До большого взрыва

— Здесь достаточно депрессивно, если так подумать. Не столько из-за атмосферы, сколько из-за цветов, — темно-синий и зеленоватый всегда ассоциировались у Изуку с чем-то тоскливо-меланхоличным. — Есть такое, — Кацуки встречается взглядом с проплывающей рыбешкой, которая говорит ему что-то беззубым ртом, но вместо слов Бакуго видит лишь россыпь пузырьков, моментально тающих в воде. — Проведешь экскурсию? — Открою тебе секрет, — Кацуки тянет парня за собой к панорамному стеклу. В аквариуме всегда наполовину мрачно. Подсветка поднимается с пола и по-новому подчеркивает черты лица. Холодно-изумрудный свет меняет цвет волос Изуку на темно-зеленый. Теперь он все меньше напоминает обычного, ничем не примечательного паренька, не так давно закончившего университет, и все больше — мифическое существо, которое Бакуго, каким-то одному богу известным способом, смог заполучить. Нет, не так — заслужить. — Я совершенно не разбираюсь ни в морской флоре, ни в морской фауне. — Вот как, — улыбается Изуку смущенного. Атмосфера до того приглушенно-интимная, что Мидория чувствует себя, будто это их первое свидание. Может, в каком-то смысле, так оно и есть? — Разочарован? — Бакуго сильнее сжимает руку Мидории. Его подушечки жестки от постоянной игры на фортепиано. Игра до того прекрасная, что Кацуки готов слушать ее днями напролет. Аккорд на вдох — аккорд на выдох. — Ну что ты, — Изуку сжимает пальцы Кацуки в ответ и делает незаметный шаг в сторону, чтобы между ними не осталось дистанции и можно было положить голову Бакуго на плечо. — Давно я здесь не был, — не все привычки остаются с нами навсегда. Некоторые иссыхают и рассыпаются во времени, будто кто-то разбил песочные часы. Бакуго оглядывается по сторонам и молчаливо улыбается, сам не понимая, чему. Возможно, это последний раз, когда он пришел сюда. Как бы там ни было — он рад быть здесь не один. Вместе с Изуку. Держать его за руку на глазах у людей, которым абсолютно нет до них дела. Чувствовать свежий запах шампуня с апельсиновыми нотками. Тепло тела, проступающее сквозь джинсовую рубашку. — Своеобразное прощание, — задумчиво говорит он, не обращаясь конкретно ни к кому и одновременно — ко всем обитателям застывшей в стекле морской вселенной. — Мм? — Изуку убирает голову с плеча и непонимающе смотрит в левый глаз Бакуго. Светлые ресницы юноши кажутся бирюзовыми. Они подрагивают — потому что тяжести мыслей противостоит легкость на сердце. Пришло время отпустить себя прошлого. Оттолкнуться от искусственного дна и выплыть на свет. Где все выглядит именно так, как задумано вселенной. Где нет комфортного мрака моря и убаюкивающего уныния волн, а вместо темно-зеленой меланхолии — облака горят персиковым в свете вечернего солнца. — Давай сходим куда-нибудь? — Куда? — Как насчет, — Бакуго делает шаг в сторону, чтобы встать лицом к своему парню. — Давай прогуляемся в парке? — С радостью, — даже в холодном мраке аквариума его глаза различимо горят теплом. — Но для начала, — Бакуго берет лицо Изуку в руки. Ему не нужно продолжать — Мидория вылавливает суть без слов. Молчание затягивает молодых людей в эмоциональный поцелуй. Короткий. Смешанный с тоской — потому что это прощание, и радостью — потому что перерождение. Бакуго медленно убирает свои губы от губ Мидории и берет за руку — чтобы вместе направиться к единственной горящей теплым цветом вывеске:

«Выход».