Саламандра 2. Новые горизонты.

Гостевой дом был в условно мавританском стиле. Высокие арочные проемы, колонны, крытые галереи и невысокая мебель, как будто матрас бросили на паллету, а сверху накидали гору подушек. Лекс, привыкший к высоким стульям и имперским кушеткам, долго крутился, пытаясь пристроить колени, которые задирались до ушей. А туника - это не штаны, и светить яйцами перед другими не хотелось. Кирель сразу невозмутимо прилег на бок и смотрел, как рыжик мается, перекладывая свои длинные ноги то так, то эдак. В доме было неожиданно прохладно, хотя, возможно, это было из-за контраста с жарищей на улице. Слуги сразу стали заносить подносы с едой. Хоть она была привычной, имперской – каши, лепешки, мягкий сыр, отварное мясо, нарезанное кусочками, и миска с растительным маслом, то ли оливковым, то ли льняным, легким, с приятной горчинкой. В него макались лепешки и это прекрасно утоляло голод. Сканд не столько ел, сколько смотрел, как ест рыжик, и стоило тому осоловело отодвинуться от стола, подхватил его под зад и, прижав к себе, потащил вглубь дома, строго шикнув, чтобы не вырывался. Спальня тоже была громадная, с низкой кроватью с вычурно вырезанным изголовьем, а натянутые между колонн куски ткани, как большие ширмы, делили помещение и давали ощущение приватности. Пока Лекс оглядывался и рассматривал резьбу на стенах, Сканд накрыл его тонким покрывалом и, сурово сдвинув брови, приказал спать. Лекс закрыл глаза, не желая спорить и рассчитывая отправиться на осмотр дома, когда цербер уйдет по делам, но пока злобный ящер шуршал неподалеку, сам не заметил, как заснул. Проснулся уже в сумерках от переполненного мочевого и пошел шлепать босыми ногами в поисках, куда бы облегчиться. Благо, что идти далеко не пришлось. В углу стояла высокая керамическая ваза с крышкой, от которой тонко тянуло мочой. Все же, керамика без глазури со временем набирает и запаха, и патины. Это как знаменитые китайские глиняные чайники, которые от чайной патины становились только дороже и ценнее. Патина от мочи выглядела как проступившая по бокам соль, но не суть… есть куда пожурчать, и ладно. Неподалеку послышался смех Ламиля, и Лекс пошел на звук, как корабль на свет маяка. В этом мире маяки не имели смысла, поскольку моря были сравнительно небольшими и густых туманов здесь тоже не было из-за постоянно дующих ветров. В соседней комнате, на удивление, никого не оказалось. Высокие своды потолков и отсутствие ковров, цветов и прочих шумоуловителей, звук смеха отражался от стен и даже шлепанье босых ног приобрело собственное эхо. Достаточно жуткое в пустых помещениях… Лекс даже настороженно остановился и прислушался. Нет, это он сам был источником этого шума. - А вот и Лекс проснулся! - раздался радостый возглас Киреля. Лекс заглянул в очередную комнату и там действительно обнаружились Кирель с Ламилем и несколько слуг, бесшумно снующих по помещению. Кирель играл с младшим сыном в шахматы и, похоже, Звездуля выигрывал. Лекс тонко усмехнулся, безусловно, лучшее средство удержать непоседливого отпрыска, это наглядно показать ему, какой он молодец и как у него все замечательно получается. Звезда ради победы даже был готов сидеть на одном месте и напряженно морщить лобик. Хотя, справедливости ради стоит сказать, что за полгода мастерство игры в шахматы у ребенка заметно возросло. - А мы собираемся отправиться в купальни, - Кирель выглядел умиротворенно, значит, точно поддался сыну в игре, раз не переживает о проигрыше, - вернее, здесь они называются бани. Местный горячий источник набирается с вечера и до утра. А на рассвете туда придут люди и начнут мыться, стирать, и поэтому вычерпают всю воду. Она вытекает из