***
Алиса идет к лестнице наверх, на чердак едва переваливает за половину горизонта солнце, но сейчас ей жизненно необходим Бартон. То, что она сжимает в ладони, жжёт под ребрами своей значимостью. Если отдать ему это, то все изменится, если еще есть чему между ними меняться. За толстой дверью мечется огонек — так она ощущает жизнь внутри. Ал касается пальцами деревянной обшивки, но тут же толкается вперед, не давая себе времени на страхи. Первым в глаза бросается огромное окно с видом на океан и бескрайнее небо. Как другой мир за пределами понимания. Затем она отмечает скудность обстановки, минимум мебели: матрас на полу, пирамиды коробок, верхние из которых открыты, и комод, куда помещалась абсолютно вся одежда. Конечно, Клинт Бартон и его вера в равноправие ящиков. На полу нет ничего, только голая серая поверхность, нагреваемая солнцем. Это место выглядело необжитым, в нем точно не было места другой женщине, здесь был Клинт, и какая разница, где жить, если рядом человек, которого ты любишь всем сердцем. Алиса смотрит на Клинта, который с увлечением копается во всех ящиках комода, вытаскивает оттуда предметы гардероба, придирчиво рассматривает и комком убирает обратно. Он стоял спиной к входу, может, поэтому он и не заметил её присутствия, хотя, дверь скрипнула, возвещая о вторжении. Алиса хмурится, однако вид полуголого, влажного после душа, в одних боксерах, облепивших бедра, мужчины завораживает. Завораживает, как солнечный свет преломляется в капельках воды, отражается от гладкой кожи, путается в светлых, взъерошенных волосах. За ушами выбриты широкие полосы, откуда? Алиса рассматривает его, не зная, намеренно он игнорирует её или нет. Но перекатывающиеся под медовой кожей мышцы, плавность движений, опасность в мнимой расслабленности, идеальная пропорциональность, баланс между силой и гибкостью — слишком завораживающее зрелище. — Ты от меня не отделаешься, знаешь об этом? — с насмешкой спрашивает Алиса, не получая ответа… …Клинта выматывают поездки, которые отрывают его на недели от дома, он уже ничего не может сделать для своей девушки, пока она превращается и спит, распотрошенная, оставленная без секретов. Но когда она проснется, он обязан наверстать упущенное. Однажды, после рейда по Аляске, он остается в снежном лесу, приходит в тот самый дом и пытается понять. Он перебирает книги и комиксы, прячет их от сырости и ветра в сундуки, смотрит на балки под крышей, залезает на остывшую печь. Он ходит снаружи, осматривает постройки, пьет студеную воду из колодца, с самой глубины. Бартон собирает деревянные луки и стрелы, берет в руки два настоящих соколиных пера, рассматривает мишень и следы на снегу. Этот дом кажется проклятым, мужчина почти ждет появления призраков, но воет ветер в трубе, звенят стекла, призраки игнорируют его. Клинт едет в оставленную деревню, бродит по пустым улицам, ищет таверну. Ему навстречу выбегает собака, заливисто лает, прыгает на него, мечется белой стрелой между ним и одним из домов. Дверь, в которую она скребется, открывается, выходит низенький старичок в большом не застегнутом тулупе с ружьем в руках. — Снежинка! — прикрикивает он на собаку. — Что ты десь ищешь? — он переводит взгляд светлых глаз на Бартона, чуть приподнимая ружье. Мужчина едва разбирает слова, старик его понимает и переходит на менее исковерканный английский, повторяя свой вопрос. — Я военный, — отвечает Клинт. — Здесь произошла серия взрывов газа в горах, мы обследуем местность. — Газ в горах? — Да, сэр. Старик недовольно смотрит на него, потом ухмыляется в пышные усы и зовет за собой внутрь. Первое, что видит Клинт в доме, куда его привели — гобелен с соколом. — Меня зовут Макаров, я старейшина для этого места, — старик подает ему стакан с медовой жидкостью. Клинт выпивает и морщится, для него это слегка крепко. — Мои люди бежали от твоих «взрывов», а я остался, стерегу деревню от любителей поживиться на чужой беде. — Скоро ваши люди могут вернуться в свои дома, — старается успокоить его Бартон. Ему необычно уютно в этой обстановке, рядом с этим стариком, хотя он никогда здесь не был, все кажется ему знакомо. — У вас, людей с материка, всегда есть какое-то мудреное объяснение. Видишь птицу на гобелене? Это наш покровитель и защитник, проводник Великой Матери. Спасает заблудившихся, помогает в охоте. Дух-помощник, он является