×××
Джисону было пятнадцать, когда он понял, что очень сильно проебался. По комнате разносились звуки мягкой мелодии фортепиано, пока младшие братья встали рядом друг с другом и начали игриво подтанцовывать музыке, шагая точно в такт и смеясь со своей нелепости. Джисон сидел сбоку и вчитывался в бумагу, которую отец недавно предоставил ему для изучения в дальнейших годах. Как никак он старший. Черён, что сидела за фортепиано, со злостью бьёт по клавишам, когда её пальцы не дотягиваются до нужных аккордов. — К чёрту. Пускай Минхо сам свою мелодию играет в четыре руки. Так ему и надо! Хан, подслушивая всё в пол-уха, ухмыляется. Бедная, маленькая (на вид) Черён, которая отказывает всем подряд только из-за красавчика братца. Вон, у Чеён уже одна дочь чуть младше Хана. Они как раз собираются приехать на днях в королевство в роли гостей. А Хисын, например, спокойно живёт в городе, в маленькой лачуге со своим мужем, часто навещая короля. Только вот без детей, но зато счастливо. — Нуна-а, чем тебя привлёк дядя? От одного взгляда на него у меня мурашки по коже бегут, — говорит Джисон, привлекая к себе тётю. Та, будто пушинка подбегает, устраивается рядом и, смотря влюблённо в огромное окно напротив, начинает говорить: — Эх, глупый ребёнок. Ты не понимаешь. Знал бы ты, какой он красавчик был в молодости, да и сейчас ничем не хуже. Единственное, морщинки на глазах, но они делают его образ добрее. — Ну так, что в нём такого? — Он добрый, сдержанный, мужественный. Я всегда наблюдала, как он носил печеньки в комнату к твоему отцу, нам с сестрой и твоему дяде, и всегда это так грело душу, когда он заботился о нас, готовя своими же руками. Хоть он родной для нас только по отцу. Он любил и всегда будет любить нас больше всех. — И ты влюбилась в его чистый, заботливый образ. — Да. Но он категорично против инцеста. Это обидно. Мы ведь не совсем родные. Какой он бяка. Джисон не сдержанно захихикал, всматриваясь в одну любовь в глазах тёти. Минхо… Он своего дядю видит часто, но лишь издалека, и то только за столом на завтраках, обедах и ужинах. По словам отца, Минхо занимает важное место не только в его жизни, но и в делах королевства, как и Хёнджин, который заботился о Джисоне с самого младенчества. Комната пустеет, братья уходят в свои покои, так как время близилось к десяти вечера. Тётя сказала, что пора бы ей повеселиться и поехала в город, неизвестно куда в такую темень. Тёмная комната отдаётся бликами от свечи в каждом уголке помещения. Тонкие нежные пальцы обводят жёсткие клавиши фортепиано. Одна нота, вторая. Аккорд, сначала мажорный, потом минорный, который звучит более грубо, но с нотками сказочности. Джисон сочетает аккорды левой руки с главной мелодией в правой, получая, на огромное удивление, мягкий звук без изъяна. Джисон учился около шести лет на этом музыкальном инструменте, но ему никогда не позволяли самовольничать в этом плане. Но сейчас никто не слышит, учителя уже как несколько лет не требуются всему обученному парню. И удивляет то, что это оказалось не так сложно, как играть чужую мелодию, чужого композитора. Пальцы начинают бегать по второй октаве, малой и большой. В груди разрастается тёплое чувство гордости и возбуждения. Он хочет ещё. Он хочет лучше. Сердце стучит нещадно, когда грустная мелодия отдаётся в самые потаённые уголки сознания, а на губах разрастается улыбка с огромной радостью. Он и не знал, что это так будоражит. Он не знал, что сочинение может быть таким интересным. Кто-то сзади прикасается к плечам парня, пугая настолько сильно, что Джисон вздрагивает и чуть ли не падает со стульчика. Чей-то мягкий голос шепчет возле уха также мелодично, как только что сыгранная мелодия. — Прости, что напугал, Джисон-и. — Боже, Минхо-щи, я не слышал как вы вошли, — Джисон успокаивает своё сердце и старается сесть ровнее, чтобы не упасть лицом в грязь в глазах дорогого дяди. — Эта мелодия такая красивая. Я впервые её слышу, кого ты играл? — старший обходит Хана и, ударяя своим бедром по плечу младшего, усаживается на маленький стульчик, чуть ли не полностью сталкивая Хана, но в последний момент удерживая его за талию. Джисон честно старается сдержать своё сердцебиение. Но он правда рад, что Минхо так высказался насчёт этой мелодии. Но он чего-то боится, из его рта не выходят слова, «это моего сочинения». В его рот будто залили липкую сгущёнку, мешая спокойно разговаривать. — Я не знаю. Точнее, я когда-то играл её, но я не уверен. А вы, Минхо-щи, тоже пришли практиковаться? Рука с талии так и не ушла… — Да. Я учил Черён, чтобы сыграть с ней вместе что-нибудь, но, кажется, это не её. Так что, теперь я собирался разобрать новую мелодию для себя. — Можно я послушаю вас? Я тут тихо посижу. Честное слово. — А тебе разве не пора в комнату? Помню в свои времена я прятался по углам, лишь бы попасть на кухню замка, чтобы охрана не заметила. Феликс такой нежный в этом плане. Но я рад, что вас так не контролируют. У вас больше способов развиваться, делать что-нибудь новое. — Минхо наконец скидывает младшего со стула, слыша громкий стук, когда Хан падает ровно копчиком на пол, сам того не ожидая. — Хэй! — Что-что? — игриво, с нотками издевательства протянул Ли, когда услышал грубый выкрик племянника где-то снизу. — Ничего, — стиснув зубы как и от некой злости, так и от боли, он улыбнулся, назло оставаясь на полу и складывая свои ноги. — Так и будешь пол вытирать? — Со смехом говорил Ли. — Да, так и буду морозить задницу. — Хорошо, потом не ной, — и свои слова он прерывает резкой, громкой мелодией в стиле джаза. Его нога на педали то и дело скачет то вверх то вниз. Джисон и не думал использовать педаль в своём сочинении, но с ней звук разносится ещё сильнее, оставляя после себя долгие отголоски звуков. Минхо качает головой, ежесекундно читая ноты и перенося их на инструмент. Еле слышен его счёт темпа, чтобы не сбиться. И ещё Хан заметил, что дядя успевал улавливать динамические оттенки, то и дело делая то тише, то громче в каких-то местах. Удивительно. Минхо будто бы совершенно не напрягается и получает удовольствие от этого всего, совсем забывая о своём слушателе у своих же ног. А, нет, не забывая. Его искрящийся взгляд удовольствия переводится на Джисона, когда последние аккорды звучат в каждом уголке комнаты. И он выглядит так хорошо, так счастливо, что хотелось улыбнуться в ответ. — Научите меня также. Говорит Джисон, совершенно не сочитаясь со своими мыслями в голове. Зачем он это сказал? — Хм, — Минхо будто смотрел сквозь Хана, прочитывая каждую главу его книги, — я подумаю, — такой же игривый, уже немного раздражающий тон. Прошло некоторое время, пока Джисон всё также сидел на полу и слушал льющуюся мелодию от красивых, немного коротеньких пальчиков альфы. — Иди в комнату, уже двенадцатый час. — Более холодно говорит он, не удосуживаясь взглянуть на собеседника — А как же дать мне уроки такой же идеальной и прекрасной игры, как у вас? Минхо хихикает, разнося прекрасное «ах» в конце своего смеха. Эхо в полупустой комнате сделало этот момент ещё красивее, чем он мог быть. Джисон думал, что этот смех будет у него в мыслях ещё некоторое время. — Может быть завтра, может послезавтра. Посмотрим. А сейчас мне нужно будет кое-куда, куда с тобой я ни в коем случае никогда не пойду. — На кухню? Минхо нахмурил брови, встал со стула, закрыв фортепиано и начал направляться на выход, проигнорировав слова племянника. Джисону показалось, что он чем-то задел старшего. И он бы об этом думал всю ночь, если бы в конце Минхо не повернулся и не показал язык, улыбаясь и хлопая дверью. — Ему точно за тридцать?×××
