A Thing With[out] Feathers ([Не]пернатое создание)

      Гермиона проживала свою жизнь с четким намерением удовлетворить все свои амбиции, от больших до малых. Гриффиндор? Естественно. Лучшая в своем классе? Всегда. Староста? Конечно. Главная староста? Легко. Не говоря уже о достижении лучших результатов ЖАБА за последние пять лет, несмотря на годичный перерыв в связи с Волшебной войной. Орден Мерлина, который она получила после их победы, был приятным бонусом. По всеобщему признанию, амбиции Гермионы иногда заставляли ее злоупотреблять природой самого времени или использовать физику способами, которые были… технически не совсем законными, но Гермиона же не виновата в том, что вселенная пыталась встать на пути достижения ее целей. Если она смогла найти решение, а мотивы ее были хорошими, правдивыми и справедливыми, то чувствовала себя вправе воспользоваться возможностью. Гермиона ставила цели, приступала к работе и достигала их. Это всегда был, есть и будет самый действенный рецепт успеха. За исключением случаев, когда дело касалось Драко Малфоя, для которого казалось делом жизни нарушить все ее принципы, которые Гермиона сама для себя придумала и старательно их придерживалась. Или же просто свести ее в могилу. Драко был ее приходящим и уходящим полуфальшивым недопарнем. Ну… или чем-то вроде того. Сейчас он был в фазе «уходящий» — ну и скатертью дорога, твердо напоминала Гермиона себе. Он определенно заслуживал быть брошенным. В конце концов, она была очень серьезным и занятым человеком, и ей некогда было возиться с непокорными полуфальшивыми недопарнями. Взрослая жизнь Гермионы была столь же амбициозной, как и во времена Хогвартса, и ко всему прочему, не менее успешной. Заместитель главы Департамента Магических Существ? Выполнено. Права домовых эльфов? Сделано. Реформа оборотней? Ну… Достигнут некий прогресс. Ходили слухи, что Гермионе Грейнджер пророчили кресло министра магии уже через пятнадцать или двадцать лет. Волшебный мир открывал для нее все свои двери, и она не упускала ни одного шанса на успех. Она шла к вершине по тщательно продуманному плану на десять, пятнадцать и двадцать лет, и все, что попытается встать у нее на пути, будет встречено всей силой ее делового характера и боевым концом ее палочки. Гермионе еще не приходилось столкнуться с проблемой, которую в конечном счете нельзя было бы решить тем или иным способом. Кроме Драко. Снова-таки. Парень определенно бросал вызов здравому смыслу и вел себя как инвазивный вид декоративного плюща. Он обвился вокруг жизни Гермионы так основательно, что, казалось, от него невозможно было избавиться. Независимо от того, сколько раз она расставалась с ним, ему всегда каким-то образом удавалось проскользнуть обратно в ее жизнь, и Гермиона обнаружила, что почему-то всегда позволяет ему это. Главная беда заключалась в том, что Драко был почти идеальным партнером. Умный, обаятельный, полезный, способный сам зашнуровать себе ботинки и никогда не прибегающий к ней с просьбой исправить его ошибки или вытащить из очередной передряги (даже если его собственные методы иногда были весьма сомнительны), достаточно образованный, чтобы держать ее в тонусе в хорошем смысле этого слова… К сожалению, все аспекты, в которых он был не идеален, оказывались поистине ужасающими, не говоря уже о том, что Малфой совершенно не подходил на роль мужа начинающего министра магии. Несмотря на то, что он был слизеринцем, Гермиона была уверена, что даже у мизинца на ее левой ноге было больше амбиций, чем у него во всем его теле. Драко был самой ленивой пародией на человека, которую она когда-либо встречала. Его слизеринские качества, казалось, в большей степени ограничивались хитростью и мастерством манипулировать при помощи этого своего