Саламандра 2. Новые горизонты.

Шу взревел, приветствуя друга. Большой черный ящер сделал круг над головами, выискивая местечко, чтобы сесть. Мальчик вырос в крупную зверюгу. Он был крупнее Шу и даже Аши, а уж когда разворачивал крылья, то казался просто огромнейшим! Длинная мощная шея, зубастая пасть, сильное жилистое тело и гибкий длинный хвост, который Мальчик использовал как хлыст или дубинку, причем одновременно. А еще крылья! Громадные, как у летучей мыши, когда на передней лапе есть два пальца, а между трех длинные перепонки размером с хороший парус. Мальчик был чернее ночи и помимо когтей и зубов имел длинные шипы по всему телу, вдоль хребта и снизу морды. Он их умел складывать или топорщить во время боя. Поэтому Сканд одно время пытался приучить его к седлу. Мальчик без восторга воспринял седло и упряжь и даже согласился с мнением хозяина, что того можно покатать в небе, но только Сканду это было неинтересно. Он, в первую очередь, был главнокомандующим. А как с высоты можно командовать? Орать до сорванного горла? При помощи зеркал? Абсурд и глупость. Оставалась только надежда, что на Мальчике будет летать кто-либо еще. Но только вот незадача, Сканд был единственным человеком, которого Мальчик подпускал к себе с упряжью, а уж о том, чтобы разрешить кому-нибудь, кроме любимого хозяина, влезть в седло, не приходилось даже мечтать. В лучшем случае (если в седло Сканд сажал Лекса) Мальчик ложился на бок и изображал дохлую зверушку, а если кому-нибудь еще приходило в голову оседлать его (Тургул, Тиро или Бэл), дракончик выворачивал голову и пытался укусить наглеца, хорошо, что все обходилось мелкими укусами, но и спустя пару дней злопамятный питомец мог стегнуть наглеца, покусившегося на его спину, хвостом. Тиро после таких нападений отказывался кормить «злопамятную сволочь», а Тургул с Бэлом просто обходили Мальчика по дальнему кругу и были настороже. Лексу неожиданно было обиднее всего, что Мальчик не воспринимал его, как хозяина, потому что именно ему пришлось с ним намучиться больше всех. Ему и еще госпоже Таре. В первый сезон летнего зноя его вывезли в имение, и на удивление, Мальчику там понравилось намного больше, чем в городском доме. Может, из-за того, что в имение не взяли питомцев Ламиля: Ниф-Нифа, Наф-Нафа и Нуф-Нуфа. Его никто не задирал, а еще, в небе над имением не было воздушных змеев и ничто не отвлекало маленького детеныша от любования бескрайним небом. По крайней мере, когда пришло время возвращаться в городской дом, Мальчик пару дней отказывался есть и стал вялым. После долгих размышлений Мальчика вывезли в старое имение Сканда на берегу. Там командовала госпожа Тара, и было не страшно оставить ей крылатого малыша. Из старого города каждый день привозили свежую рыбку, а еще, имение стояло на крутом обрыве, и Мальчик теперь каждый день внимательно приглядывался, как в море курсируют большие корабли и маленькие рыбачьи лодочки. С каждым днем, проведенным на солнце, шкурка Мальчика становилась все чернее и чернее, и к концу года только брюшко было рябеньким, вернее, как Лекс это назвал, «соль с перцем». Сам Лекс устал от подковерных игр с аристократами и заявил мужу и Кирелю, что собирается сделать очередной шедевр и ему нужны покой и уединенность. После этого схватил Бэла и удрал с ним в имение у старого города. Там госпожа Тара занималась добычей материалов для изготовления фарфора. Рабы под ее присмотром собирали все куски белого шпата, который теперь складировали рядом с мешками белой глины, которую очень тщательно выкапывали и отчищали от кусочков земли и сора. После того, как рабы доставали из земли всю глину, на том месте насыпалась земля, привезенная из «ничейных мест», и сажались молодые деревца. Поэтому днем в имении было тихо и малолюдно, и Лекс с Бэлом без опасения занимались пиротехникой, а вечерами возвращались верхом под семейный кров к своим недовольным половинкам. Именно Лекс первым увидел, как Мальчик однажды расправил неокрепшие крылышки и спланировал вниз на рыбачий баркас, который возвращался с уловом. И как на баркасе перепуганные моряки пытались веслами отмахиваться от черного ящера, который с самым наглым видом набросился на корзины, при этом шипел, уворачивался от моряков и жадно жрал их улов. Лекс отправил вниз монахов с Бэлом во главе, с приказом разобраться с моряками и оплатить золотом убытки, а сам свистел, визжал и размахивал тряпками с обрыва, пытаясь привлечь к себе внимание и не дать зашибить малыша. Моряки не сразу, но поняли, что кричат именно им, и что дракончика обижать не следует, а в порту с ними рассчитаются за все. А после того, как морякам заплатили золотом за мелкую рыбешку, за которую в лучший день на базаре можно было выручить горсть медяков, на следующий день под