Минхо с улыбкой идёт по коридорам в кабинет к своему любимому младшему братику, точнее, королю. — Эй, Сынмин-а, Ликси там, у себя? Сынмин сидел с охранником у входа в проход коридора, где были королевские покои и кабинет, которые находились бок о бок друг с другом. На самом деле эти комнаты были использованы только королём в дни, когда он хотел быть один. Что насчёт жены, была ещё одна комната, в совершенно другом конце замка. — Минхо-щи? — Оба поклонились, — да, король в кабинете. — Хорошо, — Ли хотел было пройти дальше, как его остановил встревоженный Сынмин. — Туда нельзя. Простите, но это приказ. — Что?! Мне кажется или ты что-то попутал? Не видишь что в моих руках? Да, Минхо ходил на кухню. Теперь доступ к ней был ему открыт. Было где-то около двух часов ночи, когда он сделал любимые Феликсом брауни. Он старался, а сейчас его так грубо хватают за плечо и не дают сдвинуться с места. — Вам правда не стоит сейчас туда идти. Когда король освободится, я вас осведомлю об этом. — Он мой брат. Если с ним что-то, если у него какие-то трудности, я тот, кто поможет, ясно вам? А теперь впустите! — Минхо был зол, когда с шлепком убрал чужую руку со своего плеча. — Пожалуйста… — умолял дворецкий. — Нет! С каждым шагом он чувствует тревогу, а ещё крики и мольбу сзади себя. Его пытались сдержать, что там может быть такого? Ли останавливается в полуметре от комнаты, слыша громкий стон Феликса, он уверен, что это Феликс. Сначала он стоит, не смея сделать шагу, но вскоре переводит взгляд назад с вопросом в глазах. — Минхо-щи, я не должен… вы не должны были… Ох, меня же просто убьют, — Ким хватается за свою голову, нервно ходя вокруг. — Просто успокойся, — Минхо аккуратно положил руку на плечо младшему, — объясни. — Мне нельзя. — Боже, я итак всё слышу. И слышу я совсем ненормальные стоны моего брата для сущности альфы. Кто там? Стой, неужели…? — Минхо вскидывает брови, ухмыляясь со смешком. — Д-да? — Хёнджин… — теперь он посмеялся ещё громче, — боже, моего братика траха- — Минхо-щи! — дворецкий, стыдясь, закрыл своё красное лицо двумя руками, — никто не должен был знать, — скулит он. — Держи, — Ли отдаёт тарелку с брауни в руки непонимающему Сынмину, — передай ему и мы сделаем вид, что я ничего не видел. И потом Минхо ушёл вприпрыжку, хихикая как какой-то злодей на весь замок.×××
— Принц Ли Хан Джисон, отец хочет вас видеть сегодня с ним во время похода. Пожалуйста, будьте готовы. Поклонившись, служанка также быстро покидает комнату, как и появилась в ней. Хан только открыл глаза, ещё не понимая что происходит. Он уснул под утро. Из-за чувства тошноты, он может предположить, что сейчас не позже восьми утра. — Отец хочет меня видеть? Это шутка какая-то? Голова начинает нещадно болеть, а слова служанки всё ещё вертятся в голове. Это серьезно не может быть правдой. Если быть честным, Хан уверен, что король даже не помнит о нём, ну или хотя бы его имени. Единственные разы, когда Ли Феликс обращался к нему, это те дни, когда ему напоминал Сынмин, что его старшему сыну пора готовиться к правлению королевством, ну или хотя бы знать все азы. В комнате Джисона лежит огромная стопка листов, написанных Хёнджином на целых два года вперёд. Так что эта ситуация немного сбила с толку. Приведя себя в порядок и приняв ванну, он направляется на завтрак, замечая почти всех, кроме самого короля и ещё нескольких человек, которые, скорее всего, скоро подойдут. — Прошу, пройдите за мной, вас надо подготовить, — говорит та самая служанка и уводит из зала. — Но я не позавтракал, — капризно ноет Джисон, но его очень грубо игнорируют. Как таковой подготовки не было. Его просто одели подобающе для выхода в поход, дали лук и предоставили личного коня принца, с которым он обычно практикуется на поле рядом с замком. Оказывается, его уже ждали король, его советник и Ли Минхо, который даже не удосужился взглянуть на пришедшего. А ещё рядом с ними была Юна, дочка тёти Чеён. И это означало, что они уже сегодня прибыли в гости. Юна была ровесницей Джисона, но всё же на несколько месяцев младше. И сейчас она разговаривала с Минхо о чём-то, видимо, весёлом, раз старший так хихикал после её слов, этот смех конечно напоминал больше чёртика, но всё же. — О, Джисон, наконец-то, — король одаривает своего сына широкой лучезарной улыбкой, а после и сжимает плечо в знак поддержки. И Хан не знает что делать, удивляться тому, что король помнил его имя или ударить себя по лицу, потому что улыбка отца в груди отдалась неизвестным ему теплом с дрожью в руках. И хорошо, что Феликс отвернулся, оседлал коня и приказал следовать за ним. Джисон успокоился, собрал себя в руки и сделал то же самое, устраиваясь в самый конец этого строя. (На самом деле в самом конце шла охрана, но она была слишком далеко, чтобы контактировать с ними.) Он шёл один и даже не знал у кого спросить, что вообще происходит. Ему хотелось подъехать к дяде, но тот был возле короля и разговаривал с ним о чём-то. Но зато двоюродная сестра не осталась в стороне и поспешно устроилась рядом с Ханом, хитро улыбаясь ему. Альфа мог почувствовать её дерзкий омежий запах, когда её чёрные волосы развивались на сильном, немного прохладном ветру. Она была пугающей и такой уверенной во всех своих движениях и словах. — Принц Ли, я смотрю, вы впервые выбираетесь с отцом за пределы замка. — Её осанка придавала ей грациозность, а слова били в самые откровенные места. — Прошу, называй меня Джисоном. — Значит я права, оппа? — Возможно. Между ними царила тяжёлая, душащая атмосфера, хоть в детстве они частенько игрались вместе, когда ещё ни о чём не задумывались и хотели лишь веселиться. Юна была умна не по годам и также красива. Однажды Сынмин упомянул, что их родители хотели бы видеть в будущем их вместе, укрепляя королевскую кровь. Но Джисона не привлекала эта дерзость и её сильный дух. На её фоне он казался маленьким беззащитным зверьком, и ему это не нравилось. Он не желал, чтобы его подавляли, он хотел сиять ярче и затмевать всех вокруг. В лесу они наткнулись на оленя, мирно поедающего растения. Они остановились на большом расстоянии и притихли, не смея даже громко глотнуть. Сначала король собирался достать из-за спины огромный лук со стрелами, но вовремя остановился, вспоминая про новичка. Феликс рукой указал Джисону действовать, и принц был в большом замешательстве. Он совершенно не был готов к этому. Единственный раз, когда он стрелял в животных, было в детстве, когда он по чистой случайности попал в птичку, а потом рыдал всю ночь, принося целый месяц цветочки на место, где он похоронил её. Но сейчас он не мог упасть лицом в грязь и поэтому ему было ещё паршивее, этот груз на плечах и восемь пар глаз направленных только на него. Хан достаёт свой лук как можно тише, чтобы не испугать чуткого оленя. Ему было немного жаль дичь, но если это поможет вырасти в глазах короля, он это сделает. Натягивая тетиву между пальцами с порезами от недавней практики, он закрывает один глаз, прицеливаясь животному выше туловища. Пальцы начинают сильно болеть, а силы, которую он применяет для натягивания лука, не хватает. Это было сложнее делать в такой ситуации, нежели во дворе замка. Олень был достаточно далеко, чтобы стрела не долетела, или в итоге вцепилась ниже туловища. С последним тихим вздохом, Джисон отпустил пальцы и стрела с огромной скоростью полетела вперёд, а возле уха раздался звук удара и свиста. Олень вздрогнул, но вскоре чуть ли не упал, когда стрела всё же изменила своё направление из-за дальности и впилась точно в кость тонкой лапы животного. Тот взвыл и резко, хромая, помчался вперёд, убегая от охотников. Но, не успел Джисон моргнуть, как олень упал от ещё одной стрелы, попавшей точно в череп. Переведя взгляд на короля, Хан заметил, что все смотрят именно в его сторону, а точнее на Юну, до сих пор не отпустившую свой лук из красного дерева. Минхо и Хёнджин начали восхищенно хлопать, но король хмурился и Джисону казалось, что он облажался, не оправдав свои способности. Да, Юна была дикой и умелой, что не сказать о нём. Они направились к лежащему на холодной, немного мокрой земле, оленю. Хан кусал губу в нервозном состоянии. Если честно, хотелось плакать, но он не мог, ему нужно держаться. Он ведь сильный. Все спустились со своих лошадей, привязывая их к дереву. На одном из них лежала тушка, завёрнутая в большую ткань, пропитанную кровью. Теперь они шли пешком куда-то вглубь леса, где можно было уже слышать журчание