греховного, но такого талантливого языка. Язык же его был таким же холодным, как и серебряная ложечка, во рту с которой он вырос. Малфой был полон насмешек, красивой лжи и лестных комплиментов, которых он никогда не имел в виду. Из него вышел бы идеальный политик, если бы он не поленился им стать. Увы, Драко не видел причин напрягаться из-за чего-либо, что не сулило секса с Гермионой в ближайшем будущем. На его заостренном лице буквально отпечаталось «профессиональный создатель проблем». Единственное стремление Драко Малфоя, помимо частого секса с Гермионой (несмотря на ненастоящий статус их отношений), было выбесить своего отца, который «томился» под строгим пожизненным домашним арестом в одном из небольших владений их семьи в Уэльсе. С годами отношения Драко с родителями из напряженных превратились во взрывоопасные. После того как Люциус был лишен главного поместья и всех своих титулов, он не мог сделать ровным счетом ничего, что могло бы хоть как-то контролировать его сына, ограничиваясь эпистолярным неодобрением. Драко, в свою очередь, отказывался делать что-либо, что, не дай бог, могло случайно привести к гордости Люциуса за сына. Его нельзя было уговорить делать что-либо, кроме как быть действующим «сладким мальчиком» Гермионы, и от самого факта их общения у Люциуса шла пена изо рта. Именно это послужило первоначальной причиной для Драко завести с ней «отношения». Люциус ненавидел Гермиону, Драко ненавидел Люциуса. Казалось естественным и логичным, что она и Драко будут делать вид, что встречаются друг с другом из-за сплоченной неприязни к патриарху Малфоев. Еще одной причиной, по которой Гермиона ввязалась в эту авантюру, было то, что появление имени Драко в газетах рядом с ее собственным оказалось очень выгодным политическим ходом. Посещение мероприятий под руку с Малфоем привлекло намного больше внимания, чем Гермиона была способна привлечь в одиночку. Пресса была в полном восторге от их пары, что помогало удерживать политическую игру Гермионы в центре событий. После их с Драко появления на мероприятии по сбору средств, ее кампания по освобождению домашних эльфов стала не только высокоморальной, но и высокопопулярной. Не существовало никаких иллюзий по поводу реального статуса их отношений. Взаимная выгода и взаимная неприязнь были согласованными аспектами их соглашения. Их первый секс был случайным результатом слишком большого количества выпитого и спора из-за… кажется, из-за единорогов? Но сделав это раз, они не могли остановиться. Гермиона постоянно обещала себе, что этот раз — последний. Она понимала, что это должно прекратиться. Было просто нелепо находиться в фальшивых отношениях так долго. Тем более, она не смогла бы поддерживать эту иллюзию на протяжении всей своей карьеры. Грейнджер дала себе слово, что в ближайшее время поставит точку в этой их абсурдной связи. Скорее всего, осенью. Или следующей весной. Гермиона даже внесла это в список приоритетных дел… На потом. Ведь это же не срочно. Существовало много других более важных вещей, которые требовали немедленного внимания девушки. Например, на этой неделе ей нужно было рассмотреть три законодательных проекта, пачку материалов по делам Департамента Защиты Правопорядка и заявление на развод, которое в настоящий момент лежало перед ней на столе. В расторжении брака не было ничего необычного. Пары подавали заявления на развод в Отдел Магических Связей каждый день. В какой-то момент волшебники и ведьмы понимали, что брак — это не только стихи под луной, и приходили к выводу, что узы супружества их только раздражают. В этом не было ничего шокирующего, особенно для такого разумного и рационального человека, как Гермиона. Однако заявления на развод обычно не отправлялись в Департамент Магических Существ. Но