Мы все когда-нибудь погаснем, как и свет

Умеренность — шелковая нить, на которую нанизаны, как бусины, все добродетели.

      Время шло, не собираясь останавливаться. Один день сменялся другим, на смену весне являлось лето, и так пролетел год. Однако было ощущение, что на календаре вечный понедельник, будто ты еще не успел насладиться выходными, как на тебя обухом обрушиваются дела рабочей недели. Приблизившись к потрепанному маленькому календарю, Лукас присмотрелся, а нет — среда. Верно, среда моего обитания.       В повестке дня числилась грандиозная весенняя уборка детдома. Участие в мероприятии принимали все без исключения. Жильцы были обязаны отдежурить в заранее определенные дни на распределенных должностях. Обычно нужно было драить полы и мыть окна, иногда кому-то «везло» помогать при кухне — бедолаги отскребали жир с кастрюль и паркета. А недежурное детское население старательно занималось интенсивной уборкой помещений, перебиранием посуды и стекла, которых в полной целости оставалось на удивление много, или же подметало двор. Лукас уже познакомился с местными вениками, по сему его отправили дежурить вместе с Лектером и Канвальдом. Приободрившись, Нельсон ловко поднялся с кровати, счастливо зажмурился и с наслаждением потянувшись, вдохнул полной грудью запахи цветущего сада. Пора бежать вниз. Кивнув ожидающему его Ганнибалу, они вместе поплелись в сторону кухни.       Впрочем, была не только серость. За это время многое произошло. Большие и маленькие события настигали то тут, то там. Самое большое это конечно же конец войны, подписание мирного соглашения и марш победы. Даже спустя месяцы, замок не утихал, жужжа как улей. Взрослые и дети со всем пылом и непосредственностью обсуждали вопросы, которые волновали республику, спорили азартно и непримиримо о дальнейшем развитии мировой революции и политике, говорили порой излишне безапелляционно, но всегда с искренними надеждами на лучшее будущее. Страсти обещают еще долго бурлить, и каждый день накладывает какой-то новый штришок на душу человека и район — частицу страны, строящей коммунизм. Впрочем, того гляди и за несколько лет железный занавес рассыпется. Тогда станет проще. Нужно только подождать и он сможет вернуться если не домой, то хотя бы туда что сможет стать им.       Глядя на ворота, Нельсон высматривал грузовую машину с провизией которая вот-вот где-то должна подъехать. С помощью невероятного чутья на потенциал, третий глаз открылся не иначе, воспитатели разглядели в хлипком теле недюжинную силу. И не поспоришь же что ее ровно столько, сколько может быть в одиннадцатилетнего ребенка.       И вот, обделенный до сего момента тяжким трудом, Лукас ждал своей участи. На улице было тихо, но в морозном воздухе утра звенел голос Йонаса. Стараясь пропускать мимо ушей бесконечный поток слов о его неудачных похождениях, Нельсон поморщился от усиливающейся мигрени. — ….Она так солнечно улыбнулась, и мне показалось, что весь мир стал светлее. А после, после. — Разгоряченно жестикулируя во время рассказа при воспоминании о задорно смеющейся девушке, подросток закончил недоуменно. — Так она меня взашей вытолкала! Представляешь?! — После того как ты потоптался по ее клумбе и подарил с нее же сорванные цветы? Меня больше удивляет что она всего лишь тебя выставила за порог. — желая спрятать лицо в ладони, Лука думал, как теперь ему разговаривать с милой булочницей Лизой, а ведь даже нельзя притвориться что не знает этого обалдуя. Вот почему, когда тот что-то делает, стыдно всегда ему? — Да, но я ведь тогда не знал, — сокрушенно повздыхав Йонас тут же вскинулся. — Но я правда старался! Я даже стих написал с признанием. Хочешь прочитаю? Впрочем неважно, кхм, В душе и за окном Цветет весна! Ты, ей подобно, Прелести полна. Искрится смех… — Соблюдай акт воздержания против звуков, — едва сдерживаясь чтобы не хлопнуть чем-то тяжелым по одному лицу, Лукас решился прервать