обрывом, где стояло имение, было уже несколько лодочек, с которых радостно демонстрировали маленькому ящеру свой улов. Мальчик в то время мог только планировать вниз, но с тех пор накормить его иначе, чем в рыбачьем шлюпе, стало практически невозможно. Если в первые разы Лекс свистел и орал морякам, что их на берегу ожидает награда, лишь бы они вернули детеныша целым и невредимым, то вскоре один из монахов назначался «дежурным», и стоило Мальчику слететь вниз, как тот появлялся в зоне видимости на утесе и жестами объяснялся, что видит, к кому спланировал маленький хулиган и кому будут возмещены убытки или устроены неприятности, если дракончика обидят. Одно дело было доставить Мальчика в порт, а потом начинался следующий квест – доставь капризулю под отчий кров. На руках такую тушу унести было просто нереально. Когда монахам надо было поднять дракончика с пристани старого города до имения Сканда, им приходилось нести его на двух скрещенных жердях, и при этом Мальчик мог шипеть или размахивать крыльями, если был недоволен тряской. А то и вовсе соскочить с перекладин и самостоятельно ковылять через весь город, щелкая зубами на любого, кто, по его мнению, слишком приближался. Лексу каждый раз приходилось бросать все дела и мчаться в старый город, «уговаривать» Мальчика забраться на жерди или сопровождать его, пока он упрямо ковылял пешком. Самым трудным было пронести его по спуску в город между двух башен. Из-за того, что дорога была двусторонняя, встречные люди шли, по мнению дракончика, чересчур близко и он начинал отстаивать «личное пространство». В те редкие дни, когда Лекса не было в имении, на выручку детенышу отправлялась Тара. Она своим мощным бюстом и зычным голосом разгоняла толпы, убирала с дороги путников, стайки детей всасывались в ближайшие дворы, лишь бы не попасться на глаза грозной домоправительнице наследника. В итоге после такой кормежки и таких физических нагрузок Мальчик вырос и окреп, и когда пришло время штормов, Тара посоветовала оставить его в имении. Запереть в стойле, как других ящеров, и оставить в покое. Сканд был недоволен, но Мальчик к тому времени вырос настолько, что если бы он решил перевозить его в столицу, то пришлось бы придумывать специальные носилки. Лекс согласился с Тарой, а Сканд, почесав голову и тяжко повздыхав, согласился оставить питомца так далеко от собственного дома. На крышу стойла уложили дополнительные куски свинца, а внутрь поставили пару корзин с рыбой, после этого стойло было закрыто до окончания сезона штормов. Каково было их удивление, когда открыв стойло, они увидели кучи земли и вырытый лаз. Мальчик мало того, что не съел оставленную рыбу, так еще и отказался покидать свою нору. Все закончилось тем, что через пару дней он сделал выход в сторону утеса и теперь находился там, кроме того времени, что летал на «рыбалку». На свой второй год жизни он научился не только планировать, но и летать. Следующим потрясением стало, когда Мальчик неожиданно для всех смог нырять в море. Примерно, как некоторые чайки на Земле. Он поднимался вверх, используя восходящие потоки воздуха, как дельтаплан, и долго всматривался в толщу воды, потом сворачивал крылья и пикировал вглубь. Когда Лекс впервые увидел подобное, у него сердце просто остановилось, и пока он бегал на утесе и, фигурально выражаясь, рвал на себе волосы, Мальчик всплыл на поверхность с рыбиной в зубах и, расстелив крылья по воде, сожрал добычу, а после изящно нырнул еще раз. Пока Лекс стоял на берегу и пытался собрать мозги в кучку, обдумывая, как доставить на берег юного ныряльщика и как быть дальше, Мальчик появился с новой рыбиной в зубах, а потом неожиданно стартанул вверх. Совсем как орел в песках. Без всякого разбега и предупреждений. Резкий взмах крыльями, прыжок, и вот уже юный дракончик летит, зажав рыбий хвост в пасти. Эту рыбину Мальчик притащил в имение и, опустившись возле Лекса, бросил добычу ему под ноги и довольно заклекотал, вытянув шею к рыжику и прося одобрения. Лекс в тот момент умилился такому поведению и почему-то вспомнил Сканда. Тот тоже был неожиданно хозяйственный и запасливый и из любого похода, пусть даже в соседний сателлит*, обязательно тащил домой какой-нибудь трофей. А на следующее утро Сканд решил сам увидеть, как летает и, главное, ныряет Мальчик, и тот с удовольствием притащил рыбу под ноги своему любимому хозяину. Сканд похвалил ящера и с чистой совестью отправился в столицу, а Мальчик забрался спать в свою нору. Только вот на следующий день Сканда в имении не было, и Мальчик, покричав немного, стоя во дворе и убедившись, что любимый родитель так и не явился на его зов, подхватил рыбину и отправился на его розыски в столицу. Сканд в тот день задержался дома и едва успел увернуться, когда метровый тунец