I am your secret

      Юнги шёл вдоль стены с множеством картин, смотрел на каждую из них и понимал, что раз за разом сердце сжимается с новой силой.       — У них так много имён, — за его спиной останавливается Намджун — тот самый художник, который рисовал каждую незнакомку, что сейчас висела в рамке на выставке. — Они так гордились собой, радовались, надеялись, что будет ещё шанс. Раз за разом я просыпался утром, одевался и исчезал. Ни разу не жалел.       — Может быть, потому что ни одна не становилась настоящим источником не только длительного вдохновения, но и любви? Пять лет назад я женился на девушке, мы жили вместе, постоянно ездили по миру, я фотограф, она модель. Моя модель. Я тратил столько сил и времени на каждое фото до того, как она появилась в моей жизни. А потом Тори лёгким шагом вошла в мою студию, сказала, что на конкурсный отбор. Мой менеджер едва не выставил её с криком и ворчанием. Мне так повезло, что я вышел из своего кабинета, чтобы понять, что за крики такие стояли. Тогда-то я и понял, что никакого отбора не нужно. Нужна она, камера и меняющаяся обстановка.       Юнги говорил неторопливо, он рассматривал при этом одну из самых маленьких картин, но почему-то, по его ощущениям, самую чувственную. Тут, кажется, автор вложился больше, намного больше, чем в том произведении, что занимало почти всю огромную стену напротив. Его тёмные глаза медленно скользили по каждому изгибу тела без головы, от лица девушки остался только подбородок, автор словно не хотел вспоминать её. Может быть, эта впервые сбежала от него сама?..       — Иногда любовь довольно странно приходит, а после ещё более непонятно покидывает нас. Разве нет? — Джун продолжает стоять за спиной Мина, наблюдает за незнакомцем, отказываясь сдвинуться с места.       — Эту вы определенно любили. Куда больше, чем показали на этой картине, от того и так больно сейчас смотреть на неё, — Юнги не видел глаз Кима, но был уверен в своей правоте.       Намджун выдохнул шумно, убрал руки в карманы своих светлых просторных брюк и пожал плечами. Юнги не видел этого жеста, но чувствовал чужое замешательство во внимательном взгляде, который теперь направлен не ему в затылок, а поверх плеча парня на подбородок, красующийся на картине.       — Думаете, это чувство называлось любовью?       — Дыхание сейчас перехватывает?       — Да, но я не уверен от воспоминаний или оттого, что говорю с вами.       Намджун не врёт и не пытается соблазнить парня, за чьей спиной скрывается уже пару минут. Ему просто хочется сейчас говорить правду о чувствах, об ощущениях — о том, что накрывает неожиданно с головой, действительно мешая дышать свободно.       — Я могу повернуться к вам лицом или испорчу момент? — Юнги продолжает с улыбкой разглядывать картину перед собой, задерживаясь на лёгких тёмных мазках кисти в районе открытой шеи девушки на картине.       — Кажется, я очень хочу сейчас этого…       Юнги пару секунд медлит, а когда поворачивается, то от художника уже и след простыл. Сбежал. Подобного Мин, конечно, ожидал, но всё равно расстроен. Парень улыбается, оглядываясь на картину, снова задерживает на ней взгляд и почти сразу после этого покидает галерею, совсем не заботясь о том, какие чувства вызвал в чужом сердце, которое неожиданно застучало в три раза быстрее обычного, пару раз болезненно стукнувшись о рёбра в попытке сбежать из груди. В итоге сбежал сам Намджун. То ли подгоняемый тем самым органом в груди, который протестовал, предвещая что-то новое, странное и непривычное. То ли собственным страхом, который неожиданно накрыл с головой.       Юнги вышел на улицу, накинув своё дорогое кофейного цвета пальто, полминуты постоял, чувствуя, как холодные порывы ветра хлещут по его бледным щекам. Внутри всё сжалось от мысли о том, что любовь не встретишь на каждом шагу, а сегодня…       — Такси, — парень поднял руку, чтобы обратить на себя внимание проезжающей мимо машины, как услышал за своей спиной знакомый низкий баритон:       — Может, задержитесь. Глупо вышло, надо загладить вину.