только тем, кто действительно нуждается в нем. Но если есть он, то есть и другие, путающие следы, пугающие охотников, рвущие силки. Несколько месяцев назад здесь были две девушки, переночевали ночь, да быстро ушли. — Сэр, позвольте, это природное явление, вряд ли они виноваты… — Я не обвиняю их. Они заблудились, сокол привел их к нам, потому что так было нужно, он бы не привел сюда врагов. И ты сюда пришел, чтобы найти ответы и покой. Ищи, сколько потребуется, духи тебе помогут. — Духи, сэр? — Клинт возвращает старику стакан, оплетенное корой дерева и шершавой веревкой стекло, хранящее тепло десятков рук и их смех. — Простите, я не верю в это. — А я не верю в твои «взрывы газа», — смеется Макаров. — Но я верю, что мои друзья скоро вернутся домой. Что все мы скоро вернемся домой. Дом. Остывшая, простуженная изба посреди леса, несправедливо и неправильно тихая таверна в брошенной деревне, холодная и величественная Башня, совершенно не пригодная для жизни, замкнутый авианосец в небесах, где каждый чужой, не уютные казармы, куда можно не вернуться… место, где ты в безопасности. Клинт чешет заросшую щетиной щеку и думает, что пора достать ключи от одного такого места. И побриться тоже не мешало бы. Сегодня ночью он вернулся довольный собой. Почти все закончено, осталось совсем немного, — и будет готов для Принцессы дворец. Бартон заканчивает потрошить комод и оборачивается в разбросанной на матрасе одежде. Дальше его путь лежит на кухню, где он вольет в себя огромное количество кофе, а затем… Впрочем, обычный маршрут не выстраивается, когда он видит смущенно улыбающуюся Алису, живую и настоящую, в этой самой комнате. Девушка прячет ладони в широких рукавах рубашки, чуть переступает с ноги на ногу. Солнце ползет по её телу, расчерчивает яркими полосами, выхватывает каждую черточку. Сильно похудевшая, растерявшая даже то, с чем пришла, но уверенная в своем праве быть здесь и в том, что вернет даже больше. — Привет, — говорит Алиса. Клинт не слышит, его слуховой аппарат лежит на комоде, но он читает по потрескавшимся сухим губам. И возникает новое сильное желание смять эти губы своими, чтобы заблестели от слюны и покраснели от страсти, с которой их поцелуют. Девушка хочет сделать шаг, но что-то не получается, она неловко взмахивает руками, едва не падает, но её тут же прижимают к горячему телу. Ал вцепляется в плечи Бартона с такой силой, что, может, будут синяки, или она переломает свои чертовы кости в мелкие щепки, но происходящее кажется ей настолько нереальным, очередным бредом, смертным видением, что лучше держаться до последнего. Она думала, что будет проще, что будут слова, ограниченный запас, а потом они разберутся, только слов нет, застряли в вязком комке на месте связок. Есть обычный, Клинтовский запах, ощущения, которые всплывают из глубин памяти, а когда она, наконец, прижимается губами под ухом лучника, когда растекается солоноватый вкус кожи и дешевого шампуня, слова вообще становятся лишними. — Привет, — шепчет Клинт и, наконец, целует её. Не нужно замыкаться в себе, убивать себя. Страшные вещи можно пережить, потому что мы неразрушимы, пока верим в это. Терять надежду нельзя, потому что человека невозможно сломать так, чтобы его нельзя было восстановить. Мы считаем, что мы будем жить вечно, потому что мы будем жить вечно. Мы не рождаемся и не умираем. Как и любая другая энергия, мы лишь меняем форму, размер, начинаем иначе проявлять себя.(Джон Грин. В поисках Аляски)Глава 58.
1 октября 2017 г. в 12:17
Наташа не любила сказки, но, сидя рядом с капсулой, где в невесомости парит тело её старшей дочери, она вспоминает о спящей красавице, только переделывает её на свой лад. В этой сказке Колдунья не травила ни яблоко, ни веретено, она была хитрее, используя наивность Принцессы. Она заставила Принцессу сомневаться в себе и передала её своим союзникам, Злым Колдунам с севера. Колдунья же обманывала храброго Принца и его друзей, насылала на них морок, пускала по ложному следу, а когда они, наконец-то нашли Принцессу, то было уже поздно. Но среди друзей Принцессы тоже были маги, они придумали, как вернуть Принцессу. Для этого они сотворили тяжелое заклинание, поместили её в хрустальный гроб, где она должна была возродиться. В этой сказке Поцелуй любви ничего не решает, это сказка о силе духа, великом обмане, недомолвках и недоверии.