речки. Джисон каждый раз врезался в паутину между деревьями, ему хотелось кричать от страха и отвращения, но он сдерживался и вздрагивал в самом конце строя, откуда ушла Юна, теперь идя в самом начале. Не заметив приближения, альфа почувствовал на плече тёплый груз, одобряюще сжимавший. — Ты молодец, хорошо постарался, — и в голосе не было никакой насмешки. — Вам не нужно меня успокаивать. Я просто облажался, это понятно невооружённым глазом. У Джисона по спине прошлась дрожь, когда Минхо мягко улыбнулся. — Я сказал то, что на мой взгляд является правдой. Феликс говорил, что ты раньше никогда никого не убивал, и это похвально для первого раза. — Минхо теперь полностью перекинул руку через плечо младшего и притянул его к своей груди, тормоша итак запутанные ветром волосы. — Прекратите! — запищал он, — и вообще, как мне показалось, отец был недоволен. — Конечно не доволен… Стоп, ты не знаешь? — старший вскинул брови и немного опустил голову в бок. — Похоже, Феликс совершенно не обращает на своих детей внимания, — и захихикал, когда Джисон ещё сильнее нахмурился и начинал злиться, чувствуя глубокую обиду, которая с самого детства разрасталась всё больше и больше. — Ты только не обижайся на него, этому есть причины, и он совершенно не тот, кем ты его представляешь. Попробуй просто поговорить с ним. Вторгнись в его пространство, пропуская мимо ушей заявление насчёт того, что он занят, и просто начни болтать без остановки, Феликс это обожает. — Легко сказать, — с раздражением прошипел Хан, продолжая кусать свои губы. Минхо усмехнулся, хлопнул младшего по спине достаточно сильно, чтобы он согнулся от удара, и ушёл вперёд, ближе к Юне. Теперь Джисон может сказать, что хоть он и восхищается своим дядей, он его очень сильно бесит. С каждым шагом ручей был слышен все чётче и приятнее. Это неописуемое состояние того, что Джисон сейчас испытывает, не смотря на то, что в его груди ещё засеяна тревога и обида. Утренний лес, наверное, самый атмосферный из всего времени. Различные жуки, которых Хан не любит, но зато ему нравятся их звуки. Птицы, хруст засохшей древесины под ногами, и домики муравьёв в половину роста Хана. Это пробивало в нём дрожь страха от мыслей, что было бы, если бы он наступил на эти муравейники. — Кролик, — очень тихо сказала Юна, указывая пальцем вправо от них. Она сразу же потянулась к луку, но король её остановил, до сих пор хмурый и подавленный. Неужели это все из-за Джисона? Девушка взглянула с вопросом, но всё равно подчинилась, давая шанс кролику сбежать. В какой-то момент альфа увидел на себе взгляд дяди, который в тот же момент отвернулся. «Это точно из-за меня». Подытожил Хан и направился дальше вниз по холму, прибывая к небольшой, журчащей реке. Король, наверное, впервые улыбнулся за всё это время, снял с себя обувь и прыгнул в речку по самые колени, моча свою одежду и брызгая на поблизости стоящего Хёнджина. Джисон с удивлением заметил детский восторг в глазах отца, в его улыбке и смехе, когда он не переставал брызгать на своего советника, пробуждая в нём раздражение. Хёнджин тоже полез в речку к королю, даже не обращая внимания на свои действия, заключая Феликса в кольцо своих рук и прижимая к своей груди. И от этих действий король начал сильнее смеяться, бросая украдкой взгляд на Хана и подмигивая ему. Джисон раньше предполагал, что у них хорошие отношения, но не думал, что настолько. Они выглядели счастливыми, в то время, как Юна стояла с полным тревоги лицом. Скорее всего, раньше она тоже не видела, чтобы кто-то так бесстрашно прикасался к королю. Минхо улыбнулся, смотря на них, снял свою обувь и незаметно подошёл к Джисону, толкая того ближе к речке. Сначала младший ныл, что не хочет пачкаться, но жуткий, угрожающий взгляд Ли заставил снять с себя обувь, пока она не уплыла по течению реки. Теперь только одна Юна стояла у берега, щупая руками воду. Минхо совсем не заботился об их одежде, и, не сдерживая силы, брызгался в Хана, который только и мог ныть, боясь плеснуть в ответ. Он, как младший, получил больше всего и вышел из речки по шею влажным, да какой там по шею, с волос тоже капала вода. И только тогда король улыбался искренне. Хан был удивлён, что они никого не поймали помимо оленя, ведь на их пути было столько животных, да даже те самые рыбы в речке. Но кажется, Ли Феликс был удовлетворён хорошим времяпровождением. Их одежда была в грязи, так как после они сидели на земле у речки, когда Минхо достал из своей сумки завёрнутые в тряпку куски жареных ребрышек с запахом какой-то приправы, и бутылку запечатанного вина. Пахло удивительно, но Джисон мог думать только о том, что он будет впервые пробовать еду дяди, и из-за этого в его желудке что-то перевернулось, ему показалось, что это из-за голода. Как и на вид, так и на вкус они были прекрасны. Запах разносился за несколько метров, привлекая к себе диких животных. Во рту мясо просто таяло, и эта еда была самой вкусной из всего, что Хан когда-либо пробовал. Может потому, что она была приготовлена с любовью или потому, что сам Минхо был чёртовым произведением искусства. Идеален во всем: готовка, музыка, по некоторым слушкам ещё и танцы. А ещё красив как ночное небо, усыпанное миллиардами звёзд. Джисон хочет быть похожим на него. Подавлять всех своей харизмой и красотой. Вот если взглянуть, то в глаза Джисону попадается лишь он, и лишь его мягкий смех в унисон разговоров других. Минхо привлекал внимание и был самой яркой звездой на этой территории. Джисон им восхищается. — Эй, Юна, Хёнджин, вон видите то растение? Вы спрашивали меня о нём по дороге, идёмте покажу. Либо это было запланировано, либо Юна с Хёнджином и вправду увлеклись растениями, а Минхо был мастером в них. Хан пугливо поднял взгляд на отца, который немного погрустнел и пребывал в себе. Джисону стало стыдно и он подумал, что это единственный момент, чтобы сказать эти слова. — Простите меня, отец. Я облажался, упал в ваших глазах и опозорил вас перед другими. Я буду стараться в будущем лучше. — Альфа сжимал свои пальцы от нервов, смотря на землю под собой, где бегали жучки. Феликс стал серьёзнее и смотрел пристально, будто сканируя сына изнутри. — Я не понимаю, о чём ты. Джисон в очередной раз за день опешил и поднял взгляд, встречаясь с отцом. — Н-но… Вы ведь были не рады, что я упустил добычу, — неуверенно проговорил он. — Я был… ты ошибаешься, Джисон. — Но ведь- — Я не был зол на тебя, я был не в настроении из-за оленя. Хоть я и хожу на охоту, но делаю это только потому, что это требуется королю. Все хотят видеть меня серьёзным, хладнокровным. Но всегда, когда я прихожу с охоты, максимум, что я убивал, это одно животное, и я был очень… очень подавлен этим, — у короля дрогнул голос, — честно, я надеялся, что ты не попадёшь в оленя и был рад, что он смог убежать, но Юна… Я рад, что сдержал своё плаксивое лицо, — усмехнулся король и почесал свой затылок. Сейчас Феликс выглядит так обычно. Джисон был удивлён, что его отец был такой. В его глазах, он всегда был дерзким и серьёзным. А сейчас он показал себя перед сыном без стеснения с абсолютно другой стороны. Со слабой и мягкой. И для другого это был бы удар по гордости, но если честно, Джисон вздохнул с облегчением. — А я однажды случайно попал в птицу стрелой и плакал всю ночь, — разбавил неловкость Хан, из-за чего король тоже хихикнул. — Мы такие слабые, Джисон. И знаешь, мне это нравится, нравится быть сострадательным. Его отец затмевал почти всех в королевстве собой и особенно своей внешностью, но даже узнав, что он был слаб, Джисон понял, что его яркость не угасла в его глазах. Может Минхо тоже был где-то слабым? Сам не понимая того, в голове Джисона всплыл этот вопрос.×××