заявление, что было сейчас перед ней, подал волшебник, женившийся на волшебном существе, а это означало, что Департамент Магических Связей не обладал юрисдикцией в отношении одной из сторон. Развод с участием волшебных существ был крайне редким явлением. Более того, Гермиона хоть и провела тщательное исследование вопроса, но так и не смогла найти никаких похожих дел в архивах Министерства. Тем не менее Департамент Магических Связей настаивал, что здесь не было никакой ошибки. В Министерство прибыл иностранный волшебник и потребовал подать заявление на «отделение его от жены». Заявление было подписано, заколдовано и магически запечатано. Теперь кто-то должен был доставить уведомление супруге, но этого «кого-то» почему-то не нашлось в Департаменте Связей. Каким-то невероятным образом всем сотрудникам Департамента Магических Существ также удалось выкрутиться или найти удачные отговорки, так что обязанность возлегла на ответственные плечи Гермионы. Заместитель главы отдела Гермиона Грейнджер не пренебрегала служебным долгом, даже находясь в ужасном настроении из-за мыслей о неком раздражающем представителе Слизерина и страдая от симптомов начинающегося гриппа, которые она чувствовала с самого утра. Собрав все потенциально важные формы и свернув заявление в небольшой свиток, она аппарировала по указанному адресу. В конце переулка находился небольшой миловидный коттедж, окруженный белым забором. Гермиона подошла ко входу самой деловой походкой, имеющейся у нее в арсенале, и трижды уверенно постучала в дверь. Раздался тихий шаркающий звук, а затем дверь распахнулась, и за ней показалась самая привлекательная женщина, которую когда-либо видела Гермиона. Грейнджер даже не знала, была ли это реальная женщина или какое-то иллюзорное видение существа неземной красоты. Гермиона слегка попятилась и, в поиске поддержки, инстинктивно ухватилась за свой верный портфель, полный земных файлов и протоколов. — Сильвия Парчев? — спросила Гермиона. — Да… — медленно ответила вейла. Сильвия Парчев, вне всякого сомнения, была вейлой. Вообще-то, она была самой вейловидной вейлой, которую когда-либо встречала Гермиона. Ее глаза были поразительного, душераздирающего синего цвета, кожа сияла молочной белизной и была возмутительно безупречной, а платиновые волосы вуалью ниспадали к самым ступням, красиво обрамляя силуэт девушки. Гермиона нервно сглотнула. — Я Гермиона Грейнджер, заместитель главы Департамента Магических Существ в Министерстве Магии. Я здесь, чтобы поговорить с вами о вашем муже. — Моем… муже? — Да. О Стефане. Глаза Сильвии удивленно расширились, и она поспешно отступила, позволяя Гермионе войти внутрь, и, красиво взмахнув волосами, практически поплыла к дивану в гостиной. — Он… он подал заявление на развод, — пальцы Гермионы нервно затеребили ручку вышеупомянутого верного портфеля. Обычно Гермиона была не из тех, кто нервничал в присутствии привлекательных людей, однако Сильвия казалась буквально созданием не от мира сего. Гермиона, в свою очередь, очень четко осознала наличие мешков под своими глазами и то, что, как назло, именно этим утром она нашла свои первые седые волосы. А ведь ей еще не было и тридцати. Мысль о том, что у нее уже пробивалась седина, была просто унизительна. Однако не стоило обманываться внешним видом и забывать, что Сильвия также обладала способностью отращивать клюв и бросаться огненными шарами, если Гермиона вдруг ее разозлит. От слов Гермионы Сильвия застыла и повернула голову, уставившись на девушку в неверии. — Он… что? Гермиона еще крепче сжала бедный портфель. — Ваш муж на этой неделе пришел в Министерство и подал заявление на развод. — На развод? Черты лица Сильвии опасно удлинились. Гермиона громко сглотнула, во рту у нее сильно