***
Молодой человек уже как минут пять ехал в старом ржавом вагоне трамвая. Казалось, он выехал из той самой фотопленки бородатых годов, ведь его красный номер, написанный краской на одной из стенок, уже успел немного стереться. Сидения уже облезли, а их ручки заржавели. Бедный трамвайчик, состоящий из одного вагона, при каждом прокручивании колес шатался, а на поворотах казалось, что он и вовсе ляжет на бок под ужасный скрип несмазанных деталей. Кондуктор, которая, пошатываясь, шла к обделенному вниманием юноше, уже набирала на своем маленьком аппарате какие-то кнопочки, видя, что помимо телефона в руке, его пальцы сжимали студенческий билет. Он стоял около дверей, держась за поручень над головой, ловя баланс и почти повисая на железной трубе. Ноги подкашивались от неустойчивости, а бедная рука уже затекла. Может быть, он бы и опоздал на первые минуты начала учебной недели, если бы не Дима, который был всегда на связи. Ему быстро посоветовали наикратчайшие маршруты, которые вели до их колледжа, спасая от неминуемого опоздания из-за аварии. В заднюю дверь маленького желтого автобуса врезалась дорогая иномарка, разбив левую фару и напугав всех пассажиров. Казалось, если бы не мужчины на остановке, от которой они отъехали всего на десять метров, то водитель, который был вынужден приостановить рабочий день, порвал бы виновника ДТП. На часах уже показывало без пяти час, а значит урок вот-вот начнется, а ехать как минимум еще минут восемь, да и от остановки путь не так уж и близок. Все это давило на нервы, все раздражало, даже улыбающийся ребенок, который разглядывал его рюкзак со значками, начинал капать на мозг. Эти большие щеки, ясные глаза, широкая улыбка вечно влажных губ - это все так отличалось от подростка. Он был худой, с яркими скулами, сухими и прокусанными губами до крови, с усталыми глазами и обреченным взглядом. Он отталкивал от себя мать этого мальчонки, которая держала свое чадо на коленях, совсем не понимая, чему радуется сорванец. Звонок прозвенел уже как восемь минут назад, а Антон только вбегал в здание, показывая на ходу бейджик. Быстрыми движениями он переобулся, забывая про вечно развязывающиеся шнурки, и, закидывая на ходу в мешок испачканные кроссовки, побежал в сторону гардероба. Улыбающаяся женщина вежливо поздоровалась, услышав растерянное "здравствуйте". У нее аккуратно забрали номерок, хватаясь двумя длинными пальцами за один краешек пластика с прорезью и выведенными на нем цифрами. Подходя ближе к нужному кабинету, в котором уже началась первая пара, юноша с тяжелым дыханием и растрепанными волосами коротко постучал костяшками руки. Белая, с потрескавшейся краской дверь открылась. Табличка около нее оповестила – это был Кабинет 104, Литературы и Русского языка. Заходя в такое знакомое и уютное помещение, в котором его встретили знакомые и чужие глаза, подросток, дыхание которого все еще было сбито, а сердце стучало так, что вот-вот разорвется, тихо прохрипел в полной тишине: - Извините. – Тихо прохрипел все еще стоящий в проходе парень. - Будь ты неладен, заходи и садись, – отмахнулся Павел, закатывая глаза, но продолжая улыбаться. – Ты ничего не пропустил, кроме как своего автобуса. Верно? - Нет, - закрывая дверь за собой, а затем окидывая пополнившуюся группу взглядом и находя своего очкастого друга, он вновь посмотрел на куратора. – Авария, – как-то легко проговорил подросток, замечая взволнованные карие глаза преподавателя. – Но, - добавил он тут же. – никто не пострадал. Хотя, водитель автобуса пытался набить рожу другому водителю. - Антон. – Повышая голос, сказал Воля, скрещивая руки на груди и явно не довольствуясь подобными высказываниями. - Извините, – парень, медленно проходя на третий ряд четвертую парту, растянул свои губы в улыбке, вновь разрывая только затянувшиеся раны. – Водитель автобуса был крайне недоволен разбитой фарой и, не дожидаясь ДПСников, пустил все на самоуправство, решая конфликт кулаками. – Нараспев тянул Антон, присаживаясь на стул и с азартом смотря на мужчину, который тут же подобрел. - Молодец, два, – посмеялся учитель, хлопая в ладони и привлекая к себе внимание. – Отведем первую половину пары на классный час, который нам не удосужились поставить в расписание, – медово-карие глаза с негодование окинули верхний угол комнаты, предположительно в этой стороне находилась бухгалтерия. Павел медленным шагом подошел к своему столу, присаживаясь на него и улыбаясь. На столешнице не было никакого мусора, никаких бумаг, стаканчиков, разбросанных ручек с карандашами или даже стоящего портфеля. Видимо, перед приходом детей он решил убраться в кое-то веки. – Все вы заметили большие изменения и подверглись им. Многие перешли из одного корпуса в другой, а другие же заметили, что в их группе пополнение. Для всех это большой стресс, и я это прекрасно понимаю, поэтому, как ваш куратор, я предлагаю вновь вспомнить свои имена, рассказать о своих увлечениях, – дотягиваясь до своей сумки, которая заняла его мягкий и крутящийся стул, мужчина вынул из него небольшой блокнотик. – Я называю вашу фамилию, а вы выходите и говорите. Согласны? - В ответ послышался довольный галдеж. Многие девушки были весьма привлекательны, и зеленые глаза с удовольствием рассматривали их миниатюрные, пышные и другие фигуры, находя в каждой свою прелесть. Его друг был совсем в этом не заинтересован, но все равно слушал их рассказы о себе: откуда они и как себя видят как человека. Были и парни, но в силу заложенного влечения природой, Шастун не особо оценивал их как предмет обожания, но глаз тоже не сводил. Зацепили его необычные юноши. Один был старше своих лет, второй был уж слишком красив и очень добр, а третий даже насмешил. Но больше поразило то, что Павел назвал свое имя и фамилию, а затем встал на то же место, куда выходили ребята и представился. Рассказал он немного, упомянув о том, что он тоже учится и получает второе высшее образование, что очень строг к своему предмету, но бояться его не надо, ведь тот, в свою очередь, детей не кусает. Это рассмешило группу, хоть и ненадолго, так как за этим представлением последовало следующее. Вопрос – ответ. Воля отвечал на интересующие ребят вопросы, задавая им в ответ что-то отстраненное, а затем кратко беседовал с ними. Прошел урок, и прозвенел звонок. Самые первые вскочили девушки, тут же стремглав перемешиваясь и знакомясь друг с другом. Они быстро обменивались контактными данными и тут же находили общий язык. Их обсуждение колледжа и нового учебного места быстро переросло в слухи и сплетни, к которым активно начали все подключаться и тихо хихикать. Девушки, которые были изначально с Шастуном, незаметно, как они сами считали, тыкали в его направление пальцами, меняя свои вскрики на шепот. - Смотри, как закудахтали. – Усмехнулся Тоша, складывая руки на груди и откидываясь на спинку стула. - Сам виноват. – Коротко и ясно пояснил Позов, не отводя взгляд от экрана и быстро набирая какой-то текст. - Кате пишешь? – Заглядывая в его экран и задерживая взгляд на секунду, быстро отвернулся, чтобы не смущать переписывающихся влюбленных. – Привет ей. – Усмехаясь