источника настолько горячей, что под струей нельзя удержать руку, но к утру вода остывает настолько, что становится приятно теплой. Здесь не принято париться, как у твоего брата или в горячих залах терм. Но любители горячих ванн все же имеются. Ушшиярх предложил мне посещать бани ночью, ближе к рассвету, когда воды в бассейне много, а вот народу нет. Но я люблю ночью спать, так что мы с Ламилем посещаем купальни в начале ночи. Пусть воды там не целый бассейн, да и то горячеватой, как на мой вкус, но зато народу действительно почти нет. Пойдешь с нами? - С удовольствием. Кирель сразу встал с ложа и, поздравив Ламиля с победой, начал отдавать команды, кто идет, кто что берет и что не следует забывать «как в прошлый раз». Суеты в комнатах заметно прибавилось, а вот Лекс среди слуг заметил Рики, только он был одет, как все слуги Киреля, в имперскую одежду, и даже причесан, как положено. Лекс сказал, что хотел бы взять его с собой как массажиста, и Кирель согласно кивнул головой, отдавая очередную команду. На улице стало заметно темнее и слуги начали расставлять многорожковые светильники. Лекс растерянно остановился, разглядывая… восковую свечу. Хм. За время жизни в этом мире он впервые увидел именно свечу. В империи были приняты масляные светильники, лампады, лучины, факелы, но вот свечей он раньше не видел. Хотя мед ел и соты видел, но ему даже в голову не приходило сделать элементарную восковую свечу. Хм. Оказывается, он был так сосредоточен на оружии и зарабатывании денег, что совсем не думал о бытовых мелочах. Надо подумать, что он еще мог забыть в суматохе дней. Вскоре все было готово для выхода в город. Кирель опять отправлялся на своем паланкине. Ламиль лежал под боком у папы, до сих пор гордый, что смог обыграть его в шахматы, а Лекс отказался от самочки и уселся в ногах на паланкине первосвященника. Хотелось осмотреться без помех, ну, насколько это было возможно в наступивших сумерках. Сопровождающие монахи Киреля несли факелы, и те расцвечивали замысловатыми тенями темные улицы. Почти перед самой баней их нагнал Сканд на Шу, оказывается, он успел побывать дома и слуги передали ему обувь для Лекса. Тот только сейчас понял, что так и едет босоногим. Обувь оказалась деревянными гата* (японские шлепки на деревянной подошве с тряпичной перемычкой через большой палец ноги) такие привычные по тем временам, когда он бегал рабом за носилками Пушана. По темным улицам, на удивление, никто не ходил. Например, в столице была достаточно оживленная ночная жизнь. Работали таверны, дома удовольствий, тот же амфитеатр давал представление в основном в ночное время, и шум на улице стихал буквально перед рассветом. Сканд, рыся на Шу, сразу стал пояснять, что Железный - город ремесленников, и здесь принято просыпаться чуть раньше рассвета. Так, чтобы встретить солнце уже на ногах, а не потягиваясь в кровати. Лежать на рассвете здесь считается плохим тоном и всячески порицается. Здание местной бани восхищало своими размерами. Громаднейшее помещение, пустое и освещенное только факелами, которые несли ассасины Киреля, казалось торжественным и загадочным, как Тадж Махал, в глубине слышался плеск воды и множественное эхо шагов, отраженное от сводчатых стен. Кирель уверенно шел первым, а Лекс крутил головой, пытаясь разглядеть все вокруг. Они прошли через анфиладу залов и вышли в громаднейшее помещение с таким же огромным бассейном. На одной из стенок басейна были видны небольшие водопады, от которых заметно парило. И, конечно, запах серной влаги, совсем как у озера амазонок. Лекс даже споткнулся в мыслях. МУ! Вот ведь зараза. Надо будет найти ее как-то, чтобы потребовать свое законное яйцо. Или у нее чести хватит