***
Уже через сорок минут пешей прогулки по утренней Праге они стояли перед входом нужного отеля. — Убийца живёт здесь? — с удивлением спросил Билек. — Именно, — ответил инспектор, входя в здание. — Это было так очевидно, что я даже не обратил на это внимания. Убийце нужно было всегда быть рядом, чтобы быть в курсе событий, но при этом он должен был оставаться незаметным в любой ситуации. Роль туриста для этого хорошо подходит, как думаешь? — говорил Штепанек, поднимаясь по лестнице. — Да, наверное, — озадаченно ответил Билек, недоумённо смотря на инспектора. — Но, сэр, вы скажете мне, кто всё-таки убийца? — Всему своё время, — загадочно улыбнулся инспектор и постучал в дверь комнаты с номером триста семь. — Войдите, — послышалось из-за двери. — А, инспектор Штепанек, это вы. Сегодня с вами ваш протеже. Вы представите нас? — Разумеется. Госпожа Витгенштейн, это Алоис Билек, он подрабатывает в моём отделении. Алоис, это княгиня Наталья Николаевна Витгенштейн, она приехала в наш замечательный город из загадочной России. — Добрый день, молодой человек. — Здравствуйте, очень приятно, — пробормотал смущённый Билек. — Пройдёмте в гостиную, я попросила принести нам чай. — Благодарю. Из комнаты, которая, видимо, считалась прихожей, через резную дверь из тёмного дерева они попали в просторную комнату с тяжёлыми шторами, картинами в золотых рамах и роскошной мебелью — здесь всё не просто говорило, оно буквально кричало о своей стоимости, размахивая ярким ценником перед лицом смотрящего. Они сели за изящный столик, на котором стоял чайник, чашки и множество маленьких пирожных, выглядящих воздушно и легко. — Госпожа Витгенштейн, — обратился инспектор к старой даме, — вы сделали всё так, как мы договаривались? — Да, инспектор Штепанек, — кивнула она в ответ. — Тогда, я думаю, можно начинать. — Как скажете. Княгиня Витгенштейн взяла свою трость и громко стукнула ей о пол. Внезапно все окна и двери захлопнулись, отрезая пути к выходу, на полу засияла магическая печать, а Алоис Билек повалился со стула на пол, уронив чашку и расплескав чай. Инспектор и княгиня остались на своих местах. — Как видите, госпожа Витгенштейн, — произнес инспектор, рассматривая чаинки в своей чашке. — Наше предположение оказалось верно. — Вы действительно профессионал своего дела, инспектор, — ответила княгиня и слегка кивнула ему, не обращая внимания на дёргающегося в тщетных попытках встать Билека. — Вы слишком добры, — улыбнулся Штепанек. Снизу раздалось что-то между возмущённым шипением и раздражённым рычанием. — А, пан Билек, — Штепанек повернулся к нему. — Простите за неудобства. И за мою небольшую ложь, разумеется. — Ну что вы, не стоит, — ядовито ответил тот. Сейчас, под действием купола, запечатывающего силы, с него спал морок, и его можно было разглядеть, — он оказался довольно молодым на вид парнем с густыми чёрными волосами, бледной кожей, синими глазами и тонкими чертами лица. «Он, пожалуй, мог бы играть одинокого и холодного вампира, живущего в мрачном замке, в каком-нибудь любовном сериале, — решил инспектор. — Девушки были бы в восторге». — Может быть, вы, наконец, представитесь? — предложил Штепанек. — А то как-то неудобно получается. Кадук наградил его мрачным взглядом. — Анри Саулс Ольгерд. Инспектор вздохнул — такое разнообразие представителей древней аристократии ему начинало надоедать. — Что же, понати Ольгерд, расскажете, зачем вы убили двух человек, сами или лучше начать мне? Анри Ольгерд посмотрел на него так мрачно, что, если бы можно было бы убивать взглядом, инспектор определённо был бы уже мертв. Но поскольку это было невозможно, всё, вероятно, ограничилось скисшим молоком на чьей-нибудь кухне. — Ну, тогда начну я, а вы поправляйте меня, если я где-то ошибусь, — сказал инспектор. И начал свой рассказ: — В первую очередь хочу отметить, что ваша задумка была действительно хороша — думаю, если бы я не встретил вчера вашего друга во время прогулки по Скрытым улицам, то ещё долго не мог бы понять, в чём же дело. И этого времени вам как раз бы хватило, чтобы скрыться и окончательно замести следы. Какая идея. — Инспектор мечтательно вздохнул и покачал головой. — Но всё по порядку. Итак, вы планировали эту кражу долгое время, не так ли? Продумывали детали, изобретали ходы отступления и наблюдали за своей жертвой. Подготовка заняла у вас почти три месяца — вам нужно было время, чтобы влюбить в себя Марека Брожа и установить с ним прочную эмоциональную связь. Княгиня Витгенштейн хмыкнула. — Затем, когда всё было готово, вы улучили момент, когда госпожа Витгенштейн была на Староместской площади, позвонили пану Брожу и повлияли на него, заставив совершить самоубийство. Бедняга