пересохло. — Д-да, — она щелкнула застежкой на портфеле и вытащила оттуда ранее подготовленный свиток. Сильвия резко выхватила его из рук Гермионы, и ее голубые глаза быстро заскользили по словам, после чего весь свиток вспыхнул ярким пламенем. Гермиона инстинктивно потянулась к своей палочке. — О боже, — с сильным акцентом сказала Сильвия со вздохом притворного ужаса, наблюдая, как свиток весело пожирает пламя. — Теперь оно пропало. Развод не сможет случиться. Гермиона глубоко вздохнула. Очевидно, этому процессу не суждено было пройти гладко. — Это была всего лишь копия. Оригинал находится в Министерстве, — она полезла в свой портфель и вытащила новую копию, которая автоматически создалась сразу после уничтожения первой. — Это очень необычный случай. Британское Министерство никогда не участвовало в процессе развода, где одной из сторон является полнокровное магическое существо. Я… я буду вашим представителем на протяжении всего процесса, чтобы гарантировать, что ваши права не будут проигнорированы… — Ты? — Сильвия смотрела на Гермиону и на новый свиток с сильным недоверием, ее глаза гневно заблестели. — Да, — Гермиона попыталась обнадеживающе улыбнуться, протягивая вейле новый свиток. — Ты? — снова спросила вейла с явной насмешкой, и ее точеный нос, казалось, стал удлиняться в очень угрожающей манере. — Думаешь, я бы доверилась какому-то жалкому человечишке? — ее подбородок гордо вздернулся, и она, казалось, даже вытянулась в росте. — Что ты вообще знаешь о вейлах? — Ну… — Гермиона вжалась в спинку дивана. — Вы довольно… скрытный вид и… честно говоря, со мной не было оговорено, какое именно магическое существо я буду представлять в данном процессе. Однако я готова изучить всю необходимую информацию, чтобы сделать все, что в моих силах, и защитить ваши права. — Значит, ты даже сама признаешь, что ничего не знаешь о вейлах, — голос Сильвии был одновременно задумчивым и гневным, когда она вырвала новый свиток из рук Гермионы только для того, чтобы тот немедленно последовал за своим предшественником в пепельное небытие. — Уверяю, как Ваш представитель, я сделаю все возможное, чтобы поддерживать и защищать Ваши интересы на протяжении всего процесса, — сказала Гермиона, пытаясь сохранять профессиональный и спокойный тон, но тайком нащупывая рукоятку своей палочки. Сильвия поднялась и приблизилась к Гермионе. Ее щеки налились гневным румянцем. — Ты? — лицо Сильвии сузилось до поистине ужасающей худобы, поддаваясь более осязаемой ярости. — Ты, которая позволила моей паре подписать документ на развод и которая заявилась сюда, улыбаясь, чтобы рассказать мне об этом? — Нет! Нет, прошу прощения. Вы неправильно поняли — я не… — быстро залепетала Гермиона. — Ты хоть знаешь, что значит для вейлы ее пара? — голос Сильвии прозвучал низкой, рокочущей вибрацией, которая грозила разорвать барабанные перепонки Гермионы. — Ты думаешь, что если мы красивы — то ничего не чувствуем? Что мне будет безразлично, если я потеряю свою половинку? — Нет-нет, я не… Сильвия, похоже, совершенно не слышала Гермиону, заметно обезумев. — Пара… пара — это как часть души! Да он… да он причина, по которой я дышу! — она замахала руками. — В моем сердце… он мой. Как это у вас говорится? Он мой единственный. Нельзя просто так отделить пару от вейлы! Стефан… он бы не… — Поверьте, мне и правда очень жаль, — сказала Гермиона, стараясь звучать как можно более успокаивающе и сочувственно. — Если есть какие-то биологические факторы, препятствующие разводу, это очень важная информация, которая может помочь в этом деле. Вейлы очень скрытны в отношении их «связи», и я боюсь, что в Британии нет законов, учитывающих специфику союзов с вейлами, но… Прежде чем Гермиона успела закончить говорить, Сильвия отрывисто вскрикнула и