Мелкие грехи

Это была пытка, другими словами не скажешь. Он вцепился в руль, как будто от этого зависела его жизнь, и к тому моменту, когда ему нужно было переключить передачу, его руки занемели до такой степени, что было трудно разжать пальцы. Мотор гудел. Влажные пальцы его левой руки наконец выпустили руль. Горло пересохло и саднило. Он боялся, боялся протянуть руку куда-то даже отдаленно в ее сторону, боялся, что не сможет остановиться вовремя, если сделает это — она была так близко, что ему даже не пришлось бы тянуться сильно. Ее юбка задралась выше колена, не сильно, но достаточно для его воображения. Он старался смотреть на дорогу. Девушка наблюдала за ним искоса. Ее голубые глаза еще ярче сияли на бледном лице, обрамленном потемневшими от воды мокрыми волосами. Подрагивающими пальцами он увеличил обогрев и снова схватился насмерть за руль. — Здесь налево, мистер Бейлиш. Он кивнул, не вполне доверяя своему голосу для ответа. Обычно ему нравилось такое обращение, то, как девочки называли его сэром и мистером Бейлишем, но сейчас он едва удержался от того, чтобы не поправить ее. (Меня зовут Петир.) Это ведь ненормально, правда, что ему так хотелось услышать, как ее нежный мягкий голос произносит его имя. Он вцепился пальцами в ногу, надеясь, что боль от этого переключит его …со всего остального, что бурлило в его крови, но это не помогло. Она все еще глядела на него, и он гадал, как ей удавалось смотреть так жадно и при этом выглядеть так невинно, и думал о том, кто сможет обвинить его, если он даст ей то, чего она хочет… Конечно, ее никто ни к чему не принуждал, это она была инициатором, а он — всего лишь невинной жертвой… — Что ты делала там у магазина? — его голос охрип. Господи, он звучит как хронический курильщик! — Я была у Дени, мы делали проект. Ее дом в паре кварталов от остановки. — По какому предмету проект? — он не был уверен, была ли это хорошая идея поддерживать с ней разговор, но он же не мог совсем ничего не делать, не так ли? — Английский. Мистеру Ланнистеру кажется, что у нас слишком много свободного времени. Нам нужно завтра представлять презентацию об одном из главных героев книги, которую мы только неделю назад начали изучать. — Ланнистер всегда занят чтением, — пробормотал он, невидяще глядя на дорогу. — Он не понимает, что у людей есть другие занятия. Дыши, Петир. Дыши. — Что ты читаешь? — «Лолита» Набокова, — ответила она тихо, глядя на него. — Ну, он всегда считал себя остроумным, — едко проворчал Петир, костяшки его пальцев побелели, так сильно он сжал руль. — Почему это должно быть остроумным? Черт, он что, сказал это вслух? — Да так, просто. — На светофоре направо, — дала она указание, а затем добавила, как будто забывшись, — сэр. Всё, что он хотел, это остановиться и взять ее здесь и сейчас, и он не знал, как долго еще сможет сдерживаться. Должно быть, они почти приехали, с отчаянием подумал он, ведь они уже почти выехали за город. Должно быть, они уже почти приехали… Дождь все еще заливал лобовое стекло, не оставляя шанса увидеть хоть что-нибудь. — Ты учишься водить машину? — глупый вопрос, но больше ничего не приходило ему в голову. — Еще нет. Мне будет восемнадцать только в июне, — ответила она. Ты ей в отцы годишься, подумал он. Она в два раза тебя моложе, ты извращенец. Ты старый извращенец, а она читает Набокова… Он подавил истерический смешок. Вот опять, это долбанная ирония судьбы, чей юмор ему еще предстоит оценить. Он хотел сказать что-то, заполнить пустой горячий воздух машины, это нелепое крошечное пространство между ними ничего не значащей болтовней, но, к сожалению, он полностью потерял нить разговора. Он повернул за угол, довольно неаккуратно (куда, черт возьми, подевались его водительские навыки?), переключив на вторую передачу вместо четвертой. Мотор истошно загудел, и Петир тихо выругался. Она все еще следила за ним глазами, и он не придумал ничего лучше, чем представить пряди ее густых влажных волос под своими пальцами, его ладони на ее бедрах… Нет. Черт возьми, ты ее учитель! Хватит. Тебя посадят в тюрьму за это, ты, жалкий безмозглый придурок. Прекрати это. Когда это все началось, он сказал себе, что ему просто нужна подружка. Сейчас он начинал предполагать, что ему действительно нужен хороший мозгоправ. Почему, черт, он не остановился в самом начале? Как он вообще допустил такую глупую мазохистскую идею подвезти ее, как? Он, из всех людей, Петир, всегда