Брож — он был всего лишь фигуркой в ваших руках, представлением для отвлечения внимания. Однако ваша задумка провалилась. Ольгерд посмотрел на инспектора — на этот раз довольно спокойно, — потом перевёл взгляд на княгиню и вздохнул. — Это оказалось сложнее, чем я думал, — княгиня была невероятно внимательна к своему сокровищу даже во время такой драмы, разыгрывающейся у неё на глазах. — Разумеется, — фыркнула госпожа Витгенштейн, — это ведь фамильная ценность нашего рода. Ольгерд поморщился. — Так или иначе, — продолжил инспектор, — украсть подвеску в первый раз вы не смогли и тогда решили действовать по ситуации. Одного только не могу понять, зачем вы превратили Станислава Янду в зомби? — Я нашёл этого идиота, когда гулял среди местных бандитов, — пренебрежительно ответил Анри. — Искал какого-нибудь наркомана — ими легко управлять без всякой связи, пока они под дозой. А нашёл Станислава. Он совершенно безголовый, и за пакетик травки был готов сделать почти что угодно. Когда я понял это, то решил этим воспользоваться — вместо наркотика за бесценок продал ему трупный порошок. Штепанек предполагал нечто подобное. Трупный порошок использовался египтянами ещё в древности — считался чем-то вроде эликсира вечной жизни. До тех пор, пока принимающие его не начали разлагаться, конечно. Трупный порошок при попадании в тело человека действует как яд — убивает моментально и безболезненно, так что принявший его даже не чувствует ничего особенного. Содержащиеся в порошке корень мандрагоры, алоэ и золотая стружка позволяли душе человека оставаться в мёртвом теле и управлять им, но это, разумеется, не могло продолжаться вечно. Со временем тело начинало гнить. — И зачем же вы это сделали? Разве не проще было дождаться, пока он примет наркотики, и захватить его волю? Или же… — Да, — кивнул Ольгерд. — Я хотел использовать его, чтобы замести следы — это позволяло мне скрыться и оставить большую часть работы на него. — Пока вы бы жили припеваючи где-нибудь в Латвии, он бы работал на вас здесь, запутываясь всё больше в той паутине, которую вы сплели. Могло бы статься, что со временем вы бы переложили всю вину на него, когда уже никто не смог бы разобраться, с чего всё началось. — Если бы он дотянул до этого момента, — пожал плечами парень, старясь устроиться на полу поудобнее — купол сдерживал даже его передвижения, практически полностью обездвиживая. — К сожалению, вы не учли кое-чего важного. Проснувшись в морге, больше не находящийся под вашим влиянием Станислав Янда отправился на ночной променад по Скрытым улицам, где я его и встретил. — Я не учёл, что из-за массивной потери крови он очнётся раньше, это моя ошибка, — вздохнул кадук. — И уж тем более не ожидал, что он в первую же ночь наткнётся на вас. — Что же, хорошо, — кивнул инспектор. — Но вернёмся к вам. Значит, вы на правах сотрудника полиции зашли в отель во время переполоха, который устроил пан Янда, и украли подвеску из номера княгини Витгенштейн. Вам пришлось побегать. — Да, инспектор Штепанек, — улыбнулся парень. — Признаться, я не ожидал, что вы догадаетесь про телефон и любовницу Брожа так быстро. Да к тому же пойдёте допрашивать её лично. — Я подозревал нечеловеческое вмешательство с самого начала. — Вы в самом деле умны. — Благодарю. — Прошу прощения, — откашлялась княгиня. — Вы не могли бы объяснить мне, о чём идёт речь? — О, разумеется, госпожа Витгенштейн, — ответил Штепанек. — Вчера, когда в кармане Станислава была обнаружена страница с детской песенкой, я сразу же отправился в участок, чтобы разобраться с телефоном пана Брожа. Узнав об этом, понати Ольгерд отправился за мной. Затем, когда специалисты из нашего отдела вышли на любовницу Брожа, Илону Бартош, я сразу же отправился к её месту работы, чтобы допросить её, а понати Ольгред отправился за мной, ему нужно было быть на месте раньше меня, чтобы притвориться ею вновь. Весьма успешно, надо сказать, я ничего не заподозрил. — Вот как, — произнесла княгиня, задумчиво сделав глоток из чашки. — Вы упомянули детскую песенку. — Да. Видите ли, один необычный случай самоубийства мог бы быть случайностью, о нём бы забыли со временем, но два — это уже заставляет насторожиться. Поэтому понати Ольгерд, чтобы запутать следы, притворился серийным убийцей, наказывающим людей, обманывающих своих близких. В кармане у Станислава Янды была песенка про козлика, который разбил горшки заботящейся о нём бабушки. А на пьедестале памятника Яну Гусу высечены слова… — «Любите друг друга, никому не отказывайте в правде», знаю, — кивнула княгиня. — Указание на любовницу и измену. Действительно оригинально. — Так и есть. И всё это было сделано с одной целью — украсть у вас вашу