привезти его самой? И как убедиться, что это именно то яйцо, которое… вот ведь, как в присказке – не было у бабы заботы, купила баба порося! - О, - отозвался над ухом Кирель, - а Ушшиярх, смотрю, со своим младшим здесь. Помнишь, Лекс, я тебе говорил, что здесь есть любители горячих ванн? Мало им жары на улице, так еще и лежат в горячей воде! Если захочешь поплавать здесь, то вначале надо помыться. Я рад, что здесь порядок, как у нас в термах. Лекс прищурился, пытаясь разглядеть кого-то в дальнем углу бассейна, но там было два черных как баклажан тела, которые при таком скудном освещении были похожи на два сгустка тьмы. Единственнное, что было видно в темноте и при паре, поднимавшемся к потолку, это белые полотенца, лежащие у них на головах. Лекс передернул плечами и отправился дальше. Они обошли бассейн и остановились на противоположной от водопадов стороне. Там были колонны с натянутой между ними тканью, которая визуально делила общее помещение. По всей видимости, здесь мылись семьи или разнополые люди. Слуги сейчас намывали мраморные скамьи, обливая их водой из бассейна. Лекс посмотрел под ноги. Хм. Пол был рифленый и под наклоном, поэтому вся вода стекала куда-то дальше. Лекс, как юный натуралист, пошел вслед за стоком и попал в следующее помещение с рядами каменных емкостей. Одна из стенок была наклонной и рифленой, а внизу дырочка с лежащим рядом деревянным чопиком. Такие каменные «тазы» были на возвышении и с углублением для ног, чтобы женщине было удобно стоять рядом, а вот с другой стороны были такие же каменные стоки, которые собирались в одну канаву, которая… Лекс шел дальше… которая выходила с другой стороны здания и терялась в песчаной кучке перед ступенями, спускавшимися к морю. Хм. Оригинальный фильтр для сточных вод. - Они меняют песок время от времени, - вздохнул над ухом Сканд. - Будешь мыться или хочешь еще посмотреть? Здесь лучше все рассматривать днем. Все очень красиво, сейчас и не увидишь ничего толком. Лекс покивал головой и вернулся обратно. Туда, где Ламиля намывали сразу трое, а Кирель лежал на скамье, пока его разминал Рикки. Сканд никому не доверил мытье его шевелюры и долго намыливал и споласкивал надоевшие до изжоги волосы, мурлыкая от удовольствия. А Лекс тем временем думал о разном и ни о чем конкретно. О богах этого мира и том, насколько реально равноправие как таковое. Да и надо ли уравнивать сильных и слабых, там где один надорвется, другой даже не вспотеет, а вот что касается мозгов и желания видеть переспективу, то тут вот так навскидку и не скажешь… Хотя, ведь нельзя сказать человеку – ты тупой и необразованный и твое мнение и желание ничего не значат. Может, другие тоже этого хотят, просто стесняются сознаться или не осознают, что другой путь возможен. Лекс тяжело вздохнул, так все сложно. Как говаривал мудрец из его мира - о равноправии говорят слабые, сильным оно не нужно. А вот например Сканду нужно равноправие с ним? - Когда ты так тяжело вздыхаешь, у меня яйца поджимаются в ожидании, чего ты сейчас придумаешь, - подал голос муж. Кирель, лежащий на скамье, довольно хихикнул. Сканд подергал за волосы под видом того, что отжимает их, и еще раз спросил, - о чем переживаешь? - Ни о чем и обо всем сразу, - отмахнулся Лекс. Сканд еще раз тяжело вздохнул и забрал у слуги мыльную губку. Нечего здесь к его рыжику приставать, он может и сам… Охрана заволновалась, но потом расступилась и пропустила ближе крупного мужчину в местной белой одежде, которая в свете факелов была контрастно-яркой по сравнению с черной как эбонит кожей здоровяка. За спинами охраны в такой же одежде переминался худощавый молодой человек, время от времени позвякивая многочисленными золотыми