свалился с высоты почти ему на голову, снеся хвостом часть караульного помещения у ворот. Мальчик радостно поорал в небе, но поскольку спуститься вниз из-за воздушных змеев (которых он почему-то опасался) ящер не смог, то он с большим трудом опустился на площадь и орал резаным бараном, пока Сканд не пришел и не погладил его и не рассказал, какой он молодец и хороший кормилец. На следующий день полутораметровый тунец проломил крышу атриума, хорошо, что утром там никого не было. В последующие дни Мальчик таким же образом разгромил мастерские, а потом стену между соседским домом и стойлом, практически над головой Шу. Тот от такой наглости и неуважения разозлился и долго «крякал», глядя в небо и вызвав ярость у всех ездовых ящеров в округе. В столице чуть не случился бунт ящеров, когда даже всегда флегматичные самочки едва не бросались на своих хозяев. Сканд попытался отругать Мальчика и даже стукнул его пару раз, в итоге ящер пропал на несколько дней и все в столице вздохнули спокойно, как вдруг приехал вестник от Тары. Оказалось, Мальчик забился в свою нору и уже несколько дней не ел. Сканд поорал немного от злости, но жалостливые взгляды Лекса и громкий рев Ламиля заставили его отправиться в имение, чтобы решить эту проблему. После этого Сканд верхом на Шу каждый день объяснял Мальчику, что не стоит бросать «подарок», стоит его увидеть. Он заманивал ящера на стрельбище в казарму. Там было большое поле, куда можно было опуститься, не опасаясь запутаться в воздушных змеях. И, главное, Сканд сразу мог погладить его и похвалить сильного охотника. Хорошо, что во время этого никто серьезно не пострадал, ну а то, что летающие рыбины снесли несколько крыш в домах аристократов, так вроде никто не жаловался. По крайней мере, в лицо. После сброса презента «счастливчики» приезжали с визитом в дом к Лексу. Привозили «ой, упало! Это, наверное, ваше?», а после этого оставались в гостях практически на весь день. Лекс только зубами скрипел, но выгнать людей после того, как им снесли, в лучшем случае, хозяйственные постройки во дворе, а в худшем – угол жилого дома, не мог. Совесть не позволяла. Сделать вид, что не услышал намеки о возмещении ущерба, совесть позволяла, а вот выставить из дома, нет. Приходилось развлекать целый день, кормить и выслушивать завуалированные просьбы о продвижении по службе родни или льготах в торговле. Визит заканчивался, как правило, общим ужином, когда Сканд приезжал со службы и после застолья выпроваживал гостей из собственного дома. Причем на ужин готовили именно то, что «упало». И это не всегда была рыба. Попадались и большие морские черепахи, и морские змеи, похожие на угрей, а один раз даже небольшая особь лича. Не малька, но и не совсем взрослого. Там, правда, мяса было с собачкин хрен, да и то жилистое, как подметка, зато зубастая морда в половину роста была оснащена громадными зубами-кинжалами и на нее (морду) приезжали поглазеть и Кирель, и другие гости. Морду рыбины, кстати, вскоре выкупили местные медики, которые делали из этих зубов хирургические инструменты. Лекс даже задумался, может, оставить себе один клычок, ну так, на всякий случай, но потом махнул рукой. С таким добытчиком, скорее всего, личи еще будут, и не раз. Зато с тех пор, как Сканд и Мальчик договорились о встречах в казармах, в столице опять стало тихо и спокойно. Жизнь в городе потекла по своим правилам, а к прилетающему ящеру вскоре все привыкли и только делали ставки, что именно притащит питомец наследника в этот раз. Естественно, вся добыча доставалась военным, зато в доме на какое-то время опять стало тихо. Сканд носился с подготовкой армии к походу, Лекс разрывался между учениками и «общественной жизнью», время от времени встречаясь с аристократами и тихо конфликтуя с гильдией математиков. Она здесь называлась гильдией счетчиков, хотя говорить там о математике было, по крайней мере, смешно. Кучка закостенелых старцев, которые считали на пальцах и даже абак у торговцев считали «дерзостью». Кстати сказать, и торговцы, и приезжие купцы легко приняли арабские цифры и линейный счет. В их исполнении это выглядело, скорее, как портняжный метр, на котором были расписаны цифры. Лексу было достаточно показать на рынке, как удобно считать такие цифры в столбик (особенно когда цифр больше двух) и уже на следующий день весь рынок гордо считал угольками на струганных дощечках. Торговцы до этого пользовались абаком, и поэтому легко все поняли и приняли. А потом дело дошло до вычитания и Лекс просто объяснил значение магического числа «ноль». Не только обозначение десятка, сотни и тысячи, но и знак пустоты. Пустой коробки, где нет остатка. Сами торговцы отсутствие товара обозначали пиктограммой «конец, окончание», эта пиктограмма имела несколько философский