произнес он, блаженно прикрывая глаза. - Тебе тоже, – буркнул его друг, тут же поднимая брови и показывая ему фотографию. – Смотри, что себе она заказала! Блин, крутые серьги, скажи же. - Я не разбираюсь в этом, – со вздохом упомянул свою непринадлежность к женским вещичкам Антон. – Мне Ира даже и не показывает, что покупает. - Салют! – Приветливо донеслось откуда-то со стороны. На этот голос обернулась пара глаз, заметив низкорослого парня восточной внешности с забавным хвостиком, который так аккуратно был собран. - Где? – Воскликнул Антон, начиная оборачиваться по сторонам в поисках фейерверков. – Вроде же не Новый год и не Девятое мая. - Ну ни хрена себе, какой дерзкий. – Усмехнулся Сергей, парень представился этим именем минут двадцать назад. - Ну ни хрена себе, какой маленький. – Заулыбался ему в ответ его новый собеседник, проходя по нему неоднозначным взглядом. - И встретили два саркастических ублюдка друг друга, и жили они дружно и счастливо, – убирая телефон в сторону и смотря по сторонам, он вздернул бровь и увидел рядом стоящего парня, который так лучезарно улыбался своими тонкими губами. – Я подумал на мгновение, что у нас тут статуя. – Беззлобно начал было Дима, но его перебил его сосед по парте. - А на вид прям вылитая. Бледный такой, – вытягивая руку и тыкая свои пальцем в живот Арсения, он усмехнулся. – Да нет, вроде мягкий. - А еще очень красивый, – подал он голос, такой тихий и чуть хрипловатый, от которого волосы встали дыбом, и юноша напротив скривил кислую моську. – Чего не скажешь о тебе. - Иди и девушкам это говори, – посмеивался Шастун, встречаясь взглядом с новым одногруппником. - А чего вы хотели? – Смягчаясь, поинтересовался молодой человек. - Чтобы вы нас проводили до Магнита ближайшего, – с веселым настроем чуть ли не закричал Попов, упираясь руками в стол Антона и наклоняясь к нему. – Или струсил с таким красавчиком идти под руку? – Видя, как его собеседник стушевался, он слегка прищурился. - Да я боюсь, что потеряю вас из вида, – Антон, сводя брови к переносице и натягивая уголки губ так, что появились небольшие ямочки, недовольно сверкнул своими изумрудными глазами. - Мы тебе поводок нацепим, и тогда точно не потеряешь. – Смеялся Матвиенко, облокачиваясь на стоящую напротив парту, довольствуясь своей маленькой победой. - Значит ты, маленький баклан, хочешь сказать, что я пес? – Смеялся Тоша, облокачиваясь на парту локтями и затем вставая, так, что наклонившийся Арсений почти мог коснуться носом его теплой толстовки. - Да, псина сутулая. – Улыбался юноша, складывая руки на груди. - Антон, сядь пожалуйста, – просил Позов, замечая, как в воздухе появляется напряжение. – Давайте на улице поговорите? Сейчас пара начнется, не время для мордобоя. Недолгие упреки от внимательного Димы, и уже все сидят, пододвинув стулья поближе к столешнице, и спокойно разговаривают, обсуждая кружки. Позов и Антон ходят на КВН, куда записаться решил и Сережа, а Арсений все так и не желал отрекаться от своего дополнительного актерского. Как он заверял, ходит он и на обучение, платные, с высшим актером, который был лучше, чем отец для него. Это чем-то задело за живое Тошу, но послышался от него только тихий смешок. Время, проведенное в такой компании, летело быстро. Парни смогли договориться с сидящими сзади о их пересадке, чтобы Сережа и Арсюша подсели к ним поближе, от чего становилось лишь веселее. Постоянные шутки от Попова доводили долговязого чуть-ли не до слез, он тихо шипел от тянущей боли мышц на животе, скрипел и пытался изо всех сил не прыснуть громким смехом. Но на сколько он не был бы смешным, он, к тому же, являлся очень медленным в сборе. В рюкзаке его всегда был порядок, в пенале ничего лишнего и постоянное дерганье к зеркалу, которое стояло около женского туалета. Это смешило незнающих его так хорошо ребят, которые то и дело посмеивались над его великолепием, щуря глаза и прося выключить яркость красоты. Это сыграло злую шутку и быстро собравшийся Тоша был вынужден сидеть и ждать, когда его величество насмотрится в зеркало, договорит с одногруппницами и обнимется с ними на прощание. Юноша уже сполз спиной на саму сидушку лавочки, недовольно бегая глазами по этим счастливым лицам и хмуря свои брови. Неподалеку стоял его давно знакомый друг, с которым он отучился в школе и поступил в этот колледж. Он о чем-то тихо общался с Матвиенко, страстно жестикулируя. Что-то свело внутри так, что на мгновение все затрепетало от волнения. Все они разошлись от него в разные стороны, и он сидел сейчас один, скрестив руки на груди и злобно сверкая своими глазами. Это чувство было противным, будто бы его бросили и сейчас показательно игнорировали. Стало неприятно на душе, которую рвало изнутри в этот момент. Пару минут и из дверей ненавистного учебного заведения вылетает Шастун, раскидывая руки в стороны и глубоко выдыхая. Свежий и такой теплый запах опавшей листвы, влажности и осевшей пыли после дождя ударил в нос. Это, пожалуй, самое приятное в это время года, которое дополняют естественные краски осени. Еще не на столько холодно, но в глаза бросается Попов, который медленно спускался вслед за Димой и Сережей по лестнице, обернутый в длинный яркий шарф. Он смотрел себе под ноги и, словно ребенок, старался не наступить на трещины асфальта и редкой плитки. - Ой! – Встревоженно подал голос Попов, размахивая руками и ловя равновесие. Он запнулся о маленькую ямку, не рассчитав силы и взмах ноги. - Давай, клюнь еще носом землю. – Бурчал Матвиенко, оборачиваясь на друга и улыбаясь. - Я тебе что, курица? – Недовольно протянул источник шума. - Самый настоящий петух. – Засмеялся Тоша. Не обратив внимание на цоканье языка, он вступил на бордюр. Его большие кроссовки с плотной подошвой медленно переступали друг за другом. Разводя руки в стороны и выпрямляя свои такие длинные пальцы, окольцованные со всех сторон, он пристально смотрел под ноги. С левой стороны идут люди, его друзья, а справа ползают в траве различные букашки. Недолго думая, он провел логическую цепочку, что все они похожи на каких-то насекомых. Улыбаясь и стараясь не задавить красных клопов, которые получили гордое название в простонародье – Солдатики, он витал в облаках и уже рисовал красивую картину осеннего праздника. Посмотрев на Сережу, в голове всплыл жучок – Усач. Вроде и не такой маленький, можно сказать что крупный, но увидев его в других обстоятельствах, вряд ли он подошел бы к нему так близко. Дима же походил на Рогача. Такой же массивный и выглядит достаточно уверенно, но стоит его перевернуть и поставить в неудачное положение, он тут же сложит лапки и будет только изредка дергаться, пытаясь решить проблему. А Арсений... Что Арсений? Он и вовсе был не похож на какого-нибудь клопа, уж слишком он красив и элегантен для такого создания. Приглядевшись к нему получше, он провел параллель между ним и Богомолом. И ведь они и вправду в тот момент показались ему схожими. Такой красивый, да и движения его такие отточенные, но закрадывалось подозрение, что не даром его жизнь таким личиком одарила. Ведь под этими тонкими губами скрывались зубы, а