Романова гладит выпирающий живот, рассказывая сказку обоим своим детям. Их срок вот-вот подойдет, её увезут в больницу, где она, наконец, встретится со своим ребенком. Но когда она увидит Алису?
Стив ходит мрачнее тучи, ему кажется, что он должен успевать присматривать за каждым в этом доме, в этом мире. И когда он едва не валится с ног (Суперсолдат, Капитан Америка, серьезно?), Нат почти силой затаскивает его на кровать и заставляет спать угрозой рассказать все Ал, когда та очнется. Эта же угроза помогает гонять из палаты Бартона, который почти там поселился. Алиса должна иметь хотя бы немного своего времени, они должны уважать её личное пространство, особенно после того, как её практически выпотрошили. Наташа понимает, что Принцесса не хотела бы, чтобы её видели такой слабой.
Жизнь постепенно налаживается. Часть команды возвращается в Нью-Йорк, чтобы обозначить своё присутствие в ответ на истеричные заявления газет о том, что «Мстители» покинули страну. В Майами постоянно остаются только Джеймс, Наташа, Стив, Джейн и Брюс с Бетти. Клинт не возвращается в Нью-Йорк, но он часто уезжает куда-то, замыкается в себе, хотя всегда откликается на призывы «Мстители, общий сбор!». Все реже становятся патрули в лесах Аляски, они уже не находят трупы, местные жители возвращаются в свои дома, хотя не могут найти ни Генерала Росса, ни Сэмюеля Стернса и Дэвида Беннера. ЩИТ все еще в опале, но до нее доходят даже не слухи, так, отголоски от шепотков, что жив Коулсон, что он занимается поисками агентов.
— Как ты и говорила, у нас всегда будет надежда, — улыбается женщина спящей в аквариуме рыбке. — Мне рожать скоро, — рассказывает она. — Врачи говорят, что сделают кесарево в начале следующей недели. Но я ощущаю… Знаешь, что-то странное, будто малыш уже хочет встретиться с нами. Ты бы могла мне сказать, что это значит. На всякий случай мы готовы выехать в любую минуту.
Она бы хотела, чтобы Алиса была рядом. Поддержка Джейн и Бетти была неоценима, но никто из них не понимал, что действительно нужно Романовой. Потому что она сама не понимала. Глупая людская надежда на то, что кто-то понимает их лучше самих себя. Она прочитала много форумов для рожениц, консультировалась с врачами, но что-то не так, она же не обычная женщина, и она боялась, что все пройдет не так, как у всех, пусть её и убеждали, что плод развивается правильно.
По телу в капсуле пробежался короткий разряд электротерапии. Пальцы Алисы дернулись, сместились в сторону, несколько раз ударили по толстому стеклу. Наташа подобралась от неожиданного звука. Он был будто бы суматошным, предупреждающим, хотя, скорее всего это от нервов, от желания видеть знаки там, где их нет. Романова, было, успокоилась, но очередной удар с той стороны стекла был резче и сильнее. Она даже проверила, все показатели остались на месте, Ал не просыпалась, только чуть дернулась выше линия мозговой деятельности. В этот момент живот будто окаменел, женщина ощутила небольшую боль, затем отпустило полностью, как при резком испуге. Кажется, начинались схватки.
— Стив! Мы скоро увидимся, — Наташа едва дошла до комнаты обычным для себя в этом положении шагом, хотя могла бы и бежать.
Первый крик крошечного мальчика разорвал воздух родильного зала ранним утром 23 декабря.
В ночь на 14 февраля их разбудила вернувшаяся в мир здравомыслящих людей Алиса Шутер.
— И что вы тут стоите?! Вы, двое, не на что здесь смотреть! — Наташа прижимала к себе рыдающего сына. Она вообще, как любая другая новоявленная мать, старалась оградить своего малыша от любых несанкционированных контактов в первые месяцы жизни, очень ревностно относясь даже к его отцу.