подтекст, и поэтому ноль как обозначение десятка прижился, а вот как пусто – нет. Ну, не может много и ничего записываться одинаково! Лекс вначале попытался доказывать свою правоту, а потом махнул рукой. Придет время или возникнет нужда, сами сделают, а пока научились складывать и вычитать в столбик, ну и молодцы! А Мальчик тем временем рос и мужал, если так можно сказать про ящера. Крылья становились все больше, а «подарок родителю» все увесистей. Рыбаки быстро скумекали по поводу рыболовных пристрастий Мальчика, и теперь стоило им заметить, где именно спикировал ящер, сразу со всех сил мчались туда, чтобы успеть первыми закинуть сети. Как правило, там всегда находился косяк крупных рыб, и тут главное, чтобы сеть выдержала такой улов. Кроме этого, Мальчик охотился на личей. Неизвестно, что он с ними не поделил, возможно, почуял в них сильных соперников или попытку отвоевать собственные охотничьи угодья, но Мальчик после того, как относил папочке еды, до конца дня высматривал стада личей. Они паслись, следуя за крупной рыбой, Мальчик высматривал одинокого детеныша, выхватывал его из воды и утаскивал на мелководье. А поскольку их крупные и зубастые морды не подразумевали ползанья, то после долгих трепыханий рыбка сдыхала, а Мальчик контролировал этот процесс, свесив голову вниз, сидя в своем гнезде. Вернее сказать, в норе, поскольку он не забывал каждый день продолжать подкоп, благо, что не в сторону хозяйского дома. Тара, опасаясь за обрушение норы, велела рабам разобрать хозяйственные постройки и даже перенести кузню. Благо, что ей никто не пользовался, и после отъезда четверки кузнецов больше никто не тревожил покой госпожи Тары мерзким перестуком. А само мелководье появилось благодаря стараниям Мальчика. Он энергично выбрасывал грунт в море, его размывали волны, и в итоге под имением появилась приличных размеров мель, на которую он и притаскивал своих недругов – личей. Тем не менее, мелководье не мешало мелким рыбам и прочим морским гадам поедать туши страшных хищников, и вскоре от них оставались только обглоданные начисто кости. А вот за костями личей и, главное, за их зубами появились свои охотники – люди. Они дожидались, когда Мальчик понесет трофей в столицу, а сами с удовольствием выхватывали из воды обглоданные кости и челюсти, чтобы потом перепродать их торговцам или лекарям. Хотя к концу года цены на подобное упали, но запасливые хомяки тащили все на склады, из расчета, что позже острым как бритвы зубам найдется другое применение и цены на подобное опять подскочат. Мальчик каждый раз с удивлением замечал, что от драгоценной туши недруга и доказательства его «охотничьей удали» опять ничего не осталось, и он в очередной раз отправлялся на добычу трофея. Чтобы с высоты своего жилища наблюдать, подобно аристократу с балкона Колизея, как сражается за собственную жизнь другой хищник. Когда начался очередной сезон штормов, Сканд даже не помышлял, чтобы забрать Мальчика, вместо этого на предполагаемое место норы сверху плотно уложили бревна, поверх укрыли свинцом и оставили на волю богов. Прежде чем выехать в поход, Сканд наведался в имение, чтобы проверить, все ли в порядке, Мальчик отказался вылезать на крики хозяина, но судя по увеличившейся кучке глины и земли у подножия утеса, питомец был жив и здоров. И вот сейчас здоровый и красивый Мальчик кружил над купальней, выискивая местечко, чтобы сесть возле папочки и отдать ему рыбу, как доказательство своей любви и заботы. Сканд подхватил Лекса за руку и отбежал в сторону, давая Мальчику простор для посадки. В зубах у него свисала очередная хищная красавица. Лекс мысленно облизнулся, потому что не раз ей лакомился. Рыбаки редко могли поймать подобное, потому что у нее были мощные зубы, которыми она рвала сети, но вот Мальчик приносил ее достаточно часто, по всей видимости, ему она тоже нравилась. На вкус она была жирная и нежная, как скумбрия, а ее размеры говорили, что можно будет наесться от души и заодно покормить и монахов, и ящеров. Мальчик наконец выбрал местечко для посадки и осторожно опустился возле Сканда. Бросил рыбу и наклонил голову к любимому папочке в ожидании, когда его похвалят и погладят. Сканд без возражений почесал ему нос, погладил надбровья и похлопал по шее. Лексу в такие моменты тоже разрешалось погладить и похвалить наглую скотинку, а в остальное время на всех кроме хозяина Мальчик смотрел с высоты своей шеи, и ничего, кроме кошачьего фырканья и пошипывания от него добиться было невозможно. Лекс с интересом погладил лаково блестящую чешую на шее. - Похоже, он перелинял, - Лекс потрогал перепонку крыла, - крылья явно стали больше, и на ощупь толще. Уже не тонкий шелк, а новая парусина. - Красавец! - Сканд одобрительно похлопал черного монстра по