осторожный, со всеми своими планами и схемами, Петир, который никогда ничего не делает без хорошей на то причины или выгоды?! Потому что это и есть твой план. Перестань нести чушь про то, что это все спонтанно случилось. Ты ведь никогда ничего не делаешь спонтанно, говорил тихий голосок в его голове, и это даже успокаивало его. Не дрейфь, повторяй себе это. Это еще не конец. Ты всегда сможешь восстановить свой контроль. Запоздало он понял, что они давно выехали за город. Он практически никогда сюда не ездил, это была не основная дорога, а узкая и ведущая через лес. — Я что, свернул куда-то не туда? — Нет, — ответила она слишком быстро. В ответ на его вопросительный взгляд она покраснела и добавила: — Ну, я подумала, что мы можем поехать другой дорогой, которая… — она совсем замолчала, покрывшись огненным румянцем. Он почувствовал, что его руки опять вспотели. Ему слишком нравилось смотреть на нее. — Да? — спросил он, когда она остановилась, его голос был слишком хриплым и непривычно низким. Боже, неужели он так очевиден? — … короче, — закончила она, опуская глаза. Он разжал застывшие пальцы и сбросил скорость, стараясь успокоить дыхание. Безуспешно. И у него было смутное ощущение, что дело в ее аппетитном румянце. Или в том, что она намеренно завела их на безмолвную пустую дорогу за городом… — Ты ужасно врешь, Санса. Она улыбнулась его словам, и, когда он понял, что назвал ее по имени, было уже слишком поздно. — Извините, — она прикусила губу в тщетной попытке скрыть улыбку, и он сразу же перевел глаза обратно на дорогу, гадая, сможет ли она свести его с ума окончательно, если задастся целью. С другой стороны, может быть она и задалась такой целью. — Не извиняйся, это не плохо, — обнадежил он ее, все еще глядя прямо перед собой. Краем глаза он заметил, как она мягко поправила почти высохшие волосы и заложила прядь за ухо. — У меня создалось впечатление, что вы не из тех, кто это ценит, — ее тонкий голос звучал как будто с вызовом. О, спорим, она сейчас чувствует себя дерзкой, такая милая невинная птичка… — Ценит что? — Неспособность врать. Так значит так ты думаешь обо мне, дорогая моя? Что ж, ты даже умнее, чем я думал. Он слегка улыбнулся. Отлично, она хочет поиграть с ним, теперь его очередь… — Не переживай, тебя я ценю в любом случае. Учитывая эффект, который она оказывала на его тело, это было преуменьшение года. Несмотря на румянец, она делала вид, что это и ожидала услышать. Конечно, ее манере флиртовать не хватало практики, но, черт возьми, она достигала своей цели… — К тому же, как твой учитель, я не должен поощрять… — на секунду он потерял дыхание, — твое вранье. Сейчас они были в лесу, где дождь не мог до них добраться. Внезапно в машине стало так мучительно тихо, что он слышал ее частое глубокое дыхание. — Это было бы неправильно, — заключила она мягко и добавила с странным выражением глаз: — Но люди не всегда делают то, что правильно. Вокруг не было никого, ни одна машина не проехала мимо за целую вечность. Было чувство, будто они одни в целом мире. — А ты? — ему казалось, что они уже давно имеют в виду не ложь. Она замолчала, и на секунду ему показалось, что она сейчас остановит его. Его выдержка таяла на глазах, и если она не приведет его в чувство, он не знал, что может произойти дальше. — Однажды, — сказала она наконец, глядя ему прямо в глаза и добавила извиняющимся тоном: — Но сейчас я так не думаю. Это была катастрофа. Это слишком для него. Медленно выдохнув, он остановил машину и выключил мотор. В таком состоянии ехать было опасно. Безусловно, дело именно в дорожной безопасности. Он здесь не один и не может подвергать другого человека опасности. Да, это самая нелепая отговорка из всех, что ты придумывал. — Слушай, мне кажется, что я тебя неправильно понял, и давай просто забудем об этом, — проговорил он так слабо и неуверенно, что ее нельзя было винить в том, что она не купилась на это. Она, безусловно, была наивной, но даже она понимала, что тот, кто в ней не заинтересован, не будет пялиться на нее таким образом. — Вы поняли меня правильно. — Санса… — это был скорее стон, и хотя его просьба не совпадала с его намерениями… или совпадала. Он не мог сосредоточиться. Мысли опережали события, а он так устал отказываться от нее, он задыхался. — Ты не должна… Я не могу… — прошептал он нерешительно. Он понятия не имел, что говорил, но звучало это как приглашение. Она загипнотизировано смотрела на него, совершенно