sns!au стань моей надеждой

К ночи буря постепенно стала стихать, но даже на утро следующего дня чувствовалось, что недавно тут произошла катастрофа. Желтый диск медленно плыл к вершине небосвода, проникая своими вялыми лучами в каждый уголок пострадавшей земли и лениво прогревая мокрый песок. Сине-зеленое море продолжало неспокойно ворчать, но ветер уже не несся по курортному району с такой сокрушительной и чудовищной скоростью. По всему пляжу были разбросаны листья, какие-то непонятные вещи, вероятно, оставленные до бедствия безолаберными хозяевами за пределами отеля. На этот раз Гандам проснулся первым. Из-за вчерашнего случая, Сода попросил Танаку спать, держа его за руку. Вообще, забавно получилось, ложиться рядом с ним нельзя, а за руку взять можно. Но Гандам не привередничал. Это лучше, чем ничего. Всё-таки, он может прикоснуться к своему любимому и не бояться, что тот отстранится от него. Уставив задумчивый взгляд в потолок, парень со шрамом медленно поглаживал своим большим пальцем тыльную сторону ладони Казуичи. Ветеринару вовсе не хотелось вставать, ведь, в таком случае, ему придется расцепить свою руку с рукой Соды, а этого Гандам хотел меньше всего. Вдруг по комнате разнеслось несколько громких и коротких стуков в входную дверь. По их звучанию, Гандам предположил, что по другую сторону двери стоит очень педантичный человек. И Танака был прав, дверь отворилась наполовину, и на пороге номера оказался парень в белоснежной пижаме с лисятами и прической «ёжик». — Кто спит, подъем, а кто нет — огромный молодец! — бодро отчеканил Киетака. — Леон-сан сказал, что у нас через 3 часа вылет! За это время нам надо: А) выселиться из отеля; Б) дойти до аэропорта. Поработае… — парень в пижаме с лисами осекся, почувствовав вес чужих рук на своих плечах, и обернулся. — Расслабься, Така, мы в отпуске. — зевая, протянул Мондо. — Да, ты прав. — почти шепотом сказал Ишимару. Только Овада наклонил голову в попытке поцеловать оголенный участок шеи молодого инспектора, как в него впечаталась белая подушка. — Я не позволю тебе портить мое утро, ходящий початок! — злобно пригрозил Сода, параллельно ощупывая все вокруг в поисках нового снаряда. — Ой, прости-прости. — лукаво сказал Мондо. — Така, пойдем, мы его ущемили. Казуичи был готов поклясться, что именно в тот момент хотел убить байкера больше обычного. Но раздражающий коллега быстро удалился, как и обещал. Повернув голову в сторону Танаки, Казуичи поймал его удивленный взгляд. Ветеринар сидел в одной майке и боксерах в позе лотоса и изумленно глядел на своего соседа. — Смертный, кто обучил тебя такому сложному мастерству, как метание? — А? Так это был Леон. Он что-то типа бывшей бейсбольной звезды. — Ты не лукавишь? — Нет. — Никогда бы не подумал, что этот шумный смертный владеет таким ценным навыком. — Сам в шоке. Я б этого клоуна никогда спортсменом не назвал. Но, по правде говоря, он действительно круто играет. Пускай и говорит, что это не его. Он реально талантливый чел. — Но ты тоже не менее талантлив, смертный. Я наблюдал за тем, как ты чинишь указатель времени. Это выглядело очень сложно, но ты аккуратно держал в руке инструменты, творя ими истинные чудеса. — Ты про часы? — Да. — Хах, так тут ничего сложного. Там типа шестерёнки съехали, их надо было лишь задвинуть обратно. Ну, еще я немного почистил механизмы, чтобы лучше все работало. С такой ерундовиной каждый справится. — Ложь. Мне чуждо устройство железных мертвецов. — Ха-ха-ха, железные мертвецы? Ты это так машины назвал? — Тебя всегда так смешит моя речь. Она настолько забавна? Я не понимаю вас, смертные. Я же говорю на вашем языке. — Как сказать… Это типа стремно звучит. Иногда. Понимаешь? — Нет. — Агрх, ну, как тебе сказать. Никто не использует те слова, которые ты активно пихаешь в свою речь. — Почему же? — Они устарели, чувак. — Ты предлагаешь мне использовать в своих речах похабные словечки, которые используешь ты? — Нет. Оставь свою речь. Она мне… Нравится… Пускай она стремная порой, но чаще всего звучит круто. Типа, как у суперзлодея в комиксах.