«Однажды кто-то сказал мне: «Приняв печаль, ты не сможешь быть счастливым». Похоже, я принял ту печаль, что есть во мне, я позволил ей уничтожить себя, лишая себя права быть счастливым. Я был не прав, когда думал, что Луи может спасти меня».
(The Degradation)
— Что? — протянув спросила Стелла. Блондинка напряглась каждой клеточкой своего организма, но тщательно старалась не показать этого. Все смотрели на Розалинду и ее подстрекателей с нескрываемой ненавистью и отторжением. Ситуация казалась смешной и глупой. Сильва никогда не нарушал правила и каждый человек, находящийся в Алфее, знал его как честного и справедливого. Сол был последним человеком, которого можно было закрыть в сырой тюремной камере. — Розалинда, что ты творишь? — тихо спросил преподаватель. Видимо наставник специалистов и сам был обескуражен этой ситуацией. Женщина, с которой мужчина так долго сражался плечом к плечу, теперь сажает его в тюрьму. Это мог сделать кто угодно, но не Розалинда, которая сама же погрязла в тысяче грехах. Ох, не Сол Сильва должен был отправиться за решетку. Ох, не он. — Итак, — смакуя каждое слово, начала директриса. — Не так давно Ривен, — она бросила на парня мимолетный взгляд, — Рассказал мне замечательную историю о том, что его бывший друг Скай и наставник специалистов Сол Сильва стали вести себя отчужденно, постоянно что-то бурно обсуждали. Мною было принято решение провести обыск в комнатах данных персон. В комнате Ская мы нашли пистолет и записку от Сильвы, где подробно рассказывалось о покушении на меня, — закончила женщина, скрепив руки в замок. Бред. — Что? — вспылил Скай, — Что ты несешь? Это бред полнейший, — Парень пытался прорваться к Розалинде, но крепкие руки Сола остановили его, — Ривен, ты полнейшая мразь, — блондин тщетно пытался вырваться из оков преподавателя. — Скай, успокойся, — тихо, но с привычной ноткой строгости, произнес Сильва. — Розалинда, что это за сочинение первоклассника? Это же абсурд полнейший. Твои обвинения просто смешны, я ничего такого не делал и даже не предполагал. Такой дерьмовый план мог придумать только ребенок, что ты творишь? — Сол пытался разобраться с несправедливостью данной ситуации, но все было бестолку. Вот на жилистые руки мужчины надевают наручники и уводят в сторону машин специалистов. Сол обернулся в сторону девочек, которые так и стояли на этом чертовом поле. Он встретил, полные слез, глаза Стеллы. Она старалась справиться с этим, но внутренняя боль разрывала ее хрупкое сердце, которое только недавно начало восстанавливаться. Подмигнув девушке, он вновь отвернулся. Было больно и страшно, но вера в лучшее всегда была главным оружием специалиста. Сол понимал для чего нужен был весь спектакль, ведь теперь в школе осталась лишь одна Розалинда и никто не сможет противостоять ей. Никто не сможет остановить ее. Ему больше не страшно за себя, хотя и раньше его толком не было, но сейчас, уходя, он оставлял в Алфее маленькую частичку своей души. Сильва знал, что Стелла сильная девочка и обязательно со всем справится, но внутреннее волнение никак не уходило. Вернувшись в комнаты, девушки прошли в гостиную. Оставаться один на один со своими мыслями не хотелось. Лишь Стелла промчавшись в комнату, хлопком закрыла дверь. Девушки понимали что к чему, но лезть в душу блондинки не хотели. Не время сейчас, потом они обязательно спросят ее, но потом. Сейчас главное было выжить в аду, который ожидал их. Впереди темные времена, но в конце тьмы всегда наступает свет. Что же делать, если свет никак не наступает? Ждать и продолжать бороться, ведь это еще не конец. — Я все думаю о букве на лопатке Ривена, — тихо начала Терра. Нет, только не это. Муза шумно выдохнула остатки воздуха в легких. Она старалась сохранять спокойствие, но это получалось очень плохо. Сейчас, когда все катилось не по лучшей дороге, вспоминать наглеца не хотелось. Он был противен, омерзителен. Подставить друга, преподавателя — просто крах. — Терра, ты сейчас серьезно? — нахмурив брови, взъелась Муза. — После того, что выкинул эта шестерка Розалинды ты будешь думать как помочь ему? Пусть просто катиться на все четыре стороны. Надеюсь, что скоро его тоже куда-нибудь увезут, — прошипев, фея ушла в свою комнату. — Если бы она не встречалась с Сэмом, то я бы подумала, что Муза родственная душа Ривена, — застыв на месте сказала Терра. — Значит «М», — протянула Блум, — Я знаю несколько девочек из школы, чьи имена начинаются на эту букву: Мелисса Лавгуд, Меналия Вон, Мария и Малика, — Блум перечисляла девушек. — А если это фамилия, тогда наши поиски усложняются, — подключилась Аиша.***
