэда, потирая глаза и широко зевая. — Это ты? — А кто ещё, по-твоему? — съязвил парень в ответ. — Закончил отдыхать? — А? — Комаэда вздрогнул, а затем, будто осознав, что происходит, бросил короткий взгляд на наручные часы и поджал губы. — Видимо, да. — Класс. До встречи, — бросил парень через плечо, потирая щёку. Так и не скажешь, но бьёт этот чёрт больно. — Эй, Хаджимэ? Он застыл на месте, оглядываясь. Ну чего ещё нужно было этому припадочному? — Давай живей только, — пробурчал Хината. — Библиотека скоро закроется. Не знаю, как ты, а я хочу сегодня спать у себя. В кровати. — Да-да, конечно! — засуетился Нагито, попутно запихивая тетради в сумку. — Что случилось с твоей щекой? — Чего? — Ты постоянно за неё держишься. Ударился обо что-то? — Ты прикалываешься сейчас? — Нет? Наверное? Не знаю. — Комаэда повёл плечами. Сразу видно, ему было некомфортно. — Я не должен был спрашивать. Не моё дело. — Вот именно. Не твоё. Хината отвернулся. Его лимит на сегодня всё. Закончился. — Пойдём? Парень только пожал плечами и, не обращая ни малейшего внимания на своего «попутчика», направился в сторону резных деревянных дверей. Комаэда, к его большому облегчению, явно закончил болтать и — упаси боже — интересоваться его жизнью, и теперь тихонько следовал за ним хвостиком. Только иногда сзади раздавались вздохи — Нагито хотел что-то сказать, но Хаджимэ мастерки притворялся глухим. На часах было уже одиннадцать, и единственным его желанием было оказаться в постели. Жмурясь в предвкушении сна, он положил руку на дверь, сомкнул пальцы вокруг ручки и дёрнул. Раз. Другой. … и ничего. Закрыто. Мозг отказывался воспринимать эту информацию, и Хината, сморгнув, дёрнул ещё раз. Сам не до конца понял зачем. — Что-то случилось? — отозвался сзади Комаэда, выглядывая из-за его плеча. — Заперто, — раздражённо выдохнул Хаджимэ. Косвенно-то он понимал, что Нагито здесь ни при чём, но его злоба всё равно продолжала нарастать и множиться. — Спасибо огромное. Парень за его спиной вскинул брови и слегка пошатнулся. Из-за чего, правда, Хината уже разбираться не стал. Насупился и, размахнувшись, хорошенько вмазал по дереву — что тут же отозвалось тупой болью во всей руке. Побитый уже дважды, Хаджимэ повернулся к двери спиной. — Ты какого хера творишь? — Создаю альтернативный выход? Комаэда замер с увесистой сумкой в руках. Либо он совсем с ума сошел, либо собирался совершить акт вандализма. Оба варианта Хаджимэ как-то не особо улыбались. — Хочешь окно ломать? Вперёд и с песней. Только меня потом в это не впутывай. В отличие от некоторых, у меня денег на штраф не будет. Хочет проблем? Ну и пожалуйста. Хината в это вмешиваться не будет. Нет, конечно, если окно этот балбес разобьёт, он тут оставаться не станет, но… Ломать его не будет. Нет. — Теперь я практически уверен, что ты что-то против меня имеешь. — Да ну? Какая поразительная дедукция. И что ты за это хочешь? По головке тебя погладить? — Хината скривил губы, скрещивая руки на груди. — А не жирно будет? Комаэда неловко потоптался на месте, сжимая в руках лямку сумки. Хаджимэ прикусил губу. Не зашёл ли он слишком далеко? Но только ему в голову пришла мысль, что, по-хорошему, надо бы извиниться, как вдруг заговорил сам Нагито: — Ты прав, от меня одни только неприятности. Из-за меня ты застрял здесь. Из-за меня не выспишься. Из-за меня ты… — Эй, эй, эй! Хватит, всё. — Хината активно замахал руками. Ему вдруг стало неуютно. — Кончай заниматься самобичеванием. Он, конечно, не питал пылкой любви к одногруппнику, но и