— Я за ней! — сказал Роджерс, выталкивая из комнаты друзей, жестом направляя их в сторону, куда гордо шла Алиса, периодически касаясь стен в поисках поддержки. Стив немного замешкался, доставая из шкафа чистую рубашку в крупную клетку спокойных тонов. Сейчас только бы не опоздать. Как они умудрились пропустить этот момент? Наверняка, Брюс уже был у неё и сказал спать, но она же упрямая, как Роджерс, она не смогла уснуть, мучаясь неопределенностью и кошмарами, поэтому и отправилась на поиски ответов. Ближе всех оказались они.
Алиса обнаружилась в общей гостиной, сидела на диване перед панорамным окном, поджав к подбородку изувеченные ноги. Стив тут же опустился рядом, прикладывая к её ушибленной скуле пакет льда.
— Вот так, малыш, — мужчина приложил руку девушки к пакету и расправил рубашку, намереваясь закутать её в тонкую теплую фланель.
Он собрал рукав у манжеты и быстро протолкнул руку, затем вторую, переложив лед. И, справившись с задачей, ощутил в себе гордость, так быстро он не переодевал даже своего сына. Хотя, тот был на удивление вертлявым младенцем.
Алиса смотрела на него с волнением, огорчением и какой-то странной надеждой. Она облизывала пересохшие губы, но не могла достаточно увлажнить их, поэтому слизывала конденсат, скользящий с пакета по её щеке. Но не просила воды, предпочитая сверлить его взглядом вкупе с ядовитой понимающей усмешкой.
— С возвращением, — мужчина прижался лбом к её лбу. Суматоха, вызванная непрошеным гостем, улеглась, оставив лишь небольшое беспокойство и огромную радость. Алиса здесь, живая и нормальная, он узнал её силуэт в темноте, но он помнил рассказы о произошедшем в «гнезде», и решил не рисковать. Над кроваткой его сына мог стоять монстр в теле Шутер. Только ослепленный разумом в карих глазах он осознал свою ошибку.
Стив поворачивается к застывшим в тени Сэму и Джеймсу. Комнаты этих двоих были рядом с комнатой Роджерса, они вообще решили поселиться более компактно, чем в Башне. Джеймс почти не спал, но не блуждал по коридорам, предпочитая читать книги или исследовать жизнь, что прошла мимо него. Сэм же спал крепко, но он все еще не доверял Барнсу, ища в нем признаки появления Зимнего Солдата. Теперь предстояло познакомить их. Роджерс хотел бы сделать это постепенно, в другой обстановке, он мог бы рассказать Ал о новых членах команды, спросить, знает ли она их, они могли пересекаться с Сэмом Уилсоном, а затем, когда она достаточно оправится, представить лично. В любом случае, появление Баки и Сэма нужно было объяснять вместе с событиями падения ЩИТ, и к этой теме он точно не был готов. Как всегда было с Алисой Шутер, все пошло наперекосяк.
— Алиса, познакомься, — Стив протянул руку в сторону мужчин. — Это Джеймс Барнс — мой старый друг Баки, и Сэм Уилсон, он военный пилот, я познакомился с ним на утренней пробежке в парке.
Ал смотрит на них так, будто только сейчас замечает присутствие чужих в гостиной, в команде. Она хочет что-то сказать, но получается только странное «Эк!». Кажется, весь запас голоса закончился. Стив обводит пальцами свои губы, показывая, что прочитает то, что она хочет сказать. Но Ал уже замечает планшет на столике возле дивана, кривит губы в немом упреке за раскиданные по дому гаджеты. Она открывает текстовый редактор, мгновенно снимая защиту пароля, и быстро стучит пальцами по виртуальной клавиатуре, поставив планшет ребром на колени, из-за чего повреждения стали выглядеть ещё страшнее в голубоватом свете полупрозрачного экрана.
Мужчины озадаченно переглядываются, по рассказам команды Алиса представлялась им совсем не такой. Однако она лучше, чем тот кусок мяса на зубочистках и проводах, что застыл в стазисе «хрустального гроба». Наконец Ал заканчивает ожесточенно выбивать текст, убавляет яркость экрана и жестом просит Барнса подойти. Тот осторожно, с оглядкой на Роджерса, приближается, и девушка передает планшет, чтобы он мог прочитать сообщение.
«Приятно познакомиться, Джеймс. Стив о тебе рассказывал. На фотографиях ты выглядишь моложе с короткими волосами, но мне нравится твоя сегодняшняя прическа. Хорошо, что ты с нами».
