I'm not your boyfriend, baby

Зависть заставляет делать людей отвратительные вещи. Она проявляет в человеке худшие качества, о которых никто и не подозревал до определенного момента, в том числе и сам обладатель такого сокровища. Моральная компенсация за собственные гадкие ощущения с избытком окупается чужими неудачами, но ведь желание никуда не пропадает. Желание обладать лучшим, самым прекрасным и тем, что принадлежит другому. Ради удовлетворения темного чувства совершаются вещи, о которых молчат даже на полуночных откровенных шоу. Каждому знаком сладкий вкус чужого поражения и злоба от удач. Ведущая в откровенном наряде не станет рассказывать, как все претендентки на ее место по несчастному стечению обстоятельств сейчас где-то, но не здесь. Она только пожмет плечами и скажет «все мы ошибаемся, ведь каждый из нас когда-то испытывал это чувство». И зрители понимающе будут качать головами. Никто не признается, но все согласятся. Отдельные истории намного страшнее, чем мнение большинства. Светлое по своей сути стремление к лучшему делает из человеческих душ выгребную яму. Ифань прекрасно знает, что зависть неуместна, но ничего не может поделать с разбушевавшимся воображением. Не важно, что именно происходит сейчас за дверью клуба, но тот, кто сейчас рядом с Исином настоящий счастливчик. Поддаться импульсу и вот так просто приехать для него значит довольно много. От подобной мысли пальцы с силой сжимаются на поверхности руля. Долго размышлять над кандидатурой не приходится. Клуб в нерабочее время, довольный Исин и настойчива просьба подождать в машине. Ифань уверен, что в определенный момент Пак Чанёль доиграется, но сейчас открытая неприязнь под запретом. Все, что остается – ждать, пока он сделает ошибку, и затем получить карт-бланш на расправу. Проходит не так много времени, прежде чем Син вновь появляется на улице, ежась от пробирающего холода. Ифань расслабленно выдыхает и разжимает побелевшие пальцы. Он готов был прождать всю ночь, а затем выслушивать неловкие упреки, лишь бы удостовериться, что все в порядке. - Домой? – мотор заводится тут же, стоит Исину захлопнуть дверцу. - Да, домой, - уточнять к кому не нужно. Это слово ассоциируется у них с одним и тем же местом. На губах Сина играет счастливая улыбка, слегка смущенная и робкая. Он теребит край широкого пуловера и смотрит рассеянным взглядом за окно. Наверное, хорошо, что видно лишь его отражение в гладкой поверхности холодного стекла, иначе сдержаться было бы невозможно. Ифань готов тонуть с головой в черной зависти, захлебываясь тихим «это должен быть я». Нога вжимает педаль газа чуть сильнее, чем следует. Резко выкручивая руль, он еле вписывается в поворот. Испуга нет, только осадок из злости и жажда адреналина. В отравляющую смесь вливается ледяными потоками дождь. Капли барабанят по крыше, стекают по окнам и оседают в грязной темноте асфальта. - Подожди, я сейчас, - Ифань останавливается у знакомого подъезда и стягивает идеально выглаженный пиджак. Быстро, чтобы не слышать за шумом дождя возражений, он хлопает дверцей и обходит машину. Исин успевает как раз вовремя, чтобы оказаться под накрытием из синей дорогой ткани. Дабы не намокнуть, приходится прижаться вплотную к сильному телу. Под шум дождя, шлепая по лужам, удается добраться до дверей довольно быстро. Пока Син звякает ключами, темное чувство понемногу отступает. Разъяренное жадное животное успокаивается, вдыхая свежесть грозы, смешанную с собственным парфюмом на чужой коже. Пришел его черед быть хоть немного счастливым. Время за этой дверью останавливается и дарит незабываемые мгновенья спокойствия. - Проходи, я сейчас найду тебе сменную одежду, - в коридорчике зажигается свет, а Исин исчезает в недрах квартиры, оставив насквозь мокрую обувь на пороге. Ифань успевает скинуть пиджак в корзину для грязных вещей и вольготно рассесться на кухне. Чайник тихонько гудит на плите, готовый вот-вот закипеть. В такие вечера тепло просто необходимо, поэтому протянутую одежду он благодарно принимает, скрываясь в ванной, пока желание согреться не превратилось в опрометчивые слова. Вещи слегка маловаты и сидят довольно забавно на более массивной фигуре старшего. Коротковатые рукава свободной кофты, подстреленные спортивные штаны и махровые носочки. Ифаню кажется, что он выглядит нелепо, но он чувствует себя на порядок лучше в предложенной одежде, чем в мокром деловом костюме. На столе красуется тарелка с бутербродами и две чашки, от которых исходит пар. Без приглашения усаживаясь на стул, парень тянет руки к еде. Оказывается вкусно, как и все, что готовит Исин. - Думаю, лучше бы ты открыл свое кафе, а не Лухан, - не прожевав до конца, Ифань отпивает горячего чая. - А чем бы тогда занимался Лу? – Син довольно улыбается и тянется к чашке. - Сыскное агентство ему бы подошло. Он ведь мастер