может и даже клыки. - О чем задумался, шпала? – Подал голос Матвиенко, который всего секунду назад был в его глазах насекомым. - О том, что ты на таракана похож. – Искривив губы в улыбке и сощурив глаза, он с надменным взглядом задрал нос. - Да? Ты хоть знаешь каких-то тараканов, умник? – Посмеивался рядом идущий. - Ты - Усач, Дима – Рогач, а Арс – Богомол. – Уверенно заявлял Антон, опуская плечи и рассматривая под своими ногами уже почти закончившийся бордюр. - А почему это ты так решил? – Заинтересовался Попов, поднимая брови. - Ну, ты такой весь из себя красивый, но я более чем уверен, что кусаешься ты больно, – посмеивался Шастун, спрыгивая на сухой клочок асфальта рядом с Матвиенко, который даже так еле касался затылком его шеи. – Но тебя сожрет девушка, да и уж точно не в постели, – насмехался юноша, замечая, как темноволосый друг с такими яркими, голубыми глазами начинает обижаться. – Дима как танк, но стоит перевернуться, все, никакой задранный нос не поможет. Ну, а Серега… - Задумчиво протянул он, начиная подбирать слова. – Просто похож ты на него. У него длинные усики, да и у тебя волосы в хвостике. - Закройте вы уже тему о жуках. – Буркнул самый маленький, которого назвали Усачем. - А у вас есть соулмейты? – Заинтересованно, в пол голоса, поинтересовался аккуратно Попов, поглядывая хитрым глазами на парней. - Мне и без ваших соулмейтов нормально живется. – Пропыхтел Шастун, закидывая руки за голову, шурша черной курткой, которая была надета поверх толстовки. - А у меня есть, – тепло отозвался Дима, улыбнувшись. – Катя зовут. - Вау! – Почти прокричал зачинщик этого разговора. – А как вы познакомились? - Да обычно, в сети. Какая-то она была грустная в общем чате по поводу обсуждения настольной игры, ну я и решил с ней поговорить. Так день прошел, второй, а на третий у меня следы пошли, – посмеивался добродушно Позов. – Я ей написал это, чего грех таить? Она же тоже обрадовалась этой новостью, и уже через два дня я приехал к ней. Деньги – были, свободное время – имелось. Лето, как ни как. Под душевный разговор Арсения и очень чуткого к этой теме Димы, они дошли до магнита, который был в десяти минутах от колледжа. Любопытный юноша все так же витал в облаках. Уж больно хотелось ему знать, какого это? Неужели и вправду так следы жгут? А есть ли духовная связь? Может ли он, закрыв глаза, почувствовать, переживает ли Катя сейчас или смеется? С каждым ответом становилось все больше вопросов. - Господи, да хватит. – Фыркнул Тоша, доставая с верхней полки одну железную баночку, в которой был энергетик. - Ага, сопли тут свои развели, аж тошно. – Пародируя рвотный позыв, Сережа слегка нагнулся и прикрыл рот рукой. - Да вам не понять! – Отмахивался Арс, делая шаг к Шастуну, и легким движением, как будто он уже это делал не первый раз, выхватил банку. Он без спроса поставил её на место, благо его рост позволил это сделать. – Хватит пить эту гадость. - Чего? – Неоднозначно посмеялся Антон, протягивая руку вновь к напитку, но вместо нее попадается под руку совсем другая, более темная, которую всучила теплая ладонь, обвязанная красной нитью. - Пьешь одно и тоже. Не надоело? – С упреком тихо спросил источник раздражения и непонимания. - А ты откуда знаешь, что я пью и сколько? – В зеленых глазах появился интерес, а губы прогнулись в улыбке. Дима бы не успел ему рассказать о такой мелочи, да и речь не шла об этом, все же, он бы услышал. - А ты на своей странице почаще бывай. Что не фото, так стоит, красавец, с дешевым и кислым говном. – Вытягиваясь и доставая уже другую банку, более яркую, рыжего оттенка, юноша начал разглядывать буквы, ища, какой это вкус. - Ты с ним не спорь лучше, – потянул его за рукав Сергей, замечая, как искусанные губы долговязого приоткрылись от возмущения. – Легче согласиться с ним, слишком сложно переспорить барана. - Тебя совсем не смущает, что я стою в метре от тебя? - Как и тебя не смущает лазить в моем шкафу, ваше величество всея чистоты! – Игриво произнося и комично кланяясь ниже пояса, паясничал низкорослый. - Да ты как свинья. Самый настоящий хряк, – хмурился Попов, на что получил громкий звук носом, который обычно издают такие большие и розовые свинки. – Говорю же, свинья! Донесся смех, и, под задыхающегося Шастуна, они медленно направились к кассе, почти неся уже худое тело по направлению к выходу. Он так и не стал менять напиток, решая все же попробовать что-то новое. Было страшно покупать то, что он еще не пробовал, но и не купив – не попробуешь. Этот замкнутый круг сильно тревожил его изнутри. До этого он не беспокоился, какой бы напиток ему взять, ведь он уже интуитивно тянул руку в сторону той железной, серой и такой скучной банке. Но если быть честным хотя бы с собой, этот приятный вкус, напоминающий яблочный сок, очень сильно поразил вкусовые рецепторы, которые были в восторге.***
Юноша вернулся домой, где его встретила тишина. Квартира совсем была не похожа на Иринину. В ней не было такого свежего ремонта, казалось, что отсюда выпили все соки, и все вот-вот зачахнет. Сделав глубокий вдох, он закрыл глаза и крикнул: - Мам, ты дома? – Не сразу открывая глаз, но уже поворачивая голову в ее комнату, он ожидал услышать короткое "Да", которого так и не прозвучало. А разомкнув веки, он не увидел в проеме эту женскую, немного маленькую в ростке фигурку, которая по-обыденному бы скрещивала руки на груди, облокачиваясь на косяк. Но эти три слова отразились о голые стены эхом, возвращаясь к нему назад. В комнатах свет не горел, только одна лампочка была сейчас включена, да и то, там, где находился Антон. Скинув рюкзак на пол, сняв обувь и отодвинув ее в сторону, он увидел, что на его телефон пришло уведомление. Но он не хотел прямо сейчас взять его и ответить на смс. Сперва надо было убрать куртку, разобрать быстро рюкзак, а затем приготовить ужин. Времени было предостаточно, но хотелось бы управиться как можно быстрее и встретить любимую, такую родную женщину со вкусностями. И стоя уже на кухне, ожидая, пока вода заполнит собой нужную отметку в кастрюле, Шастун дотянулся до телефона. Повторяя такой незамысловатый графический ключ, он разблокировал его. Пять уведомлений, два из которых были заявками в друзья, остальные - непрочитанные сообщения от Димы, сообщества его группы, сообщества группы с учителем, новой беседы «Пошлые крысы», Максима и Ирины. Совмещая прочтение коротких сообщений от его одногруппников, от Павла Алексеевича, он ждал, пока закипит вода. На столешнице уже лежали длинные макароны, колбаса, помидор и укроп с петрушкой. Останавливаясь с ножом около деревянной дощечки, он быстро пробегал глазами по записям от Димы, в которых были кошечки, хомячки и пару пересланных сообщений от Кати. Их милые переписки, совместные фотографии – одна на двоих, это все очень умиляло молодого человека, который начинал улыбаться и радоваться за них. Быстро ответив на это: "Очень мило, я рад, что у вас все хорошо", он переключился на диалог с Ирой. Какая-то тяжесть появилась внутри, когда он нажал на несчастный чат, который в секунду выпил из него все соки. Ирина К.: - Тош, привет. Ирина