Иногда приходится начинать не с нуля, а с минуса.
Кап.
Обрывками спутанное сознание ловит доносящиеся звуки. Слышно завывание ветра и, кажется, дождь всё ещё идёт. В голове промелькнуло смутное воспоминание о чём-то зловещем, жизненно важном. Мысли все путались и неясное чувство тревоги отказывалось покидать, сопутствуя напряжению и дискомфорту.Кап.
Превозмогая головокружение, Лукас с трудом приподнялся на локти и тут же застонал от пришедших с опозданием неприятных ощущений. Голова раскалывалась. Похоже, он ударился ей обо что-то. Мучительная боль, сжимающая, сдавливающая — голова будто зажата в тисках. Со второй попытки приоткрыв как будто засыпанные песком глаза, уставился на грязный пол. Сердце бешено забилось. Разве он не умирал от потери крови в лесу? Он не в больничной палате. Или это предсмертные галлюцинации? Кривая улыбка растянулась по лицу мальчика. Что ж, если это всё, что может показать ему умирающий мозг, то это печально. Покачав головой, он зажмурился — ту опять прострелила острая боль. Однако, вместо того чтобы огорчиться от очередной порции неприятных ощущений, Лука расплылся в мечтательно-отстранённой улыбке. — Больно — значит жив, — едва ли убежденный в реальности происходящего, задумчиво пробормотав в пустоту, он развернулся и принялся молча оглядываться по сторонам. Помещение выглядело весьма старым. Как будто типичная картина из 60-х годов. У дальней стены стоял тёмно-коричневый стол с заостренными деревянными ножками, открытые стеллажи для книг с одной стороны и с разбитым хрусталем с другой подпирали потолок. В двадцати шагах от себя он заметил пианино, стоявшее напротив огромного винтажного окна. До чего странно, как правило подобные музыкальные инструменты располагали в углу комнаты, в тени, чтобы дерево не выцветало. С интересом приблизившись, принялся осматривать, сдерживая в себе желание сесть и тотчас начать играть. Всё же музыка была его страстью, одним из немногих увлечений. — Как жаль, — нежно пробежав пальцами по клавишам цвета слоновой кости, Лукас с огорчением констатировал, что за инструментом давно не следили. Тот был полностью покрыт пылью и совершенно не настроен. Игра на пианино позволяла выражать самые сокровенные чувства, порой лучше передавая их чем слова. Это была своеобразная терапия, приносящая умиротворение. И всё же, что-то было не так. Взгляд, полный сомнений, несколько раз невольно возвращался к инструменту, зацепившись за ореховый корпус блютнеровского пианино. Не слишком ли оно высокое? В оцепенении посмотрев на свои руки, он застыл. — Да что, чёрт побери, здесь происходит?! — Доселе, как будто приглушенные эмоции прорвало. Громко вскрикнув испуганным и взволнованным голосом, парень застыл не отрывая взгляда от абсурдности картины. Перед ним были не его ладони, а маленькие детские ладошки. Потерев мягкие и пухлые подушечки пальцев друг о друга, словно надеясь развеять иллюзию, Лукас пребывал в немом удивлении. Озадаченно склонив голову на бок, парень принялся судорожно обдумывать ситуацию, в которую неведомым образом закинула его судьба. Казалось, что он находится в каком-то бредовом сне, конец которого, видимо, по сценарию не запланирован вовсе. Покрутившись вокруг своей оси, узник сомнений закусил губу. Поддержка не затыкаемого кузена сейчас была бы как нельзя кстати. Иначе он разревётся и… ещё не зная что, но что-то точно сделает. — Фух, ладно, думай медленно… решай быстро. К такому меня жизнь не готовила, — Лукас растерянно комкая рукав болотистого цвета пальто, бросил жалобный взгляд в сторону окна, будто то всё сможет прояснить. Впрочем, в какой-то мере должно. Со вздохом подойдя к окну, не без труда оттянул тяжёлую багровую штору с длинной бахромой за лохматые кисточки и бросил скользящий взгляд на улицу. Похоже был дождь — ещё не развеявшиеся свинцовые тучи нависали над полуразрушенным городом, портя и без того неприглядный пейзаж. Угрюмо нахмурив брови на побелевшем лице, Лукас пришёл к выводу, что город выглядит так, будто пережил разрушительную войну. С третьего этажа было прекрасно видно почти всю улицу. Пустую улицу, на которой в беспорядке валялись камни от разрушенных стен, жестяные вывески, порванные афиши и битое стекло. Простонав, Лукас медленно сполз на пол — ноги отказали окончательно. Осознав, что дрожит, крепко обнял колени руками и склонил на них гудящую голову. Вокруг него творилось что-то невообразимое. По ощущениям он как будто попал в пост-зомби мир, где жители в спешке покинули город, оставив свои пожитки на произвол судьбы. Не было ни души, только пробирающий до костей холод и резкий ветер, время от времени качающий верхушки деревьев.