Опавшие листья гниют на земле

Нагито Комаэда скончался дождливым осенним вечером у себя в кровати. Один, прислонившись спиной к изголовью и смотря в окно. Причина смерти: передозировка донепезилом. Он сделал свой выбор, отказавшись от госпитализации. — Я хочу видеть тебя перед смертью, — прохрипел он в один из вечеров. Улыбнулся. И впервые за долгое время Хината разглядел в этой улыбке ту самую нахальцу и задор, которые когда-то терпеть не мог. То, за что он теперь он был готов отдать всё. Он не оставил после себя даже записки. Только уже ненужные вещи и агоническую душевную боль. Хината закрылся в квартире почти на две недели. Лёжа на кровати, он стеклянным взглядом смотрел в окно, сжимая в руке бархатную коробочку алого цвета — то, за чем он вышел в тот день. Нагито хотел видеть его перед смертью. Быть с ним до последнего. А в итоге умер так же, как и жил почти всю свою жизнь: в удушающем одиночестве.

***

Жёлтые листья медленно падают на землю, укрывая могилу. Тяжёлые капли дождя стучат по чёрному зонтику. Возле холодного, неживого памятника стоит растрёпанная, отощавшая фигура, держащая в руке цветы. Красивые — самый дорогой букет. Ведь Комаэде нравятся красивые вещи. — Эй, — тихонько шепчет Хаджимэ, проводя кончиками пальцев по плите, — я тут к тебе в гости заскочил. Соскучился? Ему в лицо ударяет промозглый ветер, и Хината ёжится, с трудом удерживая в костистых пальцах зонт. — А я — безумно. Он сжимает руки в кулаки до побелевших костяшек и стряхивает листики на землю. А затем сам опускается на колени и закрывает глаза. Уголки губ слегка подрагивают. — Дома всё тихо. Недавно заходила Чиаки — помогла разобрать твои вещи. Я с боем отстоял твою футболку. — Он тихо смеётся. — Помнишь? Ту белую, с корявым принтом? Ты из неё не вылезаешь вообще. Хаджимэ расстёгивает молнию и показывает камню ту футболку. Когда-то она была ему мала. На размер, кажется, или даже два. А теперь болтается на нём, оголяя торчащие ключицы, туго обтянутые кожей. — Недавно, вот, готовил карри. Как ты любишь. Только съесть не смог. Злишься? — Хината замолкает, вслушивается. — Ладно, в следующий раз не буду. И снова молчание. — Опять на мне весь диалог? Ладно. — Кусает губы. И из горла вдруг вырывается всхлип. — Почему ты ушёл? Разве это честно? Ты ведь обещал, что больше не будешь. — Хината ведёт плечами, но злиться уже не получается. В душе словно расковыряли огромную дыру. — И что ты наделал? Он вдруг понимает, что дрожит. То ли от холода, то ли от вечной обиды и горя. И сил держаться уже нет. По щекам струятся крупные слёзы, и Хаджимэ валится на сырую землю, выпуская из рук зонтик. Одежда тут же промокает насквозь. В животе неприятно тянет, и Хаджимэ закрывает глаза. Когда он в последний раз ел? Он не помнит. Да и не хочет вспоминать. Перед глазами появляется образ Нагито. Стоит и выжидающе смотрит, вскинув тонкую бровь. — Что? — усмехается Хаджимэ. — Умер и теперь издеваешься? Даже тут мне… мне от тебя покоя нет. Нагито улыбается в ответ и присаживается на корточки, кладя руку ему на плечо. Так холодно. — Мог бы хоть записку написать, не обломалось бы. Комаэда качает головой. — Ты вообще когда-нибудь обо мне думал? Или просто делал всё, что тебе в голову взбредёт? Живот снова урчит. Требовательно. Хаджимэ сворачивается в клубок, прижимая к груди букет, и закрывает глаза. Он так устал. — Нагито? — шепчет Хината из последних сил. — Я хочу умереть.