От рассвета До заката

Я открыл глаза: когда темнота рассеялась – передо мной сидел какой-то расплывчатый силуэт, что-то тихо бормотал, словно сам себе, так неразборчиво, как старый кассетный проигрыватель. Я пытался подняться, но шея снова затекла, как-то излишне ярко стрельнув в позвонках, проходя хрустом до самой поясницы. Силуэт дёрнулся, наклоняясь ко мне, и протягивая руку. Его лицо начинало проясняться строгими линиями, почти острыми: глаза были полузакрытыми, взгляд незаинтересованным, а руки холодными. Одна из них коснулась моей шеи, измеряя, наверное, пульс на артерии. - Ты хорошо держишься, как для полуживого. - Я ещё жив? – С досадой переспрашиваю я, всё же усаживаясь на кровать. - К твоему счастью, или к сожалению, вероятно, но да. Жив. Если тебя можно назвать живым. – Голос у мужчины был глубоким и спокойным. – Ты потерял много крови. - У меня было кровотечение? Его бровь изогнулась, но он так и не ответил. - Отдыхай, я пока принесу тебе воды. Я свалился обратно на кровать, снова приметив, что в шее боль была особенно острой, будто спал я на полу. Маленькое окошко было приоткрыто, оттуда доносился сквозняк и пение птиц, чего я не слышал уже давно, с момента как переехал во Второй район. Там птиц не было вообще. Воздух в комнате был морозным и свежим, дышалось легче обычного. Даже не хотелось курить, что показалось мне странным. Я пытался осмыслить ситуацию, в которой оказался: я не подох – это значительный минус, плюсов не наблюдалось. Тело болело, ныло, но это состояние было скорее пределом нормы, учитывая мой образ жизни последние месяцы: выделялось то, что чувствовал я себя даже немного лучше, хоть и явно побывал по ту сторону, хоть и на полшага. В горле словно что-то раздирало, но кашлять было достаточно больно – полагаю, я подхватил простуду, провалявшись в холодной ванне. Дико раскалывалась голова, и чем больше я отходил от состояния сна – тем больше замечал несостыковок. Я поднялся на ноги, осмотрелся, нашел зеркало – в нём был молодой, тощий, бледный как смерть, но я. Тот, которого я видел на той стороне. Не настолько сгнивший. На шее красовалась плотная повязка, с проступившей коричневой кровью, уже даже подсохшей, и местами взявшейся коркой на ткани. Не помню, чтобы пытался перерезать себе горло. - Голова не кружиться, так сразу вставать? – Мужчина возвращается с кувшином воды и абсолютно нейтральным выражением лица. Ставит кувшин на низкий столик, потом подходит ко мне и пытается отвести снова в постель. - Ты кто такой, позволь спросить? - Я… - Он смотрит мне в глаза и замирает. Приглядывается, словно что-то рассматривает, но выражение его лица не меняется, только взгляд становится не просто холодным, а даже каким-то надменно-злым. – Ты как сюда попал вообще? - Аналогичный вопрос, как я сюда попал? И где я вообще? Мой вопрос он игнорирует, кладя ладонь мне на висок. Долго что-то флегматично рассусоливает, бормочет, кого-то поминает незлым и тихим, а когда делает шаг назад – констатирует: «Назад отправить тебя будет не так просто…» - Куда это «назад»? - Если вкратце – ты это ты, но в своей прошлой жизни, где ты тоже умер, но ваши «ты» перепутались во временных потоках, и ты проснулся в теле своего прошлого ты. – Всё это сопровождалось несуразными тычками пальцев из стороны в сторону. Он говорил спокойно, с какой-то даже искоркой, пока я медленно обрастал этой информацией. - Ага, понятно… Фух, а я уж думал, что реально выжил, а тут просто квест после смерти. Славно, мне нравится. – Выдаю со смешком я. Я уж думал, снова придётся доводить себя до смерти, а тут просто развлекательная программа. - У вас, смертных, с мозгами всё настолько плохо, что ли? – Почти со злобой говорит мне мужчина: его тёмные глаза чуть щурятся, и кажется, даже становятся матовыми. – Ты жив по обе стороны своей тщетной душонки, но не в том времени. - Да, я понял, прекращай этот цирк. Когда тут по расписанию поезд в Ад? Я хочу встретиться с братом. Когда мужчина окончательно убедился в том, что я не понимаю его – силой усадил меня на кровать, коснулся головы ладонью, и перед глазами поплыли картинки: сначала было нечто абстрактное и размытое, пурпурно-зеленоватое, но позже начало проясняться. Я видел серый потолок, того светловолосого парня, и стойку с капельницей, тянувшуюся к моей вене прозрачной трубкой. Над ухом пищали аппараты, а парень постукивал по металлическому краю кровати зажигалкой – монотонно и спокойно. Тук-тук. Что он делал рядом с моей кроватью – оставалось загадкой. Что делал со мной – гладил двумя пальцами по тыльной стороне ладони, до