Мы все когда-нибудь погаснем, как и свет

Одиночество — серьёзная болезнь, но большинство людей этого не сознают.

      Обычный хвойный лес — даже к шоссе доносился запах смолы и хвои. Вот что делают в лесу? Правильно. Гуляют, дышат воздухом и наслаждаются красотой. Кто-то умный сказал, что леса украшают землю… Они учат человека понимать прекрасное и внушают ему величественный настрой.       Вот только для Лукаса желание любоваться открывшимся видом и вдыхать столь полезный воздух пропало уже давно. Это был уже четвёртый лес после целого дня тряски в машине и, считай, безрезультатного поиска. Ну не подразумевать же под хорошим результатом то мизерное количество шишек, едва закрывающих дно рюкзака. Возмущение и негодование так и бурлили внутри. На админов, не следящих за обновлением информации сайта, где указывалось расположение хвойных лесов и какой процент составляли так нужные ему сейчас ёлки, на самого себя за поспешность, ну и на всех остальных за компанию.       Пробираясь окольными тропинками, темноволосый юноша направился вглубь чащи. Пыхтя от негодования и чертыхаясь на весь белый свет, он наконец схватил ближайшую ветку ели и радостно воскликнул:       — Ну наконец-то! Нашёл! А то всё сосны да сосны! Поверить не могу, что прохожу все эти трудности из-за какого-то сиропа. — И воодушевленно начал срывать ещё молодые шишки — самое то для приготовления елового сиропа.       С теплотой вспоминая время, проведённое с бабушкой на даче, Лукас решил, что пора вспомнить вкус детства. К его огромному разочарованию, в Германии сироп он так и не отыскал, а в Россию родители ему не позволят поехать. Хотя не только туда, его вообще редко куда отпускали. А ведь ему уже стукнул 21 год! А всё из-за слабого тела и наследственной болезни со стороны матери. Впрочем, то, что он умудрился выбраться в лес, — чудо, не иначе. Командировка называется. Поэтому в ближайшие дни он предоставлен самому себе.       Зная, что в этой жизни ему отведена роль «спящей красавицы», которая от укола веретеном уснёт вечным сном и никакие принцы тут не помогут, Лукас давно смирился и понял причины гиперопеки со стороны родных. Мама, как истинная немка, очень строго подошла ко всему, что касалось гемофилии и это же отношение привила ему ещё ребенком, чуть ли не документируя каждый его шаг. От скрупулёзного придерживания рекомендаций доктора, до слежения за рационом, самим собой и своим окружением. Педантичность во всём, что может повлиять на здоровье. Оттого в комнате всегда царил порядок, стерильная чистота и отсутствовали острые предметы. Не дай Бог кроме появления ранки ещё и инфекция попадет. Родители осознавали, что не всегда смогут быть рядом и не желали, чтобы Лукас вырос беспомощным калекой, неспособным на самостоятельную жизнь.       Кузен же, единственный ровесник с коим он общался с детства, постоянно беззлобно подтрунивал над младшеньким, то и дело доводя до слёз непривыкшего к такому обращению и не понимающего шуток ребёнка. Приноравливаясь к своей болезни и спасаясь от одиночества, Лукас отдавал всё своё время книгам, начитываясь и развивая свой интеллект, который, по уверениям домашнего учителя, был выше среднего. Впрочем, с возрастом сам парень был убеждён, что тот приукрашивал, жалея запертого в четырёх стенах ребёнка и не желая погубить энтузиазм подопечного к обучению. То немногое, что отличало его от большинства сверстников, заключалось в усидчивости, начитанности и тщательном планировании своей деятельности с оглядкой на болезнь. Поэтому, если его уровень и был выше среднего, так только благодаря его трудолюбию и убитым нервным клеткам, особенно на математику. Как ни парадоксально, но кроме иностранных языков ему очень нравилась физика, и если судить по успехам в ней, похоже это было взаимно.       