Они вернулись в замок днём, когда жара начала печь до опасной степени. Их тела были красными и потными, поэтому каждый из них отправился мыться. Джисон был рад, впервые за всю жизнь после проведения времени с отцом. Это была не какая-то поучительная поездка на будущее, а просто хорошее времяпровождения. И олень, которого они привезли в замок, ушёл прямиком на кухню. Видимо, сегодня вечером у них будет пир. Как раз, по слухам конечно, собрались родственники короля и их дети, что означало бурные несколько дней в замке. И Хан бы не удивился, если бы король объявил бал только для них и пригласил несколько достойных музыкантов. Кстати о музыке. Альфа собирался сегодня после ужина прийти в полупустую комнату, там, где и произошёл их первый, нормальный разговор с дядей. И почему то это будоражило его лёгкие, особенно когда он надевал свою красивую, полупрозрачную рубашку, в которой обычно не любил ходить по замку. Он говорил себе, что это всего лишь всё для вдохновения. Если он будет выглядеть красиво, то и сыграет подобающе. Так должно было быть в его мыслях. Днём парень отправился на свои уроки, которые он любил проводить на свежем воздухе в саду у замка, и всегда вытягивал во двор преподавательницу, у которой была аллергия на пыльцу. Джисон часто видел короля у ряда цветов на клумбах в это время, и сегодня было не исключение, только в этот раз Хёнджин был с ним. Кстати, Джисон только недавно заметил, что советник был в точности такого же запаха, как и цветы в саду. Забавно. Альфа любил узнавать больше от своего преподавателя и всегда спрашивал её о звездах, когда она говорила о литературе. Но тогда начинался урок астрономии, который в принципе не должен быть у Хана. Он есть лишь потому, что альфа выпрашивал об этом ненужном, по мнению большинства, уроке. Но как раз таки на нём Хан неосознанно сочинял четверостишья или необычные, можно сказать, волшебные истории о маленьких человечках на горящих звёздах в небе. Вообще астрономия была не изучена подобающе в их мире, но Джисон верит, что в этом скрывается что-то большее, чем немного чокнутые люди, предполагающие свои теории о шарообразной земле. Ужин и вправду был грандиозным, после чего вся семья направилась в гостиную, каждый со стаканом вина. Тогда-то король и предложил Джисону сесть за фортепиано и показать, чему он научился за все эти года. И Хан не мог быть встревоженным о знаниях отца, ведь каждый в королевской семье умел играть на чём-то, просто у кого-то был талант, у кого-то нет, также и насчёт слуха. Но альфу кое-что разочаровывало в этом вечере. С самого обеда нигде не было Минхо и его сестры Чеён с Юной. Это было странно и немного Джисона раздражало внутри. Он не хотел играть для публики, которая не сможет оценить по достоинству, хотя тут был Хисын, которого он очень уважал, в том числе и как музыканта. Все разошлись, когда за окном было невыносимо темно, и жучки начали петь свои ночные песни. В гостиной остался лишь Джисон со стаканом вина на столике, и ещё маленький, сшитый кролик в его руках, который бабушка ему подарила только что, как новую необычную вещь, которую она смогла сделать своими руками. И, чёрт, этот кролик был так сильно похож на кое-кого, что аж раздражало. — О чём я вообще думаю, глупый Хан Джисон. Он аккуратно ставит кролика на крышку фортепиано и пытается сосредоточиться на своих чувствах, желая их хотя бы понять. Но, увы, они настолько были смешаны, что помимо тошноты, он не мог разобрать абсолютно ничего. Тогда и настала гробовая тишина, прерываемая глубоким дыханием Хана и звенящим звуком в ушах. Джисон не мог понять, что происходит, но его лёгкие требовали высвобождения. Его желудок бился о стенки, умоляя выпустить всё, что собирается в сердце. Альфа жмурит глаза до чёрных пятнышек и понимает, что либо сейчас он закричит от непонимания себя, либо… он просто очень зол. Фортепиано услышало его тяжёлые эмоции и предоставило себя для их выпуска. Для насильственно сильных ударов по себе и педали внизу себя. Оно мычало, плакало и в итоге издавало эмоциональные всплески громкой, чувственной мелодии, под которую хотелось лишь метать и уничтожать. Нет, она не была резкой и бодрой. Она была на эмоциях. Плакала, пытаясь выяснить за Джисона всё то, что таилось внутри. Возможно, она в итоге забрала эти чувства с мелодией, сумев рассказать всем, кто слышит, но Джисон так и не понял. Он осел на стуле, когда все моральные силы иссякли и последнее, что хотелось — заплакать. Сегодня много, что приключилось. Он перенапрягся, перевозбудился и до жути устал, чтобы сидеть тут и выяснять в чём проблема. Но он продолжает это делать, осушая свой стакан, первый и единственный. Ведь ему всего пятнадцать… Он так и не пришёл. Красивая рубашка летит в конец шкафа, на шее красуется царапина от резкости действий. Он не должен винить дядю, ведь Минхо ему даже ничего толком не пообещал. И только успокоившись, приведя себя в порядок перед сном, Джисон слышит глухой, тяжёлый стук в дверь. — Войдите! — без стыда повышает голос Хан, находясь также без верха с царапинами на коже. — Хэй, Джисон, здравствуй. Как поживаешь? — ухмыляется, как кот из сказки, которую Хан недавно стал читать. — Отлично, как видите, собираюсь спать, — совсем незаметно цедит он. — Я спросил у охраны, когда входил в гостиную. Эх, ещё минута терпения и ты бы смог меня застать за прекрасной игрой на таком же прекрасном инструменте. — Минхо прошёл глубже в комнату, присаживаясь на кресло и получая идеальный вид на своего племянника, — о, твоё тело выглядит немного по другому, нежели в одежде. Что? Джисон пытается унять тепло и спрятать свой румянец, пока Минхо пробегался глазами по его телу, ухмыляясь. — Я хорош в фехтовании, и.. ну.. там нужна подготовка. — Он немного обхватывает свою грудь руками, закрывая постыдно вставшие соски, непонятно от чего появившиеся. — И подумать не мог, что пятнадцатилетние принцы имеют такое, — Минхо немного помолчал и смущающе откашлялся, — не хочешь взять у меня уроки игры на фортепиано? — Но маленькие мальчики ведь должны спать в такое время, — серьёзно проговорил Хан, хоть и хотелось скривить лицо для полного эффекта. — Заметь, я никогда ничего не говорил про «маленьких мальчиков». Повисла душащая тишина, когда, казалось, оба пытались выиграть бой в гляделки, но на огромнейшее удивление, Минхо неловко отвернулся, прохрипев: — Ну или мы могли бы прогуляться по переулкам города далеко за стенами замка. Нет, это не сердце Хана только что затрепетало с удвоенной скоростью. — Ты думаешь, меня выпустит охрана? — Мы сбежим. Да, это сердце Хана затрепетало с удвоенной скоростью. Минхо был безбашенным, на вид молодым и красивым, умеющим готовить и играть на фортепиано. И он был… как там Черён говорила? Великолепен? Возможно. Но для Хана он был таким идиотом, с которым захотелось сбежать из чёртовой крепости замка, из которого Хан выбирался в город лишь два раза в жизни. Джисон впервые в своей жизни так быстро бегал, спотыкаясь о каждый камушек, но не падая, когда чувствовал на своей руке хватку вспотевшей руки Минхо, который держал крепко и смеялся громче всех на свете. Его голос разносился эхом по улицам, и Джисон впервые слышал того, кто так бесстыдно смеялся во всё горло, задыхаясь от бега но не переставая утопать в радости; и огромной улыбке, сияющей вместо света ночных фонарей. Нет, это у Джисона дыхание спёрло от бега, а не от взгляда с вопросом о самочувствии и возможных ран. Они добрались до города за полчаса, и эти полчаса прошли как пять минут. Джисон не замечал боли в ногах, не замечал сухости во рту. Он говорил и говорил, ну ещё иногда слушал смех дяди, который иногда даже находил ответы решений на проблемы Хана. Это было необычно. — Почему вас не было на ужине? Минхо минуту молчал, смотря на небо, обсыпанное звёздами. Его руки покоились в кармашках, а походка вовсе не была похожа на походку королевских семей. — Я показывал город Чеён и Юне. Точнее то, что в нём изменилось. И знаешь, это было так муторно, я так устал. Они меня не пускали вплоть до полночи, — и сейчас старший жаловался как ребёнок, не стесняясь своих действий при подростке. Он ныл, делая свой голос плаксивым. Хан хотел посмеяться над ним и пошутить, но он стеснялся, поэтому сдерживал себя, тем самым не открываясь как личность полностью. — Я надеюсь, со мной вам понравится больше. — Конечно больше! Ты хотя бы не виснешь