браслетами на руках. Лекс усмехнулся. Города, может, и разные, а вот любовь к цацкам у всех младших, похоже, в крови. Кирель отогнал Рикки и позволил слугам прикрыть свои прелести большими полотенцами. Сканд, недовольно фыркнув, облил рыжика из шайки горячей водой и принялся рачительно его вытирать. Совсем как мамочка любимого питомца – вот лапка, вот хвостик, не крутись, я все равно вытру тебя насухо. Лекс терпел, сцепив зубы изо всех сил. Это он пару дней валялся трупиком, а бедняга круги вокруг наворачивал, не зная, чем помочь и что сделать. Надо вытерпеть пару дней, пока Сканда попустит с тотальной заботой, а там можно будет и скандальчик закатить, чтобы опять расставить все точки и запятые по нужным местам. Мужчина о чем-то договаривался с Кирелем. Как понял Лекс, это был тот самый Ушшиярх – первый из десяти магистратов – диктатор Железного города. Он двигался достаточно неожиданно: скупо и вместе с тем грациозно, время от времени кланяясь сидящему на скамье Кирелю. И причем кланялся он скорее по привычке, чем осознанно… В голове щелкнуло и некоторые детали встали, как пазлы, на свои места, высвечивая неожиданную картинку. - Сканд, Лекс, - Кирель развернулся на своем месте, - магистрат Ушшиярх приглашает нас перекусить, так сказать, «за знакомство» на верхнем ярусе магистрата. Это в этом же здании. Он уверяет, что там красивый вид на ночной город. - Каничива, Ушшиярх-сан, - Лекс соскочил со скамьи и, вытянув руки по швам, церемонно поклонился, как равный равному, - аригато. Ушшиярх вдруг покачнулся и побледнел, как всякие чернокожие люди, став вдруг пепельно-серым. К нему с криком бросился молодой парень, но его перехватили и скрутили охраники Киреля. Скорее от неожиданности, чем опасаясь реального нападения от милашки. - Как вы узнали, - прошелестел синюшними губами диктатор и брякнулся на колени, - пощадите семью, они ничего не знали. - Что происходит? - Кирель вскочил с места и, запахнув полотенце как тогу, встал возле Лекса. - Он такой же подселенец, как и я, - тихо произнес Лекс, так, чтобы услышали только Кирель и Сканд, скрипящий зубами за его спиной, - только он из другой страны. - Ушшиярх что-то залопотал, что-то непонятное, скорее всего, по японски, Лекс недовольно отмахнулся, - простите, я знаю на том языке всего два десятка слов. Я много путешествовал раньше, но в Японии поработать не пришлось. Там не очень любят нанимать гайдзинов. - Как интересно! - глаза у Киреля загорелись, как у Ламиля при виде драгоценностей, - тогда стоит подняться на верхний ярус и поговорить без лишних ушей. Сказано – сделано. Ушшиярха и его младшего мужа стража конвоировала, следуя подсказкам диктатора, куда-то вглубь строения, а потом вверх по винтовой и по ощущению совершенно бесконечной лестнице. Которая неожиданно закончилась прямо под звездами. Лекс выбрался на ровную площадку на подрагивающих от усталости ногах. Не хотелось выглядеть как Ламиль, который где-то в начале лестницы потребовал, чтобы его несли на ручках. И его подхватил на руки кто-то из доверенных людей Киреля. Лекс ощутил минуту триумфа – он мужик, он сам забрался! Стоило оглядеться и сразу стало понятно, что это была практически крыша между нескольких крупных куполов строения. Там был сервирован невысокий столик при свечах, уставленный тарелками со всевозможной снедью. Кроме этого, там были невысокие местные лежанки и небольшой свод беседки над головой. От камней крыши до сих пор несло жаром, но зато вид открывался потрясающий. Сам город был как синее на черном. Где-нигде серебрились металлические крыши и изредка мелькали робкие огоньки светильников. Значит, не все ночью спят… а вот дальше было серо-ртутное море. Такое