***
- Чёрт, чёрт, чёрт, - разгневано, с толикой грусти в голосе прорычал Зевс. - Вот только не нужно вспоминать своего брата, а то ещё нагрянет, нам только этого не хватало. - Я бы не прочь повидать дядю Аида, - усмехаясь, произнес Таната. - Сейчас не время для шуток, Дионис, - полностью игнорируя Танату, продолжил он, - Я допустил ошибку, самую большую ошибку за всю свою прожженную жизнь. Эти твари жгут леса, загрязняют воду и кристально - чистый воздух. Они воюют за земли, которые я им даровал по глупости своей. - И что же нам делать, Зевс? – скучающе произнес Эфир. - Знаете, дорогие дети, не кажется ли вам, что уподобились вы творению своему? – отчаянно произнес статный мужчина, - Я только и дело, что замечаю вечные вакханалии Диониса, мучительные пытки Танаты, любовные утехи Эроса, постоянную легкомысленность Эфира и в завершение неизменное равнодушие Скотоса, который даже не соизволил и словом обмолвиться. - И что ты хочешь этим сказать? – за долгое время молчания его голос осип, и звучал он ёще более пугающе, чем обычно. - Я хочу сказать, что я не вижу разницы между вами и людьми. Вы олицетворяете все запретное, так почему бы вам не спуститься на землю, и не направить людей на путь истинный, и самим искупить грехи свои. - Ты шутишь? Мы такие же боги, как и ты, так какое право, ты имеешь на наше изгнание? – насмешливо, но страшась, произнес Дионис. - Дионис, он изгнал дядю Аида и нас изгонит, а может оно и к лучшему, - рассудительно и даже немного коварно произнес Таната. - Я верну вас на Олимп тогда, когда вы обуздаете мощь людскую, и подчините её себе. Нарекаю вас людскими именами. Помните, ваша сила с вами, так используйте её с умом. Перед каждым из богов появился золотой папирус, на котором красивым почерком выведены имена. В эту же секунду все они переглянулись и заискрились светом звезд. - Удачи вам, дети мои, - в тишину произнес он.***
- Ну и где мы? – осматривая местность, произносит Эрос. - Пустыня Эр, пустыня, - с насмешкой произнес Дионис, - А что? Боишься замарать свое смазливое личико? - Почему тебя ещё не съели сторукие? – оскорблено кинул бог похоти. - Потому что вы бы не выжили без моего вина. - Только ты пъешь свою каркалыгу, - ложь. Дионис стремительно движется к Эросу, подходит почти вплотную, смотрит с вызовом, тот в ответ поднимает взгляд, стреляет своими хитрыми глазами, облизывает и закусывает губу. Глаза Эроса загораются пурпурным, на дне его омутов похоть льется рекой, которой нет границ и пределов. Дионис знал наперед, что проиграл, его тело пронизывает сладкой истомой, тепло разливается в груди, возбуждение затмевает разум, он противится, пытается не поддаваться, но выходит плохо. Эрос ухмыляется, подходит ещё ближе, между ними нет сантиметров, нет граней, они давно за ними. Он играет с ним, прикусывает шею, оставляя на ней едва заметный след, приподнимается на носочки и тихо шепчет на ушко: - Не играй с тем, кто может нагнуть тебя одним взглядом, - победно, улыбается Эрос. - Эрос, прекрати, - прикрикнул Эфир. - Это я ещё не начинал, стоит мне только… В этот момент Дионис схватился за рубаху, он понял, что не может стоять, его ноги подгибаются, из уст его вырвался протяжный стон. Он чувствует, как штаны намокают и понимает, что Эрос старается на славу. Он поднимается на ноги, подходит к зачинщику и впивается в губы, цвета самого сочного фрукта. Это, несомненно, самый лучший поцелуй за всю его длительную жизнь. Удовольствие заполняет тело, душу, разум. Эрос позволяет ему насладиться поцелуем сполна, чтобы потом, резко и неожиданно отпихнуть и зарядить со всей силой в крепкую (как он думал) челюсть. Остальные боги смотрят на это шоу, кто-то заинтересовано, кто-то скучающе. В какой-то момент Таната разворачивается и уходит. - Ты куда? – окликает его Скотос. - Туда, где много душ, которым нужна моя помощь, - лукаво произносит тот. - Свидимся, - коварно, говорит Скотос, улыбаясь своим мыслям. Уходя в противоположную сторону от бога смерти. - Эй, вы куда собрались? Разве мы не должны быть сплоченными и помогать друг другу? – орет в пустоту Эфир. - Уж что что, а помогать вам, я не собираюсь, - в ответ прокричал бог мрака. - Мне и тебе набить твою самодовольную рожу? – сердито произнес Эрос. - До нескорой встречи. Так и не пришли они к