слушать такое… Хаджимэ не садист, всё-таки. Даже у него иногда просыпалась совесть. — Но это ведь правда, — тут же возразил парень. — Если бы не я, ты бы уже был на пути в комнату. — Ну допустим. И дальше что? Застряли и застряли, ладно уж. — Хината вздохнул и, присмотрев себе место на полу, уселся, скрестив ноги. — Тем более это я сам решил за тобой зайти. Так что забей. — Если ты правда так думаешь. — Правда. — Хаджимэ криво улыбнулся. Если уж ему и придётся провести длинную и холодную ночь в огромном и пустом помещении, то лучше уж провести её рядом с кем-то. А ещё лучше, если с этим "кем-то" отношения у вас более-менее. — Ну и долго ты топтаться на месте будешь? — Мне уйти? — А ты хочешь? — Нагито поджал губы. — Так и знал. Тогда присаживайся, не стесняйся. Возле меня места много. Однако Комаэда продолжал мяться. Хината закатил глаза. — Ну что мне тебя, за руку взять? Я ведь встану и возьму, мне несложно. — Он показательно приподнялся и вскинул бровь. — Или ты не хочешь? — Хочу! — Комаэда подался вперёд и тут же зажал рукой рот. Даже в полумраке помещения Хината заметил, как парень покраснел. — Я-я имел в виду, я не против. Если ты не против. Потому что если ты против, я бы никогда не стал… — Садись уже, — мягко усмехнулся Хаджимэ, и Нагито, тут же замолчав, пристроился рядом. — А почему мы просто не можем кому-то позвонить? — вдруг подал голос Комаэда. — Телефон разряжен. — Хаджимэ вздохнул. — Твой? — Я не беру его в библиотеку. — Класс. Вот тебе и ответ. В помещении снова воцарилась мертвенная тишина. Хината погрузился в размышления, Комаэда, прижав коленки к груди, неотрывно смотрел в одну точку. И выглядел он так жалко, что Хаджимэ вдруг снова стало стыдно за свои слова. — Нагито? — Тот не ответил. — Нагито? Ты там нормально? Комаэда кивнул, продолжая пилить взглядом несчастный, чем-то не угодивший ему стул. — Слушай, я думаю, стул выучил свой урок. Ты можешь перестать сверлить его взглядом. Подожжёшь ещё. — А? — Кончай, говорю, о плохом думать. Ты не виноват в том, что мы тут застряли. А если уж руки чешутся кого-то обвинить, — Хаджимэ ткнул пальцем в предположительное местонахождение камер, — обвиняй охранника, который не догадался проверить библиотеку перед уходом. — Ты очень добр, Хаджимэ. — Да ну. — Парень прислонился спиной к книжному стеллажу и уставился в потолок. — Кому станет лучше, если я начну на тебя наезжать? Наехал, вот, один раз — и смотри, к чему это привело. До сих пор дрожишь. — Я… — Комаэда помолчал, словно размышляя, стоит ли продолжать. — Я не из-за этого. — О! А я-то уж думал. — Хината рассмеялся, однако тут же замолчал, уловив настроение Комаэды. Что-то явно было не так. — Ты точно в порядке? Он опустил голову и придвинулся к студенту, кладя руку ему на плечо. Только тогда он заметил, что тело Нагито не то что мелко подрагивало — он был на грани потери сознания. «Неужели он… чего-то испугался?» — вдруг пронеслось в голове у Хинаты. Если это так… Теперь начинал нервничать и он. — Если тебя что-то беспокоит, — осторожно произнёс Хината, надеясь, что голос у него звучит достаточно мягко. Ему никогда раньше не доводилось успокаивать кого-то, а уж тем более — иметь дело с приступами паники. Ситуация становилась вдвойне неловкой, если вспомнить, что буквально полчаса назад Хаджимэ был готов бросить Комаэду одного, — лучше сразу скажи. Не терпи. — Это глупо. — Нагито, это твоё самочувствие. Здоровье. — Он покачал головой, сжимая пальцы. — Это важно. — Ты будешь смеяться. — Боже, нашёл из-за чего