До большого взрыва

Сейчас или никогда. Либо ты снова сбежишь, поджав хвост, чтобы снять возбуждение в одиночестве, либо ты позволишь ему… сделать хоть что-то. Но правда в том, что проблема не только в боязни не сдержаться. Не только в ужасе от сексуальной близости. Не только в страхе стонать и встретиться с Изуку взглядом в процессе… Дело в теле, как и всегда. Размер члена — такая мелочь в сравнение с ненавистью к своему телу. К тому же из-за лет вынужденной асексуальности размер давно потерял для Кацуки свое значение, которое с юных лет пропагандирует патриархат. Кто-то всю жизнь меряется достоинством, кто-то принимает себя, кому-то достается тот самый эталонный экземпляр из любого порно-ролика. А кто-то из кожи вон лезет, чтобы компенсировать свою «ущербность». На этом строится карьера сотен тысяч мужчин — но Бакуго давно оставил эти глупости позади. Он стеснялся редких растяжек, которые могут случиться даже у помешанных на качалке парней. Неидеальный пресс. Мягкость ног, далекая от определения стальных мышц. Шрамы от не до конца прошедших прыщей на спине. Лобок — который… наверное, почти у всех выглядит странно, если так подумать. Но это обычные сомнения, которые переживает каждый, кто хоть раз видел обнаженные тела в кино и тем более в порно. Для Кацуки же тело было по-настоящему больной темой. И прошлый опыт очевидно лишь усугубил проблему. Смотря в зеркало, он видел унылого парня, который выглядит гораздо толще, чем на самом деле. Его руки рыхлые, жир на животе сложно игнорировать, особенно когда Кацуки сидит. Его ноги… слишком контрастируют с верхней частью — у девушек подобную фигуру называют «грушей», что насчет парней — инстадиетологи не сделали популярным какое-либо название. Кацуки ненавидел зону грудной клетки (как он это называл). Его бесила округлость груди, якобы напоминающая женскую. Бесили соски и размер ореолов. Он казался себе отвратительным, во многом из-за искаженного восприятия себя и лет борьбы с расстройством пищевого поведения (хотя какая тут борьба, когда ты каждый день проигрываешь?). С Кацуки Бакуго «абсолютно все не так». Даже эту болячку умудрился заработать. «Так держать, придурок». — Кацу… Я так хочу тебя, — Изуку подтягивает своего парня и жадно целует в губы. — Я… тоже. — Позволь мне дотронуться до тебя? «Зачем тебе это? Я, блять, не понимаю», — Кацуки закрывает глаза и пытается что-то сообразить за несколько секунд, чтобы пауза не затянулась до подозрений и неловкости. Они далеко продвинулись в доверии и даже эти дурацкие упражнения — Кацуки никогда не признается в этом — помогли ему почувствовать себя лучше. Но он все равно не понимает — какое дело другим людям до его удовольствия? Почему Изуку не плевать? Он же кончил. Его член обмяк и вопрос решен, так? Почему он хочет… Это простая вежливость? Люди так устроены — не все, конечно, но приличные и уважающие своих партнеров наверняка. Они будут платить оргазмом за оргазм, потому что таков секс-этикет, но на деле… «Я отвратителен им», — крутится в голове у Кацуки. Он все еще мнется, но его молчание заканчивается, когда Изуку аккуратно усаживает его к себе на колени, что вынуждает Бакуго расставить ноги и почувствовать член юноши сквозь шорты. «Черт», — теперь Мидория знает, он чувствует это, пусть между их разгоряченными телами преграда в несколько миллиметров. — Скажи мне, если что не так… — говорит Изуку и пьяно смотрит в глаза юноше. Он снова целует светловолосого, сжимая его так крепко, что Бакуго становится труднее дышать. Но это в хорошем смысле. Крепкие объятия парадоксальным образом не вгоняют в тревогу, скорее, наоборот — в трепет. Он чувствует себя в безопасности, чувствует себя защищенным. Он тонет в океане, где поцелуй Изуку — это толстый слой воды, а его объятия — отражение звездного неба в ней. Настолько исчезает в несуществующем моменте, что не замечает, уже с минуту двигается на коленях у парня. Он останавливается, только когда Изуку бесстыдно стонет ему в рот, и тут же разрывает поцелуй. — Не останавливайся, — почти что умоляет его темноволосый, на что Бакуго… А что ему ответить? Он и хочет, и боится. Он нуждается в этом и вместе с тем — готов сбежать в любую секунду. Но барьер ткани и тот факт, что он не обнажен, снимают градус тревоги. Странный элемент сексуальной анонимности. Тем не менее, он все еще чувствует член Изуку. И чувствовать его до жути приятно — настолько, что Бакуго молча прячет лицо за шеей Изуку и продолжает. Изуку снова стонет и разрывает объятия — чтобы изменить положение рук. Теперь они — на боках у Кацуки, направляют и помогают держать ритм. Изуку громко дышит, затем стонет, затем хрипло шепчет что-то, что Кацуки не может разобрать. А после он просит Бакуго поцеловать его, и эту просьбу юноше чудом получается разобрать. Он не открывает глаз, потому что ему неловко видеть лицо Изуку, отчего он промазывает мимо губ. Изуку неловко смеется, но со второй попытки они все же сливаются в поцелуе. Но он длится недолго — спустя пару мгновений, Бакуго разрывает его и громко стонет куда-то в щеку своему парню. Дрожь пронзает его тело. Он не ожидал, что у него получится. Но, видимо, он так долго сдерживался, что это вышло само собой. Изуку укрывает рукой его затылок. Он не торопится что-либо сказать, просто пережидает внутреннюю бурю Кацуки. После облегчения накатывает стыд. За то, что было неловко. Странно. Быстро. За то, что Бакуго простонал в конце. И вместе с тем — что был слишком зажат и напуган, чтобы банально смотреть Изуку в глаза во время процесса. — Кацу? — нерешительно наполовину шепчет Мидория, и парень что-то неопределенно мычит в ответ. — Это было просто… вау. «Вау? И как это понимать?» — внутренний критик, заткнись хотя бы на секунду! — У тебя получилось и ты даже сумел… расслабиться и… Это так горячо… прости, слишком много комментариев, будто это рецензия, — он смущенно смеется, и Кацуки набирается сил, чтобы, наконец-то, посмотреть Мидории в глаза. — И все же не понимаю, — говорит практически сонно он, — зачем тебе это? — Что именно? — Ну… мое удовольствие. — Потому что мне нравится, когда мои партнеры наслаждаются. Если в процессе кайфую только я, то… чем это лучше мастурбации? — Странная мысль, но… приму к сведению. — А еще меня это заводит. И ты сейчас… такой сексуальный, — Изуку прикусывает губу. — Пфф, — Бакуго краснеет и отводит взгляд. Ему все еще кажется, что это пустые комплименты и бессмысленное успокоение, но в глубине души он знает наверняка — Изуку откровенен с ним на сто процентов. — Пожалуй… — он неловко откашливается после очередной совершенно комфортной для обоих паузы. — Мне нужно в душ. Сам понимаешь, — Бакуго опускает взгляд на свой пах, и на этот раз щеки Изуку обдает румянцем. — Да, конечно. Чур я после тебя. — Как будто тут толпа желающих, — усмехается Бакуго, почти что нехотя разрывая физический контакт с Изуку и удаляясь в ванную комнату.