общему согласию и разбрелись в разные стороны. Каждый из них силен, опасен, заряжен неведомой мощью, любой из них сможет воссоздать из пепла свою империю, своё царство, чем собственно они и занялись. Мы можем наблюдать, как они век за веком, год за годом, день за днем, подчиняли, ломали, рушили и строили все заново. Боги создали свою иерархию. У каждого своя земля, свои люди, которые готовы за них класть головы на плаху. Они не видятся, не общаются, а оно им и не надо. Каждый отстроил свой город, который назван в честь своего же владельца. Зевс отослал их меняться, но вместо этого они изменили всех, но не себя. Они подчинили весь люд, но не подчинили своих внутренних демонов. Уж что говорить, они того и не хотят, им прекрасно живется, Дионис – продолжил свои вакханалии, Эрос – любовные утехи, Таната – вечные реки крови, Эрос – не пытался мыслить серьёзно, а Скотос – своё молчание, в которое он погрузил все свои владения. Но все надеются на лучшее, все верят в то, что боги помогут, но кто же знал, что боги руководят всем этим театром, и только им решать, кому сегодня открыть глаза, а кому нет.***
Ему нравилось прогуливаться вдоль прилавков, ловить обрывки разговоров, которые о нем же, нравилось дышать тем же воздухом, которым дышит и простой люд, но как говорят, перед смертью не надышишься. Не один человек и не подозревает, что смерть уже перед ними, она дышит им в спину, буквально скаля зубы от вожделения, жаждет испить людской крови, но он держит её в узде, не позволяет ей взять верх над разумом, он знал, стоит только потерять контроль, как всем живим существам грядет неминуемая гибель. Порой ему хочется расслабиться, хочется отпустить её, хочется жить без контроля над кем-то, но он знает, что стоит ему прикрыть глаза, как он спустить курок, обрушит град бомб, подпишет смертный приговор всем. Он знает, знает все об этом, прочувствовал всё на собственной шкуре, только он несет это бремя и стоит ему обрубить эту нить, как мрак заполнит всю его душу, хотя о какой душе идет речь, её там не осталось. Она прогнила, как и сердце, из которого льется озониоз, она разъедает его внутренности, по его жилам течет не золотая кровь, как у всех богов, а черная, грязная, от которой веет могильным холодом. Все обходят его стороной, будь то человек или бог, но разве он виноват в том, что таким родился. Его никогда никто не понимал, его никогда не считали нормальным. Его понимала, любила и лелеяла, только она, грела ночами, заполняя его разум чернотой и ужасными монстрами. Только с ней он мог вести вечные беседы, он знал, что она одна поймет его, поддержит и подарит свою любовь, но как же он ошибался. Любовью там и не пахло. В одну из таких ночей, он сидел у открытого окна и ждал её. Она явилась, как обычно в полночь, красивая с красными губами, бледной кожей, черными волосами точно такими же, как и у него, девушка поцеловала его в щеку, потрепала по макушке своими худощавыми руками, и села рядом. - Привет, как дела? - Они снова меня задирали. - И что ты даже ничего им не ответил? – как-то разочаровано спросила она. - Я немного поколдовал над ними. Но потом получил выговор от дяди. - И что же ты сделал? – уже более заинтересовано произнесла девушка. - Вместо волос у них появились змеи, а из глаз полилась золотая кровь, они больше не могли смеяться, да и разговаривать тоже, в их устах не было свободного места, черви заполнили его, пауки пытались залезть им в уши, но пришел дядя Зевс и снял дымку. Это было весело, в этот раз смеялся я. - Думаю, больше они к тебе не подойдут, - с гордость сказала богиня. - Мама, что мне делать? Близится тот день, когда я поглощу тебя и весь твой мрак, – испугано, произнес ребенок. - Сын мой, слушай меня внимательно. Когда настанет тот день, ты поймешь, насколько у тебя много власти, ты должен её подчинить себе. Я буду заполнять твои внутренности, тебя в целом, буду шептать тебе ужасные вещи, буду не давать тебе спать ночами, заставляя убивать, но ты никогда, слышишь, никогда не должен терять бдительность, как только ты лишишься контроля, всем грядет неминуемая смерть. - Мне страшно, - дрожащим голосом произнес мальчик. - Запомни никогда и никого не бойся - боятся будут тебя. Девушка исчезла также тихо, как и появилась, а мальчик так и продолжил сидеть