Чем ближе ты находишься - тем меньше видишь

      Кожное зрение - необъяснимая вещь. Некоторые люди чувствуют, когда на них в упор смотрят, но не придают этому значения, оборачиваясь и ловя взгляд знакомого, спешащего им навстречу. Но есть и те, кто может почувствовать не только взгляд, но и форму, цвет предмета и даже прочитать текст, касаясь кончиками пальцев напечатанного текста. В случае Алисы Шутер, что официально появится на свет только через год, восемнадцатилетней девушки-снайпера из команды "Мстители" все немного по-другому. Она не может читать кончиками пальцев и не различает цвета. Но её кожа настолько чувствительна, что она ощущает даже малые источники тепла.       Когда Алису спрашивают, как она видит при помощи своей кожи, она лишь улыбается и пускается в пространные рассуждения. Тот, кто этого не испытывал, не поймёт. Это как видеть без глаз и слушать без ушей. Будто весь мир – трёхмерная картинка, на которую ты смотришь в двойных очках или… Она сама плохо понимала, когда наставник приводил её глубоко в лес, и оставлял там – слушать. Просто сидеть и слушать. Затем, к вечеру, или к полудню, если день был особенно холодным, Френ отвозил её домой, и спрашивал, что ей удалось услышать. Первые два месяца Алиса признавалась честно, что ничего, кроме ветра и иногда падающих пластов снега, когда ветки не выдерживали веса. А позже она действительно начала слышать. Примерно в это время она привыкла к пронизывающему холоду и научилась легко его переносить. Ветер перестал казаться ей колко-острым, убивающим и жадным до крох тепла, сохраняющихся по толстой меховой накидкой. Она получила первый поцелуй Великой Матери, как говорили в Фиоре старые, совсем древние старики. Эти люди, часто сидевшие у камина в непогоду и жалующиеся на болящие суставы, беспрестанно дымившие крепким табаком, казались ровесниками селения.       Для тренировок на природе не нужна была хорошая погода. На деле, если на улице дождь или шторм, или по небу плывут тяжелые свинцовые облака – больше внимания удастся с легкостью притянуть к упражнениям. Просто живи, дыши и слушай.       Ал навсегда запомнила тот день, когда холод стал её частью. Она схватила голой рукой шипящий возле печи горшок и, поставив его на стол, заметила, что он не обжёг. Конечно, чуть повредилась кожа, были волдыри, но боль прошла сразу же, а высокой температуры она и не почувствовала даже. Тогда же на возмущённый всхлип прибежал взволнованный Френ, и, рассматривая ожог, попутно слушая сбивчивый рассказ, хмурился ещё больше. Если она ещё переживала уход из дома, разрыв с семьёй и страх от того, что видела на улицах Нью-Йорка 2023 года, то теперь холод вытравил эти воспоминания, заставил их спрятаться под своим напором. И затем она начала слышать: ветер, звери вокруг, пронырливый заяц наблюдает за ней из-за сугроба, замерла на ветке птичка. Чем дольше она оставалась, чем больше позволяла холоду проникнуть в её сердце и разум, тем больше начинала слышать и видеть. Со временем любое движение, даже мелкое, не могло укрыться от неё. А затем пришло осознание – мир вокруг неё гораздо разнообразнее, чем видят его непосвященные. Она не могла видеть глазами, она видела сердцем, кожей, мыслями. Всё вокруг живое. Дом из дерева, огонь в печи, ветер, вода в стакане, лук в руке, стрелы за спиной, ружьё на стене, "беспокойник" в волосах. Нужно их услышать. И она слышала, не замечая, как всё больше холода скапливается внутри.       