голове, - большой и красивый. А ну, покажи, какой ты красивый! Мальчик горделиво выгнул шею и скосил умные глаза на хозяина, а потом приподнялся на хвосте и раскрыл паруса крыльев, зычно крикнув в небо. Лекс от восторга забыл, как дышать. Крылья были побольше любого паруса и упруго дрожали от ветра. А потом дракон плюхнулся на пузо, собрав крылья, и ткнулся мордой под мышку Сканду, как маленький. Сканда не надо было уговаривать, он схватил большую морду в объятия и потискал, лопоча всякие глупости про лапочку и малыша. Дракон заурчал, как будто камни перетряхивал, и замолотил хвостом по воде. Лекс отошел в сторону и, подхватив рыбу за жабры, оттащил ее на более ровную площадку, чтобы разделать. Махнул рукой монахам на скалах, чтобы спускались пообедать перед дорогой. И пока монахи спускались на пляж, нацепил тунику, чтобы Сканд не сопел, и, подхватив свой нож, занялся разделкой рыбы. Голова досталась Шу, хвост и хребет отбросил самочке. Требуху откинул в сторону. Сканд любил молоки и печень, а Лекса всегда начинало подташнивать, когда он видел, как их едят. Зато распластав тушку по камню, он с удовольствием отрезал кусочек жирного брюшка и съел, а потом облизал пальцы. Вкуснятина! Мальчик заметил движение на скалах и наконец отлип от Сканда. Присмотрелся к белым одеждам, унюхал привычный запах, как змей плавно скользнул по камням и вскоре забрался на ближайшую скалу. Ту, с которой спустился монах. А потом расправил крылья, суша на ветру и посматривая по сторонам, оглядывая новые территории. Сканд сел рядом с Лексом как был, голым. Только достал из голенища сапог нож и нарезал тушку тонкими ломтями. Ел сам, смотрел как Лекс лакомится и время от времени кидал куски то Шу, то самочке. Ящеры ловили подачки в воздухе, как жадные чайки, но близко не подходили. Лекс подумал, что если бы здесь был Аши, то влез бы мордой в общую еду, а вот Шу всегда деликатничал. Монахи сидели вчетвером с другой стороны рыбины и аккуратно ели вторую половину тушки. Нарезали сашими своими ножичками и утаскивали в темень капюшонов. Лекс посмотрел на монахов, это было неплохое время, чтобы познакомиться, но после купания, секса и обильной еды было откровенно лениво. Он лег на камни и положил голову на бедро мужу. Тепло и спокойно. - Если ты наелся, то надо сполоснуть волосы пресной водой и заплести, - Сканд отрезал и кинул еще по куску ящерам и отложил нож, вытерев жирные руки о камень, - солнце перевалило за полдень, надо двигаться. К ставке подъедем в лучшем случае в сумерках. Сканд придержал голову Лекса, когда встал и отправился к купальне. Выбрал пустой горшочек из-под масла и внимательно вымыл из него остатки, а потом подошел к чаше с пресной водой и зачерпнул в него водички. Лекс сел и недовольно поморщился. Двигаться совершенно не хотелось. Монахи закончили есть, подхватили рыбью шкуру с остатками мяса и стали подниматься к своим ящерам. Ничего не оставалось, только тяжко вздохнуть и отправиться к мужу, который терпеливо его дожидался. Ключевая вода была вкусной и неожиданно холодной. Хотя, возможно, так показалось после нагретых солнцем камней. Сканд довольно засопел, когда Лекс скинул тунику и развернулся к нему спиной. Он со знанием дела споласкивал волосы, все же, они достаточно часто мылись вместе, и Сканду не надоедало возиться с его волосами. Ну, кто знает, если бы не забота мужа, то Лекс давно бы остриг волосы по плечи, но если от них хоть кто-то получает удовольствие, то можно потерпеть. А уж если кто-то – это любимый муж, то приходилось мириться и с расчесыванием, и с тяжестью косы. Он едва дождался, когда Сканд занялся косой, а сам развернулся к роднику и стал поливать себя водой, чтобы смыть и соль, и все остальное, и настроиться на дальнюю дорогу. Сканд потянул его за косу куда-то вбок, пришлось как на поводке следовать до сложенных чистых вещей и обуви. Там же нашлась и очередная лента. Благо, что в этот раз не шелковая, а из тонкой кожи. Хорошо, сползать не будет. Пока Лекс одевался и обувался, Сканд фыркал у родника, сливая себе горстями, а потом без колебаний стал одеваться прямо на мокрое тело. Лекс взялся собирать вещи в сумки, чтобы опять закрепить у седел. В сумке с продуктами обнаружились лепешки и вяленое мясо, но после вкусной рыбы есть их совершенно не хотелось. Во фляге обнаружилось вино, белое и кисленькое. Знал бы раньше, можно было бы сбрызнуть им рыбу для вкуса. Лекс закрыл флягу и пристегнул к седлу. Пора в путь. Лекс подошел к мужу и помог ему застегивать многочисленные ремешки на полудоспехах. Все же самому застегиваться было неудобно, да и вдвоем намного быстрее. Он сам категорически отказывался от подобного, мотивируя тем, что не военный и лезть в гущу боевых действий не будет, но на дне сундука с одеждой и у него было две