мурашек, пробежавших до самого сгиба локтя. Они-то и привели меня в чувства. Тук-тук. Я снова сижу на кровати, передо мной этот мужчина с матовыми тёмными глазами, поднимает веки, смотрит крайне пристально, и как будто злорадствует, хоть ни одна мышца на его лице не дёрнулась. - Ничего не понимаю. – Бормочу я, опуская голову. В висках громко застучало, даже сдавило. - Это не сон, не бред, и не шизофрения, Пак Чимин. - Получается… Я попал в свою прошлую жизнь? – Он кивает. – Точно не шизофрения? – Переспрашиваю. - Будь уверен. Тук-тук. - Тебе не стоит задерживаться в этом времени, иначе не сможешь вернуться обратно. – А, типа я знаю, как вернуться. – У тебя несколько часов. - И что ты предлагаешь, умник? Он так посмотрел на меня в тот момент, словно я его проклял, но огрызаться в ответ он не стал. Поднялся на ноги, забрал свою книгу, с которой носился, и направился к двери. - Отправляйся на юг, к озеру. Что найдёшь там – твоё. - Загадочно, как будто мне сейчас до этих его загадок. – Можешь взять мою лошадь. - Я не езжу верхом. - Кого это волнует? - Для чего мне вообще туда ехать? Он усмехнулся, выходя за дверь. Ничего, я гордость похоронил вместе с совестью: я встану, я пойду следом, но так просто ты от меня не отделаешься, дорогой. - Что я там должен найти? - То, что вернёт тебе смысл жизни. - Поэтично. Ты это в своей книге вычитал? – Парень резко тормозит, разворачиваясь, белый, как простыня. До этого он румянцем тоже особо не играл. – Да, видел я, какие книжки ты читаешь. Так что мне там искать? Парень помолчал с минуту, пристально осматривая меня своими матовыми глазами. - Стимул. - Ага, стало в разы понятней. - Слушай внимательно, смертный, - он наклоняется – будучи значительно выше и крупнее меня – и тихо произносит три слова. - Ищи свою кровь. А после растворяется прямо перед моими глазами, как какой-то мираж. Кровь, как же. Я бродил по зданию минут десять, прежде чем мне попался какой-то перепуганный юнец, такой, словно смерть увидел, и дрожащим пальцем указал на конюшню. Во всех книгах, что я читал – лошади стояли именно там. Я выбирал коня по принципу чем он больше – тем лучше, чтоб наверняка, но у одного ноги тонкие, другой старый, третий вообще, как будто половина коня, и так до самого конца. Остановился на каком-то пятнистом, с виду умном, но умом и сообразительностью, как я узнал позднее – не отличался. Мне его уже другой юноша обмундировал, снарядил, помог сесть в седло, и дал короткий инструктаж. Помог ли он? Конечно же, блять, нет. Стоило мне с этим конём тронуться в путь – он устремился вперёд, оставив меня роптать на задворках. Я так сильно уцепился, что хер бы он меня скинул, но явно пытался. Ноги свело судорогой. Где был тот юг, как туда добраться, и какое именно озеро – я уже даже знать не хотел. Конь меня нёс в чарующую неизвестность, пока я ожидал неизбежной смерти. Слушать того парня мне не было резона. Тук-тук. Ну останусь я в этом своём воплощении, ну ещё раз попробую умереть – что такого? Нет разницы, умирать тут или там, сейчас, или потом. Глаза выцепили в веренице пятен – озеро. Конь встал, как вкопанный, как будто по команде, хотя я ничего не командовал. На трясущихся ногах, я спускаюсь вниз, осматривая территорию под ногами: трава была покрыта пеплом и сажей, было жарко, будто возле костра, а сердце заходилось от боли. Тук-тук. Чем ближе к озеру я подходил – тем отчётливее в глазах вырисовывался силуэт. Костёр, горит и горит, не затухая, при том, что дров в нём не было. Вместо углей лежали кости, бурые, с сочащейся из трещин кровью, капли которой будто и живили этот огонь. Он был бело-голубым, и очень горячим. В предельной доступности – ближе всего – глядя на меня пустыми, прожжёнными глазницами – лежал череп. Такой же бурый, в саже, и из пустых глазниц текла кровь. - Но не кровь то, а слёзы. Бренны будьте, вечно горящие кости. Ходить по миру, плакать вам, пылать, и каждый раз исконно – в огне вам должно умирать. – Тихо доноситься за моей спиной, но я не мог даже оторвать взгляд. – Знаешь ли ты, Чимин, чьи кости горят? - Откуда же? Парень, что сам меня сюда и отправил – присаживается у черепа, поднимая на руки, и двумя пальцами вытирает кровь, текущую из глазниц. - Время, в которое ты попал – это начало. Начало твоей истории, и его. Он подносит череп ближе, к моему лицу, и кровью проводит линию по черепу, вдоль правого глаза, от лба до щеки. - С этих костей и начался кровавый террор, когда во Дворце поселился Демон. - Во Дворце? В нашем Дворце? В Городе? - А ты думаешь, где ты? – Я осматриваюсь, не видя ничего знакомого. – Это и есть