около окна и смотреть в непроглядный мрак… Из мыслей его вырвал голос девушки, она была маленького роста, с темными волосами и глазами – пуговками. - Господин, желаете ли вы попробовать круассаны? Они только из печи, - она протянула ему один. Он смотрел на него и думал брать или нет, но в итоге решил попробовать, и удивился, насколько они были вкусными. Молодой человек перевел взгляд на барышню и улыбнулся, он давно этого не делал, но улыбка его не от того, как ему вкусно или от того, как понравилась ему девушка, а от произнесенных им же слов: - Собирай вещи, ты новый пекарь в моем дворце, - её улыбка спала с лица, так же быстро, как и появилась. - Вы не можете так поступить, Господин, смилуйтесь, у меня больная мать, я не могу её оставить, - она упала ему в ноги. - Где она? - Кто? - Твоя мать. Я помогу ей, - но как он ей поможет тот не уточнил. - Пойдемте. Они прошли за прилавок, завернули за угол и зашли в небольшой домик, который, по его мнению, скоро должен был рухнуть. Девушка подошла к матери и склонила голову, смотря на её муки. Мужчина же только ухмыльнулся. Он почувствовал её, она уже близка, так зачем же ждать, если можно облегчить эти мучения, и заодно покормить монстра внутри. - Как вы ей поможете? - Смотри. Он склонился над женщиной, которая истекала потом и бредила. Его бледные руки дотронулись до висков, и она больше не шевелилась, а смотрела на него своими темными глазами, точно такими же, как и у дочери. Мужчина склонился ещё ниже и его губы почти дотронулись до её уст, как изо рта женщины потекла тьма, все болезни вместе с жизнью, уходили с беззащитного тела. Девушка на фоне заходилась диким воплем, слезам её не было предела, он заставил её смотреть на то, как мать умирает. Бездыханное тело повалилось на кровать, он повернулся к ней, и сказал: - Нет матери, нет проблем. У тебя пять минут, не заставляй меня ждать. Отныне, ежедневно, будешь печь мне сдобу, а если осмелишься перечить, закончишь так же, как и мать. Он покинул коморку, а девушка осталась внутри, и принялась собирать свои пожитки, которых было немного. Последний раз, взглянув на тело своей матери с застывшими на веки глазами. Она вышла из дома, который больше и не дом. Если бы она знала, что так все сложится, но никто не знает, когда за ним приходит смерть.***
Его колесницу пропускают без проблем, было бы странно, если бы ему отказали. Молодой человек с белыми волосами, смуглой кожей, в лёгкой белой рубахе и в таких же штанах, да такого красавца сложно не впустить. При въезде в Амур – город, о котором ходят легенды, захватывает дух. Мужчина не мог оторвать глаз, он вертит головой, то вправо, то влево. Все истории об этом месте были правдивы. Женщины ходили в прозрачных платьях, сделанных из пурпурного шифона. Мужские одеяния, были неимение привлекательные и соблазнительные. Что уж можно говорить о детях, они были абсолютно нагими. Никого это не смущало, наверное жители Амура, были самым страстным народом, они не стеснялась выражать любовь к друг другу прямо на улицах. Здесь можно наблюдать разные картины, от поцелуев, до плотских утех. - Это определённо в его стиле. – сказал мужчина полушепотом в пустоту. Золотая колесница стремглав мчалась к замку. Он также, как и город был прекрасен. Сам замок был белоснежный, но стоило только присмотреться, как можно увидеть пурпурный отлив, который переливался на солнце. При въезде путь им преградили стражи, через несколько минут, мужчина уже шёл по коридорам дворца. Наконец-то он остановился возле огромных розовых дверей, возле которых и днем и ночью стояла стража. Они отворили их, для того чтобы гость мог войти в покои, из которых доносились различные звуки. Первое, что увидел венец творения войдя – двух посторонних мужчин и Эроса лежащего меж ними. У Диониса в глазах потемнело от этой картины. Эрос был прекрасен, фиолетовые пряди раскидались по подушке, глаза, как будто изнутри подсвечиваются пурпурным, губы цвета спелой вишни, точеные черты лица, идеальный цвет кожи, а если спустится ниже, фантазии не хватит чтобы описать это искусство. Совершенство, идеальный во всем, а особенно в любви. - Добро пожаловать, чем обязан столь неожиданному появлению? – игриво протянул он, - господа, можете быть свободны. Мужчины поднялись с ложе и полностью