половины тисненой кожи, жесткой, как панцирь черепахи. Тиро таскал к кожевенникам для снятия мерок едва не за косу, и, пожалуй, впервые за все время уперся почище госпожи Тары. Должны быть – и точка! А носить или нет, это уже как придется. Но полудоспехи для Лекса были изготовлены по мерке. И, кроме этого, с латунными вставками на груди и животе. Стоило бы сделать стальные доспехи, но кузнецы и так работали в авральном режиме последние два года, изготовляя оружие для армии, и дергать их со своими капризами не хотелось. Еще будет время для красоты. Сейчас бы с насущным разобраться. Сканд первым запрыгнул в седло и сразу отправил Шу карабкаться по серпантину подъема. Наверху их встретили монахи, и все дружно отправились по той же дороге в обратный путь. И опять те же скалы, трещины и скользкий гравий под лапами ящеров, только в этот раз Мальчик зависал над их головами, как громадный воздушный змей на невидимой веревочке. По всей видимости, Мальчик случайно наткнулся на них на побережье и теперь хотел видеть, куда именно отправляется любимый хозяин, чтобы точно знать, где его искать на следующий день. Обратный путь казался длиннее раза в два, и Лексу даже показалось, что Сканд ведет их куда-то в другое место, но когда они добрались до песка, Лекс увидел цепочки следов именно их ящеров. Более крупные и когтистые от Шу и самочки, и мелкие следы ящеров монахов. Так по этим следам они добрались обратно до колодца. Там, казалось, все было так же. Те же бочки, те же уставшие солдаты в очереди, чтобы напиться и набрать во фляги воды. Только в этот раз там было стадо груженых самочек. Это везли муку для походных пекарен, бочонки с соленым и вяленым мясом, вином, крупные камни для обозначения кострищ и, на удивление, корзины с мелкой, плоской галькой. - Это зачем? - Лекс поднял камешек из корзины. - Задницу вытирать, - пожал плечами генерал. - Приходится завозить ее с побережья. Не поверишь, но поблизости камней не найдешь. Только сыпучий песчаник, который крошится в пальцах. Я же говорил тебе, что у Чачи нет хороших камней для строительства. - А красный гранит? - Лекс вспомнил камни, присланные для храма, да и местные храмы были из красного гранита. - Красные камни скалывают от стен Гнилого леса, - Сканд махнул рукой куда-то в сторону, - поэтому Чача и задержал поставки, когда нам для постройки потребовалось больше камней. Поэтому и приходится гонять самочек на побережье за галькой. Лучше так, чем эпидемия холеры. В такую жару и при отсутствии нормальной бани, от грязных рук и плохой воды можно потерять половину войска. Да и вторая половина будет неспособна на боевые действия. Это здесь вода гарантированно проточная, а дальше такого не будет. Поэтому дальше воду будут обязательно кипятить и добавлять в нее немного вина. Не для хмеля, а как профилактика желудочных заболеваний. - Как все сложно, - Лекс кинул камешек обратно в корзину. - Война – это не только битвы, стратегия и вооружение, - Сканд пожал плечами и развернул Шу мордой в нужную сторону, - но это и дорога. На марше при плохой организации интендантских служб можно потерять все войско. Поход – это не только питание, но и вода, дрова для костров. Кузни и мастерские для текущего ремонта, палатки, пекарни, травы и корпия для лекарей. А еще болезни, дезертиры, драки на привалах. Организация отхожих мест и бани хотя бы раз в декаду. Порванная одежда и натертые до мяса ноги новичков. Выдача новой обуви через какое-то время. И это при условии, что поставщики не решили сэкономить. Мне попадались сандалии, которые рвались в руках, как папирус, приходилось есть кашу из крупы, которую приходилось вначале замачивать, чтобы червячки всплыли, и выколупывать личинок из плохо провяленного мяса. А еще маркитанты, которые все равно будут сопровождать армию. Торговать вином и девками, а потом офицерам нужно бегать и срывать горло, чтобы навести дисциплину. Показательные порки, клетки, чтобы все видели наказанных, казни преступников. А когда будут города и поселения, то наказание за воровство или насилие. Пока я был рядовым под командой Тиро, жизнь была простой и понятной… Сканд тяжело вздохнул и махнул рукой, чтобы все начали двигаться. Лекс толкнул пятками самочку и догнал мужа. Как-то за последние два года он уже стал забывать, что детство у него было весьма не мажорным. Он очень легко и непринужденно вписался в тусовки аристократов. Легко шутил, мог надавить голосом во время разговора и прогнуть собеседника в нужную сторону. Лекс раньше считал себя более светским человеком, и то уставал от назойливого внимания, а Сканд просто держал себя выше остальных, так, чтобы ни у кого даже не возникло сомнений, что он наследник по праву рождения. Следующий колодец был в зоне видимости, и Лекс удивился, вспомнив