твой Город. Вот там, - он указывает пальцем, - стоит Дворец, а эта кровь – твоя. Я касаюсь черепа пальцами: линия напомнила мне шрам того парня, что сидит сейчас у моей постели. Тук-тук. - Начало моей истории, и его? – Парень кивает. – Он снова умрёт, не так ли? Сгорит? - Как и всегда. - Это повторялось уже несколько раз? - Сотни лет. - А Чонгук. Он и здесь был моим братом? И здесь умер? - Всё циклично, Чимин. - Тогда в чём смысл жить такую жизнь? Я ведь снова появлюсь на свет, как и Чонгук, как и он, - я указываю на череп. Парень смотрит на меня с насмешкой. - И вы снова умрёте… - Это невозможно остановить! - Ты не дослушал. – Флегматично продолжает тот. – Вы снова умрёте, и будете умирать до тех пор, пока Демон не покинет Дворец. - И сейчас ты предложишь мне изгнать его? Убить? - Это невозможно, смертный. – Усмехается тот. – Убить Демона нельзя, а вот разорвать цикл – очень даже. - Как? – Обречённо спрашиваю я? - Демон, поселившийся во дворце, зовётся Троедушником – он властвует, пока три души заточены в его ловушку, запуская цикл смертей: он питается из их воспоминаний и сил, до тех пор, пока в одном из перерождений все три души не исчезают. – Парень рисует кровью у меня на лбу что-то, продолжая рассказывать. – Первая душа – теряет голову. Вторая – сердце. Третья – самого себя. - Голову теряет Чонгук. – Он кивает. – Ему пустили пулю в лоб. - Ты теряешь сердце, когда твой брат умирает. - А третий… - Я опускаю взгляд на череп. – Этот парень, он… - Он теряет самого себя. - Ничего не понятно. - Ты и твой брат – уже мертвы. Он физически, а ты – морально. Ты вернёшься в своё тело, и по закону Троедушника – снова умрёшь, но уже физически. Все силы, которые только могут – будут вести тебя к гибели. - И как мне этого избежать - Как только умрёшь ты – цикл коснётся третьей души, а он долго ждать никогда не заставляет. – Глаза парня наконец приобрели более живой вид. Заблестели. – Если хочешь прервать цикл Троедушника – выживи любым способом. Меня толкают в грудь, я падаю в озеро, спиной чувствуя иголки от холодной воды на коже. Закрываю глаза, и снова умираю. Тук-тук. Я открыл глаза: когда темнота рассеялась – передо мной сидел какой-то расплывчатый силуэт, что-то тихо бормотал, словно сам себе, так неразборчиво, как старый кассетный проигрыватель. Металлическая зажигалка стучала по бортику кровати, монотонно, разрывая тишину и моё прерывистое дыхание. Тук-тук. - Эй, придурок. – Шепчу я, даже не глядя на него. – Как ты здесь оказался. Парень поднимает глаза, смотрит пристально, словно не узнаёт: глаза у него были уставшие и красные, а кожа бледная. Только шрам как-то выделялся, словно немного покраснев. - Когда ты говорил, что у тебя умер ты – ты не шутил, да? - Ну, грубо говоря… - Идиот. – Парень поднимается с кресла, открывает дверь и кого-то подзывает. – Я на протяжение нескольких месяцев искал тебя. - Зачем? – Заходит парень в синем костюме и халате, осматривает датчики, вынимает иглу из вены. – Я же говорил, мы друг другу – никто. Мы просто один раз случайно встретились, потом две ночи переночевали вместе, и всё. На это всё. Окончательно. ***** Как я и говорила - а я говорила - после глав буду оставлять вам небольшое послание. Моё теперешнее - это оправдания: Где я была? Почему так долго писалась глава? Что произошло? И всё такое прочее читайте ниже) Итак, в первую очередь, как вам глава? Концовка у неё оборванная, по той причине, что я так захотела, вы мне ничего не сделаете, я в другом городе. Где я была? - Всё просто, Раба и Заложница системы зарабатывала деньгу на пищу и воду в другом городе, не имея при себе ноута и малейшей возможности написать вам весточку. Почему же так долго? - Сначала у меня была учёба-сессия, а потом месяц вожатой в лагере с множеством детей, и крайне маленькой заработной платой. Но глава была написана ещё до моего отъезда: я долго сидела над ней, не зная, как правильнее вам описать дальнейшие события после самоубийства, так как тема достаточно была сложная для меня. Я была не уверенна ни в чём вообще, потому переписывала её множество раз, дополняла теми или иными деталями, и продумывала дальнейший сюжет, который то и дело, что неоднозначно скачет от моих внутренних изменений. Эта работа для меня крайне важна, я хочу передать вам эту историю так исконно и правильно, как она разворачивается в моих мыслях, но видит небо, это занимает много усилий. Однако, я стараюсь. Напоследок хочу сказать, что эта история правда значит для меня многое, и я сделаю всё, чтобы вы увидили её такой, какой её вижу я. Курага, которая всегда умирает первой