Моя секретарша.

К ним подошёл очень известный политик, который постоянно придирался ко всему и всем. Нил напрягся, Мила ощущала это всем своим нутром. За годы учёбы в Думгроте они научились на ментальном уровне понимать друг друга и чувствовать эмоции. Внешне Нил был спокоен и хладнокровен, но Мила чувствовала — ему недалеко до состояния кипения. — Надо же, тебя тоже пригласили, Лютов. Я поражён. Нил сжал кулаки. Он мог мгновенно вспыхнуть, как спичка, но вдруг услышал стальной уверенный голос за своей спиной. — Месье Гурзуф, я тоже рада видеть Вас на этом балу. Я надеюсь, Вы узнали меня? — Я польщён, юная леди. Сам не знаю как, но я забыл такую невиданную красавицу. А, точно. Рудик. Её фамилия звучала из уст мужчины не так, как у Лютова. В ней сильно чувствовались насмешка и презрение, и это бесило девушку. Очень бесило. Но она нашла в себе силы достойно ответить. — Можете мне не льстить, я не поведусь, месье Гурзуф. А называть меня по фамилии имеет право только мой начальник, так что завидуйте молча. Когда разъярённый политик ушёл, из зала вышли и Мила с Нилом. Начальник бесшумно поаплодировал помощнице, хитро усмехаясь. — А ты ещё та штучка, Рудик. — Я знаю. — Так ты говоришь, я имею на тебя права? — загадочно усмехается Лютов, запуская ход романтических мыслей у своей секретарши. Неужели он любит меня? Но это нереально… Или я опять неправа? Хотя, это же касается Лютова… Но я не против поцеловать его… Она видит — его мысли о том же. Смело смотрит ему в глаза, лукаво усмехаясь. Чувствует сильные руки на своей талии. Она такая хрупкая, что он может сломать её. Но Милу это ни капли не волнует. Жалеть и биться головой об стенку она будет после. Руки почему-то сами обнимают его шею, сцепляясь в замок. Губы накрывают губы, накаляя обстановку до предела. Им нельзя целоваться, но сегодня всё идёт наперекосяк. — Лютов… — шепчет Мила в губы начальника, наслаждаясь произведённым впечатлением. Ещё бы, он даже представить себе не мог, что неопытная девушка может одним шёпотом так напрягать и одновременно расслаблять. Хитрая усмешка появляется на лице девушки, заставляя его на время отвлечься от своих мыслей. Думает, что может заставить его поцеловаться снова. Наивная. Он сам готов сейчас выполнить всё, что скажет Она, особенно за поцелуй. Нет, сегодня она только его. Лютов снова впивается в её губы, и если бы крыша у Рудик не поехала раньше, то сейчас бы они легко избавились от неё. Легонько прикусывает её губу, из-за чего девушка отвечает тем же. Губы Лютова успели только легонько коснуться её шеи, вызывая хриплый вздох из уст рыжеволосой девушки, как в замке начался обвал. Мила уже давно избавилась от совести, поэтому просто телепортировалась к себе в квартиру, оставив начальника с пустыми руками и почти сломанными крыльями. Им не суждено быть вместе. Но отчего тогда так хочется снова взглянуть в его холодные глаза, обнять за белоснежную шею и позволить ему целовать себя? Отпуск закончился. Нужно возвращаться. Лютов не проявляет к ней совершенно никаких знаков внимания. Обижен. Но Мила не знает, сколько сил уходит у него на то, чтобы сдерживать свои чувства. Немного флиртует со знакомым Лютова, оставляет на его щеке лёгкий поцелуй и мгновенно жалеет об этом. Стоило дверям кареты закрыться, как Лютов дал волю чувствам. Он потянул секретаршу на себя. Она чуть не упала, да ещё и карета тронулась. Вот везучая, ничего не скажешь! — Зачем ты пытаешься разбить мне сердце, Рудик? Лютов зол. Но Мила чертовски необходимо вывести его из себя. — А оно у тебя вообще есть? Начальник резко тянет девушку за руку ещё сильнее. Целует так чувственно и страстно… Но Мила, к своему несчастью, в слишком противоречивом настроении. Она отходит назад. Пускай она потом будет жалеть. Это — потом. Карета неспешно везла их в Троллинбург, а Рудик сидела напротив Лютова. Как в старые времена, она показывала ему ненависть, хотя таковой у неё к начальнику вообще не было. А Лютов продумывал месть. Эх, юность… Она такая насыщенная.