у меня на руках. Город спал, но это только на вид. Пустые, тихие улицы для Джисона были чем-то особенным. Он впервые такое видел. И в груди разрастается такое чувство спокойствия и умиротворения, что хотелось пробежаться по улицам с восторженными криками. Но он это не успел сделать, потому что сбоку себя заметил движение, а потом и смех. Минхо был так счастлив, он бежал по середине улице и звал Джисона за собой, объявляя начало игры в салки. И хоть Хан устал, в его ногах затрепещал разряд возбуждения и желания показать дяде, что он не такой уж хиленький и простой, как на вид. Джисон пускается в бег, заворачивая за улочку, куда исчез старший. Казалось, что Минхо знал очень хорошо этот город и каждую дорожку, ещё ни разу он не забежал в тупик, лишь ловко уворачивался от длинных рук подростка, крича в страхе быть пойманным. Дыхание в груди прерывалось, а во рту вовсе начал ощущаться металл, но поднимаясь по большому холму, Хан в итоге смог схватиться за край рубахи дяди и потянуть назад, сбивая с ног. Ли красиво крикнул при столкновении с землёй, но не стал подниматься, а разразился счастливым смехом, еле дыша после такой физической нагрузки. — Простите, Минхо-щи, — Хан протянул руку, чтобы помочь встать, но старший шлёпнул по ней, после схватил и потянул на себя, резко перемещая руки, чтобы не получить ещё каких-либо ушибов. Джисон стукнулся ладошками о землю, ощущая боль где-то в кистях. Но важнее было то, что лицо Минхо было в нескольких сантиметрах от него самого. И это было странно. В том смысле, что у Хана кажется прерывалось дыхание. Впервые он видел каждый изъян лица старшего. Его морщинки по бокам глаз, его худые скулы, и приподнятая красная губа. Это было всё слишком красиво для альфы, но самое главное, его ресницы. Они были настолько длинные, что из-за света луны, тень от них отражалась на щеках и создавала какой-то блеск, окрашиваемый любую неровность. Джисон запаниковал и попытался быстрее откинуться назад, но руки старшего успели обвить его талию и мягко, вовсе не дерзко притянуть к себе, полностью кладя на свою грудь чужую тушку. — Давай так немного полежим. Просто, знаешь, земля холодная, а ты теплый и это такой прекрасный контраст. Настало молчание, на этот раз спокойное, уютное молчание. Теперь голова Хана покоилась на груди, ухом слыша ровное дыхание и немного учащённое сердцебиение, скорее всего из-за бега. Они точно будут все в грязи когда дойдут обратно до замка. — Тут есть бар, который обычно просыпается лишь ночью, и там, ну очень шумно и весело. Мы могли бы потанцевать если у тебя есть такое желание. — Ох, нет. Ни за что. Я не умею танцевать, а еще я очень устал, простите, х-хён. Сердце под ухом немного забилось громче, ну или Джисону показалось. — Хэй, я тебе не брат, ты не должен называть меня хёном. — Но обращаться к вам, как к мистеру, слишком неудобно. — Хён я только для моих братьев, а для тебя я Минхо-щи, выговоришь, не сломаешься. — Злюка вы, Минхо-щи, — процедил Хан, и поднялся с тёплой груди дяди. — Ты куда? Я думал мы встретим рассвет, отсюда хороший вид. — Потерянно кричал в след Джисону, который обиженно топал по земле, идя вниз по холму. — Я спать хочу! Минхо подорвался и побежал в след, на лету прыгая на спину маленького племянника. — Неси меня. — Размечтались! Но Джисон всё равно сомкнул свои руки на бёдрах старшего, подбрасывая его вверх и устраивая удобнее. Он итак устал, а ещё носит какого-то тридцатишестилетнего мужика. Ещё в начале пути у Хана начались трястись коленки и у него было чувство, что он вот-вот упадёт. Но Минхо оказался более понимающий и вежливый, поэтому предложил поменяться ролями, теперь мучая своё тело тяжестью на себе же. Минхо нёс их по необычным улочкам, показывая удивительные постройки горожан. Хоть они и выглядели совершенно не богато, были эстетичны и красивы. Например, Хану запомнился дом, аккуратно обросший зелёными растениями. Возле замка была ночная стража, они выглядели сонно и побито, но им это не мешало следить за периметром. Войти оказалось куда сложнее, чем выйти. Но Минхо, включая всё своё обаяние, пошёл брать удар на себя, в то время, как Джисон незаметно прошмыгнул мимо стражи. Рассвет ещё не наступил и Хан думал, что у него достаточно времени, чтобы выспаться. Но чужая рука на своей кисти говорила что-то, что Джисон не мог даже представить. — Я жутко голодный, не хочешь… эм… Джисон поднял свою бровь в насмешке, вспоминая прошлые слова дяди о том, что Хан никогда в жизни не пойдёт с ним вместе на кухню. — Что, Минхо-щи? — дразнил он, выуживая неловкие слова. — Я бы… Мы бы могли на кухне что-нибудь вместе приготовить, если ты, конечно, хочешь. Джисону требовался сон, но какое-то чувство хотело пойти вместе с дядей. — Я не против. — Повтори, — с удивлением произнёс старший. — Я тоже голодный, да и твоя стряпня слишком аппетитная, чтобы отказывать ей. Джисон никогда в жизни сам не притрагивался к сырым продуктам, но как оказалось, он неплохо справлялся, конечно под инструктажем Минхо, который слишком ловко бегал с одной стороны стойки до другой к печи. Это выглядело забавно, его лицо, испачканное в муке, из-за которой он чихал и которую решил отложить и приготовить простую пасту. Джисон же чистил помидоры, которые в будущем будут поджарены вместе с вермишелью и соевым соусом, в конце, по словам Минхо, всё будет полито льняным маслом, которое придаст необычайный вкус к блюду. Ну и укроп. Как Джисон это запомнил, без понятия. Хотя, мягкий голос Минхо и его рука, поглаживающая спину, всё объясняла. И правда, это было вкусно, также, как и говорил Минхо. Льняное масло было блаженством для рецепторов принца. Они стоя кушали прямо из сковороды, смеясь и жалуясь на ноющие ноги. Но никто из них не пошёл в зал, чтобы сесть за стол. В зал они пошли только тогда, когда доели, да и то в тот, полупустой, но с красивым фортепиано. Сон как рукой сняло и тот момент, когда глаза слипались, прошёл и наступила лёгкость в теле. Джисон мог заметить бледное лицо дяди из-за отсутствия сна, скорее всего у Джисона точно такое же. Бокал в руках с водой кажется тяжёлым и освежающим. Минхо присаживается за инструмент, разбрасывает локти по сторонам и сгибает кисть, делая ладошку шарообразной. Он закрывает глаза и наступает тишина, лишь восходящее солнце прерывает неподвижность, поднимаясь лучами вверх по силуэту Минхо. Утренняя тошнота становится чем-то привычным и даже приятным. Взгляд мечется по помятому лицу, но не менее красивому. Глаза, будто в замедленной съёмке открываются и первые звуки в замке разносятся привычным эхом, вместе с птицами в саду. Ли утопает в звуках, в сочетаемых аккордах, из-за чего его тело кажется легче пушинки, а подрагивающие губы всю серьёзность чувств. Джисон берёт стул и подносит к Минхо, присаживаясь вместе и кладя свою ладошку на старшего, прерывая его. Ли мягко улыбается и переносит кисти рук принца на контроктаву* и малую октаву, а сам переходит вверх, на звучание бьющихся кристаликов друг о друга. — Сыграем вместе? — С удовольствием. Минхо прерывается только для того, чтобы взять ноты, расставляя два листа, потому что девять все не поместятся на пюпитр**. Они досчитали до трёх, кивнули друг другу и слились в гармонии звуков. Джисон пытался угнаться за быстрым Минхо, который читал ноты, будто это самые простые буквы, но у принца это не получалось и он спотыкался, пытаясь прочесть басовый ключ***. — Я буду медленнее, не волнуйся, — увидев и услышав испуг племянника, Минхо решил пойти ему на встречу. Мелодия стала литься медленнее, тягуче, и если честно, то так она слышалась ещё красивей. Будто полет бабочки. Хан впервые слышал эту мелодию, ноты перед ним написаны были грамотно и красиво. В теле чувствовалась лёгкость и радость. Джисон просто таял, особенно когда переплетал с Минхо руки, переходя на его вторую октаву, пока он играл на территории Джисона. Это было волшебно. Глаза щурились от света солнца, который уже вовсю плясал своими самыми яркими лучами. Краем уха можно было услышать, как просыпался замок и служанки