разговоры, что до него было сутки пешего перехода, но когда ящеры стали спускаться, а потом подниматься по вроде неприметным, но достаточно резким колдобинам, то и задержка в пути стала понятна. - И чего бы не выровнять дорогу, - Лекс недовольно вцепился в седло, когда самочка в очередной раз резко перепрыгнула небольшой овражек. - Это пылевые смерчи делают в каждый сезон пылевых бурь, - пояснил Сканд, - причем ландшафт получается каждый год разный. Если и выравнивать дорогу, то надо делать с самого начала капитально, с углублением в грунт на метр-полтора и тремя слоями разных камней. Но поскольку камни пришлось бы завозить, то дорога получается неоправданно дорогой. Тем более, что никто не заинтересован в быстром передвижении. Вексилляция Тургула потратила день, чтобы хоть немного выровнять дорогу, посбивав верхушки, но при таком потоке путников любая времянка долго не продержится. Ничего, после второго колодца дорога будет ровнее… Лекс присмотрелся к дороге под ногами. Оказалось, что пехотинцы шли по более-менее ровной тропинке из расчета на троих в ряд, это все остальные, в том числе и Сканд с ним и монахами прыгали по выщербленной обочине. Вскоре второй колодец приблизился настолько, что стала видна вторая крестовина у узкого горлышка, а кроме этого, помимо бочек, два громадных котла, под которыми полыхали костры. Здесь же стояли палатки для временной ночевки, круги кострищ, пока еще пустых, но с вязанками деревяшек поблизости, вскоре донесся запах свежего хлеба и на небольшой площади, образованной палатками, стояли сложенные из саманных кирпичей печи, из одной мужчины доставали горячие лепешки. - Мы специально поставили печи дальше от города, - Сканд с улыбкой рассматривал мужа, который как зверек на новой территории вертелся в седле, осматриваясь и принюхиваясь. - У местных хватит совести прислать в лагерь детишек клянчить еду. В прошлый раз, когда ходили походом в Железный город, поставили печи у первого колодца, так наплыв попрошаек был таким, что специально выделяли муки для этого, а то попрошайки начинали канючить у солдат, и те делили свои пайки. У каждого дома свои дети остались, как тут отказать в малости голодному ребятенку? Сканд опять стегнул Шу и отправил свой отряд дальше. Поскольку до ужина было еще прилично времени, колонны резво маршировали по дороге. Поднимая пыль, которая шлейфом оседала на их головах и плечах. Грузовые ящеры тащили на своих спинах котлы. Между парами были закреплены перекладины, с которых свисали фляги с водой, мешки с провиантом и даже несколько связок с крупными щитами. Как правило, первого ящера вели под уздцы, или на ящере сидел кто-то из молодых воинов, из тех, кто умудрялся растереть ноги с непривычки, ну, или пользовался благожелательностью командира, и палками лупили ленивых ящеров, заставляя их двигаться. И только один сидел спокойно, при этом обгоняя остальных. Молодой воин сидел, сложив голые растертые ноги на короткой шее ящера. Он сделал из палки подобие удочки и держал перед мордой ящера огрызок яблока. Ящер тянул морду и сам достаточно шустро передвигал ногами, заставляя парного ящера тоже поторапливаться. Лекс пригляделся к пареньку и узнал знакомого. - Май! - Лекс притормозил самочку, чтобы идти вровень с медленным ящером, - рад тебя видеть! Ноги растер? Как ты? - Прекрасно! У меня все хорошо, не переживайте! Сканд, заметив, что Лекс притормозил где-то у колонны, развернул Шу обратно, увидев Мая, требовательно осмотрел молодого воина, отметил и аккуратный вид, и застегнутую на все застежки защиту, и натертую песком каску, и… растертые ноги. - Тиро давал же мазь, - Сканд заметил микрогримаску и синяк на скуле, и понял все без слов, - отобрали? На! Сканд порылся в седельной сумке и, отковыряв там небольшой горшочек, бросил Маю. Тот ловко поймал его и виновато покосился на солдат, которые делали вид, что ничего не замечают. Май благодарно прижал баночку к груди и коротко поклонился. Сканд махнул рукой и опять рванул дальше, буркнув, что они наконец нагнали Ламиля. Лекс сразу позабыл обо всем. Как там маленькая упрямая задница поживает? И правда, грузовые самочки растянулись цепочкой, обгоняя ряды марширующих солдат. Он с тревогой посмотрел на самочек, тащивших сундуки, и немного расслабился. Самочки были достаточно опытными, чтобы не упасть с грузом на спинах. Неизвестно, как сундуки выдержат случайный удар углом по утоптанному как камень пути. Аши с нелепым седлом как-то неправильно двигался, как будто он подкрадывался, но при этом бежал… Заметив, что колонну с грузом и Ламилем наконец догнали остальные, монахи дали сигнал к остановке. - Что с Аши? - Лекс забрал на руки Ламиля, который, похоже, едва сдерживал рыдания. - Я не виноват! - Ламиль схватил Лекса за грудки и наконец