К.:- Ты уже дома? Ирина К.:- Ты когда освободишься, поговоришь со мной? Мне конспекты надо переписывать, а тут одной ну так скучно! Ирина К.:- Спасибо заранее. Не ответив ей ничего, он дважды нажал на звонок, выбирая видео и поставив телефон на микроволновку, чтобы было видно, как он готовит, принялся ждать. Всего три гудка и его приветствует прелестное личико девушки, с небольшими щечками и такими большими глазами. У нее убраны волосы в высокий хвост, а на плечах все та же туника. Она громко восклицает, что рада видеть его на кухне, за плитой, в ответ получая, что юноша не менее рад видеть девушку за письменным столом. Спокойный монолог Антона, который слушала с упоением Ира, переписывая с телефона, который лежал на одном листе тетради, что-то очень информативное. Видимо, девушка подключилась к диалогу с планшета, чтобы было лучше видно худощавую фигуру, да и списывать с миниатюрного экрана было удобнее. Ужин был почти готов, когда девушка уже что-то кушала, наблюдая за парнем. Она минут как двадцать закончила списывать и просто молча наблюдала, как юноша то и дело что-то перемешивал на сковороде. Как он сам заверял, это не отрава, а макароны, залитые яйцами, с помидором, колбасой и зеленью. Звучало вкусно, хоть Антон и фыркал на соль, с которой он переборщил. Звонок закончился так же резко, как и начался. Он услышал, как дверь открылась и послышались шаги, хлопок и звук расстёгивающейся молнии на сапогах. Махнув рукой и отправив воздушный поцелуй, он нажал на красную кнопку, продолжая смотреть в экран, на котором девушка пальцами показывала сердце. - Опять за меня работу делаешь? – Ласково донеслось сзади. Это был теплый и нежный голос, но такой тихий, что подросток не шевелился, когда вслушивался в него. – Привет родной. – Уже подходя ближе, она вытянулась во весь рост и обняв сына за шею, встала на носочки. - Привет, – так же тихо проговорил Шастун, стоя в фартуке матери и наклоняясь к ней. – Это не твоя работа, а домашние хлопоты, – отпуская женщину и вставая ровнее, он пригладил ее растрепанные волосы, смотря на уставшее лицо. – Иди переодевайся, а я накрою стол. - Спасибо, – поглаживая маленькой ладонью по плечу Антона, она с улыбкой развернулась и вышла из комнаты.***
Вечер прошел спокойно, под какой-то фильм, в сюжет которого Тоша не вникал, в отличие от мамы. На мягком и угловатом диване она уютно разместилась, вытянув ноги и облокотившись на сына, неотрывно смотрела в экран квадратного телевизора. Она медленно жевала вкусный ужин, в ожидание того, когда чай остынет. - Как на работе дела? – В пол голоса обратился юноша, поворачивая голову на собеседницу, стараясь не шевелиться лишний раз, чтобы не разрушить ее покой. - Все хорошо, – с улыбкой прошептала женщина, поднимая голову и улыбаясь мягко. – С Владимиром Андреевичем в карты играли, и остался он дураком, – посмеивалась она, убирая из рук тарелку с вилкой. – А у тебя как дела, Антош? – Приподнимая руку и вытирая большим пальцем его уголок губы от красного соуса, она тихо посмеялась над его неопрятностью. - Все хорошо, – улыбнулся Шастун, наклоняясь и целуя женщину в волосы. – С новыми ребятами познакомились. Диме они понравились, – поджимая губы, он заметил немой вопрос – А тебе? – Мне тоже они все понравились. Арсений – веселый, а Серега – как я. - Такой же высокий и худой? – Посмеивалась Наталья, протягивая руку к стакану, который тут же подхватила и большая ладонь юноши, чтобы предотвратить его переворачивание. - Нет, он клоп. – С издевкой, вспоминая как корчил парень в такие моменты лицо, Шастун прищурил глаза. - Я не настолько старая! Отдай стакан. – Пробурчала женщина, усаживаясь прямо и с прикрытыми глазам. - Ты у меня самая красивая и прекрасная. – Поправляя вновь ее волосы, он смотрел на женщину с такой нежностью, любовью, что могло показаться, что больше никто ему и не нужен. - Как там Ирочка? – Посматривая краем глаза на сына, она сверкнула глазами, с детской любопытностью. - Учится вот, на бюджет перевели. – Задумчиво отвечал он, убирая из рук тарелку. - Умница какая, – восхищенно произнесла миссис Шастун. – Посуду тогда не мой, я сама. - Ну, раз сама, так сама, – посмеивался Антон, целуя ее в висок и вставая на ноги. – Я пойду уроки делать. – Махнув рукой уже в дверях, он получил воздушный поцелуй, от которого стало тепло на душе.***
День медленно подходил к концу. Юноша уже битый час сидел за своим столом, склонившись над толстой тетрадкой, в которой то и дело мелькали формулы. Над его головой висели полки, с которых он то и дело брал купленные им учебники. Помимо них там были и тетради, корешки которых уже были все помяты, немного порваны и залиты каким-то напитком. Рядом с ними были три горшочка разных размеров, от большого до самого маленького. В них росли кактусы, которые уже отцвели и их прекрасные цветочки небрежно лежали рядом с ними в земле. Еще там была маленькая леечка, в которой было немного воды. За его спиной находилась полуторная кровать, с небрежно отдернутым одеялом. Напротив нее стоял шкаф, а рядом с ним - зеркало во весь его рост. Вокруг него была обмотана гирлянда, а на уголке вытянутого корпуса был наклеен маленький листочек с красиво выписанными буквами – «I love you». Это было послание от Иры, видимо, в последний раз, когда она приходила к парню, решила сделать что-то приятное. И у нее это получилось. Каждый раз, когда он подходил и рассматривал себя в нем, улыбался, читая в слух эти три слова. Рядом с ним стоял и сложенный мольберт, испачканный краской и с небольшим сколом на углу. В его ножках валялась небольшая квадратная сумка, на стенках которой были отпечатки рук художника. Как это можно было понять? Все очень просто. Руки до этого были испачканы в гуаши разного цвета, и вся ткань была ими заляпана. Молния была наполовину расстегнута, и из нее выглядывали кончики кисточек, связанные одной большой резинкой. Помимо них там были тюбики, баночки, пенал с карандашами и маркерами, а еще небольшая палитра, которую уже давно нельзя было отмыть. Было уже за полночь, и за окном сгущались облака. Они скрывали за собой красивые и такие яркие звезды, оставляя всего лишь небольшой свет от луны, которая с таким упорством пыталась выглянуть из-за них. Эта картина была бы не замечена молодым человеком, если бы об стекло не начали биться капли дождя. Приятный звук привлек внимание, и зеленоглазый с упокоением смотрел на медленно стекающие капли. На подоконнике, рядом с которым стоял стол, в ряд стояли расписанные и чистые холсты. На них облокачивались небольшие блокноты разной толщины, а к самой стенке были прижаты бумажные папки, в которых были листы. - Так курить захотелось. – Тихо раздалось в комнате. Он облокотился на спинку стула, который тихо проскрипел. Его уже давно надо было заменить, ведь старые колесики грозились еще в том месяце разъехаться в разные стороны, а сломанный подлокотник целые полгода пылился в шкафу. Запрокинув голову назад, парень разомкнул губы, громко выдыхая. Кости болели от согнутой позы, а мышцы тянуло. Опуская руку, сползая медленно по стулу, он кончиком пальцем подцепил рюкзак, лежавший все