шумели посудой, время от времени воркуя друг с другом. — Ты отлично справляешься. — Спасибо, вы тоже. — Конечно, это ведь я написал. Глаза округляются, а изо рта уже готово было выйти столько похвалы, что горло чесалось. Но Минхо резко поставил свой указательный палец на губы, намекая молчать обо всём и не начинать орать о том, какой его дядя удивительный. Джисону приходится шлёпнуть себя по губам, хоть и руки тряслись от чрезмерных чувств и недосказанности внутри. — Уже пора, я бы не хотел, чтобы нас с тобой вместе увидели в такое раннее утро. — Почему? — Сам подумай. Это было бы странно. Так они и разошлись, если Минхо лёг спать, то Джисон и глазу сомкнуть не смог, думая о ночи и мыча от пульсирующей боли по всему телу. На завтраке Минхо не было, как и ожидалось. А вот принц сидел весь бледный с синяками под глазами, но со счастливой улыбкой. Потом Минхо уехал в другое королевство по делам, куда отправил его король. Джисон сидел каждый вечер в том зале и чувствовал… грусть, что ли? Он не знал, как это описать, и не стал бы разбрасываться такими словами, как «скучаю». Это было неправильно. Они сблизились всего несколько дней назад и было бы смешно привязаться за такой период времени. Джисон просто им восхищается, да, это нормально, куда лучше, чем «скучаю». Теперь с братьями общаться было не интересно. А Черён была слишком занятой в поисках кого-то, кто мог бы быть также прекрасен как Минхо. У всех были дела, а Джисон лишь сидел, смотря в окно и вспоминая о пустующих, ночных улицах. Спустя неделю, возвращаясь в свои покои для ночного сна, Хан чувствует на плечах груз и почему-то он точно уверен, кто там находится. Губы хотят подняться в улыбке, но он сдерживается и разворачивается с лицом принца, стойким и холодным. — Здравствуйте, Минхо-щи. — Скучал? — Ещё чего. Джисон не сдержался. Но он может объяснить свою улыбку тем, что Минхо тоже улыбался и всё было честно. — Идём в зал. Завтра вечером тут будут присутствовать важные люди и я хотел бы с тобой порепетировать, чтобы сыграть перед заморскими гостями. — Со мной? — Да, с тобой! Я что, зря им все уши прожужжал по дороге, какой у короля талантливый сын? — Ты что сделал? Минхо думал о нём. Минхо говорил о нём и восхвалял его в чужих глазах. И это было приятно. Слишком приятно, чтобы его сердце не забилось немного быстрее. — Д-да, идём тогда. — Сначала еда. Я такой голодный. В эту ночь они были более сосредоточены, чтобы быстрее всё отточить и пойти выспаться. И Минхо ещё очень долго хвалил Хана, за то, какой он необычный.×××
— Джисон, я слышала, что вы с Минхо сегодня будете вместе играть, — говорила мать, попивая вместе с сыном чай и пирожные, которые были не тронуты ни кем, что не прошло мимо взгляда Хана. У него с матерью была традиция собираться раз в месяц и разговаривать о прошедших днях. — Да, мы уже отточили все в идеале, так что я не облажаюсь, не волнуйтесь. — Дело не в этом. Абсолютно все в замке не верят этим слухам, ведь Минхо слишком привередлив в этом плане. Я очень удивлена, что ты смог его удовлетворить. Эту холодную, каменную статую. Так вот как его называли. А ещё он требовательный в музыке? Слишком придирчивый? Но такого ведь не было, ни разу. — Да нет, он наоборот мягкий и весёлый. — Мы точно об одном и том же Минхо говорим? Он не знает. У Минхо были маски и с каждым человеком он был разный. И Джисон без понятия, какой из этих характеров был настоящим. Вечером Минхо зашёл к принцу, чтобы помочь выбрать более красивую одежду. Сначала Хан смущался, особенно из-за блестящих, следящих глаз дяди, когда он переодевался. Это было жутковато, но почему-то в его животе начали порхать бабочки от осознания, что на него смотрят, не отводя взгляда. Язычок проходится по верхней губе, а кадык подпрыгивает, что не упускает из виду принц. Они вместе направляются в главный зал, где стоял огромный рояль. По бокам были столы, а в середине висящая, богатая люстра, которая освещала такой же дорогой мраморный пол. Минхо сразу же пошёл в середину зала здороваться с гостями. Принц же направился к своим братьям, сидящим в середине всего цирка, устраиваемого для важных гостей. Король выглядел не очень довольно, ну да, он никогда не отличался любовью к подобным мероприятиям. Но он любил танцевать, (но никак не с Мией). Хан думает о танцах, о женских тонких талиях и прекрасных запахах омег. Во рту слипается и становится противно даже просто представлять их на вкус. С ним точно что-то не то. Он любит танцевать, но эти девушки… Хан хочет что-то остренькое, что-то тяжёлое, не Юну конечно, что-то похожее, но немного другое… — Ты в порядке? Бледный какой, — Хисын аккуратно проводит по волосам племянника, после проверяя температуру. — Я просто нервничаю насчёт выступления. — Ах, не надо беспокоиться. С тобой же Минхо-хён, если что, он всё вырулит. Минхо… Чёрт. Почему он везде? Ближе к концу вечера, Минхо подходит к альфе, беря его за руку и наклоняясь к уху, ободряюще шепча: «покажем им всем». Рояль на ощупь был совершенно другой. Клавиши были мягче, а звук проницательней. Было непривычно, но бедро, прижимающееся к его бедру, заставляло чувствовать себя на вершине. Кожа к коже в каких-то местах, улыбка старшего и эхо мягкой мелодии. Краем глаза можно заметить пары, начавшие танцевать, а кто-то лишь завороженно смотрел, то ли на красоту дяди, то ли из-за хорошей мелодии, сыгранной чуть ли не идеально с этим дуэтом. Это было прекрасно. Джисон выдыхает весь воздух, сбрасывая с себя груз, когда начинает слышать тихие, но не менее восторженные хлопки всех гостей и родственников. Все смотрели на них. А Минхо ещё и сжал свою ладошку на подергивающимся бедре принца. Они встали, поклонились и в ту же секунду встретились с этими важными гостями, которые говорили то, что Минхо ни чуточки не соврал о старшем сыне короля, о его таланте и глубине в музыке. Как говорилось уже, это было волшебно. Хан, наверное, никогда не испытывал таких чувств. Хотя нет, испытывал… В тот день, когда его ухо было прижато к сердцу Ли…×××
Изо дня в день жирный страх развивался в груди, и даже встречи взглядом с дядей проносили электрический разряд по всему телу и неловкость. Он больше не мог смотреть также беззаботно с радостью в глазах. Почему? Он не ответит на этот вопрос даже в глубине себя. — Хани, — принц прогуливался по лесу в близи с замком на безопасной территории, пока не услышал медовый, мягкий голос сзади себя, — привет. — Немного неловко поздоровался. — Минхо-щи? — принц вздрогнул и немного со страхом повернулся. — Мне показалось или ты меня избегаешь? — альфа прислонился спиной к дереву со скрещеными руками. — Избегаю? О, нет, нет. В последнее время так много дел. Старший сощурил глаза, будто рассматривая каждый дюйм тела напротив. — Тогда не хочешь сходить вмес- — Точно! Я совсем забыл, простите, мне нужно бежать. Ступив шаг, младшего останавливают, вдавливая руку в его грудь. Это было больновато, да и взгляд дяди был пронизывающе разбитым или это было раздражение? — Что происходит?! — Хо толкнул Хана назад ещё сильнее. — Эй, вы что делаете? — Ответь мне! Минхо выглядит очень серьёзно. До дрожи в коленках и до приятных чувств внизу живота. — Я не понимаю, о чём вы говорите. — Не притворяйся идиотом. Давай! Я жду ответа. Старший стоял в полуметре от принца, но такое ощущение, будто они вот-вот соприкоснуться телами. — Какого ответа? Я не понимаю вас, хён! Джисона грубо толкают назад, из-за чего он врезается в большое дерево позади. Полметра сокращаются и теперь младший точно чувствует тело дяди, его тяжелое дыхание и огни в глазах. — Хён?! — Цедит старший. — Я нечаянно, — это слово правда нечаянно вылетело. Наверное потому, что Хан очень долго думал об этом. О том, что имя дяди прекрасно звучит с этим «хён». — Простите… Минхо поджимает губу, а потом Хан чувствует на своей тонкой талии горячие руки, обвивающие с двух сторон. А на плече голову, чей носик глубоко зарылся в шею, заставляя тело принца покрыться мурашками. Старший его обнимал, с каждой секундой всё крепче, всё сильнее