переживать! — Комаэда покосился на него. — Да не буду, не буду. Обещаю. — Я… — Тяжёлый вздох. — Боюсь темноты. И тут же спрятал лицо в руках, отказываясь даже краем глаза наблюдать за реакцией Хинаты. — И всё? — Я же говорил, что глупо, — глухо отозвался Комаэда. — Забудь. — У тебя такой вид, как будто ты сейчас сознание потеряешь. Так что нет, уж прости. Не забуду. — Он придвинулся ещё ближе, сокращая то небольшое расстояние, что было между ними. Теперь их тела соприкасались в нескольких местах, и по коже начинало расползаться приятное тепло. Почти уютное. Нагито меланхолично повёл плечами, так ничего и не ответив. Вот оно как в жизни бывает. Знал бы Хаджимэ, что ему придётся успокаивать и поддерживать человека, который, пусть и косвенно, являлся его заклятым врагом, — рассмеялся. Но сейчас… Он был похож не на отличника, а на напуганного ребёнка. И против такого уже как-то не попрёшь. Хината принялся размышлять, что именно делают в таких ситуациях. И, как назло, в голове было пусто. Звеняще. Поэтому оставалось импровизировать. — Знаешь, я как-то читал… — Он замолчал, пытаясь придумать, что говорить дальше. Естественно, ни черта он не читал. — Говорят, что если тебе страшно, то можно подержать человека за руку. Действенно, наверное? — Ты ведь это сейчас на ходу придумал, Хаджимэ? Попался. Ладно, врун из него всегда был херовый. А тут ещё и публика недоверчивая. Он вздохнул и почесал свободной рукой затылок. — А если скажу, что нет? — А если я тебе не поверю? — Шибко умный ты, — буркнул Хината. — Я ведь как лучше хочу. — Хочешь подержаться со мной за ручки? — Теперь уже в голосе Нагито проскользнули задорные нотки. Что уже было неплохо, учитывая его недавнее состояние. — Ага, ещё чего. Мечтай дальше. Нагито сделал глубокий вдох. И наконец-то улыбнулся. Слабо, конечно, но в сложившейся ситуации даже этого было достаточно. — Слушай, раз уж мы тут застряли, — выпалил Хината на удивление самому себе, — не хочешь… ну, поговорить? — А мы сейчас чем занимаемся? — Нет! Я имел в виду, — что мне очень стыдно за то, что я тебя так ненавидел, — что мы могли бы узнать друг друга получше. Не то чтобы он так резко изменил своё мнение. Осадочек-то оставался, безусловно, но теперь… Хината вдруг всерьёз задумался над тем, что, возможно, Комаэда не заслуживал таких негативных мыслей в свою сторону. Он ведь толком и не сделал ничего криминального. Ну, не уследил за языком разок, бывает. Хаджимэ мог и не воспринимать это в штыки. Комаэда сморгнул. — У тебя всё хорошо? — С чего такая забота? — хмыкнул Хаджимэ. — Да так, просто вспомнил кое-что. — Парень задумчиво качнул головой, а затем перевёл взгляд на Хинату. — Ты ведь не особо меня любишь. — Ну… — Теперь пришла его очередь краснеть. Он, конечно, и без того не особо скрывался, но стыдно от этого меньше не стало. — Есть такое… Может быть? — Почему? Вот так вот. В лоб. Хаджимэ сжался и прикрыл лицо рукой. Признаться — стыдно, соврать — не найдёт подходящего оправдания. И хоть бы Комаэда чем-то помог, но нет. Он продолжал пилить его взглядом, явно обозначая тот факт, что с Хинаты не слезет, пока не получит ответа. — Я… — Он замолчал и опустил глаза в пол. — Я не знаю. Это просто случилось. — Я сделал что-то не так? — Не совсем. — Значит, сделал. — Он развернулся к Хаджимэ лицом, заглядывая ему в глаза. — Если это правда так, я не хотел. — Да ладно, я просто… — Он повернул голову… и замер. Комаэда был близко. Слишком близко. По телу прошла дрожь. Большие серые глаза, кажется, смотрели ему прямо в душу, теребя