Джеймс поднимает бровь и несмело улыбается. Алиса протягивает ладонь, и чтобы пожать тонкие пальцы ему приходится показать свету металлическую руку. Он боится увидеть отвращение на лице дочери Стивена, но та лишь понимающе улыбается. Роджерс кивает ему, когда они обмениваются взглядами перед тем, как Джеймс отходит в свой угол. Он видел Стива в разных ситуациях. Он видел Стива-командира, Стива-бойца, Стива-друга… Стива — отца новорожденного мальчика с голубыми глазами. При всем многообразии масок и ситуаций Стив оставался собой, находил нужные слова для каждого. И сейчас он был рассудительным и мудрым отцом девушки, столкнувшейся с небывалым ужасом превращения, изменения тела и сознания. Джеймс больше не боится, что у маленького солнышка младшей Роджерс не будет света для него, ведь она, как её отец, понимает его. А еще у него под кожей никак не успокаиваются мурашки, вызванные одним её присутствием.
Алиса возвращает гаджет, стирает текст и набивает новый. Сэм подходит сам, стараясь выглядеть приветливо, хотя и немного сонно улыбаясь, ожидая сообщение. Только его оптимизм наталкивается на холодный взгляд и сжатые в прямую линию губы. Шутер вручает ему планшет, скрещивает руки на груди и смотрит так, что становится сложно не воспринимать её всерьез. Кажется, слитые в мировой Интернет данные не лгали, даже немного не договорили.
«Предашь нас — я тебя убью. Не будет такой дыры, где бы я тебя не нашла. Мы не в игры здесь играем, мы не гонимся за войной, мы сдерживаем её. Если ты не готов, то тебе не место в нашем птичнике».
Уилсон в недоумении открывает рот, озадаченно смотрит на девушку, потом на Стива, ожидает поддержки хотя бы от Джеймса, но все побуждают к действиям его самого. Он отвечает текстом: «Ты можешь мне верить» и пытается отдать планшет Алисе, но та испытующе смотрит на него. Через полупрозрачный экран она видела сообщение, но хочет видеть, как к нему придет осознание этого факта. Они — там, где другие не справляются. Это гораздо сложнее, чем кажется. Сэм Уилсон уже однажды бежал, когда решил, что не хочет разбираться с тем дерьмом, которое ежедневно сваливается на команду. Он предал их, переметнувшись на сторону, которая подавляла их в войне, и поплатился за это в тот момент, когда машины получили разум. Теперь, когда так много поставлено на карту (Ал еще ничего не знает, но уже ощущает, как нагнетена атмосфера), они не могут рисковать.
— Хорошо, я тебя понял, — сдержанно говорит Сэм. Хотя, он ничего не понимает.
Алиса забирает планшет, растягивая губы в насквозь лживой улыбке, потому что её глаза так и остаются холодными и настороженными. Даже Стив пугается этой гримасы. Ал всегда была прямолинейной, сдерживала едкие слова, если сдерживали её. Но сейчас все тормоза будто сорвало, и если она еще отнеслась с пониманием к Баки, то Сэму досталось за двоих и подозрений, и яда. Или натворил Уилсон в пропащем будущем что-то такое, за что рвут на куски.
«Реально? Два мужика и младенец?» — планшет мягким голубым светом светит прямо у носа Роджерса.
— Ал… — хочет начать капитан, но девушка уже строчит новое сообщение.
«Я польщена, что вам нужно столько людей, чтобы заменить одну меня. Или я еще кого-то не встретила?»
— Алиса Роджерс! — мужчина в порыве чувств забирает планшет и гневно смотрит на девушку, получая в ответ такой же взгляд. Он прекрасно понимает, как это выглядит, понимает, что она ощущает, понимает, что это грубая защита, единственная, на которую у девушки есть силы. — Нет никого на свете, кто мог бы тебя заменить. Двоих таких мир точно не вынесет.
Ал хочет сказать что-то еще, она шевелит губами, но эти движения не складываются в слова. Стив негромко, но обидно смеется. Он обнимает девушку, хотя и боится причинить ей боль, осторожно целует в висок, слушает сердитое сопение. «Чудо ты у меня, просто чудо», — говорит мужчина. От этого Шутер дуется еще смешнее.
«Почему так долго?», — вдруг четко произносит она одними губами. — «Вы вообще собирались меня искать?»
— Мы пошли по ложному пути. У нас оказалось больше врагов, чем мы знали.
«Кто?»
