Куджини

- Куда поворачивать-то блять? – Артур, сидящий за рулем машины, попытался выехать из колеи, - Я ничего не понимаю в этой карте, счетовод. Ты бы еще весь Энск красным обвел, гений. Подъезда к полянке не было: автомобиль Куджини битый час крутился по крошечным лесным дорожкам, однако рано или поздно все равно возвращался к здоровому кривому шлагбауму, поставленному на въезде в лесополосу еще при царе горохе. - Значит пойдем пешком. – Федор хлопнул по карману и, удостоверившись что небольшой пистолет на месте, дернул Артура за плечо. – Останавливайся, пошли. Мы не успеем доехать. Сопровождающий, шедший бок о бок с Иваном, впервые осознал что волнуется. Обыкновенно в жизни он добивался всего чего хотел: с самого детства Феденька мог располагать к себе людей, умело манипулировал эмоциями окружающих, да даже два года в армии он провел спокойно, после того как сдружился с парочкой дембелей и комбатом. Он и сам не понимал как именно у него это получалось: люди сами тянулись к Михлину, а он эти связи не обрывал, крепко плетя паутину из людей, отношений и манипуляций. Но сейчас, стоя по щиколотку в мокром и рыхлом энском снегу, он внезапно понял что может прийти на непонятную полянку и обнаружить там не плачущих от страха татар, а два окровавленных трупа, лежащих в глубокой обледенелой яме. Он понял что может проебаться – проебаться впервые в жизни. - Вон туда поворачиваем, - Маша подбежала к ним с картой, - слева тропинка, дальше твоя поляна. Надеюсь что твой союз тебя не обманул. *** Федя был… необычным. Иван и сам не понимал почему он так доверяет этому человеку, который обыкновенно сидел за столом и перебирал бумажки – это шло вразрез с его принципами, звучавшими как «верить нужно только себе и тем, кого можно проверить». Но, несмотря на это, Шолохов все равно выслушивал предложения Федора, помогал ему с отчетами, закрывал глаза на редкие и недолгие прогулы, которые сам бухгалтер никак не объяснял. Было в Михлине что-то такое необычное и магнетическое, что-то, что буквально заставляло слушать его и помогать ему – Маша называла это харизмой, Артур выебистостью, Дарина вообще говорила что Феденька просто человек хороший и поэтому она с ним готова и к Колдуну, и к татарам пойти. - Может стоит выдать пару премий? – Федор положил перед Иваном план финансовых вычетов и отошел в сторону, - Это может отлично простимулировать рабочих на перевыполнение плановой добычи минералов, тем более с последней поставки остались средства. Я вот рассчитал… - Федь, ты мне скажи, - Иван отложил бумаги в сторону и, чиркнув спичкой, поджег свежескрученную папироску, - Ты вроде и так нам очень помог, считай отплатил уже за то что мы тебе ногу перемотали в Москве. Чего ж ты не уходишь-то? - А мне стоит уйти? – Федор холодно улыбнулся и поправил галстук, - Товарищ Шолохов, вы только скажите… - Нет-нет, Федь, я ж просто спрашиваю, - Иван дружелюбно рассмеялся, - Сам же говорил что ты с нами просто чтобы расплатиться за спасение. - Вы мне жизнь спасли, а не мое финансовое положение, товарищ Шолохов. Вот когда я лично вам так же помогу, мы и будем в расчете. А то это нечестно получается: вы из меня пулю вытащили, а я вам пару раз кладовку разгрузил. - Это тебе долго предстоит на нас пахать, Федор. – Иван улыбнулся, - Мои методы весьма мирные, так что под пули я редко попадаю. - Значит поработаю, товарищ Шолохов. – Михлин услужливо кивнул, - Может все-таки посмотрите документы? *** Ибрагим опустил лопату. Копали они уже довольно долго – мерзлая земля не поддавалась, разгулявшийся ветер неприятно обжигал кожу порывами снега, лопаты постоянно скользили в руках, превращая ладони в кровавое