Накрыв губы рыжеволосой, парень старался углубить поцелуй. Руки Ривена блуждали по телу Беатрикс. Сейчас, когда губы девушки покрывали его шею, парень пытался перестать думать о том, как сильно губы Беатрикс не похожи на губы Музы. Не такие мягкие, не такие сладкие. Вечный вкус помады Беатрикс, ужасно приелся парню, от чего хотелось не касаться ее губ. Руки девушки, зацепились за край свитера специалиста, и потащили тугую ткань наверх. Словно ошпаренный, зеленоглазый вырвался их рук феи, вспомнив о букве, которую кареглазая не должна видеть. — Ты чего? — ошеломленная прыжком парня, поинтересовалась Беатрикс. Метка на теле усилила жжение, отчего говорить совершенно не хотелось. В мыслях было лишь найти эту гребаную эмпатку, чтобы боль хоть немного утихла. — Давай не сегодня, я устал, — пропустив руку сквозь волосы, сказал парень. Когда дверь за девушкой закрылась, шатен рухнул на кровать. Через все тело будто пробегал разряд тока. Терпеть уже не было сил. Взяв пачку сигарет, специалист вышел из комнаты. Когда защитный барьер оказался позади, Ривен сел на небольшой выступ и закурил сигарету. Табачный дым дурманил разум, проводя никотин по капиллярам. Выпуская каждый раз дым, он старался убежать от себя, от реальности. Утренний момент все никак не выходил из головы парня. Ривен все так же считал, что делает все правильно, но сегодня он вдруг почувствовал неизгладимый осадок. То ли от мыслей, то ли крутого табака, голова начала гудеть. Угнетенный собственным состоянием, зеленоглазый решил все же вернуться на территорию школы. В школе начинался переполох. Никто не мог понять, что делать дальше. Пары Сильвы были отменены и теперь добрая половина студентов моталась без дела. Розалинда злилась, не понимая, что делать с бушующими студентами. Вечерело. Сумерки, будто толстое одеяло, опускались на Алфею. Ветер стал куда более прохладным и пробирающим. Выйти на улицу в одном свитере казалось самоубийством. Осень каждой минутой давала о себе знать, обрушая холода и хандру на людей. Возвращаться в комнату к Скаю не хотелось, поэтому зеленоглазый уже битый час сидел на озере специалистов, прокусывая уже сотую тростинку. Из-за спины послышались тихие шаги, но Ривен не придавал этому значения. Следующий вдох кислорода дался куда легче. Спина парня выпрямилась, а глаза закрылись. — Муза, чего тебе? — все так же не поворачиваясь спросил парень. Он знал, что сейчас позади стоит именно она, а не кто-то еще. Боль, которая только недавно эхом отдавалась по всему телу улетучилась, оставляя парня наедине со своей душевной тяготой. — Как ты понял? — присаживаясь в двух метрах от соулмейта, спросила та. — Метка. — пояснил он, — Он наконец перестала жечь. Он тоже это чувствует. Получается, не одна Муза мучается от умопомрачительной боли, корчась каждое утро в кровати, а затем натягивает маску, чтобы никто не понял ровным счетом — ни.че.го. — У тебя сейчас тоже жжет, хотя мы рядом? — тихо спросил Ривен. Она кивнула, то ли разговаривать не хочет, то ли метка так болит, а может и все сразу. На самом деле внутри Музы все бушевало. Ее явно тянуло к парню и от этого злость была еще больше. — Кхм, — он прочистил горло, — Нам нужно дотронуться друг до друга, я прочитал, что это снимает боль, если вы не взаимодействуете очень долго, — сказал зеленоглазый. — Нет. — Ты думаешь я горю желанием прикасаться к тебе? Мне уже осточертела эта боль, ничего не помогает от нее, если ты не знала. И я очень хочу, чтобы это поскорее прошло, потому что сил у меня больше нет. Напомню, что это проходит только тогда, когда души взаимодействуют и хоть иногда касаются друг друг, тупая твоя голова, — он снова агрессирует. Она выдохнула, осознавая всю правильность слов соулмейта. Ей тоже было тяжело. Она тоже мучилась, но переступить через себя не могла. — Блять, — прошипел он В следующую секунду он уже сидел рядом с феей, крепко скрепляя их руки в замок. Послышался расслабленный полустон девушки. Он закрыл глаза вдыхая холодный воздух в легкие. Боль отпускала. Казалось, что ее не было никогда, а эти двое просто сумасшедшие. Впервые за такой большой срок, оба чувствовали себя хорошо. Тело не болело и внутри разливалось тепло. Неужели им теперь придется все время проводить так? Нет, эти точно не смогут. — Почему именно я? — так тихо спросила фея, что даже сама еле услышала свой голос. — Я не знаю, но мне это не нравится так же сильно, как и тебе. Нам нужно что-то делать с этим. Может стоит вечерами видеться где-то и списываться в течении дня, если кому-то будет слишком плохо? — предложил специалист. — Нет, никогда. Я тебя ненавижу, — кареглазая вырвала руку и ушла, оставив Ривена. Несколько секунды осознания и теперь в голове абсолютная пустота. Как жить дальше? Если учитывать, что эта боль не дает спокойно существовать.