неожиданнно светлое под светом звезд. Лекс поморщился, вспоминая. Когда на старый город напали пираты, море было… вроде, черное. Хотя тогда на него и не смотрелось толком. Тогда все внимание было на кораблях пиратов. А сейчас на сером море были силуэты черных кораблей со свернутым такелажем и пара галер с огоньками светильников на носу у дежурных моряков. Лекс хлопнул глазами, пытаясь сообразить. Говорили вроде, что Кирель прибыл на трех галерах, а сейчас видно только две. Хм. Значит Сканд уже отправил одну обратно в Столицу за Бэлом. Прекрасно! - Действительно, красивый вид, - горячие руки Сканда обняли и притянули к горячей как печка груди, - жалко, что нашего лагеря отсюда не видно. - Я могу проводить на другую сторону, - отозвался младший Ушшиярха. - Хочу-хочу-хочу! - запрыгал Ламиль. - Нет, - Лекс положил руку на голову ребенку и прижал, чтобы добавить веса своим словам, - мы со Скандом сходим, а ты побудешь с папой. Как взрослый! Ты меня услышал? Ламиль сделал кисленькую мордочку, но Кирель уже устраивался на одной из лежанок и приманивал младшенького сыночка к себе под бок. Лекс потом не раз порадовался, что оставил Ламиля с папой. Тропинка петляла и извивалась между, и по верху, и по боку, и по невнятным ступеньками где-то вокруг куполов, была мало того, что узкая, едва ногу поставишь, так еще и без всяких ограждений. Вот ведь насколько Лекс не боялся высоты, но и то не раз в яйцах холодело от страха, когда приходилось пробираться по самому краешку обрывающихся вниз сводов куполов. Зато с другой стороны были видны огни военного лагеря. Двух лагерей. Имперский с ровными рядами палаток, костров, сторожевых вышек, и братца - злобного ящера с шатрами офицеров и загонами для ящеров. Лекс уже настолько привык к военному лагерю, что даже отсюда, казалось, слышал, как разговаривают рядовые у костров, как пахнет кашей, как переругиваются легаты, найдя в очередной раз нарушение и фыркают во сне грузовые ящеры. Такой вид, пожалуй, стоил того, чтобы осторожно переставлять по узкой тропинке ноги, рискуя свалиться с высоты в темень ночи, переломав себе в лучшем случае ноги, а в худшем шею. Зато стоило вернуться обратно к Первосвященнику и усесться на неудобно низкий диванчик, Ушшиярх, сидящий на полу беседки, поднял виноватые глаза и стал рассказывать: - Меня звали Исидо Тоимото. Моя семья издавно занималась… - Ушшиярх поморщился, пытаясь подобрать слова. Лекс его понимал как никто другой. Тяжело объяснить то, чего нет в этом мире, - мы раскрашивали ткань для одежды. В разные цвета, и делали рисунки. - Кимоно, - подсказал Лекс, а потом пояснил Кирелю, - это такие халаты, но только очень красивые и дорогие. - Когда я умер там, мне исполнилось сто четыре года и я видел и рассвет, и спад, и опять восстановление интереса к древнему ремеслу создания ручных шедевров. Я ткал оби* (широкие пояса женского кимоно, которые порой стоят дороже самого кимоно) по рисункам знаменитых дизайнеров, и мое имя было гарантией качества и залогом, что сделанное мной оби станет украшением, которое, возможно, передадут по наследству следующему поколению красавиц. Сам я красавцем не был и по молодости на меня никто не смотрел. Девушки только хихикали, когда я пытался за ними ухаживать, а поскольку я был вторым сыном* (без права наследования семейного дома и бизнеса), то так и прожил, вначале с родителями, а после их смерти в семье брата, нянча его детей и помогая в трудные времена. - Ты можешь сделать ткацкий станок? - насторожил ушки Лекс. То, что сделал он, было по его разумению на жалкую троечку, но он имел только общее представление о ткацком станке и сам никогда не видел его вблизи, так что приходилось изобретать «как-то