месиво. Копать их заставили после того как из машины Азамата вышел сам мужчина с расцарапанным лицом и Дарина. Платье на ней было немного порвано, нижняя губа оказалась разбита, но на лице красовалась такая довольная улыбка, что Ибрагим понял – пусть стрелять она и не умеет, но в обиду себя все равно не даст. - Мы тут умрем? – Ратаев вытер со лба пот и посмотрел на девушку, - Азамат хочет нас убить, правда? - Не знаю. – Она вздохнула. Ибрагим видел, что спокойствие на лице девушки напускное: руки, сжимающие лопату, нервно тряслись, взгляд ее быстро перебегал с одного бандита на другого, ноги подрагивали. – Ему кто-то звонил из Москвы. Не знаю что ему сказали, но видимо это был кто-то серьезный. - Быстрее копайте, - Один из татар толкнул Ибрагима в плечо, - Азамат и так слишком великодушно к вам относиться, позволил даже достойное место для тел получить. Солнце уже начало заходить, но вот только небо было полностью закрыто серыми тяжелыми тучами, сыпавшими на лесных гостей крошечными белыми мошками, липнувшими к одежде и волосам. Это было не тот вечер, в который хотелось умирать: слишком обычный, слишком спокойный, слишком грустный. Ибрагим неловко вытер окровавленные ладони о брюки и вздохнул – только не сегодня. Он еще так много не успел! Не успел сказать что-то важное Ивану, не успел написать письмо матери, не успел, в конце концов, покормить Кумара утром. - Сворачиваемся. – Голос Азамата вывел Ратаева-младшего из оцепенения, - Сворачиваемся, блять. Этих оставляем и едем, быстро! Ибрагим и Дарина удивленно наблюдали за тем как татары моментально заняли все пассажирские места в автомобилях, посидели в них на дорожку и сорвались с места, оставив после себя только неприятный запах выхлопных газов и следы шин на свежем снегу. Причину для скорого побега целой кучи бандитов выяснить было невозможно: Азамат никак не мотивировал этот поступок. Да и вообще, чего могут испугаться вооруженные и ебанутые татары? *** Давид первым заметил что Федор, и так подозрительно уверенно шагавший по сугробам, первым подбежал к Дарине и Ибрагиму, стоящим рядом со свежевыкопанной ямой. Причем мужчина не доставал оружие, не крался, чуть пригибаясь для того чтобы не словить пулю. Он как будто знал что на полянке никого не будет. - Вас это не напрягает? – Милиционер подошел к Ивану и Алисе, совещавшимся о дальнейших планах Куджини, - Он просто пришел и татары уехали, неужели вы не понимаете какой он подозрительный? - Давид, на пару слов. – Иван отошел с милиционером в сторону, стараясь не привлекать к их разговору излишнее внимание Куджини, - Ты меня за дурака держишь, скажи? Рассольников замялся – он понятия не имел что нужно отвечать на такой вопрос от крупнейшего Энского бандита, поэтому решил поступить по-умному: опустил взгляд и промычал что-то нечленораздельное. - Я все вижу и все прекрасно понимаю, - Продолжил Шолохов, - Но пока что Федор нам ничего плохого не сделал. Напиздел он про свой союз бухгалтеров, но в итоге-то все закончилось хорошо! Ты сам посмотри. Рассольников послушно повернулся в сторону полянки, на которой Федор протягивал пострадавшим от татар свою куртку. Давид мысленно окрестил это понтами, хоть где-то глубоко в душе он и понимал что ничего «понтового» в поступке Михлина нет. Он попросту ревновал его к Куджини, которых считал, наверное, лучшими людьми в городе. Рассольников до сих пор жалел что из-за своего эгоизма отказался от сотрудничества с Шолоховым в начале осени, когда Иван искал человека на место своего заместителя. - Я докажу, - Давид и сам не осознавал что шепчет себе под нос, - Я им всем докажу что он за человек. До начала 94 года оставалось три дня.