***
Светает… Небеса вспыхивают новым рассветным солнцем, зажигая чистые небеса кроваво-красным цветом… В холодном влажном воздухе витает некое напряжение, среди крошечных юрт, конец и ханств, что встали сегодня раньше обычного. Событие было поистине знаменательное… Ведь именно сегодня, маленький мальчик, которого подобрали из мира живых, становится мужчиной, который покинет родное кочевье… Джучи это прекрасно понимал… И сейчас, стоя в чистом поле, ожидая, пока КССР попрощается со всеми родственниками, монгол смотрел на небеса. Алые… Будто кровь, пролитая казахом на тренировках, но прозрачные, подобные слезами родного отца мальчишки… Как же сейчас ордынец понимал СССР, который больше одиннадцати лет назад потерял сына в бескрайних степях… Только на коммуниста это горе обрушилось неожиданно, в виде трупа ребёнка на больничной койке, а Джучи знал, что мальчик вырастет, уйдёт из-под крыла прадеда, вылетит из гнезда, и отправится строить свой Улус, или просто обрастать странами, переходя с ними по миру… И никогда не вернётся сюда, к родным… — Впрочем… Это были самые счастливые одиннадцать лет… — тихо прошептал себе монгол, чувствуя поднявшийся ветер, пронизывающий войлочный тулуп. Почему же Золотая Орда думал, что это были лучшие годы? Увы, но не смотря на печаль сейчас, в прошлом, было много хороших и плохих моментов… Чего только стоят их уроки фехтования, которые Джучи так любил вспоминать мальчику вечером…***
Пронизывающий холодный осенний ветер свистит в ушах, пока над небом сгущаются тучи, намереваясь напоить высохшую степь, цвета ржавого металла, чей звон оглашает новые и новые удары, в основном неудачные. Даже сейчас, замахиваясь острым клинком, одетый в стёганый тулуп, девятилетний Каз раскрывается перед своим врагом, подставляя руки, плечи, ноги, чем пользуется Орда, нанося быстрый удар по внутренней стороне локтя мальчишки, от чего казах валится на землю, после трёх часов занятия. — Я больше не могу… — устало простонал мальчонка, сжимая ушибленое место, пока Джучи медленно подходит, забирая тупую саблю у несчастного проигравшего. — Чем больше пота и слёз прольёшь сейчас, тем меньше враги получат твоей крови. — коротко отчеканивает сабельник, протягивая пострадавшему руку. — Вставай.***
Однако потом юноша научился отражать удары, ставить блоки, перенаправлять замах… И на этом фехтование закончилось. Но Орда не жалел. — Эх… Я пытался тебя сберечь в самом начале… Просил об этом всех… Но… Ты выбрал иной путь… — вздохнул мужчина, обернувшись назад, и видя, как какой-то человек едет к нему на сером коне. Почти чёрный тулуп скрывал сильное и закалённое боем тело, перетянутые на талии прочным поясом из сыромятной кожи, пока ноги скрывали поножи с сапогами, почти до колен… Флаг юноши изменился за эти годы. Теперь, он был нежно-голубым, подобно бескрайнему небу, по которому лете золотой орёл, неся солнце… Из середины купольной меховой шапки выходила копна чёрных волос, падающая на спину, где устроился лук и стрелы, задевая глаза мужчины. По форме подобные миндальному ореху, залитые карим цветом… Это он… КССР… Вернее… Это его старое имя. А новое — Казахстан. — Мальчик мой, подожди уезжать! — крикнул монгол, когда парнишка подъехал к нему и слез с коня, бросаясь в объятия, в какой-то мере, приёмного отца, словно в воду. — Я и не спешу… — шепчет казах, отпуская Джучи, который достал из-за спины изящный клинок, в кожаных чёрных ножнах, куда пряталось два маленьких ножечка, с ручкой из серебра, в то время, как сама сабля мягко изгибалась… — Я выторговал эту саблю, когда тебе исполнилось двенадцать лет, Кази… Когда мы шли с тобой по огромному базару и ты увидел её… — молвил ордынец, пока юноша только кивал, продолжая говорить за своего родителя приёмного: — И я выпрашивал эту саблю… — Верно. Как видишь, она теперь твоя… — грустно вздохнул мужчина, отдавая грозное оружие своему ученику, вновь мягко его обнимая. — Однако… Ответь мне на один вопрос… Почему ты решил остаться?.. — шепчет бывший хан. — Правду молвить… Мне… Домов своды не заменят никогда свободы… Как в городе проживёт человек, у которого кровать — степной сухостой, стены — леса, да сосны-великаны, а крыша — небо голубое? Никак. Здесь я чувствую тебя нужнее, здесь сверкают реки, встаёт солнце… Орлы летают, здесь сердце моё! — попытался описать свой выбор парень, отстраняясь от объятия монгола, видя грусть в его глазах, ведь больше, они, скорее всего, не свидятся… — Прощай… И… Благодарю за всё… Хоть я и понимаю, что не расплачусь до конца дней миров… — тихо проронил казах, вскочив на коня, медленно скрываясь в степи, пока Улус Джучи смотрел ему в след… — Прощай… Уже навсегда…