драгоценность, фамильную подвеску, которой вы так дорожите, — сказал инспектор, а затем повернулся к Анри. — Она ведь сейчас у вас? Не могли бы вы отдать её? Ольгерд попытался отползти от него, но не смог сдвинуться даже на метр. — Вы ведь понимаете, — устало сказал Штепанек, — для вас все кончено. Я могу забрать её у вас силой, если хотите. Кадук нахмурился, взгляд его метался из стороны в сторону — он изо всех сил старался что-то придумать, за что-нибудь ухватиться. Инспектор терпеливо ждал. — Вы не понимаете… — сказал, наконец, Анри. — Вы ведь даже не знаете, что это за подвеска! С ней можно такое сделать… — Алатырь-камень, я в курсе, — буднично ответил Штепанек. — Насколько мне известно, с его помощью можно сделать эликсир бессмертия, постичь тайну мироздания, достичь неимоверной силы, с которой даже богам не сравниться, и ещё много всего. Какие только слухи не ходят. Ольгерд поражённо уставился на него, открывая и закрывая рот, как рыба. Наконец, ему удалось справиться с собой, и он произнёс: — Так значит, она рассказала вам. А главное вы знаете? Сказала ли вам достопочтенная княгиня о том, что этот камень даёт возможность путешествовать между мирами? С его помощью мы могли бы спуститься в мир мёртвых и увидеть тех, кого уже и не надеялись встретить. Мы даже можем вернуть их на эту землю, только подумайте! — он говорил сбивчиво, всё больше и больше распаляясь. — Все, кого вы потеряли, по кому вы скучаете, все — здесь, и они бессмертны, никто не сможет забрать их у вас. Неужели вам незнакомо это желание, эта тоска?.. Инспектор помолчал. — А как же, — тихо сказал он. — При такой долгой жизни, как у нас, нельзя уберечься от потерь. Ольгерд с надеждой подался вперёд, чтобы что-то сказать, но не успел вымолвить и слова. — Однако, — продолжил инспектор, и голос его обрёл твёрдость, отдававшую холодом стали, — существуют правила, по которым живёт этот мир и никто — никто, молодой человек, — не смеет их нарушать. Следить за этим — моя работа. Лицо Ольгерда исказилось, он дёрнулся, пытаясь вскочить, закричал: — Вы не понимаете! Не понимаете!.. Инспектор подошёл к нему, нагнулся и, порывшись в его кармане, извлёк на свет большой тяжёлый камень янтарного цвета, горящий жёлтым и красным в лучах утреннего солнца. Он был оплетён изящными серебряными завитками невероятно тонкой работы, плавно переходящими в тонкую цепочку. — Вас будут судить по законам Скрытых улиц, — сказал инспектор, не обращая внимания на то, что кричал Ольгерд. — Я доставлю вас в здание суда. Прошу простить за неудобства. Он снял шляпу с головы, перевернул её и произнёс: — Klesající. Анри Ольгерд уменьшился и втянулся в шляпу инспектора, внутри которой оказалось бездонное чёрное пространство. В её глубине поблёскивали звёзды. Штепанек надел шляпу обратно. — Инспектор. Он повернулся к княгине Витгенштейн, которая сидела с совершенно прямой спиной и пристально наблюдала за ним. — Ваша подвеска, княгиня, — он протянул камень ей. Старая дама с мгновение смотрела на него испытующе и недоверчиво, а потом взяла подвеску из его рук. — Благодарю. Скажите… Как вы узнали, что это за камень? Я не говорила вам об этом. Инспектор улыбнулся: — В этом мне помогла моя подруга. Знаете, вам всё же стоит быть осторожнее с ним, всё-таки такая ценность… Было бы лучше, если бы горничные не видели, что вы прячете у себя в сумочке. Княгиня Витгенштейн удивлённо посмотрела на него, а потом вдруг расхохоталась. «Какой поразительный день», — подумал удивленный Штепанек, вообще сомневавшийся до этого момента, что эта сухая старушка умеет улыбаться. — Вы удивительная личность, инспектор. Я ваша должница, — сказала она. — Это моя работа, как я и говорил. Хорошего дня, — инспектор кивнул княгине и направился к выходу. У него впереди было ещё много бумажной работы — ему нужно было написать отчёт про крайне необычные самоубийства и пропавший из морга труп.***
На следующий день во время обеда инспектор сидел за уличным столиком «Mlynska kavarna», наслаждаясь десертом и светом осеннего солнца. День, как ни посмотри, был чудесным. Поднеся ко рту вилку с кусочком лимонного чизкейка, Штепанек положил его в рот, с удовольствием ощущая кисловатый вкус пирога. Ветер доносил до него запах свежего кофе и речной воды. Идиллию нарушила мелодия входящего телефонного звонка. Инспектор с сожалением посмотрел на чизкейк, затем на чашку латте, затем на телефон. Вздохнул. Взял трубку. — Сержант? — Инспектор, у нас новое дело. Был обнаружен труп на территории Пражского града. За вами прислать машину? Штепанек вздохнул ещё раз. — Не нужно, я недалеко. Сейчас буду. Он подозвал официанта, чтобы расплатиться. И всё-таки, до чего же прекрасный день.