её в поисках интересных ему ответов. И этому было невозможно сопротивляться. Хината и сам не понимал, что именно на него нашло. Просто вдруг захотелось податься вперёд и… и будь что будет. Сдержал себя, правда, в последний момент, облизнув губы. Он чертовски устал, вот и воображает себе невесть что. — Мне не стоило так резко реагировать. — Всё в порядке. — Взгляд Нагито вдруг стал чуть мягче. — Я никогда не держал на тебя обиду. Прежде неловкая атмосфера перетекла в нечто иное. Интимное. До Хаджимэ наконец-то дошло, в какой ситуации они оказались. Одни в тёмном помещении, в опасной близости. Будь они в других отношениях, то… Тут Хината себя просто оборвал. Никаких «то». Никаких «если». Провёл наедине с Нагито каких-то тридцать минут, а в голове уже такое… Позорище. — Слушай, — он решил нарушить молчание первым. Слишком уж невыносимым оно становилось, — а что тебе нравится? — Довольно специфичный вопрос. — Не хочешь, не отвечай. Я заставляю, что ли? — Нет. Не думал, что тебя заинтересует именно это. — Просто в голову пришло, вот и спросил. — Это глупо. — Я уже слышал это сегодня. — Хаджимэ покосился на парня. — Так что давай без этих твоих «глупо». — Красивые вещи. — Нагито немного помолчал, кусая нижнюю губу. Стоило признать, что выглядел он довольно забавно. — И люди. — Решил с козырей пойти? — усмехнулся Хината. И вдруг добавил: — И есть у тебя кто-нибудь на примете? — На себя намекаешь? — Пф-ф, обойдусь без таких почестей, вот уж спасибо. Я так, абстрактно спросил. Комаэда ответил ему понимающей и хитрющей улыбкой. — Есть. — О? — И всё. — Так и оставишь имя этого счастливчика в тайне? Чтобы кто-то, да понравился Нагито Комаэде? Что им для этого сделать-то пришлось? — Немного, — устало усмехнулся парень, выводя указательным пальцем узоры на коленке. — Иногда я сам удивляюсь. — Может, тебе стоит завысить планку? — Да ну. Знаешь, говорят ведь: «Требуешь — соответствуй». — И? Хаджимэ снова к нему развернулся. Ладно, может, он и не бог во плоти. Может, не самый умный человек в мире. Но он симпатичный. Смышлёный. Интересный. И сколько бы Хината ни убеждал себя в обратном, он элементарно завидовал. Может, хотел быть Комаэдой. А может, просто вместе с ним. И снова глупость какая-то. — Я умею здраво оценивать ситуацию. Или ты знаешь что-то, чего не знаю я? — Может быть. — Хаджимэ позволил себе улыбнуться. Двое могут играть в эту игру. — А может, я над тобой издеваюсь? Комаэда пожал плечами. — Я бы не удивился. Но сейчас, — он придвинулся чуть ближе, сокращая то немногое расстояние, что было между ними, — дело не в этом. Хината мог отодвинуться. Возразить. Даже закатить истерику, потребуй того его душа. Но вместо этого… Разморенный теплом чужого тела, он позволил Комаэде прижаться к нему. Позволил опустить голову себе на плечо. Позволил себе коснуться пушистой копны волос. — Хаджимэ? — М-м? — Твоё предложение… — Нагито замялся. — Оно ещё действительно? Хаджимэ пораскинул мозгами, припоминая, что такого он успел предложить. Вспомнил. Коротко выдохнул. — А почему нет? Комаэда слабо кивнул, и в следующую секунду Хината почувствовал, как чужая тонкая рука проскальзывает ему в ладонь. Их пальцы переплелись: несмело, как будто оба парня спрашивали друг у друга разрешения. Хината уж не знал, что сейчас чувствует Нагито, но вот у него самого вдруг стало легче на душе. И кто кого в итоге успокаивает? Они так и уснули, сидя на полу и прислонившись друг к другу. Не самая удобная поза для сна. Но Хаджимэ понравилось. Наверное, даже слишком.