слежки, - подобные подколки были в порядке вещей. И Лухан был абсолютно прав, предполагая, что ему еще не скоро забудут шпионаж за соседом. За несовершеннолетним и несносным соседом. - Думаешь это серьезно? – Исин не знает, стоит ли беспокоиться за друга, ведь с ним подобное впервые. Он редко запоминал имена своих подружек, предпочитая универсальное «малышка», а тут в курсе малейших деталей. На Лу не похоже. - Конечно. Детектив из него вышел бы отменный, - Ифань продолжает уничтожать бутерброды, делая вид, что это его не касается. - Я не об этом, - Син недовольно хмурится. - Не знаю, - приходится ответить и подвинуть тарелку к парню напротив, намекая, что ему тоже не мешало бы поесть, - он будет молчать до последнего, ты же знаешь. Исин нехотя откусывает бутерброд, понимая, что это действительно так. Пока все не станет совсем запущено, Лухан будет продолжать мучиться в одиночку. Кто знает, узнали бы они вообще о его маленькой одержимости, если бы не досадная случайность. Он всегда отмахивался, выдавая что-то в духе «вы о себе позаботиться не в состоянии, так что помощи не приходится ждать». Даже о возможном отчислении из университета друзья узнали в последний момент и то, потому что декан вещал о неблагополучных студентах на всеобщих сборах. Это было досадно. Сейчас Син хотя бы будет знать причину, из-за которой Лу ведет себя странно. Завтра будет возможность расспросить у него лично, а сейчас лучше отдохнуть. День выдался хлопотным и эмоционально насыщенным. Сил хватает только на то, чтобы сказать Ифаню, где постельное белье, и повалиться на мягкую кровать. Прохладные простыни успокаивают разбушевавшиеся чувства, но стук дождевых капель отсчитывает каждый миг, заставляя вспомнить и пережить снова. Причудливые тени, отбрасываемые уличными огнями, оживают. В их очертаниях только форма, но никакого содержания. Это просто предметы за окном, но Исин видит гораздо больше. Возможно, во всем виновата гроза, но воображение упорно дорисовывает детали, превращая блики на стене в историю. Страх наполняет воздух по чуть-чуть. Он закрадывается через несуществующие щели и поначалу занимает самые укромные уголки, но места становится все меньше, а окно приоткрывается, впуская тонкие нити уже целыми клубками. Темнота становится осязаемой, она парализует и заставляет подчиняться. Исин знает это чувство, привычное, но все еще пугающее. Грудную клетку сдавливает словно тисками. Воздух толчками врывается в легкие только усилием воли. Дышать часто и глубоко, вспоминать светлые моменты и пытаться прогнать наваждение снова и снова. Зажмурившись, Син представляет перед глазами Чанёля, его бережные прикосновения и уверенное «я правда классный». Голос глубокий и словно обволакивает теплом. А после был поцелуй, Исин сам потянулся навстречу и вложил туда нежность поровну с лаской. Это было ужасно. Чувства простые и еще неокрепшие, но уже сдавливали глотку в предупреждающей хватке. Казалось, самое сложное и жуткое позади. Тогда было смущение и желанный трепет. Страх же приходит позже, всегда выжидает тихого момента и всаживает черные клыки в нежное мясо. Каждый раз, пробуя, Син задается вопросом, стоит ли оно того. Вкладывая чувства в прикосновения и слова, он ощущает яркие вспышки радости, но после обязательно приходит и верный попутчик счастья. Ночи, полные сомнений и отвращения, иссушают пережитое и заменяют жестокой реальностью. Шаги даются с трудом из-за теней, что путаются под ногами. До двери всего пара метров, потом зал и еще немного до дивана, на котором сладко посапывает гость. - Фань, - Исин зовет тихо, он не хочет беспокоить, но не может заставить себя вернуться в пустую комнату. - М? – глаза открываются почти сразу. Голос спросонья хриплый и срывается, - Что случилось? - Не могу уснуть, - ночные капризы не в духе Сина, хотя их бы Ифань выполнил тоже. - Тогда полежи со мной, - край пледа приглашающе откидывается. Диван узкий и не слишком удобный, а еще определенно лучше холодной кровати. - Спасибо, - тихо произносит Исин, прижимаясь к теплому боку. Ифань давно перестал задавать вопросы. Просто время от времени Син ведет себя странно. Этого достаточно, чтобы вот так по ночам молча лежать на узком диване и слушать чужое дыхание. Широкая ладонь ложится поверх пледа и размеренно поглаживает, успокаивая. Никто из них не спит, но для слов тоже нет места. Уютная тишина заполняет комнату. В такие мгновенья у них свой собственный мир, с пониманием вместо дыхания и легким оттенком горечи. Сон накрывает в один миг обоих, сохраняя воспоминания только до утра. Дождь перестанет барабанить в окна, а страх останется в несуществующих щелях. Просыпается Исин от сильного тычка под ребра. Возмущение не успевает вырваться, прерываемое многократным «прости». По ощущениям еще слишком рано и судя по тому, что Ифань только проснулся, тем