это, не в силе терпеть подобное издевательство. Покосившись в сторону невозмутимого Лектера, продолжил. — Бери пример с Ганнибала. — Что? — оторопело переспросил подросток, словив прохладный взгляд карих глаз. В чем они были единодушны, так разве к обоюдному отвращению к друг дружке, за все время негативное впечатление не изменилось ни на йоту. — Помолчи. Вот чего-чего, а обаяния в тебе не больше, чем в дохлой рыбе. — сказал как отрезал, внутреннее стукнув себя несколько раз, осознавая что причин по которой у него в прошлом мире не было друзей больше чем одна и не меняясь в лице добавил, стараясь сгладить повисшую неловкость. — Не забудь позже сходить купить большой горшок маргариток, они ее любимые. Думаю, Лиза предпочтет держать их живыми дома, а не наблюдать за увяданием букета за день-два. — Хм-хмм, пожалуй, так и сделаю, — уже привыкнув к время от времени стреляющим по нему колкостям, задумчиво пробормотал подросток, подперши подбородок кулаком и скользнул взглядом по воротам явно прикидывая как именно преподнести извинения. — Как только закончим, побегу выбирать самые лучшие.       Лукас, в глубине души признавал, что все же некий притягательный шарм у Канвальда был, но не собирался опровергать своих слов, потому что они тоже были правдивы. С длинным каре — чёрным, словно вороного крыло, впрочем, за свой век не видавшего парикмахера. Темными глазами и утонченным, бледным с тонкими чертами лицом, Йонас смог бы стать кандидатом на роль хитрющего и таинственного антагониста, одного из любимых типов аудитории. Увы, этот потенциал пока не раскрылся и тот скорее напоминал обычного беспризорника, коим и был. В жизни же, постоянное лукавое выражение приклеенное словно маска, мгновенно потерпело крушение стоило пареньку в свои шестнадцать влюбиться и чуть ли не хвостиком бегать за пухленькой шатенкой с россыпью веснушек на улыбающемся лице. Сменившееся глупое выражение и приветливая, доброжелательная речь никак не гармонировало с внешностью. Но это выглядело мило, порой приправлено изрядной порцией смущения и неловкости. Впрочем, при влюбленности это первый симптом, пожалуй, у всех, и до него дойдет очередь, тогда Йонас наверняка вернет Лукасу все сполна.       Улыбнувшись от своих мыслей, Нельсон услышал подъезжающую фуру. Отступивши чтобы не мешать, они принялись ожидать в сторонке пока младший воспитатель распишется. К счастью, машина припарковалась задом прямо к дверям кухни. Получив знак, троица перестала переговариваться и вместе с рабочими принялись перетаскивать мешки и другой харч к складу. Управившись в пять заходов, Лукас поставил ящик с яблоками поближе к окну. Рассматривая как взрослые еще переговариваются, умыкнул несколько яблок и мышкой выскользнул из здания, побежав подальше от двора в сад. Нет, ну, а что? Нельзя же использовать детский труд, к тому же бесплатно. Оглядываясь, Нельсон нигде не мог найти Ганнибала. Неужто опять к Цезарю пошел наведываться? Постояв немного у воды и вдохнув полную грудь ещё свежего, не успевшего прогреться солнцем пьянящего весеннего воздуха, Нельсон в последний раз окинул взглядом окрестности, окончательно убедившись, что Лектера здесь нет. Посмотрев на свою добычу, Лукас вздохнул и похрустывая яблоком направился в конюшню, которая находилась в противоположной стороне.       Главное не попасть взрослым на глаза с неучтенными фруктами, зато Цезарь наверняка обрадуется угощению. В отсутствии яблок конь мог полакомиться разве что свеклой. После этого у него смешно краснели губы и казалось, что они накрашены помадой. Тот всегда радовался Ганнибалу и принимал с рук чтобы ему не давали. Лукас тоже любил гладить коня по гладкой шерсти, советский конюх хорошо о нем заботился. Однако несмотря на спокойный нрав животного, Нельсон предпочитал не взаимодействовать с Цезарем вне стойла. Обычный конь не специально став на ногу, может до конца жизни оставить тебя с травмой, не говоря о такой громадине. Станет такая махина своим изящным копытцем — до конца жизни запомнишь. И вовсе он не пугливый, просто предусмотрительный. Хотя все же вид мощного, важно цокающего подковами битюга с «макияжем» стоило посмотреть.       