голыми покинули комнату. - Здравствуй, давно не виделись. – продолжая смотреть на нагое тело, произнёс Дионис, так и не отвечая на вопрос. - Может составишь мне компанию? – похлопал по кровати юноша. - Ты меня не интересуешь. - Да неужели? – удивительно повёл бровью тот. Эрос встаёт с кровати и грациозно, словно лань, подходит к мужчине, который пытается отвести взгляд, но сделать это довольно непросто. Он встал перед ним в чем мать родила, в его действиях ни капли скованности, в глазах озорной огонёк. Бог кладёт свои тонкие руки на плечи мужчине, слегка поглаживая, он спускает их ниже и расстёгивает рубаху, полы которой расходятся в разные стороны. Эрос всё ближе к нему, он лениво кусает того за ушко, медленно выцеловывает путь к адамову яблоку, высовывает язычок и спускается ниже, он облизывает его шею, ведя им к груди. Затем он прикусывает каждую бусинку соска, сразу зализывая, и снова ведёт им ниже, прямо к мощному, поджарому торсу. Бог похотливо смотрит Дионису в глаза и не отрывая взгляда целует каждый кубик пресса. Ему нравится быть желанным, для него лучшего удовольствия не найти, но похоть в глазах напротив, заставляет задуматься. - Я всё ещё тебя не интересую? – распутно произносит Эрос. - Да. – Дионис определённо обладал стальной выдержкой. - Малыш Ди говорит об обратном. – насмешливо произносит юноша. - Ты доигрался, Ким Сокджин! – агрессивно выплюнул тот, он знал что Эрос ненавидел, когда его называют людским именем. - Не называй меня так, моё имя Эрос. – вставая с колен, гневно выкрикнул он. - Теперь я буду вечно звать тебя так, а поверь мне вечно – это очень долго. – насмешливо протянул Дионис. - Не забывай, ты находишься в моём замке, одно моё слово… - не успевает он договорить, как Дионис валит его на кровать. - Не этого ли ты хотел минутой ранее? Так я тебя организую жаркую ночь. - Не заставляй меня применять силу. - И что ты сделаешь, в очередной раз вскружишь мне голову? – нависая над ним, произнёс мужчина. - А вот что. Он целует его, страстно без толики нежности, зато чувственно. Самые сильные чувства, которые может испытать человек это любовь и ненависть. В их случае это чистая, никем необъятная, поглощающая их полностью ненависть. Она норовит разорвать их изнутри, каждый раз когда они видятся, она увеличивается в геометрической прогрессии, но как тогда объяснить поцелуй, который сносит крышу. Когда их губы соприкасаются, они готовы стонать в голос от удовольствия, разве ненависть может вызвать это ощущение? В их случае скорее да, чем нет. Обычно наоборот, но они другие. Никто из них не признает, что им нравится, никто не откроет свое сердце. Хоть Эрос и бог любви, похоти и вожделения, перед Дионисом он обычный юноша, который слишком много о себе возомнил. Так было всегда и все звезды упадут с неба, если что-то изменится. - За что ты так со мной? – совсем тихо, едва слышно, шепчет Дионис. - Ты сам виноват. – погружаясь в свои мысли, дал ответ тот. Они просто лежат рядом, но такое ощущение, что между ними пропасть. Каждый погружен в свои мысли, каждый вспоминает прошлое, которое не изменить, как бы не хотелось, не в их случае.***
Он стоял на краю обрыва и смотрел на море, которое совсем не буйствовало, а плавно покачивалось из стороны в сторону, почти штиль. Юноша плавно пошевелил пальцами, и меж ними заструились лёгкие потоки воздуха. Ему нравилось это чувство, он ощущал себя живым, когда делал сие дейстиство. Он всегда был странным, его мысли были слишком дурными, но если приглядеться, можно увидеть глубокий смысл. Все вокруг думали что он легкомысленный, но это не так, стоит только узнать его получше, его настоящего и все изменится, но никто никогда не хотел этого. Грустно, но он привык. За своей солнечной улыбкой, он скрывал вечное одиночество. Он проживает свою вечную жизнь, которую хочет сократить до минут. Даже боги бывают одиноки, даже им иногда так плохо, что хочется развеется пылью над этим бескрайнем морем. У него все есть, город, который процветает, сила, настолько могущественная, что и вечности не хватит познать её до конца, но он не имеет банального – любви. Так было с детства, родители считали его слишком добрым, слишком ранимым, слишком миролюбивым, слишком человечным, а он всего лишь хотел быть примером для подражания. Ветреный