не шевелясь. Слышно было только ее неровное дыхание. Она выглядела такой хрупкой, такой прекрасной, со своими голубыми глазами и пухлыми губами, такая близкая, слишком близко… Господи, она была так восхитительна, что он просто не мог этому противостоять! Следующее, что он помнил, это ощущение ее густых шелковых волос под своими пальцами, влажная ткань дешевой блузки и нежная гладкая кожа, мягкие губы рядом с его и изящные тонкие пальцы, вплетенные в его волосы. Боже, он целовал свою студентку. Или она целовала его — разве здесь есть какая-то разница? Его сердце отчаянно билось, подстегиваемое адреналином и желанием, он чувствовал его биение в кончиках пальцев и в венах на шее. Его руки нашли ее талию, колени… Черт, она твоя студентка, убери свои руки от нее. Дрожащими пальцами она притянула его к себе, тихий стон вырвался из ее горла, и, черт возьми, он хотел ее, он хотел ее больше всего на свете. Но нет, не так и не здесь. Кем бы они ни был, он был осторожен, и уж точно его нельзя было бы назвать умным, если бы он трахнул несовершеннолетнюю студентку своего класса в своей машине посреди ночи в каком-то богом забытом лесу. Это слишком плохо даже для него. Терпение. Он мягко отстранился под ее пристальным взглядом. Ее губы были слегка приоткрыты, от удивления, может быть — она ведь поцеловала своего учителя истории — это вполне объяснимо. Он взял долгую паузу, чтобы перевести дух, успокоить нервы и освежить мысли. — Достаточно, — пробормотал он, с облегчением понимая, что теперь вновь может убедительно врать даже по своим меркам. — Мне так не показалось, — хрипло заметила она, ее глаза все еще затуманенные. Конечно, черт возьми, этого не достаточно. Я же не четырнадцатилетний пацан, которому хватит поцелуя.  — Неужели? — он вздохнул и сжал пальцами ее плечо. — Посмотри на меня. Санса. Послушай. — Я слушаю, — ответила она, застигнутая врасплох твердостью его голоса. — Ты никому ничего не скажешь. Так будет лучше, милая. Никто не поверит, и начнутся проблемы. — Я никому не скажу, — искренне и уверенно. — Зачем мне это? Он поднял бровь. — Мне всегда казалось, что девочки рассказывают друг другу такие вещи. — Если я не умею врать, это совсем не значит, что я не умею хранить секреты. Я не дура, — Санса парировала в ответ с легкой дерзостью. Это ему в ней тоже нравилось, как оказалось. Даже слишком нравилось. Он опустил стекло, чтобы вдохнуть холодный октябрьский воздух и прояснить голову. Глубоко вдохнув, Петир отпустил ее плечо, завел машину и поехал вдоль дороги. Похоже, он снова вернулся к состоянию «вцепиться насмерть в руль». — Я знаю, что ты не дура. Я проверил твой тест сегодня, — сказал он, не глядя на нее. — Правда? И какая оценка? — ну вот опять, эта дерзость в ее мягком голосе. — Нет, мисс Старк. Не скажу. Вы узнаете ее, когда получите тест обратно, — пряча улыбку, объявил он. — Жаль. На следующей улице налево, — подсказала она. Как только они выехали из леса, дождь снова забарабанил по стеклам, и ему пришлось закрыть окно. Внутри сразу стало жарко, тяжелый пьянящий воздух дурманил голову, и ему снова стало казаться, что он не продержится здесь так долго. Они въехали в небольшой жилой комплекс с модными новенькими домами. Да, именно так он себе это и представлял. Именно так он и видел в своем воображении жизнь Сансы. — Хорошо, можете высадить меня здесь, — пробормотала она, и он нажал на тормоза слишком резко. Наверное, она думала, что он ужасный водитель. — Что ж, спокойной ночи, мисс Старк, — он не осмеливался задержать на ней свой взгляд дольше секунды, не доверяя себе абсолютно. Воздух в машине, горячий и влажный, как будто пронзали невидимые молнии. Ему хотелось протянуть руку и схватить ее, стянуть с нее эту дешевую школьную форму… Прекрати. Она пристально посмотрела на него своими голубыми глазами и улыбнулась и сказала практически ровным спокойным голосом: — Спасибо, что подвезли, сэр. Он смог выдавить только кривую полуулыбку куда-то в ее сторону. Это стало большим облегчением — снова быть в машине одному. Он спрятал лицо в ладонях и несколько раз глубоко вздохнул. Что ж, он вляпался в проблемы. Господи, ему не следовало делать этого. Не следовало, это было слишком рискованно. Да и раздражение мучило его все сильнее. Верно. Ему нужно успокоиться, вернуться домой, принять ледяной душ, а затем заняться планом. Надежным, безупречным, непогрешимым планом. В конце концом, он был не он без своих планов.