прижимаясь и всё горячее дыша в шею. Хан не мог вымолвить и слова, он просто застыл, боясь пошевелиться. В сердце поселилось странное чувство, говорящее, что он был слишком увлечён своими чувствами, что забыл о дяде, который видел его нервные глаза. Джисон поднял свои руки и также сомкнул вокруг тела напротив, дрожащего и такого горячего. Эти объятия были самыми удобными в жизни принца. Настолько, что коленки невольно подкашивались. Тело об тело, лишь это дало стойкую опору. Но вот Минхо никак не отпускал, обнимал и не шевелился. Прошло около пяти минут, пока Хан не услышал всхлип. Тело полностью похолодело, и принц неверяще поднял руку, чтобы запустить в волосы дяди, успокаивающе поглаживая. Ещё всхлипы и теперь альфа мог точно ощущать влагу у себя на шее. Минхо тоже был слаб. Джисон пробудил эту слабость в нём. — Минхо-щи, — позвал он, чтобы вывести его из такого настроения, — посмотрите на меня. — Хён. Называй меня хёном, — промямлил Ли, касаясь губами разгорячённой кожи младшего. — Хён.. — сердце предательски подпрыгнуло, — простите меня. Вы были правы, я вас избегал. Наверное, это всё моя трусость, я не знаю, я ни в чём не уверен. Это сложно. — Что ты имеешь в виду? — Старший наконец поднял голову, уставившись на принца. И, о боже. Его красные заплаканные глаза разбивали Джисона изнутри. Мокрый носик и красные щёки. Он выглядел так слабо. — Я.. — он не может этого сказать. Он не должен этого говорить. Если Минхо услышит, что будет? — Возможно, я считаю вас непозволительно красивым для этого мира. — ну всё, это конец. — Тогда почему ты все эти дни смотрел на меня с холодом? — Нет же. Мне было неловко встречаться с вами взглядом. Руки старшего всё ещё были на талии, как и руки Хана на плечах Минхо. Они были непозволительно близко, а слёзы дяди всё накапливались в глазах с новой силой. — Идиот ты, принц Ли Хан Джисон, — дрожащим голосом говорил он и сжимал до боли талию младшего, — в следующий раз вместо того, чтобы убегать, просто поговори со мной. — Хорошо, хён. Так они простояли ещё некоторое время, пока Минхо не привёл себя в порядок и его красноватый оттенок лица не спал. Они больше не говорили, просто молча шли к замку, время от времени даря друг другу неловкую улыбку. Джисон так и не понял, что произошло между ними.×××
Хан просыпается от сильно ломящего чувства во всём теле. Ему было так жарко, что казалось, он мог превратиться в пепел. Но эта жара была внутренняя. Первая мысль была о том, что он заболел, а вторая… — Принц Ли.. — зашла служанка, но резко заткнула свой нос и нахмурилась, — о-откройте окно и не выходите из комнаты! — и с этими словами она убежала. У Джисона первый гон, самый болезненный и неприятный. Он понял это только тогда, когда услышал из своего рта писк и мычание. Его тело полностью дрожало. Кто-то должен был прийти и объяснить, что делать. Служанка наверное пошла к королю. Может придёт Сынмин или какой-нибудь альфа, потому что Хан больше не может этого выдерживать. Так и было. Но пришёл Ли Минхо. Его взгляд был беспокойный и теперь Хан мог чувствовать его запах в несколько раз сильнее. Он запер дверь и направился к скулящему альфе, который начал рычать при приближении к себе. — Хани, это я. Успокойся. Это твой первый гон и он будет, мягко сказать, неприятным, — Ли кусал губу, садясь возле завёрнутого тела. — Хё-ё-ён, — заныл принц и почувствовал своей ладошкой, как рука Минхо дрогнула. Хан сплёл их пальцы и крепко сжал. — Мой запах тебя успокоит, вдыхай поглубже, — старший прошёлся по волосам Хана, после чувствуя, как младший берёт его руку и носом утыкается в кожу. Феромоны старшего альфы должны быть сильнее, доминирующее, из-за чего у Хана должно было утихомириться желание при грубом запахе соперника. И это и вправду помогло, огонь внутри успокаивался, но сердце учащало свой ритм. И в какой-то момент принц начал чувствовать, что ему мало. — Хён, обними меня, хён, пожалуйста. Старший вскинул брови, но сильные руки принца заставили его упасть на чужое, горячее тело. Джисон был слишком силён в таком состоянии. Теперь Минхо лежал на нём, также как тогда ночью в городе, только наоборот. Теперь Ли слышал сердцебиение, а Хан уткнулся носом в пушистые волосы, очень глубоко и нервно вдыхая, одновременно и запуская пальцы в эти же пряди. У Минхо перехватило дыхание. — Вы так вкусно пахнете, — явно не в себе шептал Джисон. У Минхо снова перехватило дыхание. — Хён такой тёплый. Старший зажмурил свои глаза, ощущая необычный прилив тепла. — Твоя кожа очень нежная, — это был пик. Джисон впервые обратился неформально и это всё Минхо отдалось куда-то вниз, затягиваясь тугим узлом. Это было плохо. — Зачем ты это говоришь? — Я не знаю, — честно отвечает принц, и Ли слышит под своим ухом, что Джисон нервничает. — Боже, Джисон. Ты сводишь меня с ума! — Минхо больше не мог там находиться во благо племянника. Он еле отцепился от крепкой хватки принца, встал и посмотрел на потерянного принца. Его волосы были взъерошены, а щёки наливались румянцем. Ли снял свою рубашку и кинул в снова скулящего альфу, а потом уже собирался выбежать из комнаты, но… — Хён, подойди пожалуйста. В последний раз. Когда Ли был возле него, младший привстал и потянулся к лицу дяди, мягко прикасаясь губами к щеке, а после шепча «спасибо». После этого Ли убежал ещё быстрее, чем планировал. Его сердце не выдерживало этих новых чувств. Джисон засмеялся, понимая, какой дядя заботливый. Он схватил вещь и уткнулся в неё носом, чувствуя успокаивающие внутри огонь феромоны. Минхо не приходил к нему все эти три дня, пока Джисон был заперт в комнате и всё, что он мог делать, это утыкаться в рубашку дяди и стонать… Стонать его имя. Джисон надеялся, что никто не проходил мимо его комнаты. Минхо каждый день стоял у двери, не решаясь зайти. Это был какой-то переломный момент. И теперь Ли не мог думать о Хане, как о племяннике. Ему хотелось сделать что-то такое из ряда вон, чтобы Джисон после этого и взглянуть стеснялся. Чтобы на его лице отображались все оттенки красного, и чтобы он говорил лишь «Минхо». Это было странное желание. Минхо не любил инцест. Он считал это дикостью. Это было отвратительно. Но Джисон был слишком, во всех смыслах этого слова. А ещё он был альфой. И это ещё сильнее раздражало и возбуждало. Но больше всего Минхо хотелось просто его обнять и целовать в мягкие щёчки.×××
Хан снова сидел в гостиной вечером, когда уже все разошлись по своим спальням. В том, что он делал каждый вечер, было что-то успокаивающее. А фортепиано напротив него заставляло отправиться в воспоминания. Дядя Ли так и не появился перед глазами за весь день. Хан понимает, от него возможно ещё пахнет сильно феромонами, может поэтому Минхо держит дистанцию. У Хана в голове всплыла та самая мелодия, которую он впервые сочинил. И сыграть её заново было сложнее, так как теперь он выпускал в эту мелодию совершенно другие чувства, потому что в голове был лишь один человек. Но как говорится, вспомнишь солнышко вот и лучик. Минхо в этот момент тихо вошёл в помещение с улыбкой, о которой принц пока что не знал. Он вальяжно подходит к племяннику и присаживается возле него, снова на одном стуле и снова чуть ли не сталкивая, хватая за талию. У Хана кажется дежавю. Мелодия обрывается и появляется тряска в пальцах. — Как настроение? — Хорошее, у вас? — Игривое. — потянувшись к уху, прошептал Ли, обдавая младшего томным, горячим дыханием. Принц покрылся мурашками и сжался, поднимая плечи к ушам. — Эта мелодия такая красивая, ты должен меня научить ей. Она напоминает мне тебя, — всё ещё шептал он, касаясь губами мочки, а руками находя джисоновы и переплетая с ним пальцы. — В-вы что делаете? — дрожащим голосом писклявил Хан. Минхо захихикал и уткнулся губами в шею младшего. Джисон под ним вздрогнул, схватившись за волосы старшего. Он замер и в голове всплыло желание не оттянуть от себя, а притянуть, что он и сделал. Ли никак этого не ожидал. Принц прижал к своей шее ближе, чувствуя не мягкие прикосновения губами, а глубокие поцелуи до ключиц. Это было