После пришли духи, сперва призраки леса, сопровождающие на охоте или на прогулках, она не видела их, но чувствовала. Затем печальный и казнящий себя Френ, затем ещё и ещё. И когда боль одиночества вгрызлась в ледяное и пустое сознание, сгущая тьму внутри, они встали стеной, вцепились в яркие волосы, целовали холодными губами, направляли мёртвыми руками. Это было сумасшествие, это была пропасть, стылая глубина, куда втягивали её каждую секунду некогда самые любимые люди. Как бы ни любили, как бы ни желали дать ей жизнь – это особенность всех призраков, если держать их рядом, они со временем сведут с ума и утащат за собой.       Духи, кожное зрение, жизнь в другой реальности настораживала. Но Алиса была не из тех, чью жизнь можно назвать нормальной. Она будто была проклята с самого рождения: все, к кому она прикасалась или любила, скоро уходили самой тяжёлой смертью. Холод, ревнивый страж Фиоры, не желал отпускать девушку. Стихия бушевала, отталкивала любые мысли, оставляя инстинкты – острые, как бритва, нужные и нежеланные. Замёрзшая душа, вырванное сердце взамен на силу. Вечность взамен на жизнь. Мир внешний взамен на мир внутренний. Пустота.       А потом это случилось, беспощадный круговорот событий: путешествие во времени, 2012 год, нелепые попытки всё исправить и холод, становящийся всё сильнее. Потому что Там она была нужна, Здесь – нет. Когда путешествуешь сквозь время, в прошлое, то попадаешь в ловушку, как капкан смыкается, разрывая плоть. Здесь есть все, что ты хочешь увидеть, кого ты хочешь увидеть. Но тебя здесь нет. Алиса смотрит в знакомые глаза, слышит знакомую речь, чувствует знакомые запахи и так хочет обнять, но опять холод внутри с треском обездвиживает, растекается по венам, целует и будто шепчет: "Зачем они тебе? Оставь… Оставь…". Зачем тебе любовь, она у тебя уже была, оставь, сосредоточься на деле, вспомни, что ты пережила, не отталкивай меня, прими меня. Она принимала, убеждая, что так правильно, что так нужно. Она нелюбимая, нежеланная, ей здесь не место. Она проклята, там она натворила достаточно, убила своим проклятием много хороших людей. Лучше здесь отречься от них и направить всю ярость на тех, кто виновен, кто сделал её такой, кто уничтожил целый мир.       Холод торжествовал, билась Огненная Птица в стеклянной клетке, но даже сумасшедшее пламя космического ли существа, наследственного ли умопомешательства не могло разбить ледяной свой плен. Шутер жила в отдельном мирке, как заточённая в башне принцесса - Снежная Принцесса, - сама выстроившая себе жилище из снега и льда, запревшая дверь и выбросившая ключ. То, что другие называли собранностью, сосредоточенностью или профессионализмом, для неё было просто чистым холодом, невозможностью чувствовать что-либо другое, кроме пронзительной жестокости, жажды крови. Она не могла без этого жить, холод требовал жертвы, кровавые жертвы, людские жизни. И когда из помощника он стал таким? Что в её сердце так извратило сам смысл его? - Тебе так больно, - шептала по ночам в редкие часы отдыха Мать, смягчая жар жестоких смертных битв прохладным дыханием и поцелуями. – Отпусти… Тебе не нужно… Подожди, и всё придёт.       И пришло спасение. Самоуверенный авантюрист Клинт Бартон, полный решимости разрушить до основания Ледяной дворец и забрать принцессу. Методично, камень за камнем он разбирал стену между ними, разбивал, ломал, подходил с самых уязвимых сторон. Добился, сломал, разбил, выволок из обломков свою девушку, слабую, запутавшуюся, бессильную. - Скажи, что мне делать? – шепчет принцесса, когда белый шёлк платья превращается в лёд и разбивается под напором ясных соколиных глаз, обнажая растерзанную душу. - Живи.       Тогда холод отступает, вместо него тепло, нестерпимый жар, беснующуюся пламя, и Огненная Птица, то ли миф, то ли быль, успокаивается. Больше не холодно.       Она счастлива, свободна от проклятия.       Любима.       Но почему Алисе кажется, что это ловушка?