это время около батареи. Неспешно он вынул из кармана, находившегося около спины, помятую пачку сигарет, потертую зажигалку и целую гору билетиков. Ни за один раз он выкинул из кармана все скомканные бумажки. Неохотно вставая и открывая окно настежь, юноша медленно забрался на подоконник, свешивая одну ногу вниз. Подпирая свой подбородок рукой, он, своими тонкими пальцами, начал медленно вынимать сигарету, прикусывая фильтр. Щелкнув тонким пальцем по колесику, маленький огонек все же появился на шестой раз, начиная извиваться от нахлынувшего ветра. Он скользнул в мало освещенную комнату, задевая и так вечно замерзшее тело. Антон нахохлился, чувствуя, как волосы встали дыбом, а кожа покрылась мурашками. Поднеся источник огонька поближе к сигарете, белая бумага незамедлительно начала дымиться, темнеть и сгорать. Внутри нее все начало тлеть, пока легкие делали первый и такой глубокий вдох. Не рассчитав силы, молодой человек закашлял, выпуская клубами дым. Он давно не курил, старался бросить, но внутри все съедало и неприятно тянуло. Это чувство было похоже на голод, но вот чем его заглушить, он даже не мог себе представить. Никотин, на удивление, в этот день тоже перестал помогать. Докуривая и туша бычок о железный подоконник, почти уже мокрый Антон закрыл окно. Но спускаться с насиженного места он не хотел. Один уголок полотна привлек его внимание. Аккуратно доставая его из пяти таких же по размеру, Шастун с интересом начал разглядывать девчачье личико на нем. Эти глаза, улыбка, волосы, все это было списано с Ирины, да даже белая рубашка, с милыми моськами мопсов, все это принадлежало девушке, которую он мог назвать при друзьях своей девушкой. Но сейчас в голове был вопрос. А точно ли это так? Он знал ее, наблюдал, восхищался, но понимал ли? Она буквально была его спасением от тяги к разрушению себя и близких. Но он взамен ей ничего не мог предложить. Ничего равноценного. Внутри разжегся огонь, в губы впились зубы, сдирая первые слои кожи, которые все никак не могли зажить. Глухой удар. Светло-русая голова неаккуратно коснулась стекла, за которым уже шел сильный дождь. Губы искривились, глаза зажмурились, а брови сошлись к переносице. Стало невыносимо стыдно за самого себя, стало стыдно за свою холодность к Ирине, которую он не знал, как отблагодарить за заботу, любовь и поддержку. Что бы он не купил, оно все равно бы не стоило столько же, сколько сделал этот маленький человечек для него. Этот осадок медленно осел где-то в груди, начиная плотной коркой блокировать все чувства.***
Спокойная ночь и тревожное утро, которое началось с недовольного мычания, адресованное телефону. Юноша посчитал его предателем, раз он разбудил его так рано, без десяти семь. Не решаясь играть в игру «еще пять минуточек», Антон с неохотой оторвался от мягкой подушки и спустил ноги с кровати. Холодный пол заставил все тело передернуться, а глаза резко и широко распахнуться. По телу прошелся табун мурашек, а затем Антон зевнул. Его голова начала кружиться. Предательски сильно хотелось лечь обратно, в теплую и мягкую кровать, но это чувство могла побороть только холодная вода, которой он умылся лишь через пару минут. Юноша тихо бурчал и кривил лицо от такого издевательства над самим собой, но все равно шел на кухню. На небольшой кухонке его ждал свежеприготовленный завтрак. Три бутерброда, от которых все еще шел небольшой пар, лежали на милой тарелке, разрисованной в стиле гжель. Рядом с ней стояла пузатая чашка с кофе с молоком. Присаживаясь на край диванчика и задвигая ногой стул, Антон с нежеланием откусил бутерброд и, поднеся стакан к губам, сделал пару глотков. Ложка тихо брякнула и качнулась, ударяя парня в бровь. Громко и недовольно выдыхая, юноша приподнялся и, взяв всю стоящую на столе посуду в руки, отнес ее на столешницу. Ему потребовалось еще минут восемь, чтобы встать перед зеркалом и удовлетворительно себе кивнуть, в знак того, что выглядит он не плохо. В отражение на него смотрел худой парень в розовой толстовке, из-под которой торчала черная рубашка, а ноги сковывали облегающие черные джинсы. Осмотрев себя с ног до головы, он подметил, что тут не хватает цепей или чего-то гремящего. Антон потянулся к шкафу и, открыв ящик, достал три цепочки, различающиеся по толщине. - Вот теперь хоть куда. Хоть на похороны, хоть на свадьбу, – отшучивался Шастун. – Ай лав ю. – Тихо прочитал он с бумажки, прикусываю губу и чувствуя, что его начало укачивать. Выходя из своей комнаты и закрывая за собой дверь, Антон легкими движениями обулся, натянул куртку и повесил на одно плечо рюкзак. Закрывая дверь на ходу, не ожидая лифт, а сбегая по лестнице вниз с пятого этажа, он старательно распутывал шнур наушников. Ему уже пришло несколько оповещений на телефон. Говорили одногруппники кто опоздает, кто не придет и вовсе. Не вдаваясь в подробности, он спрятал руки в карманы и поплелся на остановку. Путь до колледжа выдался очень спокойным. Трамвай не сошел с рельс, на его путях не произошла авария, кондуктор не поругался с ним из-за внешнего вида, да и детей в этом вагоне не было. Портила все это только погода, вскружившая ему голову. Давление понизилось, глаза ели фокусировались на одном предмете, а легко покачивающийся вагон, вводил в тошноту и без того бледного парня. Глоток свежего воздуха - вот чего ему не хватало. Он буквально выпал из старых дверей, которые всю дорогу были полуоткрыты. Глубоко вздохнув, ему стало немного. Дорога то и дело плыла куда-то влево, потянув за собой худое тело, которое пыталось поймать равновесие. Всего лишь десять минут, и подросток уже обстукивает кроссовки от грязи, стоя на пороге в учебное заведение и смахивая с куртки капли воды. Его все еще мутит, но перешагивая порог и входя в теплое помещение, Антон, сжимая кулаки, старается держаться, дабы не качнуться лишний раз. Около гардероба его встречает Сергей, к которому он быстро подходит и встает рядом в очередь. Друг подмечает его наглость и бледность, но в ответ лишь смех и принятие. Так они и дошли до кабинета, под хрипловатый смех Антона и шутки Матвиенко, который очень красочно рассказывал, как добрался до колледжа. Как оказалось, он почти подрался с кондуктором, который начал возмущаться, почему его рюкзак стоит на сидение. Сергей хотел вынуть оттуда проездной, оплатить и только потом сесть на это место, но после, чисто из принципа, не желал поддаваться на провокационные высказывания и оскорбления в адрес его возраста и сверстников. Он был взволнован этой темой и такой несправедливостью, на что получал похлопывание по плечу и чуть ли не хрюканье во время смеха. Заходя в кабинет, Антон залюбовался улыбкой Арсения. Она была настолько живая, настолько яркая, что сам обладатель ее не мог оставить никого равнодушным. Свалившись как снег в мае, Шастун поздоровался со всеми рукопожатием и, скинув с плеч рюкзак, который с грохотом упал на пол, облокотился на спинку стула и закинув голову, громко выдохнул. - Ты чего, Шаст? – Несильно пихая в плечо, поинтересовался сосед по парте. – Выглядишь, мягко говоря, не очень. - Спасибо, друг, – отшучивался долговязый, не открывая