неожиданно. Даже тихий стон Хана был неожиданным, по крайней мере для тела старшего. Тело действовало на младшего слишком быстро и остро. Это было неловко, но очень горячо. Они с Джисоном еле умещались на этом стульчике, из-за чего были напряжены, но поцелуи вдоль челюсти принца не прекратились. Минхо игрался и даже не касался краешка губ альфы. Он игрался, поглаживая коленки Джисона, но не поднимаясь выше. Но вот кажется эта оказалась вовсе не игра, когда Минхо повернул его голову и посмотрел самым серьёзным взглядом. — Можно я тебя поцелую? Хан поджал губы в страхе и немного отвернул голову. Руки до сих пор были переплетены и лежали на жёстких клавишах. — Я никогда этого не делал. И ещё сейчас я слишком уязвим в конце гона, поэтому сомневаюсь, что я выдержу… — Хорошо, — мягко сказал старший и чмокнул в мягкую щёку, — а теперь, дай-ка мне ноты того произведения, что ты играл. — Ах.. Нот нет.. — Почему? — Я сам придумал его, — быстро проговорил Хан и зажмурил свои глаза. Сначала была тишина, но когда принц открыл глаза, встретился с таким восторгом в глазах напротив, что захотелось разрыдаться. — Ты почти так же талантлив, как и я, — усмехнулся Ли, издеваясь, — но ты должен записывать ноты, чтобы не забыть. — Да я же впервые это делаю. А теперь Минхо был удивлён, неверяще щурясь. — Тогда ты наравне со мной. Всё таки хорошего ученика я себе выбрал. — Ли проигнорил ворчания Хана, что вообще-то это не старший выбирал, а наоборот. В итоге этот вечер закончился тем, что Хо пинком выгонял младшего спать, обещая зайти к нему и принести что-нибудь вкусненькое. Проходили дни и поцелуи в щёку становились всё больше. У них было что-то большее, но не настолько, чтобы переступить границы. Они оба потихоньку трескаются, обнимаясь и внутри желая большего. Но Минхо оказался смелее. Они уже как несколько дней записывали ноты мелодии, сочиненной Ханом. Минхо помогал в тонкостях и звуках. И пока принц черкал пером на бумаге, почувствовал на бедре тёплую руку. Сначала это было просто прикосновение, которое он не заметил, а потом эти руки начали поглаживать туда и сюда, направляясь слишком высоко для невинных прикосновений. Они были в гостиной и абсолютно любой мог зайти и увидеть это. Но когда хён исчез из поля зрения, Хан запаниковал, когда почувствовал что-то у ног. Старший спустился на колени, разводя ноги подростка. Возбуждение и страх резко заполнили принца, как и кровь внизу живота. Слишком неловко. — Хён, что вы делаете? — Хан закрывает своё лицо руками, оставляя кисть лежать на пюпитре, пытаясь успокоиться, — А если кто-то зайдёт, что подумают? — Риск – наше второе имя, — усмехнулся он и направился ладошками вверх по бёдрам, — Ты в порядке? Если не хочешь, я остановлюсь, — стал серьёзнее Ли, мягко чмокая колено через ткань одежды. И от этого действия всё, что мог сделать Хан, это дрожать. — Мне нравится, но.. почему? — Потому что я хочу. А если я что-то хочу, я это получаю. Минхо наклонился и провёл языком по выпуклости подростка, слыша его резкий выкрик. — Ч-что ты делаешь?! — Ты впервые узнаешь об этом методе удовлетворения? — захихикал Ли. — О каком? — Сейчас покажу. Старший приспустил штаны, слыша писк Хана и видя то, как он пытался прикрыться. — Чувствую себя так, будто домогаюсь до маленького мальчика. — Я не маленький! — Ага, ещё скажи, что не девственник. Казалось, Джисона полностью облили красной краской. А когда Минхо внизу него прикоснулся губами к его твёрдости, он почувствовал такую эйфорию, что ему показалось, он вот-вот будет на краю. Слишком много. Джисон уверен, что это всё сон. Это должен быть точно сон. Очень тёплый и мокрый, особенно внизу. Минхо. Его дядя был не самим собой. Он бы не делал это с Ханом. Он всегда держал дистанцию. — Х.. Хён.. Ах, хён! Впервые Хан что-то чувствовал такое. Раньше он даже не прикасался к себе в том месте до недавнего первого гона, хоть он и был наслышан о том, как рождаются дети. Но это было для него слишком далеко и необычно. И он никак не мог предположить, что этот способ будет такой приятный. Минхо внизу умело ласкал, ухмыляясь и не отводя взгляда от принца. Нет, это точно не настоящий Ли. Он красивый альфа. А Хан пятнадцатилетний глупый подросток, чувствующий что-то большее к своему дяде. — Ты такой милый. Минхо целует в носик, с большим удовлетворением наблюдая за растёкшейся тушкой по стульчику. Джисон немного дрожал. Он был напуган тем, что испытал. Он был напуган этим Минхо, который проводил его до комнаты и принёс водичку после. И может быть это было единожды, потому что неправильно, совершенно не вписывается в их жизнь, в их сущность. Хан оказался не прав и если честно, он был рад этому. После ужина направляясь в спальню, идя по пустующему коридору, Хан чувствует толчок, после оказываясь прижатым к стене. Это был Минхо, обнимающий так невинно и нуждающейся. — Хён, нас же увидят! — громко щепчет Хан, паникуя от такого напора дяди. — Но я так хочу тебя обнимать. И… поцеловать. Ту-дум Джисон на дне, под названием наивная влюблённость. Потому, да, он тоже безумно хочет поцеловать Минхо. Хотел ещё с того дня, ночью в городе. Хотел каждую секунду, когда встречался с ним взглядом. Он вдыхает глубже, берёт себя в руки и, отстраняя старшего от своей шеи, тянется к его губам. Слишком медленно, чтобы если Ли не хотел, успел отстраниться. Но старший лишь прикрыл в ожидании глаза и стоял неподвижно, можно было даже заметить его подрагивающие ресницы. Принц касается сладких губ, таких мягких и нежных. Простое, мимолётное прикосновение, а потом выдох и движение губ навстречу. Зубы ударяются друг о друга и Хан с шипением отстраняется, хватаясь за рот. Его это возбудило куда больше, чем Минхо на коленях. Ну или может он хотел тоже побыть на коленях перед своим дядей. Хан видит смущённое лицо старшего и отведённый взгляд в сторону, и внутри просыпается неопределенное желание притянуть к себе хёна и сделать всё напористее, что и происходит. Губы заново сплетаются в медовом танце, а руки, блуждающие по талии и бёдрам, горят огнём. Хан не знает, почему он это делает, но хватаясь за бёдра старшего альфы, он притягивает резким движением к себе, к своему чувствительному месту, на удивление громко вздыхая от наслаждения, резко прошедшего по всему телу. — Что мы делаем? — С придыханием спрашивает принц, смотря на дядю с опухшими губами и затуманенным взглядом. — Наслаждаемся друг другом, — коротко и просто, но эти слова отдаются в сердце, зарождая огромную надежду и эйфорию. Джисон улыбается в поцелуе, уже не стесняясь своих звуков, как и звуков дяди. Это странно. Хану всего пятнадцать, но ему это нравится. Слух еле как улавливает шаги совсем рядом. Джисон резко отталкивает от себя Минхо, вытирая нервно губы. Их взгляд устремляется на шум, откуда появляется довольный Хёнджин. — О, Минхо-щи, Джисон, здравствуйте. — Кланяется он, немного сощурив глаза и проходя мимо. — Чёрт, я думал моё сердце вот-вот выпрыгнет. Какого чёрта ты это сделал в таком людном месте? — Ты первый меня поцеловал, — ухмыльнулся старший. — Идём со мной на кухню, я жуть как есть хочу. — Мы же только что ужинали. — А вдруг это предлог, чтобы провести больше времени с тобой? Хан немного засмущался и не сдержался, ударяя кулаком по плечу смеющегося от этого вида Ли. Они не знают какие у них отношения. Все идёт размеренно и возможно с каждым разом чувства внутри будут наполняться и когда-нибудь они поговорят о себе. Никто из них не говорил слово «люблю». Хану пятнадцать. Минхо тридцать шесть. Они альфы, да к тому же родственники. Но Джисону жуть как нравится прятаться по углам и целовать самые желанные губы, пока его мать выбирает ему невестку. Они будут молчать, прятаться и быть счастливыми только из-за того, что вместе. Может быть когда-нибудь это «люблю» вылетит из их рта и мыслей. Может быть когда-нибудь… Когда-нибудь они сбегут далеко-далеко, также, как и король, передавший трон своему сыну… среднему сыну, потому что, возможно, из-за просьбы Минхо, он думал о многом за эти годы, пока готовил сыновей к будущему.