Геройские баечки

      Шурх. Шурх. Шурх.       Тишину пустынного полудня нарушили человеческие шаги, а потом и человеческая речь.       — Напомни мне, Джонкен, зачем мы это делаем?       Джонкен хмуро посмотрел на собрата. Солнце ему, что ли, голову напекло?       — Как зачем, Клаас? Вот отнесём тело командира в его родной город, там его служители доброго бога воскресят.       — Но Джонкен, какие служители доброго бога в Мрактауне? Там же некроманты!       — Некросс страна толерантная, — возразил третий сквайр, Кольман. — Ну или я не знаю, может, черепушек какие-нибудь их собственные злые служители поднимают? Зомбируют?..       — А к нам навстречу они выйти не могут? — устало вздохнул Клаас. — Не всё равно им, где воскрешать?..       Ему не ответили.       Пустынное солнце палило немилосердно, и вонь из свертка с трупом героя доносилась преизрядная. Четыре сквайра — всё, что осталось от некогда могучего некровойска после встречи с рейнджерами Аранора, и какая ещё нелёгкая занесла ушастых в эти края — плелись по щиколотку в песке в направлении ближайшего города.       — И вообще, он нас нанял только за сутки до битвы, в качестве пушечного мяса.       — Заготовки под скелетов, — педантично поправил дотоле молчавший Рикон.       — А до того его войска разорили ферму близ нашего гильдейского строения, — продолжал Клаас. — И стоит дойти до Мрактауна, как его-то в храм, а нас самих наверняка в преобразователь отправят, к слову о скелетах.       И снова никто ему не ответил: не видели смысла, да и сил на разговоры к вечеру уже не оставалось.       — Говорила мне мамка: "Не ходи, Клаас, к иномирянам, не будет из этого добра, только горя наживёшь", — а ведь знала, что говорить! Лучше бы я на ферме горбатился, но нет же, мне, дураку, в социальный лифт захотелось, в пёструю тряпку нарядиться...       Тело павшего героя сгрузили на песок и принялись устраиваться на ночлег: молчаливый Рикон с умницей-Кольманом ставили походную палатку, Джонкен с Клаасом разводили костёр. Где-то вдалеке, на краю пылающих песков, уже маячили сверкающе-чёрные стены замка, тянулись к небу серебристые сполохи-тени.       Оставалось уже недолго.       — Кончай ныть, Клаас. Остался бы крестьянином — корячился бы пуще того, чтоб командиру лишний грошик в день обеспечить. А он бы в итоге тебя точно так же помирать послал, потому что кому те крестьяне сдались.       — Или, опять же, в преобразователь, — Кольман хмыкнул. — А впрочем, что его бояться? Жить-нежить будем дольше, спать не надо, есть, пить, и усталости никакой. Были б мы скелетами — нам бы что пустыня, что луг зелёный, что болото, всё одинаково. А так ноги болят, руки ноют, башка раскалывается...       Джонкен недовольно поглядел на товарищей.       — Лучше проверьте, нет ли поблизости монстров. А то встанем так на ночь, а нас и сожрут с командиром вместе.       Отчего его так слушались? Может быть, просто потому, что тон голоса был командный.

* * *

      Поскрипывая костями, лорд Моандер вышел из страннейшим образом выглядевшего посреди его города белоснежного храма Пресветлого Бога и воззрился на четверку сквайров.       — За неделю, значит, до дома меня доставили? Хвалю, быстро справились! — сказал он.       Подумал и добавил:       — Скелеты мне в армии ни к чему, так что эй, Пикедрам! Выдай героическим юношам денег и пусть себе идут, на все, хеккк, четыре стороны!       Тьма за краем мира, казалось, хохотала вместе с жестоким повелителем мертвецов, указывая единственный путь домой — через ту же пустыню.       — Зато живые и с деньгами, — попытался ободрить товарищей Джонкен.       Два цербера оттаскивали к воротам пытавшегося броситься в преобразователь Клааса.