глаз, но чувствуя на себе пристальный взгляд. – Ну не смотрите на меня, последние силы высосите! - Да мы не силы высосем, а твою краску, – разочарованно пролепетал Арс, касаясь тыльной стороной руки бледной щеки Тоши. – Ты холодный. – Подытожил юноша. - Холодный и бледный, труп одним словом. – Засмеялся Матвиенко, доставая из рюкзака тетрадь и пенал. - А ты тупой и болтливый, прям как клоун, – огрызнулся Шастун, усаживаясь рядом с Димой. – Погода плохая, вот и хреново мне. - А почему дома не остался? – Наклоняясь ближе к нему, упираясь локтями в столешницу, заглядывал в глаза Попов. - Так, вторник же, – произнес юноша. – Две пары всего. Отсижу уж как-нибудь. - Да тем более, – бурчал Сережа. – Я бы дома остался, если бы не предки. Антон увел разговор в другое русло и переспросил низкорослого о том, почему же все-таки не остался дома? Он отшучивался, что пришел ему глаза мозолить, но в конце все же объяснился. Родители – строгие, прогуливать можно только тогда, когда их дома нет, а это бывает редко. Командировки у них совпадали не часто, но, если такой момент подворачивался, он делал все, чтобы простудиться и брал больничный. Схему одобрили все, кроме Арсения, которого совсем не радовало, что его друг таким способом, разрушая свой иммунитет, получает желаемое. Начались пары, на которых светло-русая голова то и дело прикладывалась к парте. Все перемены он молчал, отмахивался и просил дать ему отдохнуть. Учителя его не трогали, и сами пребывая не в лучшем состояние. Обеспокоившись состоянием Антона, ребята взяли на себя ответственность и приняли решение проводить юношу до дома. Шастун даже не стал перечить, а лишь предупредил, что ехать минут сорок и что это все необязательно. Но получив легкий удар по затылку от Сережи, сразу замолчал. Все уже стояли около лавочек и переобувались, застегивали куртки или просто томились в ожидание, как это делал самый низенький и хвостатый. Он сощурил глаза и внимательно следил за Антоном, движения которого становились вялыми, а глаза, то и гляди, разъедутся в разные стороны. Это худое тело медленно опустилось на корточки, и худые пальцы под легкий звон колец, что бились друг о друга, завязывали шнурки. Рядом стоял Арсений, поправляющий свою шапку, раздумывая, стоит ли ее специально скосить в бок или оставить как есть, даже глазом не вел на Шастуна. Вывел его до боли родной голос из мыслей. - Лови! – Гаркнул Сережа. Как ошпаренный, он интуитивно дернулся в качнувшемуся предмету, который заметил краем глаза. Его руки вцепились в черную куртку, которая так и не была застегнута на розовой толстовке, но даже через такой слой одежды, выпирающие кости врезались в его пальцы. Это еле весомое тело на мгновение повисло в его руках, но, встрепенувшись, начало вошкаться, не давая себя прижать к груди, а после и вовсе встало как ни в чем не бывало. Голубые глаза округлились, тонкие губы разомкнулись, набирая воздуха, но так и не успели ничего сказать. - Все нормально. – Пробурчал Шастун, придерживаясь за подставленное плечо Попова. - Нормально ему, поглядите-ка! – Возмущался Матвиенко. - Пойдемте на улицу побыстрее. – Поторопил Позов, поднимая свой легкий рюкзак и закидывая его на плечо. Все еще ошалелый этим трюком Арсений не мог заставить себя пошевелиться. Буквально только что его одногруппник почти потерял сознание, а сейчас, прибавляя ходу, плелся за своим другом. Подхватывая сумку, он быстро направился за всеми, замыкая растянувшуюся змейку из парней. Выходя на свежий воздух, Тоша начал сильнее кутаться в свой воротник, приподнимая капюшон и заправляя его так, чтобы он закрывал ему шею. Худые плечи поднялись, ладони спрятались в карманах. Он стал походить на бедного воробушка зимой, которому не досталось место около колодца. Бледный вид кожи только придавал ему смертности, а уставший взгляд и тяжелые веки - потрепанности. Рядом с ним шли друзья, выглядящие куда бодрее и смелее в своих движениях. Сергей и вовсе перепрыгивал лужи, пинал камни и сверкал своими карими глазами, с восхищением осматривая тихо плавающие в лужах листья. Они, будто бы кораблики, медленно колыхались на волнах, не имея паруса. Днем раннее Антон бы, в глубине души, тоже любовался такой картиной, но не сейчас. Все расплывалось в зеленых глазах, и в голове было одно – дойти бы до дома целым и чистым. С другой же стороны от него шел Дима с Арсением. Слыша краем уха обсуждения того, что могло бы быть во второй части «Мертвые души», страшно было спросить, как они дошли до этого обсуждения.***
Под недовольные возгласы Матвиенко, который в очередной раз разочаровался в номере трамвая, они пребывали на остановке. Дима уверял, что скоро приедет долгожданный вагон, но казалось было, что быстрее дойти до дома пешком. Шастун переминался с ноги на ногу, жалея о том, что не достал более теплые джинсы и принял решение пойти без шарфа и шапки. Глубокий вдох холодного воздуха, и все тело будто бы обжигает изнутри. Постепенно силы кончились, и он аккуратно облокотился на стекло, сжимаясь от легкого порыва ветра и жмурясь от него же. Хотелось спать, но больше хотелось уже домой. В теплую кровать с чашкой чая. Стоящий около дороги Сережа водил носом, морщился и всячески бранился на мимо пролетающие легковушки, из-под колес которых вылетали брызги. Дима же сидел на лавочке, что-то печатая в телефоне, даже не обращая внимания на друзей. Он был занят более важным – поддержкой любимого человека. Недолгий разговор с Натальей объяснил все его чувства, которые не давали все эти три дня ему покоя, внутри него они метались из стороны в сторону и не давали спокойно спать. Ее волнение за оценки, из-за долгой болезни, доводили до тряски и тяжело проходившего гриппа, который ни в какую не хотел отпускать бедное тело девушки. Попов начал чувствовать, что внутри него все рвется на части. Сережа продолжал оставаться всем недовольный, Дима сидел как в воду опущенный, а Антон, облокотившись на грязное стекло плечом, старался не закрывать глаза. Один Арсений был все еще бодр и старался не падать духом. Легонько толкая в плечо Тошу, привлекая к себе внимание, он одарил это измученное лицо улыбкой. - Тебе совсем плохо? – Заглядывая в выцветающие глаза, Арсений поднял брови в удивлении. - Нет, плясать охота, просто музыки нет. – Пробурчал Шастун, чувствуя, как его голову сдавливает давление вокруг него. - Ничего, сейчас домой приедем, чаем будем ставить тебя на ноги. – Улыбался юноша, выпрямляясь во весь рост и заводя руки за спину. - А так, я прямо инвалид. – Отшучивался Тоша. - Эу, жопы подрываем, тралик катит! – Воскликнул Сережа, показывая пальцем на медленно подъезжающий транспорт. Без лишних слов студенты зашли в отапливаемый вагон, в дверях которого их встретил старичок, протягивающий свой аппарат. Под тихое бурчание Антона, все по очереди прикладывали свои студенческие, в обложках которых были зажаты проездные карты. Только после этого мужчина пропустил юношей к сидениям, на которые они благополучно уселись. Светло-русая голова прислонилась к холодному окошку, а ресницы с упокоением сомкнулись. За этим следил Попов, все еще строящий домик из