начала уже по-настоящему трансформироваться. Ее черты продолжали неестественно удлиняться, пока рот, челюсть и нос не превратились в острый, как бритва, клюв, размером с предплечье Гермионы. Из спины вейлы вырвалась пара бледных, покрытых серебряной чешуей крыльев, заполнив собой почти все пространство комнаты. Сильвия издала яростный визг, и в каждой ее руке появилось по яркому шару чистого белого пламени, размером не меньше бладжера. Гермиона чувствовала исходящий от них жар, обжигающий кожу даже на расстоянии, пока Сильвия грозно надвигалась на нее через комнату. Гермиона бросилась назад, создав щит такой силы, что Сильвию отбросило в другой конец гостиной. Вейла издала хриплый визг боли, когда ее крылья поднялись в воздух, и она с треском врезалась в стену. — Ой, — Гермиона немедленно убрала щит и поспешила вперед. — Я не хотела. Мне так жаль. Я так виновата… Она наклонилась, чтобы помочь Сильвии подняться, но вейла яростно зашипела сквозь клюв, откинула голову и сделала резкий выпад вперед. Острый кончик ее клюва сверкнул, как лезвие, и болезненно рассек правое плечо Гермионы. Грейнджер свалилась на пол, задыхаясь от боли, и краем глаза заметила, что Сильвия снова бросилась к ней. Сидя на полу, Гермиона прижала руку к плечу в попытке остановить кровотечение и предостерегающе вскинула палочку. Сильвия немного притормозила, но приближаться не перестала. Сердце Гермионы отбивало бешеный ритм о ребра. Прошло уже больше нескольких лет с тех пор, как она сражалась с кем-то в последний раз. Принятие законопроектов в Министерстве обычно не требовало особых навыков в защитной магии. Гермиона попыталась дышать спокойно, заняв неуклюжую боевую стойку. — Стой, где стоишь, — сказала она твердым и авторитетным голосом, не выдавая ни капли страха, который пожирал ее изнутри. Сердце колотилось так сильно, что у нее закружилась голова. Гермиона пожалела, что ей не пришло в голову сообщить кому-нибудь в офисе о том, куда она сегодня направлялась. Она попыталась звучать мягче. — Я не хочу делать тебе больно. И не думаю, что ты хочешь нападать… Ее голос оборвался, когда комната внезапно изменилась перед глазами, становясь ослепительно красочной. Гермиона вздрогнула, повернулась и окинула помещение диким взглядом. Все в комнате внезапно залилось спектром цветов, которых Гермиона никогда раньше даже не видела. Это была тошнотворная какофония яркости и красок. — Что происходит? — попыталась спросить она, но вместо ее голоса из груди вырвался вибрирующий крик. Гермиона внезапно почувствовала что-то неожиданно тяжелое на своей спине. Она быстро развернулась, но увидела только пустое пространство позади себя. На периферии ее зрения показался острый клюв вейлы, и она резко крутанулась лицом к Сильвии. Но не успела Грейнджер полностью развернуться, как что-то внезапно оттянуло ее назад и потащило обратно. Гермиона издала еще один искаженный крик, больно ударившись спиной о стену. Она свалилась на пол, тяжело дыша и прищуриваясь в попытке разглядеть смесь цветов, окрасивших комнату. Она не могла нормально дышать, будто дыхательные пути были чем-то заблокированы, и ощущала острую боль в спине, но была слишком ошеломлена происходящим, чтобы определить, где именно. Сильвия застыла в изумлении, находясь в дальнем конце комнаты и все еще пребывая в образе жуткой птицы. Ее голубые, а теперь и переливающиеся другими цветами глаза были широко распахнуты и нагоняли ужас. Ее мерцающие крылья дернулись и встрепенулись, когда вейла снова двинулась на Гермиону. Грейнджер подняла палочку. — Не подходи! — слова снова получились какими-то искаженными. Яд вейлы, судя по всему, обладал галлюциногенными свойствами. Пол под ее ногами как будто накренился в сторону. Мерлин, ну почему вейлы так чертовски