более. - Ты же начальник. Можешь приходить, когда хочешь, - недовольно бурчит парень, накрываясь пледом с головой. - Если я не буду контролировать, то никто не будет работать, - парирует старший скорее по привычке. Каждый раз, когда он нечаянно будит Исина, то выслушивает подобные вопросы из-под одеяла. - Ладно. Тогда подкинешь меня к Лу в кафе, как раз к открытию успею, - спать дальше все равно не получится. Без Ифаня на диване неуютно, а кровать еще греть нужно. Лучше уж пострадать денек, чем мучиться пару часов в попытке уснуть. На кухне звенят чашки. Две ложки сахара, а вторая для гостя. За окнами все еще пасмурно, облака смешались в серую массу и заполонили небосвод. Это утро слишком похоже на вечер. Пышную яркую зелень накрывает мутной пленкой городского смога и, если бы не лето на календаре, то называние было бы совсем другим. Такие дни выпадают из жизни, смазываются и никогда не остаются в памяти. Это время для апатии и безразличия, а еще для притворного «извините, я внезапно заболел» для начальства. Исин решительно открывает шкаф и вытаскивает с дальней полки фиолетовый реглан и бесстыдно рваные джинсы. Такая погода позволяет самому окрасить мир в понравившиеся цвета, добавив в палитру к серому еще множество цветов. Пусть это не дается легко, но он уже привык пробовать снова и снова. - А где мои вещи? – Ифань появляется из ванной, стирая с обнаженных плеч капли воды. - Там, - Исин махает куда-то в сторону, что означает «не здесь». С вешалки снята белая рубашка и серые строгие брюки. Точно сказать, в чьей квартире больше его одежды, Ифань не может. Не смотря на беспорядок на полках, чужие вещи всегда у Сина в идеальном порядке. Быстро надев выбранные вещи, Исин наблюдает, как друг плавно натягивает рубашку, застегивает пуговицы на манжетах и придирчиво осматривает себя в зеркале. Ткань подчеркивает широкие плечи и крепкий торс, брюки идеально сидят, но на лице Ифаня все равно отражается капля недовольства. - Что такое? Помаду не можешь подобрать? – Сина веселит подобное поведение. Он никогда не упускает возможности немного подколоть парня по поводу его придирчивого отношения к внешнему виду. - Я всегда могу подобрать ее для тебя. В комплекте к женскому белью, конечно же, - и это чистая правда, только очень похожая на шутку. Ифань подмигивает своему отражению, зная, что за ним наблюдают. Исин только закатывает глаза и перемещается на кухню, собираясь подкрепиться утренней дозой растворимого кофе. Обжигающая жидкость прогоняет остатки ночного наваждения и остается только легкое чувство вины. - Слушай, ночью я… - Син начинает говорить, когда Ифань усаживается напротив и тянется к своей чашке. - Ох, ты слишком тяжелый. Утром не мог пошевелить рукой, ты мне все отлежал, - вместо того, чтобы коснуться керамической ручки, он тыкает пальцем в свое плечо, - онемело все, так что ты должен мне компенсировать. - Ты спишь на моем диване, и я еще что-то должен? – фыркает Исин, принимая правила игры. В конце концов, у них не тот случай, когда требуются объяснения. - Знаю. Когда поедем в клуб, то оденешь то, что я выберу, - Ифань пресекает возражения движением руки, - и никаких протестов, - ему действительно без разницы, чей это диван. Он не может отказаться от уютного уголка в доме Сина, это слишком сложно, да и незачем. - Хорошо, - с притворным недовольством бурчит парень и ставит пустую чашку на стол. Улица встречает их душной влажностью и обещает еще одну грозу. Подсохшие островки асфальта виднеются среди городского озера луж, служа временным пристанищем для множества спешащих ног. Недовольные лица, тех, чье начальство не такое понимающее, делают день еще более угрюмым. К главному входу в кафе они подъезжают как раз вовремя, чтобы увидеть, как официант скребется в дверь и после пары неудачных попыток таки достает свой ключ. Видимо, Лухана еще нет, что весьма странно. - Я пошел, - Исин подхватывает сумку с ноутбуком и натягивает на лицо маску. - Передай Лухану, что я не буду нанимать адвоката, когда его посадят за растление, - Ифань бросает вслед и слышит, как хлопает дверца. Син небрежно махает рукой и входит в кафе следом за официантом. Проходит еще немного, прежде, чем заводится мотор автомобиля и настает момент для погружения в совсем другую жизнь. В ней есть безалаберный помощник, кипа бумаг и пустой стакан с крупной купюрой под ним. Зависть становится неважной и какой-то ничтожной в сравнении с желанием вернуться на пару часов назад. Туда, где Исин доверчиво прижимается во сне и греет дыханием кожу. Это гораздо важнее любых свиданий, но тревога все равно подтачивает твердую уверенность в счастливой концовке. Губы невольно расползаются в улыбке под недоумевающим взглядом помощника. Экран телефона мигает, извещая о новом сообщении от Сина. «Кажется, адвоката для Лу придется нанимать мне»