бровей. Этот обеспокоенный взгляд заметил спереди сидящий Позов, который решил подбодрить недавно заведенного им друга. - Да чего ты разнервничался? Все с ним будет хорошо, не маленький уже. – С теплотой говорил юноша в очках. - Да он как мамка вторая, – обернулся Матвиенко, забрасывая руку через железную ручку. – Все время как курица бегает за всеми и кудахчет! - Я просто волнуюсь. – С серьезным тоном пояснял обеспокоенный. - Арс, брось ты дурака валять, – бухтел Шастун, не открывая глаза. – Все со мной хорошо. - Ну да. Такое ощущение, что тебя в муку лицом ударили, – возмущался Попов. – У тебя такое часто происходит? - Когда не жрет или погода плохая, – фырчал Димка, оборачиваясь на кратко улыбающегося друга. – Да, Антон? Не жрешь опять, скотина плешивая? - Сам ты плешивый, – отмахивался он. – Я ел. - Надкусить и бросить – не считается. – Тут же добавил строго собеседник. – Тогда не ел. - А почему? – Взволновался Арсений. - А он хочет, чтобы через него свет проходил, – подначивал Сережа. – Швабра. - Слышь, баклан, тебя не спрашивал. – Приоткрыв глаза, он тут же пожалел об этом. С громким выдохом Антон опустил плечи и как можно ближе прижался к прохладе. - Укачивает? – Прошептал Попов. - Да, – выдавил из себя он, почему-то тоже очень тихо. Вагон покачивало, а вместе с этим и все внутренности юноши, который так жалобно припал к окну. Его плечо замерзало, наверное, становилось также и влажным, но шевелиться лишний раз совсем не хотелось. Он бы и дальше так сидел, с ужасом представляя все эти долгие минуты укачивания и редких позывов рвоты, пока сбоку от него не брякнул замок, да и какие-то бумаги не зашелестели. Неохотно открывая один глаз, он покосился на рядом сидящего, который почти спрятал свою темноволосую голову в раскрытом рюкзаке. Это заманчивое выражение лица и резко вытянувшаяся рука, которая оказалась прям перед бледным носом. Слегка отдергиваясь от такого взмаха, жмурясь от неожиданности, Антону совсем не хотелось смотреть на то, что перед его носом так сладко шуршит. Но открыв глаза оказалось, что это грубоватые пальцы сжимали между собой зеленый фантик, который плотно прилегал к треугольной конфете. Аккуратно забрав ее, да и покрутив перед собой, на обертке он разглядел мятный листик с забавной рожицей. - От нее мне легче становится. – С улыбкой отозвался брюнет. - Спасибо. – Дернув уголком губы, Шастун развернул конфету и засунув ее в рот, свернул трубочкой фантик. Поглядывая на друга, который вновь копался в своей сумке, юноша обратил внимание на цвет его глаз, которому он не придавал до этого значимого внимания. Они были такие голубые, ясные как день, а эти родинки, которые почему-то были не замечены, так красиво усыпали это бледноватое по природе лицо. И вот он вытягивает руку, но уже сидящим спереди и вставляет ее между ними. На его чуть подрагивающей ладони лежат три конфетки, в такой же обертке, какие он дал Антону. Ребята взяли по одной, и теперь они все ехали с приятным вкусом мяты на языке. Эта спокойная атмосфера, которой отдавало от этого темноволосого человека, который тихо смеялся в кулак с рассказов Сережи, который пытался доказать Диме, что в этой сумке черная дыра и там можно найти что угодно, морило в сон. Юноша и не пытался сопротивляться такому, а лишь улыбнулся и прикрыл глаза, вновь прижимаясь светло-русыми волосами к стеклу и начиная дремать под тихие разговоры друзей.***
Сильно шокированный Сергей рассматривал двор, в который их завел Шастун. Потрепанные лавочки, старые автомобильные колеса, врытые в землю наполовину, используемые для декора, несколько больших игрушек, уже давно промокших до последней нитки, глаза которых уже были стерты, навивали старым строем. Детская площадка была максимально скучной и полностью покрытой ржавчиной. Темная горка с поломанной лестницей и погнутыми перилами, старые качели, под которыми собралась, казалось, грязь со всего мира, небольшой газон, песочница с разбросанным песком возле нее, уже давно забытые кем-то лопатки, грабельки и ведерко. Где-то был щебень, а в некоторых местах были зарыты стеклянные коричневатые бутылки. Ужасали и гаражи, построенные незаконно в непроходимых дебрях травы и молодых деревьях. Эти «недосараи» косились на бок, ворота их были погнуты, а стены изрисованы. Подходя к одному из подъездов, который мало чем отличался от остальных, разве что лавочки около него были прикрыты кусочками линолеума. Медленно обваливавшийся козырек подпирали две массивные трубы, которые стали опорой и для паутины. Неработающий домофон, пропускающий всех без разбора, и, конечно, неприятный запах из подвала. Им веяло через небольшую решетку около входа, через прутья которой легко пролезали уличные кошки. Там было тепло, хоть и сыро, но зимой этим беднягам не приходилось выбирать, где жить, как и еду, которую накладывали жильцы дома. У самого входа и хотелось остаться молодым людям, которые совсем не привыкли к подобной обстановке. Болезненно-зеленый цвет стен, с которых сыпался не один слой краски, затертая лестница, между которой тянулась длинная труба, старые двери, к которым было страшно подходить ближе, чем на метр. От каждого глазка было ощущения наблюдения, казалось, сейчас отопрется замок и выбежит белобрысая, кудрявая бабушка с клюшкой и будет размахивать ею над головами подростков, обвиняя в употребление запрещенных веществ и распитии алкоголя. Но этого не произошло, чему оба парня были рады. Живущий в этом доме юноша медленно поднимался на четвертый этаж, слыша позади себя недовольное бурчание, громкое дыхание и просто тяжелые шаги. Он и сам покачивался из стороны в сторону, придерживаясь за поручень. Тут было душно, окна не открывались, ведь кто знает, смогут ли потом их закрыть. Почти наступающий на пятки Позов чувствовал, как краснеют его щеки то ли от физической нагрузки, то ли от жары. Он оборачивался и проверял, идут ли следом за ним ребята, и подмечал, как друзья неохотно переставляют ноги по широко расставленным ступеням, высоко находящиеся друг от друга. С брезгливым оглядыванием по сторонам, Арсений держал руки в карманах, не особо желая касаться ржавого железа или потрепанной стенки, которую неизвестно кто мог облизать или чем-то облить. - И ты так все время поднимаешься? – Пыхтел кругловатый Матвиенко, останавливаясь на месте и переводя дух. - Да, – буркнул Шастун не оборачиваясь. – Тебя никто не заставлял подниматься, – придерживаясь за угол и задерживая дыхание, юноша облизал пересохшие губы. Его широко раскрытые глаза говорили за себя – его мутит. Дверь Антон открыл не сразу. Бедные ключи затерялись среди пакета с обовью, пенала, тетради и надломленной плиткой шоколада, лежавшая уже не первый день на дне рюкзака. В скважине двери провернулся золотистый ключ, и она со скрипом открылась. Через порог перешагнули четыре пары ног, оказываясь в прохладном и темном коридоре. В доме были тихо, нигде не горел свет, а все двери были закрыты, придавая ощущения большего одиночество. - Ты один живешь? – Поинтересовался низкорослый. - Да, как холостяк, снимаю шлюх, на дом заказываю барменов и просто упиваюсь как свинья, – бурчал