Пересекая утоптанный учебный плац, Нельсон приметил роскошный лимузин, стоявший на усыпанном гравием дворе замка. Это был замечательный образец искусства французских кузовостроителей, небесно-голубого цвета, с дипломатическими флажками — советским и ГДР — на передних крыльях. Автомобиль выглядел весьма экзотично, как и другие довоенные французские автомашины. Привыкшему к угловатым формам танков и джипов этого времени и современными машинами, он казался роскошно-чувственным и навевал вкус богатой истории ретро. Вовремя успев остановиться, увидев водителя и стоящих неподалеку воспитателей, Лукас спрятался за пышными кустами под окном директора. Похоже нитям судьбы, которые какое-то время шли параллельно пора разъединиться, и снова череда линейной истории пойдет своим обычным ходом, согласно сюжету.       Размышления прервались невольно услышанным обрывком разговора, доносящегося из открытого окна. Навостривши уши в надежде удостовериться в своих предположениях, Нельсон постарался разобрать, о чем разговаривают мужчины: — Граф… э-э-э, товарищ Лектер, я хочу сказать вам, что я видел ваши картины в Екатерининском дворце, перед войной. А газета «Горн» опубликовала несколько фотографий. Мне ужасно нравятся ваши работы. — Благодарю вас, директор. А что с сестрой Ганнибала? Вам что-нибудь известно? — Детская фотография нам не очень помогает, — ответил глава детдома. — Мы рассылаем снимок в детские дома, — прозвучал приглушенный голос полковника Тимко. Лукаса аж передернуло при воспоминании о цепком взгляде скрытым его очками в стальной оправе которые мерцали в унисон со стальными вставными зубами. — Это требует времени. Детдомов так много… — И я должен сказать вам, товарищ Лектер, наши леса… полны неопознанных останков, — добавил директор. — Ганнибал так ни слова и не говорит? — спросил граф Лектер. — Во всяком случае — мне. Физически он вполне способен разговаривать: бывает, что по ночам, во сне, он выкрикивает имя своей сестры. «Мика, Мика». — Директор замолчал, явно задумавшись, как бы получше выразить то, что он хочет сказать. — Товарищ Лектер, вам, вероятно, следует…       Что же следует сделать графу Лектеру, Лукас уже не смог уловить. Слова директора, отошедшего от окна, стали слишком неразборчивы. Впрочем, продолжение уже не так важно, мистер Роберт явно приехал забрать своего племянника, а это чудесная новость.       Что тут говорить, за время, прожитое под одной крышей, он с Ганнибалом крепко привязались друг к другу, и это чувствовалось, приятно грея, казалось бы, отторгающим подобную идею сердце. И это же пугало: видя частичку себя в отражении кривого зеркала другого человека, Лукас боялся потерять себя: ведь любые настоящие отношения — это бесконечный компромисс, когда ты можешь отказаться от чего угодно ради другого человека. Зная возможное будущее, Нельсон боялся потерять это родственную связь. Он уверен, что при определенных обстоятельствах убить может каждый и это остаётся на их совести. Становясь в последствии подобием Раскольникова, вошедшим во вкус хладнокровным убийцей или кем-то еще. Но спокойно спать и взаимодействовать с близким тебе человеком, зная, что тот частенько охотится на себе подобных другая история. Это разрывает. А довольно частая причина — плохие манеры и вовсе убивает наповал. От смеха. Ряды любителей черного юмора наверняка поредеют. Безусловно он преклонялся перед изощренным умом и умениями главного злодея, с интересом и изрядной долей восхищения наблюдая за каждым шагом. Но вся эта дань была предназначена вымышленному персонажу, но никак не живому человеку из плоти и крови. Беспомощно покачав головой, Лукас, не отрываясь от размышлений, краем ока