разрыдался, как маленький, - я не знал, что седло может растереть Аши спину! Я бы в жизни не поехал на таком неудобном седле так далеко, тем более, что оно растерло Аши спину! Бедненький Аши! Прости меня! Я дам тебе вкусняшек, только не плачь! Зи и Зу спрыгнули со своих ящеров и резво расседлали Аши. Стоило снять тяжелую конструкцию, и сразу стала видна попона, которая уже напиталась кровью в тех местах, где крепеж седла упирался в шкуру. Зи бережно сняла попону и стукнула по морде Аши, который хотел вылизать ранки. Вместо этого достала из сумки горшочек с мазью и обработала все ранки и потертости. - Не реви, - буркнула сестричка, - на Аши уже к завтра все заживет, как и было. А для тебя наука – в дороге думай не о красоте, а об удобстве! Попу шелковыми штанами сильно натер? Будем мазать? - Нет, - Ламиль шмыгнул носом, а Лекс опять напомнил себе о носовом платке, - у меня попа не устала. Руки устали! Прямо все косточки болят! Сканд тем временем свистом подозвал ближайшего солдата и велел, чтобы седло закрепили на ближайшей грузовой паре и доставили в ставку. Офицер как раз добежал до главнокомандующего, чтобы услышать тот же приказ. Доставить седло в ставку. Лекс бросил взгляд на ряды солдат и прикинул, похоже, ближайшие грузовые ящеры были именно с Маем, ну, это и к лучшему. Будет повод поговорить с Маем, тот ушел в армию еще в сезон жары, разругавшись накануне со своим любовником – художником Лиром. Тот был уже знаменитостью, а Май так и оставался мальчиком на побегушках у Тиро, и вот после очередной ссоры Май ушел в казармы и его оттуда почти сразу отправили в учебный лагерь где-то у соседнего сателлита. Май был не единственным воспитанником, ушедшим из дома Сканда через портал казармы. Он, наоборот, задержался дольше остальных, не в силах проститься со своим капризным любовником. Тиро навещал всех парнишек в казармах, пока их не отправляли дальше, а потом молодые воины заходили в гости и хвастались своими успехами, вызывая улыбку у старого ветерана, который за каждого переживал, как за собственного сына. - Поторопимся, - Сканд протянул руки Ламилю, предлагая перейти к нему, но тот только крепче вцепился в Лекса, - хм, Лекс, повезешь немного Ламиля, когда почувствуешь, что устал, сразу скажи, я его заберу. Не надо упрямничать, будет хуже, если вы вдвоем свалитесь с седла. Ты меня услышал? Лекс и Ламиль одновременно кивнули, и Лекс подхватил поводья одной рукой, усаживая ребенка верхом впереди себя. Ламиль попытался перехватить поводья, получил легкий шлепок по рукам и недовольно надул губы. Зи и Зу сразу оттеснили монахов, а Ниюли пристроилась позади, после этого Шу задал темп. Сканд ехал впереди маленькой колонны, время от времени притормаживая, чтобы проверить место будущей ночевки и порой дать несколько указаний командирам. А потом опять догонял колонну и возглавлял ее. Вскоре солнце приблизилось к горизонту и по колонне раздался пересвист сигнальных рожков, подающий команду к привалу. Лекс думал, что все остановятся, как шли, но вместо этого началось общее перестроение. Кто-то разворачивался обратно, кто-то перешел на бег, чтобы догнать голову своей колонны. Вскоре Лекс увидел, как все организованно обустраивают ночевку. Выставляют караулы, разводят костры, тянут котлы и мешки. Но останавливаться Сканд не дал, поэтому Лекс вскоре увидел, как обустраивается следующая ночевка, как под котлами разводится огонь и варится каша, как достаются лепешка и солонина и увидел отхожие места, хм, в действии… Это было достаточно познавательно. Во время похода к Теланири все это прошло мимо его сознания. Он так уставал в пути, что, казалось, рассматривал мир как через свернутую в рулон газету. Чтобы увидеть, что происходит по сторонам, надо было порой сосредоточиться, да и Тургул его во время пути только что за шиворот не таскал как кутенка. Он только успевал выполнить команды – в седло, пей, жуй, оправиться, в седло, пей… и так по кругу. Пока не начались обстрелы, он с трудом замечал высокие травы и громадные деревья, а когда начались, все силы уходили, чтобы с испугом прислушиваться к свисту ящеров и стрел, когда короткие стрелы били в поднятый щит. - Осталось немного, - Сканд вынул из усталых рук вялого Ламиля, - Лекс, как ты? Держишься? - А есть варианты? - Лекс устало размял плечи. - Отдам Ламиля Зи, а тебя заберу к себе в седло, - с тревогой заглянул в глаза муж. - Спасибо, мой хороший, - Лекс поднял голову, разминая шею и заодно рассматривая висящего в вышине Мальчика, - я вполне в силах добраться до ночевки самостоятельно. Сканд кивнул, принимая ответ, и вскоре очередной ночной лагерь остался за спиной, зато следующие костры приветливо мелькнули впереди. Солнце посылало последние лучи на уставших людей, которые готовились к ночевке.