скрытны? До сегодняшнего дня Гермиона даже не знала, что они ядовиты. Она могла справиться с клювами и огненными шарами, но не была готова отправиться в психоделическое путешествие по просторам неизведанных красок. Гермиона с силой потерла глаза и снова огляделась. Пространство вокруг все еще странно мерцало и было наполнено неправильными цветами, одни предметы казались ярче других. Она продолжала попытки вздохнуть, но у нее никак не получалось глотнуть достаточно кислорода, и каждый вдох выходил поверхностным и судорожным. Голову заполнял туман. Комната вокруг начала крутиться. Сильвия, все еще сверкающая, но не менее устрашающая, продолжала приближаться. Грейнджер ахнула, почувствовав, как что-то оттягивает ее спину. Она обернулась и увидела, что над ней нависло что-то большое и темное. Гермиона выстрелила невербальным Протего, попав им в темное пятно. Внезапно ее отбросило через всю комнату в противоположном направлении. Она перевернулась и увидела, что оказалась у входной двери. Где-то в спине ее снова пронзила резкая боль. Вокруг все было слишком ярким. Слишком насыщенным и болезненно выжигающим сетчатку. Каждое движение казалось заторможенным и неконтролируемым, как если бы она находилась в состоянии глубокого шока. На ее спину все еще давил непонятный груз. Ей нужно было убираться отсюда. Она поднялась, распахнула дверь и аппарировала. Гермиона появилась в кабинете своего дома на высоте нескольких футов и кубарем рухнула на пол. Мгновение она просто лежала, тяжело дыша, затем открыла глаза и осмотрелась. Ее собственный, обычно уютный дом точно также мерцал и злобно переливался странными цветами. Гермиона попыталась подняться с пола. Ей нужно было в больницу. Затем она заполнит отчет и посетит библиотеку, чтобы побольше разузнать о вейлах и их яде. Возможно, в следующий раз ей стоит потребовать приставить к ней аврора в качестве сопровождающего. Гермиона почти уже поднялась на ноги, когда все вокруг снова завертелось-закружилось, и она провалилась в мертвый обморок.

***

Когда глаза Гермионы снова открылись, ее кабинет уже вернулся к нормальной цветовой гамме. Она оттолкнулась от ковра, на который рухнула, и ее руки чуть не подогнулись под весом тяжести, давящей на ее спину. Гермиона обернулась, выгнув шею, и вскрикнула от удивления. У нее были крылья! Огромные коричневые крылья росли прямо из ее лопаток и грозной тенью нависали над головой. Они дико и бесконтрольно забились, когда Гермиона попыталась подняться с пола и выгнула шею в попытке лучше их рассмотреть. Огромные. Без перьев. Они были похожи на крылья летучей мыши. О, Мерлин! Безделушки, которые Гермиона хранила на каминной полке, разлетелись в стороны, когда левое крыло само по себе взметнулось и врезалось в дальнюю стену. Она испуганно подпрыгнула, и крыло резко дернулось, лишая ее равновесия и повалив на спину. Гермиона беспомощно металась по полу в течение нескольких минут, в то время как крылья продолжали хаотично трепыхаться, не давая ей перевернуться. Она не могла понять, как ими управлять. После нескольких минут бессмысленной суеты ей удалось заставить себя остановиться и немного перевести дух. По мнению многих, Гермиона была исключительной ведьмой. Исключительная ведьма наверняка сумеет понять, как справиться с парой внезапно выросших у нее крыльев. Она заставила себя лежать неподвижно и просто дышать, и, к ее облегчению, крылья постепенно успокоились и плотно сомкнулись на спине. Очень медленно и осторожно Гермиона нашла свою палочку и наложила простое исцеляющее заклинание на все еще кровоточащий порез на плече вместе с быстрым Тергео, чтобы избавиться от всей крови. Затем она очень аккуратно встала и замерла в центре комнаты. Грейнджер подвигала правым плечом и вздрогнула, когда правое