Шастун, небрежно снимая кроссовки, даже не наклоняясь к их шнуркам, и отодвигая их в сторону. – Да с мамой я живу, с кем еще? – Уже более спокойно пояснил юноша. – Животных, сразу говорю – у меня нет. Всем аллергикам можно спокойно дышать. – Как-то уж слишком позитивно отнесся к этому молодой человек, прибывающий еще в вялом состоянии. Он достал из шкафа, в котором висело женское пальто, два пуховика и одна куртка, четыре свободные вешалки. Передавая их Диме, Антон облокотился на стену плечом, небрежно вешая свою верхнюю одежду. Вслед за его курткой последовали еще три, размещая их на вытянутой железной трубе. Поднимая раннее уроненный рюкзак с пола, Шастун глубоко выдохнул, оглядывая пришедших вместе с ним ребят. - Дим, нальешь чаю? – В пол голоса попросил хозяин квартиры, разворачиваясь и уходя в сторону одной из закрытой двери. – Я Ире позвоню и приду. Не без дольки интереса Попов взглянул на друга в очках, от которого последовал сначала положительный кивок, а затем и жест по направлению кухни. Пару шагов и они уже стоят на пороге комнаты, в котором имелся холодильник и мягкий диванчик. Матвиенко быстро забрался в самый угол, вальяжно раздвигая ноги и прижимаясь к спинке. Это было очень удобное место. Видно было все, можно было легко убежать, в крайнем случае, вылезти из-под стола, да и просто очень комфортно. Рядом с ним присел и Попов, упираясь локтями в столешницу и рассматривая шкафчики, обои, маленькие магнитики на железной дверке холодильника, пузатый и потрепанный жизнью чайник, которого поставили всего пару секунд назад на огонь, да вазочку, которая стояла посередине стола. В ней были конфетки, печеньки и пряники в форме сердечка и звездочек. Отвлекло его бурчание Димы, который показал им тарелку с засохшими бутербродами, один из которых был надкусан. - Я же говорил, что он завтракает, надкусывая, – хмурил брови юноша в очках. – Придурок, зла не хватает. – Небрежно убирая тарелку на место и выливая из стакана холодный кофе в раковину, он принялся его споласкивать. - А Ира - это его девушка? – Все же спросил Арсений, который сидел весь на иголках. - Да, – сухо отвечал друг около раковины. – Уже шестой месяц как вместе, или седьмой. – Задумчиво протянул Позов. - Блин, прикольно. – Заулыбался голубоглазый, желая уже увидеть эту девушку в жизни и познакомиться и с ней. - А тебе зачем? - Да просто интересно. – Пожимал плечами юноша. - Он как бабка около подъезда. Должен знать все и про всех, – смеялся Матвиенко. – Знает каждого наркомана на районе. - А еще знаю одного алкаша. – Окидывая взглядом друга с растрепанным хвостиком на затылке, его губы прогнулись в улыбке. Под тихий разговор о том, что Сережа не пьяница, а просто любитель культурно выпить, на их столе уже начали появляться стаканы, ложки и сахарница. Может и подъезд был не в лучшем состояние, но миссис Шастун крайне прилично вела в доме хозяйство. Нигде не было пыли, все стаканы были хорошо отмыты, даже мельком замеченные полки в подвесных шкафчиках, были заполнены чем-то съедобным и разными приправами. Ужасало только то, что в квартире было по- необыкновенному холодно, будто бы замерзало не тело, а что-то внутри тела. Это чувствовал Попов, который немного ежился и грел свои руки о стакан с чаем. На вопрос – Замерз? - отвечал сухо: - Да. - Да тут всегда холодно. – Донеслось из проема двери, в котором стоял как смерть сам хозяин квартиры. - Да ладно вам, тепло тут. – Протяжно тянул Сережа. - Вот именно, – поддакивал Дима. – Что Ира сказала? – Смотря на друга, с запотевшими от горячего стакана очками, поднял голову Позов. - Сказала, что все мужики козлы, а главный у них - я. – Торжественно объявил Шаст, присаживаясь на стул, который утром сам и задвинул. Спокойные разговоры и рассказы историй от новых знакомых, которые были и рады поделиться различными своими приключениям. Вот вам и интересный рассказ от Сережи, в котором он бегал от дворовых собак, которые пять минут назад до этого хотели съесть на его глазах котенка. К слову, этот пушистый комочек оказался девочкой, и теперь малютка проживает в него. Дал он ей кличку – Сабрина. Он ругался с родителями и упорно не разрешал отводить его девочку к ветеринарам, чтобы те лиши ее возможности родить. Юноша хотел стать дедушкой хоть единожды. А вот и рассказ от Арсения, который тоже бегал, но уже не от своры голодных животных, а от людей, точнее – пары ребят, которые посчитали его менее натуральным, чем он являлся. Сначала свист в спину, а затем уже и погоня с оскорблениями, на которые Попов отвечал какими-то выкриками. Убежать - то он убежал, но до сих пор не особо любил ходить по той улице, где повстречал подобных стражей натуральности. Как он сам добавил, был не против людей с радужной ориентацией, но сам не являлся им. По нему и было с самого начала понятно – добрый пряник. - Не знаю, я не поддерживаю их. – Пробурчал Сережа. - Они тоже люди, тоже имею право на любить. – Вновь заводил спор Арсений, сводя брови к переносице. - Люди – не люди, а мне в принципе противно от любого проявления любви на моих глазах. Будь то девушка с парнем, парень с парнем или девушка с девушкой. Дома – пусть делают что хотят, а на улице пусть имеют уважение. - Да и то верно, – поддакивал Позов. – А ты как считаешь? – С улыбкой, щуря глазах, пихая в плечо уже принимающего нормальный цвет лица Антона, посмеивался юноша в очках. - А меня не ебет, кто кого ебет. – Коротко ответил хозяин квартиры, слыша после своих слов негромкие хлопки от Матвиенко, который с улыбкой смотрел на него. - Честно, я думал ты негативно к ним будешь настроен, – пояснял Арсений свое недоумение. Он вздрогнул от прыснувшего смешка Позова, который сразу начал кашлять. – Я что-то не так сказал? - Нет, Дима – дебил по ориентации, не обращай внимание, – цедил Шастун, уже переключая свое внимание на брюнета, который вызвал у рядом сидящего столько эмоций. – А почему ты так решил, что я негативно к ним отношусь? - Да ты выглядишь так, будто гопарь с района, – пожимал плечами его собеседник, делая небольшой глоток чая. – Извини, первое впечатление – всегда обманчиво. - Это да! – Воскликнул Дима.***
Еще немного находясь в такой компании, Арсений уточнил у юноши, который навел столько суеты, в порядке ли он, и, получив удовлетворительный ответ, начал собираться и тянуть за собой Сережу. Их неохотно начал провожать и сам владелец квартиры, уже и вовсе приходя в порядок. Вот только Арсению все равно было не по себе отчего-то. Будто бы что-то тут было не так и этот бодрый вид всего лишь обманчивое прикрытие для друзей. Но уверенное – "Со мной все хорошо!" – заставило нервничать немного меньше. И только выйдя из пятиэтажного дома, Арсений признался Матвиенко: - Мне совсем неспокойно. – Под нос горячо шептал юноша. - Да ладно тебе, ты всегда такой. – Хмурил брови кавказец. - Да нет, это совсем другое. Прям вот, ощущение, что он врет и дышит одинаково много. - Это нормально, что у всех есть секреты, Арс! - Это другое. – Упрямился Попов. - Да пошел ты на хер. – Пробурчал Сережа, смотря себе под ноги и стараясь больше не думать о том, что впрямь могло быть что-то серьезное.