***

Красивые вещи. Красивые люди. Такой чёткий и в то же время пространный ответ. Что могло нравится Нагито? Кто? Хината себе всю голову сломал. И нет, ему не было настолько интересно. Просто он вдруг взглянул на Нагито под другим углом. Захотелось дать ему второй шанс. Комаэда действительно оказался намного лучше, чем думал Хаджимэ. Да, местами он всё ещё был заносчивым, иногда ляпал что-то невпопад, но теперь парень относился к этому… спокойнее. Одёргивал Комаэду или переводил разговор в другое русло. И они как-то прижились друг с другом. Одногруппник был немного очарователен. Совсем чуть-чуть. Хината до последнего не хотел это признавать, но щёки всё равно предательски горели каждый раз, когда он наблюдал за Нагито. Изучал его привычки, характер. Его забавляла его лёгкая забывчивость, как он забавно морщился, пытаясь понять, что именно позабыл, а потом, хлопнув себя по лбу, практически подрывался с места. То, как он иногда совсем терял счёт времени. В такие моменты он выглядел максимально сосредоточенным. И неважно, было то очередное домашнее задание или обычный разговор — он отдавал процессу всего себя. Одно лишь это буквально снесло Хаджимэ крышу. Да, он влюбился. Второй раз. В того же человека. А в какой-то день оказалось, что это чувство обоюдно. Не сказать, что он удивился. В конце концов, даже слепой бы заметил, как Комаэда активно вьётся возле него и краснеет при удобном — и не очень — случае. И пусть Хината был далеко не из самых проницательных людей, такое упустить не мог даже он. Вот только одно дело понять, и другое — что-то с этим сделать. Нагито молчал, и Хаджимэ молчал. Один в силу характера, второй запинался каждый раз, когда собирался это сделать. Краснел, прикусывал губу и отводил взгляд, снова чувствуя себя школьником. Всё ведь до больного очевидно: они нравятся друг другу. Причём это было видно не только этим двоим — вообще всем в округе. Но им, наверное, и не нужны были слова. Всё произошло само самой. Случайные прикосновения переросли в долгие, осознанные. Переплетённые пальцы, нежные, почти осторожные объятия, и первый поцелуй, инициированный Нагито. И, как бы забавно это ни прозвучало, он просто сделал это: окликнул Хинату, коротко выдохнул и подался вперёд, касаясь его губ. Хаджимэ настолько обалдел в тот момент — больше, конечно, поражённый храбростью одногруппника, — что как-то немного подзабыл, что на поцелуй надо бы ответить. Только после уставился на парня, хлопая глазами. Рука почти машинально взметнулась к губам, и Хината, облизнув их, приоткрыл рот и замер. — Ты… Комаэда потупился, заламывая руки. — Поторопился? — прошептал он и виновато улыбнулся. — Не угадал? Просчитался? — Закончил хвастаться словарным запасом? — Может быть. Но что ты?.. — И удивлённо ахнул, когда Хината, наконец-то придя в себя, обхватил его за тонкую кисть и притянул к себе, вовлекая в поцелуй. На этот раз более долгий, смелый. И всё такой же неумелый, окончившийся нервным смехом со стороны Хаджимэ и краснющими щеками Комаэды. Им действительно не нужны были слова — они понимали друг друга почти интуитивно. И оба просто не могли быть счастливее.