крыло резко развернулось и врезалось в стену, сбив несколько книг на пол. Она дернулась, и оба ее крыла снова расправились и ударили по воздуху, отбрасывая ее назад. Комната наполнилась летающим пергаментом. Гермиона врезалась в стену и всхлипнула от сильного удара, выбившего из нее дух, после чего рухнула на колени, в то время как ее крылья продолжали бесполезно биться за спиной. — Черт. Черт. Черт! — воскликнула она, ударяя кулаком по полу. — Просто ОХРЕНИТЕЛЬНО! Гермиона обычно не ругалась. А если ругалась, то предпочитала красивые выразительные слова, вроде «мать вашу!». Но когда она была слишком ошеломлена, ее язык имел тенденцию копировать лексикон Рона, к ее вечному огорчению. Она уронила голову на пол и горько заплакала. Наличие крыльев могло испортить ей отчетность за весь месяц работы*. Гермиона выглядела ужасно нелепо. Казалось, эта ситуация была даже более унизительной, чем случайное превращение в кошку на втором курсе. Если бы кто-нибудь увидел, то несомненно, сделал бы много фотографий, и эти снимки преследовали бы ее всю оставшуюся жизнь и карьеру. Кто захочет в министры магии женщину, которая красуется на страницах Пророка с крыльями гарпии на спине? Одно можно было сказать наверняка: несмотря ни на что, ее не должны были увидеть. — Грейнджер? Вопросительный голос Драко пронесся по коридору, доносясь с нижнего этажа. Гермиона застыла. О боже, какого черта здесь забыл Малфой? Разве она не рассталась с ним? Да, Грейнджер была уверена, что порвала с ним после последнего бала в Министерстве. В тот вечер она была немного подшофе, но определенно помнила, как спорила с ним в гардеробной, что, как и всегда, привело к страстному сексу. Это была довольно приятная интерлюдия после утомительного министерского мероприятия, пока он не решил (в который раз) в шутку сделать ей предложение. Это радикально убило настроение, и после того, как Гермиона сказала ему «нет» (снова), она порвала с ним. Насколько вообще было возможным порвать с мужчиной, с которым, собственно, и не состояла в настоящих отношениях. Он принял отказ, даже не моргнув глазом. Драко относился ко всем ее попыткам расстаться с ним так же серьезно, как она относилась ко всем его предложениям руки и сердца. Гермиона поперхнулась и приподнялась с пола, в ужасе уставившись на дверной проем. Ее крылья нервно зашуршали и дернулись, снова чуть не сбив ее с ног. — Не… Не входи! — воскликнула она. — Грейнджер, ты в порядке? — голос Драко становился ближе, окончательно вырывая ее из задумчивости. — Все хорошо. Уходи! — Гермиона яростно взмахнула рукой, что вызвало непреднамеренный побочный эффект в виде очередного взмаха крыльев. Она с сильным грохотом врезалась в дальнюю стену. В воздух взлетели новые листы пергамента. — Что?.. — Драко завернул за угол и остановился, пораженно уставившись на Гермиону, которая как раз в этот момент пыталась выпутаться из своих крыльев и нескольких свитков законодательных актов. — Уходи, Малфой, — сказала она, когда ей, наконец, удалось отпихнуть одно крыло в сторону и неустойчиво подняться с пола. — У меня сейчас личный кризис, и я не хочу, чтобы ты мне мешал. Когда ей удалось поднять глаза, она обнаружила, что посеревший Драко вцепился в дверной косяк и выглядел так, будто в любой момент мог свалиться в обморок. Он издал задыхающийся звук и, к ее удивлению, послушно кивнул, затем развернулся на каблуках и исчез в том направлении, откуда пришел. Гермиона удивленно уставилась на пустой дверной проем, чувствуя неприятный укол в сердце. Она заставила себя проигнорировать его, усмехнувшись себе под нос. — О, Господи! — донесся до нее голос Драко. Затем в коридоре прозвучал сильный грохот, будто Драко врезался головой в стену, рухнул без сознания или, возможно, упал с лестницы.