— Г.И.Д.Р.А., — Стив бросает взволнованный взгляд на Джеймса, — оказывается, та еще живучая гадина. И… Нам сейчас нужен каждый, кто может помочь.
Алиса прислоняет пакет с почти растаявшим льдом обратно к скуле. Её глаза бегают по неизведанным траекториям, следуя за мыслями в голове. Она прижимается плечом к спинке дивана, ухмыляется как-то не хорошо. Сэм, ощущая себя лишним в разговоре между Стивом и Алисой, отходит в коридор, тянет Барнса за собой. Вряд ли они понадобятся здесь.
«Как я в этом участвовала?» — спрашивает девушка.
— То, что ты делала, когда только пришла к нам… Это были их базы. По сути, ты вытравила их, заставила показаться.
«Я предотвратила одну войну ценой новой. И еще неизвестно, что хуже»
— Мы живы, Ал. Пока мы живы, все можно исправить, — тихо говорит Стив.
— А вот и мы, — в гостиную входит Наташа. — Ты ведь хочешь познакомиться с младшим братом?
Стив уступает ей место на диване, занимая подлокотник за спиной Алисы. Романофф чуть перекладывает младенца на руках, чтобы показать его сморщенное личико девушке. Алиса всматривается в голубые глаза малыша. Тот сонно моргает, копошится в пеленках, кривит личико в попытке заплакать.
— Посмотри, это твой младший брат, — говорит Нат. — Хочешь подержать?
Руки Шутер слабы, не удержат, но Стив обнимает её со спины, страхует, когда женщина перекладывает малыша. Девушка прижимает ребенка к груди, сразу правильно располагает его на локтевом сгибе. Она деловито ослабляет тугое пеленание, громко чмокает губами, привлекая его внимание.
— Тяжелый, — хрипит Алиса. Она чуть высовывает кончик языка и тут же прячет. Малыш делает то же самое. Наташа смеется, пряча лицо в изгиб плеча Шутер.
— Как… — это слово получается резким, только звук с вопросительной интонацией. Рука Стива под спиной девушки напрягается, — зовут?
— Джеймс, — откликается молодой отец. — Но мы зовем его Джейми.
Ал корчит ребенку рожицы. Она наконец-то согревается. Ощущение защищенности и покоя, дыхание родных людей в одной комнате, запах дома после всех потрясений последних часов действуют лучше ледяной ванны, смывая страхи и сомнения. Она существует в коконе любви, который сплели не для неё, но она в нем отлично поместилась.
Когда Джейми вновь засыпает, Роджерс уносит его в кроватку.
— Я теперь мама, — гордо говорит Наташа.
Женщина достает из кармана халата большой платок, повязывает его Алисе, скрывая отсутствие волос. Она делает на её голове что-то настолько изящное, что никогда не догадаться, что под пестрым шелковым отрезом — голая макушка.
— Я хотела, чтобы у тебя был еще кто-то помимо команды, потому что ты слишком впустила нас в себя, — вдруг говорит Наташа. Именно сейчас она может оправдаться. Даже если её вины нет, это не значит, что она не подталкивала Алису к тому, что случилось. — Я понимаю, что тебе нужна команда, нужна семья, и ты много сделала для нас, больше, чем мы заслуживаем. Ты любишь всем сердцем, помогаешь другим познать любовь. Ты кажешься наивной, придавая значение чувствам больше, чем силе или комфорту. Ты чудо, Ал, — она берет лицо девушки в свои ладони. — Ты чудо, и это твой главный дар… Я сохранила для тебя кое-что.
В её руках оказывается маленькая квадратная коробочка с золотым рисунком-вензелем.
— Это очень серьезный шаг, — говорит она, отдавая коробочку Ал. — Для него все решено, но ты… Если в тебе есть хотя бы немного сомнения, не делай этого, прошу. Он сломан не меньше тебя, Алиса, и если это не значит того, что должно значить, то это убьет его.
Девушка крутит в пальцах сокровенную тайну для двоих, не взлелеянную, но желанную. Привет от себя до извращенной ревности, Аляски и настоящей дикости. Достойна ли она сейчас того, что лежит внутри этой картонной упаковки? В любом случае, решать это будет не она, а тот, кому её содержимое предназначено.
У неё есть несколько спокойных часов перед рассветом, который она хочет встретить на веранде, в шезлонге, под шум близкого моря. Несколько спокойных часов перед тем, как новая история затянет её с головой.