— еле выдавил из себя Казучи. Изумление окатило Танаку. — Ты действительно наслаждаешься моими речами? — переспросил ветеринар. — Да… — Я польщен, смертный. Лишь два человека за всю мою жизнь в этом сосуде по достоинству ценили мой стиль сказания: ты и моя прекрасная мать. — Ага, ты только не обольщайся. — с улыбкой на лице сказал Казуичи. Гандам мельком посмотрел на часы, немые стрелки кричали о том, что друзьям было уже давно пора собираться на самолёт. Живо собравшись, парни вышли из номера. В просторном холле их уже ждал озлобленный Леон. — Чуваки, если мы из-за вас опоздаем на самолёт, то оплачивать ещё один день проживания в отеле будете вы! Спойлер: это ОЧЕНЬ дорого. — Да поняли мы, поняли. Пошли уже. — нервно пробормотал Казуичи. — Мы никуда не опоздаем, я заказала нам такси. Так будет быстрее, нежели мы будем ждать автобуса. — мягко сказала Киригири. — Благодарите вашу богиню Кёко. До смерти ей будете служить. — злобно сказал Леон. Усевшись в огромный семиместный автомобиль, друзья поехали в сторону аэропорта. Ишимару и Мондо сидели на самых задних сидениях; Гандам, Сода и Леон сидели посередине, а Кёко заняла место возле таксиста. На протяжении всей поездки Овада пытался уломать Таку сыграть с ним в картишки, а Леон травил Киригири анекдоты, пытаясь заставить ее хотя бы улыбнуться. Таксист хотел было заговорить с шумными пассажирами на какую-нибудь интересную тему, но когда Гандам назвал его смертным, замолчал до конца всей поездки. Добравшись до родного города, друзья устало разбрелись по домам. Перелёт очень утомил всех, даже Кувату. Сода вяло плёлся по полупустой улице, на которой хозяйничал свободолюбивый ветер. Ноги не слушались и заплетались на ровном месте. Казуичи кое-как дополз до своего дома и, устало открыв дверной замок, зашел в свою квартиру. Неряшливо сняв кислотно-желтые кеды и бросив их куда-то в угол, Сода первым же делом плюхнулся в прохладную кровать, обняв двумя руками белую, как снег, подушку. — Господи, перелеты чертвоски утомляют. — сказал Казуичи пустоте, окружающей его. Немного повалявшись в родной кровати, Каз направился к холодильнику. Открыв серую дверцу, Сода смерил взглядом содержимое и устало пробормотал: — Всё на выброс... Е мое, я, конечно, знал, что месяц отдыха – много, но не думал, что вернувшись домой останусь с голой задницей. Вот же ж... Квартира казалась Казуичи слишком пустой и одинокой, все было какое-то другое, будто парень вернулся не в свой родной дом. Первые несколько дней Сода думал, что он просто не адаптировался обратно к городской жизни, но выйдя на работу все его предположения разбились, словно об скалы. Механик безумно привязался к ветеринару, что жил вместе с ним в номере. Он, конечно, знал, что испытывает что-то к этому чудику, но даже и представить себе не мог, что испытает на своей шкуре фразу «жить без него не могу». Зима. Холодный ветер разносит маленькие снежинки по городу и щиплет оголенные участки кожи. Казуичи и Гандам шли после работы, болтая о чем-то своем. Остановившись у пустынного перекрестка, который всегда разделял пути двух парней, Сода осторожно начал: — Танака... — М? Что тебе надо, смертный? — Я тут подумал... Точнее, я типа думаю над этим с осени... — Сода в панике бегал глазами по улице, пытаясь найти за что зацепиться и, в конечном итоге, остановил свой взгляд на длинном малиновом шарфе. — Я тебя типа люблю, и.... Короче, не хотел бы ты встречаться со мной? И типа... Переехать ко мне? Танака несколько мгновений пытался понять то, что сказал парень напротив, а когда до него дошел смысл фразы, Гандам спешно нацепил свой шарф на нос, чтобы скрыть приливающее смущение. — Я... Смертный, я согласен. — мягко сказал ветеринар, подходя ближе к своему парню и заключая того в аккуратные объятия. — Я люблю тебя. Живот Казуичи приятно закололо, и он довольно улыбнулся. — Пойдем домой. — прошептал Сода, осторожно целуя Танаку в мягкую ткань шарфа, в место, где по его расчетам должны были быть губы.