Со временем, привыкнув к шебушному характеру Руслана — того самого кузена, Лукас реагировал на его высказывания и подколы с воистину стоическим спокойствием. Чего стоил час медитации за чаем перед каждым визитом неугомонного. Понемногу жизнь налаживалась. Детский и подростковый — самые опасные периоды, считай, прошли. Хотя ощущение неполноценности и хандра накатывали временами, сродни волнообразному проявлению симптомов гемофилии. А одно уличное происшествие, чуть не стоящее ему жизни, насовсем отбило желание участвовать в каких-либо крупных мероприятиях. Да и не любил он шумных людей и гомонящую толпу от слова совсем… Весь этот шум был явно не для него.       Тряхнув головой, Лукас понял, что опять ушёл глубоко в себя. Пора переключиться на дело.       — Так-с, если верить дневнику, симптомы в этой половине месяца должны быть незначительными, чудно.       Оглядываясь и ища место наибольшего скопления зелёных шишек, утомлённый от долгих поисков, тихонько бухтя, стал продвигаться дальше. Вдруг зазвонивший телефон отвлёк внимание парня и тот, сощурившись, с удивлением узнал номер своего кузена. Такие внезапные звоночки Руслана никогда ничем хорошим не заканчивались. Тот уже год как не звонил. Отправляясь в очередное великое путешествие, он отделывался сообщениями в духе: «жив, здоров, не умер», а по приезде предпочитал собирать всех, до кого дотянется. После шебутной гулянки кузен любил провести выходные с семьёй, попутно задорно рассказывая о своих приключениях. Со вздохом мученика, смирившегося с судьбой, Лукас поднял трубку.       — Лука, мне нужна твоя помощь! — В мобильнике слышался шум ветра, словно тот говорил на улице.       — …И тебе доброго вечера. Что случилось, неужели опять не на тот рейс сел?       — Обижаешь, я всего два раза перепутал, а мне кажется, что ты уже готов всю жизнь мне это припоминать.       — Если бы ты этим не переполошил как свою, так и мою семью, сообщив эту прекрасную новостью в час ночи, после чего пропал с радаров на два дня, я бы слова не сказал, — и ехидно добавил: — Не беспокойся, на третий раз это уже будет закономерность, и тогда я точно буду упоминать об этом при любом удобном случае и… — на секунду задумавшись, ласково добавил, — и не очень для тебя.       — О, у нас сегодня едкий ледяной принц вместо ласковой красавицы, — по ту сторону послышался смешок. — Будет тебе! Ты лучше скажи мне, готов ли мой дорогой кузен приютить меня, скажем так, месяца на два? — и поспешно добавил: — Как только проведу операцию, сразу уеду. Врач, курирующий пациента, неожиданно слёг сам с каким-то вирусным заболеванием, а у больного назначена важная операция, поэтому срочно вызвали заменить несмотря на отпуск.       Услышав жалостливые нотки, Лукас лишь беспомощно покачал головой. Иногда он совсем не мог понять, как этот мини ураган хаоса и энергии сочетал в себе столько противоречий. Из Руслана вот вроде безалаберность так и прёт, но когда дело доходит до работы, он как будто становится абсолютно другим человеком, готовым хоть сутки напролет пахать. Он брал долгожданный отгул, только уладив все дела, благо сотни часов сверхурочных это позволяли. Лукас прекрасно помнил режущий глаза яркий свет и будто пропитанный спиртом воздух, когда лежал на операционном столе, понемногу оправляясь от действия наркоза. Хирург уже заканчивал накладывать швы. Обводя ещё не до конца осмысленным взглядом помещение, с удивлением отметил столь редкое выражение сосредоточенности и собранности на лице кузена. Цепкий взгляд тогда ещё молодого ассистента придирчиво скользил по частому гостю больницы, что-то выискивая.       Улыбнувшись приятным воспоминаниям, Лукас тут же криво усмехнулся. Умение быть неестественно счастливым в таких местах, где вроде и не должен, также не шибко входило в общепризнанные нормы. Хотя… хех, может, в душе он оптимист, но сам того не осознаёт. Вернёмся же к нашим баранам.       — Ладно, горе ты луковое, я не готов, но, думаю, два месяца твоего общества я переживу, — проговорил Лукас и, вздохнув уже энный раз за день, провел рукой по лицу.       — Да! Я знал, что мой младшенький — самый милый и добросердечный человек всея вселенной и даже… — закатив глаза, Лука поспешил остановить лавину бессмыслицы сбежавшего из труппы циркача.       — Хватит клоунадить, а то я брошу трубку. Когда приезжаешь? — и тут же чуть не выпустил телефон из рук, услышав ответ.       — А, не беспокойся, я скоро у тебя буду. Я уже прилетел и сижу в Восточном аэропорту, жду такси, а там к тебе рукой подать, за час-полтора доберусь, — радостно оповестило это недоразумение и, подумав, добавило: — Можешь не встречать, лучше чаи погоняй, в общем, как всегда перед моим приходом.       — И не собирался, — раздосадовано цокнув, дополнил. — Перед приходом лучше зайди и купи мне добавки железа двойной концентрации. Всё, вешаю трубку.       Понимая, что сегодня он так и не отдохнёт, Лукас потёр переносицу и раздражённо растрепал волосы. Не помогло. Пора закругляться. За разговором он и не заметил, как начало смеркаться. Скоро в лесу сам чёрт ногу сломит. Остаётся надеяться, что родственничек задержится в аптеке, так и не узнав о его беспечности и легкомысленном порыве, которому грозило фиаско.       Уныло оглядываясь, парень принялся поспешно собирать шишки, горстями хватая их с ветвей пышной ёлки. Махнув рукой на то, что в рюкзак летит разный мусор, Лукас в темпе пробирался дальше. Без восторга отметил, что с липкими пятнами, летевшими на ткань, придется побороться. Он решил уже не обращать внимания на это, утешая себя тем, что та полностью пропахнет освежающим ароматом и без каких-либо средств. Главное, вернувшись, не забыть принять быстрый душ и поменять одежду. Покрутившись, Лука торопливо продолжил сдёргивать злополучные шишки.       Увлекшись этим делом, он перестал акцентировать внимание на липкость рук, списывая всё на клейковину, характерную для иголок хвойных деревьев. Единственное, что его сейчас беспокоило — как добраться к машине до полной темноты и вовремя вернуться домой перед приездом гостя. Отчего-то каждый раз, когда кузен одаривал его взглядом полным укора, он ощущал себя нашкодившим ребёнком, не слушающимся взрослого. Хотя тот ненамного старше — подумаешь, три года. Временами просто хотелось сбежать от пристального внимания Руслана, который под предлогом ухаживания за младшеньким зачастил в последние года с визитами в виде длительных ночёвок, вместо укатывания в закат на круизы. Лукас же не хрустальный!       Чувствуя, что накручивает себя, Лука с силой сжал кулак и тут же расслабил, зашипев от больно впивающихся в кожу чешуек и хвойных иголок.       Положив очередную горстку шишек в сумку, парень заметил неладное — ладони стали подозрительно мокрыми. Вечером посреди густого леса уже давно стояли сумерки, не было нормального света. Но он и не требовался, чтобы осознать, что по его же глупости произошло. Проклятье, у него же тяжёлая гемофилия! Каким местом он думал, радостно собирая вещи перед поездкой?!       — Чёрт, — Лукас выругался вполголоса, тут же зажмурив глаза, чтобы не поддаться страху. Благо хоть самой крови не видно. Вдох-выдох. — Успокойся, паникёр, или скоропостижно упокоишься.       Стараясь отвлечься на голос и унять дрожь, парень стал размышлять вслух.       — В идеале нужно продезинфицировать царапины и перевязать бинтом, но ни того, ни другого, как назло, именно сегодня я не взял. Подорожник в темени тоже не отыскать, да и сомневаюсь, что тот вообще растёт в хвойном лесу.       Нахмурившись, Лукас принялся рыться в сумке.       — Проехали, нужно было с самого начала кровотечения просто вколоть инъекцию, — бормотал он, шаря в рюкзаке. Не найдя искомое, Лука начал похлопывать по карманам куртки, только лишь для того, чтобы ощутить пустоту. Похоже концентрат плазмы он оставил в аптечке машины. Чувствуя, как спина покрывается холодным потом, подрагивающими пальцами стал набирать скорую, благо хотя бы документы не забыл. Кое-как сумев от волнения заплетающимся языком второпях описать ситуацию и своё приблизительное местонахождение дежурному, усилием воли отвёл глаза от собирающуюся в лужу кровь. Подступающая паника не давала сосредоточиться на мыслях. Так нельзя. Набрав случайный номер во входящих, Лукас резко сорвался с места, желая побыстрее выбраться из леса. Спустя несколько секунд в трубке послышался заинтересованный голос.       — Алло? Какая редкость, не прошло и часа, а ты уже соскучился по моему голосу? — тон собеседника был полон удивления. — Эй, ты что? Бежишь?       — Да, хах… Да! Просто говори. Продолжай болтать о чём угодно!       — О, ну это я умею, — недоумённо ответил Руслан и немного нервно добавил. — Лука, ты меня не пугай такими просьбами… Это на тебя не похоже. И с чего ты вдруг решил заняться спортом?       — А я не решал. Жизнь заставила, хаа… — буквально просипев и скривившись от усилившегося звона в ушах, Лукас перешёл на быструю ходьбу, ища глазами нужную тропинку. Он чувствовал, что такими темпами только доведёт себя до обморока. По ту сторону замолчали. Уже решив, что связь оборвалась, Лука собирался перезвонить, как послышался напряженный голос:       — Лютц! Не остри. Выкладывай, что происходит?       Ощущая, как подкашиваются ноги, а кровь обильно стекает по ладоням, противно щекоча кожу, Лукас срывающимся голосом прошептал:       — Кровотечение посреди леса, отсутствие инъекции под рукой, скорая вызвана, — присев, он принялся похлопывать лицо мокрыми от крови руками, сморщившись от металлического запаха. — И, кажется, я не туда свернул.       — Ты… Хорошо, жди скорую, — подавив в себе желание наорать на ходячее беспокойство, Руслан уставился в пол. Всему своё время, этим он только всё ухудшит. Нужно переключить внимание на что-то другое до приезда скорой. Всё равно больше ничем помочь не сможет. Собравшись, он бодрым голосом принялся заговаривать тому зубы. — Неужели даже тебе приелась компания четырёх стен? Или ты решил поймать себе зверька? Нужно было намекнуть мне, и я бы привез тебе волнистого попугайчика. Причем самой яркой окраски!       — Правда? А кошку? — Наивно спросил маленький вымогатель, тут же тихим голосом разочаровано добавив: — Наверняка мне её не позволят, она царапается, и у папы аллергия на шерсть.       Разве можно отказать в такой момент? Не зная, смеяться или плакать от столь детского поведения, Руслан облегченно взлохматил волосы. Прекрасно, контакт есть. Но слабый голос кузена омрачал ситуацию — тот может просто помереть от потери крови до приезда помощи. Вслух же продолжил.       — А почему, собственно, нет? Пушистику регулярно будем стричь коготочки, ещё купим резиновые насадки для пущего эффекта, антибиотики и готово. Вуаля! Ты больше не будешь одиноким затворником своей цитадели. Вот как только выпишешься с больницы, пойдем выбирать самого ласкового питомца.       Слушая нарочито бодрый голос, Лукас улыбнулся уголками губ. Сквозь высокие деревья проглядывалось темнеющее небо. Не обращая внимание на усиливающую слабость в конечностях, парень сделал глубокий вдох, наслаждаясь запахом сосновых деревьев и видом тёмного тихого леса.       — Ты не должен путать одиночество и уединение. Одиночество для меня понятие психологическое, душевное, уединенность же — физическое. Первое отупляет, а второе — успокаивает. Это мой собственный выбор, — возразил он спокойным голосом.       — Опять ты за своё. Разве возможно наслаждаться жизнью в полной мере, почти дни напролет не выходя из комнаты? Те обстоятельства… — прикрыв глаза от темы, за столько лет остервенелой, Руслан продолжил с нажимом в голосе: — Хотя бы себе не лги! Не нужно несколько раз оступившись закрываться, надо смело двигаться вперёд, меняться и… Эй, ты меня слышишь? Что с тобой?       — Слышу, — следом хриплый смех. — О, мне кажется, я скоро потеряю сознание. Дашь напоследок напутствие? — Лукас флегматично отметил, что его достаточно хорошо знают. Наверное, кузену сейчас душераздирающе слышать последние слова близкого человека, ибо самому сердце режет тупым ржавым ножом. Мучительно горько от осознания, что это их последний разговор. Хотя такое происходило не впервые, и он, казалось бы, был морально подготовлен, что однажды подобное закончиться летальным исходом, но… Почему-то именно сегодня умирать было страшно.       — К чёрту! Не шути так, ты… Просто… Живи! На все сто! До полного удовлетворения, понимаешь? С минуты на минуту должна приехать… дождись. — звуки доходили будто через толщу воды. Лукас перестал различать слова из-за шума бегущей в ушах крови. Отбросив попытки сфокусировать помутневший взгляд, откинулся назад. Усиливающийся ветер холодил мокрые дорожки на щеках. Похоже он плакал, или это всё же начавшийся дождь?