так и где-то здесь». Только пока мучился с челноком, думал, что убьет кого-нибудь. Тогда даже Ламиль ходил по дому на цыпочках. - Я сделал, - пожал плечами крупный чернокожий мужчина с покатыми плечами борца и руками кузнеца, - но только здесь нет, чего прясть. На этой земле не растет того, из чего можно сделать нить. Я пытался заказывать нити у торговцев, но они не понимали, что мне надо и в каком объеме и качестве, и пришлось отказаться от того, чтобы делать тканые узоры и рисунки. Зато у меня получилось сделать красители для ткани, и когда я показал торговцу ткань с нарисованными цветами, у меня появился первый клиент. Мою ткань увозят за Зеленые долины. Там есть такие животные, - Ушшиярх показал пальцами что-то с большим количеством ног, - оно делает из попы тонкие нити, из которой делают тонкие ткани. Такие легкие и полупрозрачные. И чем старше животное, тем толще нить. Она становится как… такое блестящее и скользкое на ощупь, как дорогое кимоно, а потом нить становится еще толще как… мягкое и пушистое, но легкое и тонкое. Они не продают такое для других и делают такое только для себя. А мне привозят за большие деньги с условием, что я потом продам опять только им за еще большие деньги. Очень выгодно. Теперь вся моя семья занимается тем, что разрисовывает дорогую ткань. - Ты давно здесь? - С тех пор, как Сканд завоевал этот город. Я сам умер дома на руках внуков брата, а потом открыл глаза здесь. В животе дырка, а люди вокруг одевают меня, чтобы похоронить, а я вдруг открыл глаза и не понимаю, что происходит. Я вдруг такой большой и черный. У меня здесь оказалась своя семья. Жена, младший муж, дети. Они очень заботились обо мне. Прятали от соседей, пока я не научился правильно говорить, чтобы те не донесли колдунам. Те бы забрали меня от семьи и потом убили. И пусть у меня другое тело, но я счастлив, что у меня наконец появилась своя семья и свои дети. Я могу их учить, заботиться. Баловать жену и младшего мужа. Делать им приятно и хорошо, и меня все любят, и дети говорят: папа, папа… Крупный мужчина поник плечами и даже, кажется, стал меньше ростом. Его младший муж осторожно приблизился к нему и погладил по плечу, а потом набрался храбрости и попросил: - Не выдавайте его колдунам, он ничего плохого не сделал. С тех пор, как он стал диктатором в городе, всем стало только лучше. Он навел порядок и сделал много интересных и полезных вещей. Тачки эти, и сбор мочи, и водовозы, а еще много разных маленьких, но полезных вещей, и люди в городе стали меньше болеть. Город стал чище и более дружным. Не забирайте его у нас, мы его любим. - А почему ты решил, что мы отдадим твоего старшего мужа колдунам? - Лекс насторожил ушки. - Ну, не знаю, - молодой парень повел взглядом, пытаясь подобрать слова, - колдуны говорят, что такие люди зло и несут только боль и злобу, но наш Уши не такой! Он хороший! - Тому, кто донесет колдунам про такого человека, колдуны дадут мешочек с золотыми монетами, - Ушшиярх поднял больные глаза на Лекса, - а если семья будет скрывать, что у них появился, как вы назвали, подселенец, и на него укажут соседи, то человека все равно заберут, но вся его семья умрет в страшных муках. - Я тебя уверяю, мы ничего не скажем про тебя колдунам, - Лекс задумался, а потом довольно улыбнулся, - а в ответ ты продашь мне свой ткацкий станок и научишь моего человека на нем работать. Договорились? Ушшиярх всхлипнул от облегчения и потянулся, чтобы поцеловать Лексу ноги, но тот отпрыгнул как кот. Вот еще! Новое знание само идет прямо в руки, это ему впору расцеловать Ушшиярха за такой подарок! Ну, если бы не Сканд за спиной, конечно… ну да ладно, хватит и рукопожатия, чтобы закрепить сделку!

***