мальчик любил всех, он во всем находил хорошее. Даже когда его макали в грязь лицом, он вставал и улыбался. Так было всегда. Так и продолжается по сей день. Только в ветре и морском бризе он находит успокоение. Его душа настолько чиста, что её нужно оберегать, а не загрязнять своей ненавистью и злобой. Он часто задаётся вопросом: «Когда?». «Когда закончится одиночество? Когда я покину это мир? Когда я буду любимым?» И много других. Он садится на зелёную траву и свешивает ноги над пропастью. На минуту, которая перелилась в вечность, прикрывает глаза, вдыхает глубоко, ветер трепещет его белесые волосы, параллельно рассказывая историю жизни. Наверное именно с ним Эфир мог говорить без утайки, мог делится своей вечной болью, которая льётся, как кровь из открытой раны. - Как они? – задаёт вопрос в пустоту. - Эрос с Дионисом снова балуются, Таната, как обычно забирает жизни, Скотос, пытается бороться сам с собой. – едва слышимый голос, который больше похож на мелодию, разливается у него над ухом. Он не удивлён, у них всегда так, одни ругаются, другие убивают, один он наблюдает за всем этим. Наверное ему даже нравится это. Видеть решения их проблем, но никогда не предлагать помощь. В этом есть свой шарм, быть зрителем неплохо, ему эта роль подходит. Им дали людские имена, они очень даже неплохие, но Эрос сразу пришел в ярость, потому что считает его глупым, а ветреному мальчику так не кажется. Ему нравится его имя. Пак Чимин – такое же лёгкое, как и его владелец. Он всегда выделялся особой стройностью и утонченностью, его белые волосы и голубые глаза, только добавляли ему привлекательности. Настоящий красавец внешне, и также красив внутри. Так не бывает, но в его случае возможно все. Он поднимается с травы, кидает взгляд на уже почти севшее солнце, поворачивается к утесу спиной, раскидывает руки, прикрывает глаза, делает глоток воздуха, может последний, а может и нет. Чимин отталкивается и падает, туда, откуда не выбираются живыми. Вот она его хрупкая жизнь оборвалась в один момент, а может все только началось.***
Он сидит на своём троне посреди здоровенного зала, который погружен в приятный для глаз мрак. На его лице невозможно рассмотреть ни единой эмоции, он будто статуя, даже не шевелится. В помещении, да и во всем замке, задернуты шторы и плотно заперты двери. Слуг практически нет, одна кухарка, один дворецкий и одна уборщица. Больше в этом городе живых нет. Ксенофот всегда погружен в дымку, этот город не видел солнца, даже оно обходит его стороной. Людей в нем нет, как и живых существ. Уж Скотос постарался, чтобы ему в этом месте было комфортно. Все как он любит тишина и полное одиночество. Вместо населения по городу бродят мертвецы, которые питаются мглой, а у бога её достаточно. Но есть в этом жутком месте кое-что, а если быть точнее кое-кто, кто заставляет Скотоса отвлекаться от своих вечных дум. Он любит его безмерно, наверное это единственное, что он ценит по настоящему. Его мысли резко прерывают открывшиеся двери. Мальчик лет семнадцати входит в просторный зал. - Дядя Хоби, о чем задумался, ты прям на человека не похож. Такое лицо серьёзное, будто план по захвату мира разрабатываешь. - И тебе привет, всего лишь размышляю о бытие. Что-то случилось? - Я хотел у тебя спросить, когда мы сможем поехать в Амур? А то погода в Ксенофоте желает лучшего. - Молодой человек, с каких пор вас не устраивает мой мрак? – с улыбкой произнёс тот. - Ты умеешь улыбаться? - шутливо произнёс юноша, - Я тут вырос, меня все устраивает, просто хочу прогуляться по людной местности. - Я собираюсь наведаться туда через три дня, можешь поехать со мной. - Чудненько. Что планируешь делать сегодня? - Хочу пойти на кладбище, – мгла заполнила радужку его глаз, - составишь мне компанию? - Пожалуй я откажусь, все таки твои увлечения не по мне. – мальчишку передернуло даже от мысли сунутся в это место, уж больно он не любил кладбище, почему и сам не знает. Он и так с трудом привык, к тому, что в Ксенофоте нет жизни. - Тогда увидимся за ужином. - Хорошо, дядя Хо. - Называй меня Хосок. – сердито произнёс он, хотя в душе ему нравилось его прозвище. - Обязательно, дядя Хо. – юноша быстро ретировался из зала. Хосоку, лишь оставалось наслаждаться тишиной и едва доносящимся могильным запахом.