следил за перемещением взрослых. Смело можно сказать, если бы каждый из нас должен был убить собственными руками животное, которое пойдет в пищу, то миллионы стали бы вегетарианцами! Но граф Ганнибал Лектер VIII — это далеко не все, он единственный и неповторимый в своем роде, как в положительном, так и отрицательном смысле этого слова. У этого человека вечное стремление к прекрасному и благороднейшее желание изменить мир к лучшему. Если ты свинья в человеческом обличье, ты заслуживаешь стать беконом на столе Ганнибала Лектера. Поэтому, не будучи уверенным кем же станет этот заботливый, незаметно улыбающийся, ласково щуря глаза подросток, Лукас предпочел расставание, чем окончательный разрыв, связующей их хрупкой нити. Он никак не мог предугадать как отреагирует на выбивающуюся из нормы ситуацию. Вполне возможно, что Лука оттолкнет этим от себя Лектера. А последствия этого — испытание на своей шкуре разочарование чужих ожиданий или огорчения от рук ценителя кровавого искусства, отнюдь не входило в планы. Ведь ему хочется любить, а не ненавидеть. Хочется иметь друзей, а не одноразовую посуду. Хочется жить, а не выживать. Испытать все то, до чего он не смог дотянуться в прошлом мире.       Убеждая себя в правильности своего выбора, Нельсон потер лоб, похлопал себя по щекам, желая собраться, и решительно настроившись, поднялся, уверенно зашагав мимо чёрной двери кухни. Спустя минуту быстрой ходьбы, Лукас рассудил, что сейчас лучше поспешить, наверняка вскоре воспитатели будут искать Лектера и у них может не оказаться времени попрощаться. С этими мыслями, Нельсон сорвался на бег, в противоположную от заднего двора сторону, опять через стадион к конюшням. От непривычки, лицо быстро раскраснелось, зато настроение улучшилось. С тяжелым дыханием все дурные мысли улетучились, оставляя за собой предвкушение от реакции подростка на радостную новость. Заметив темную макушку, Лукас приостановился, стараясь тихонько подкрасться со спины. К счастью, в это время дня, после восхождения солнца в зенит, тени были коротенькими и не должны выдать его, а мальчик отвлеченный на Цезаря и подавно не заметит. Хитро прищурившись, Лука бодро подскочил к своей цели, фамильярно обнявши подростка за плечи и мило улыбаясь, легонько чмокнул в щеку. — Смотри-смотри, для моих друзей у меня сегодня прекрасные новости, — весело протянув Лука, тут же всучивая оставшиеся два яблока в руки паренька. Лектер даже не дрогнул. Посетовав про себя, Нельсон допустил, что здесь сыграла роль стальная выдержка, или, что более вероятно прекрасный от природы слух друга, привел к очередной провальной попытке застать врасплох. Вряд ли тринадцатилетняя версия харизматичного убийцы обладала всеми навыками старшей.       Слегка опешив от энтузиазма младшего, Ганнибал выдал сдавленный смешок, принимая еще зеленоватые плоды и похлопал Лукаса по спине, а после недолгих раздумий, развернувшись — обнял в ответ. — Давай сперва покормим Цезаря и тогда, я озвучу тебе вторую весточку, — взяв за руку Лектера, Нельсон по-птичьи наклонил голову, внутреннее разрываясь от нетерпения покончить со всем этим побыстрее и желанием провести еще один незначительный эпизод вместе напоследок. Получив кивок с согласием на его мини-план, Лукас обратил свое внимание на гнедого битюга.       Конь обрадованно стриг ушами, изредка пофыркивая и нетерпеливо переступая с ноги на ногу, видя яблока на расстоянии вытянутой руки. Ганнибал прижал свободную ладонь к щеке Цезаря и вглядываясь в умные большие глаза, поднес плод ближе. Больше не обращая внимания на поглаживания, конь с готовностью принялся есть яблоко по кусочкам, смачно похрустывая. Вот так в тишине наблюдая за мирным взаимодействием этих двоих, Нельсон наслаждался гармоничной атмосферой. Решившись, что сейчас самое время, выпалил: — За тобой приехал твой дядя Роберт и сегодня ты уедешь отсюда…кажется во Францию. Прекрасно, правда? Тебе больше не нужно будет терпеть беспочвенных упреков и…и…ты воссоединишься со своими родственниками, которые будут тебя любить, окружая заботой, — не зная куда деть руки, Лукас слегка махая ими, радостно протараторил, не отрываясь смотря прямо в глаза собеседнику.       Однако вместо ожидаемой, — радостной реакции, выражение лица Ганнибала оставалось одинаковым от начала до конца, а губы даже не пошевелились. Закончив, Лукас несколько раз коротко с изрядной долей неловкости рассмеялся. Порой, он действительно подозревал, что кроме немоты у его друга к тому же проблемы с лицевыми нервами. Глаза Лектера спокойно продолжали наблюдать за ним, не проявляя намерения отвести взгляд. К этому Лукас давно привык. Иногда мальчику нравилось смотреть на что-то подолгу. Он часто брал его за руку, гладил по белокурой голове и разглядывал его лицо, всегда прищуривая глаза от улыбки. Но этот пристальный взгляд был другой, отчего-то напрягал, а тишина становилась неуютной. Сентиментальные чувства от расставания, как ветром сдуло, а внутренний параноик нервно косился в сторону висящей подковы рядом с Ганнибалом, прикидывая может ли это послужить орудием убийства. Отмахнувшись от иррациональных мыслей, Лукас прикрыл глаза и слегка помассировал их подушечками пальцев. В то же время, он почувствовал приближение другого и поднял глаза на мальчика, который был уже выше его на полтора головы. Решившись быстрее закончить, пока он сам себя не накрутил больше нужного, испортив воспоминания о сегодняшнем дне, желаемо без таких последствий как летальный исход сейчас или в будущем. Нельсон собрал все позитивные эмоции в кучку и выдал одну из его лучших улыбок, старательно репетируемых в отсутствии других людей поблизости. — Значит, я так полагаю, это прощание. — Лука аккуратно взял правую руку Ганнибала и нежно сжал ладонь, попутно подбирая слова. — Я очень рад за тебя. А еще, что у меня был такой друг как ты, надеюсь, что у тебя все будет хорошо в будущем. Возможно, мы когда-то еще даже увидимся. А пока…хорошей дороги.       Радостно сияющие голубые глаза требовательно ждали хоть какой-то реакции, а пухлые детские губы приоткрылись в улыбке, показывая маленькие белые зубы. Лучи солнца заплясали бликами в золотистых кудрях, казалось, что каждая непослушно торчащая прядь, передавала его восторг, полный солнечного света. Не сдерживая себя, Ганнибал, притянув мальчика поближе, привычным жестом мягко перебирал волосы на затылке, ощущая дразнящий запах мёда и весенних полевых цветов. — Куда делся Ганнибал Лектер? Кто увидит, пусть передаст чтобы быстро шел сюда, он уезжает! — не прошло и двух минут, как прозвучавший вдалеке на весь двор резкий голос старшего воспитателя, неприятно резанул по ушам, сметая весь комфорт и умиротворение, вновь заставляя кипеть кровь.       Также услышав неразборчивый крик, Нельсон догадался, что уже пора. Не заметив, как спокойный доселе взгляд Лектера помрачнел, а губы едва ли заметно скривились, Лукас пробормотал: — Пора идти, по всей видимости тебя уже ищут, — заметив, что подросток не собирается уходить и не зная куда деться от пронизывающего взгляда, Лука почувствовал странность происходящего. Понуривши голову, убирая чужую ладонь с головы и делая шаг назад, он с зарождающимся беспокойством хотел отойти.       Проследив за чужими движениями, Ганнибал не позволяя отдалиться вновь потянул Лукаса на себя, заставляя потерять равновесие и вместе падая на землю, они прокатились буквально пол круга по траве. Схвативши хрупкое тело ребенка, Лектер уловил сдавленный ойк от навалившегося тела. — Ах?! — не ожидавший такого, Лукас хотевший уже было возмутиться сдержал сей порыв увидев бордовые глаза в опасной близости. Казалось, в этих опасно полыхающих озерах скрывалась нежность на грани с безумием. Он явно не в себе. Расстроенный от невозможности шевельнуться, Лука спокойно замер, с ноткой угрюмости ожидая, что собирается сделать местный гений.       Зрачки Ганнибала сузились, разглядывая свое отражение в ошеломленно распахнувшихся глазах. От этого зрелища сердце забилось быстрее, а пришедшая мысль что его сокровище останется здесь без присмотра с другими, заставила сильнее сжать Луку в объятьях. Желание видеть только свое отражение в этих ясных, наивных глазах, спрятать от не умеющих ценить, окружив комфортом и прекрасными вещами, не уменьшалось несмотря на разумные доводы. Желание как наркотик затуманивает разум. Один раз он уже потерял дорогого себе человека, о втором разе не может быть и речи. Сместив взгляд на еще не сошедший румянец на светлой коже Лукаса, глаза Ганнибала темнели по мере того, как его пальцы медленно ласкали нежную кожу. Следы появятся даже при небольшом усилии. Он хотел этого, оставить нестираемое клеймо, невесомым напоминанием. Лука поймет, ведь хоть тогда ночью, в том движении и не было ни веса, ни силы, одна лишь инициатива нежелания отпускать, говорила за себя. Опустив руки к плечам, придавливая ближе к себе, Ганнибал наклонился к открытой шее и замер, смотря на бешено пульсирующую венку. С неким разочарованием подросток рассудил, что, пожалуй, пока еще рано.       Напоследок жадно вдохнувши аромат, Лектер опалил кожу дыханием, пустив табун мурашек по коже, выпавшего от такого поворота Нельсона. Не имея малейшего понятия о том, что происходит в голове подростка, Лукас едва сдержал порыв высказать долгое время упорно крутящимся на языке вопрос. Сколько можно обнюхивать его как собака? Эта страсть к запахам, что-то с чем-то.       Заправив за ухо непослушную прядь волос, Ганнибал прислонился, как будто собирался что-то сказать напоследок, но в последний момент не смог произнести ни звука, горло как будто застекленело. Незаметно вздохнув, подросток осторожно приподнял Лукаса, помогая подняться. Смотря на растрепанное и растерянно хлопающее пушистыми ресницами солнышко, с неожиданным приливом нежности, Ганнибал обнял Лукаса за шею и поцеловал в лоб так, как он делал это всегда на протяжении жизни Мики. Бушующие эмоции затихли, оставляя на поверхности обманчиво спокойную гладь темных озер. Ненадолго задержав взгляд на милых чертах, Лектор пошел за сеновал, где между панелями двойной перегородки висел бинокль отца. Он с самого начала, еще таща ящики с овощами, видел, как автомобиль въезжал во двор, но не бросился ему навстречу. Наблюдая, как его дядя в сопровождении советского офицера прошел в замок, с неподдельным интересом раздумывал над возможной реакцией Нельсона. Будет ли тот искренне рад за него или же капризно не захочет отпускать? Иной вариант в котором тот мог уподобиться уродливой натуре других, Лектер упорно заталкивал подальше.       Ожидая друга, Лукас даже не брался понять, что происходило последние пять минут, понимая, что скорее запутается и принесет этим себе лишнее беспокойство, чем дойдет к чему-то толковому. С некоторым облегчением приметив приподнятый уголок тонких губ Ганнибала в улыбке, он взял того за руку наконец-то ведя заблудшую овцу обратно к замку. Пересекши учебный плац, они наткнулись на младшего воспитателя, который вдумчиво искал Ганнибала, не сходя со ступеней крыльца, держа скудные пожитки Лектера в небольшом мешку.       Кивнув на прощание, Лукас остановился, молча улыбаясь, хотя лицо Ганнибала вновь превратилась в равнодушную маску. А затем не давая тому опомниться, быстро обошел его и прошмыгнул мимо воспитателя внутрь, держа руки за спиной, попутно тихо здороваясь со столпившимися взрослыми у входа. Если через несколько лет в газетах не засветится Чесапикский Потрошитель, это будет значить что его старания растормошить ребенка не прошли даром, и они смогут вновь встретиться как старые добрые друзья. А если нет…он в любом случае собирался заняться боевыми искусствами ради самообороны. В конце концов в этом искаженном мире угрозу несет не один Ганнибал. Верно. Так будет лучше для всех.