. . .
Следующие несколько занятий проходят нормально. Даже очень. Иногда Минхо даже удается забыть, что Джисон – самый гетеросексуальный «чувак» на свете. Обычно это случается, когда они смеются над одними и теми же вещами, когда после уроков они болтают обо всём на свете, когда их сближает одинаковый вкус в сериалах, музыке и животных. Приятно знать, что за последние несколько недель они стали ближе. Однако, есть и обратная сторона медали, которую Минхо изо всех сил старается в себе подавить. Он ловит себя на том, что часто думает о нём. Слишком часто. О его темных глазах, пухлых губах, его голосе, его мускулах, его члене. Именно такие мысли частенько посещают его по ночам. Тихий голос над ухом, пальцы, растягивающие его, член, о котором он не может перестать думать. Он не удивился бы, окажись он небольшого или среднего размера; у Джисона есть склонность к тому, чтобы компенсировать свои, казалось бы, недостатки: привычка громко говорить, скрывающая застенчивость, излишняя самоуверенность, скрывающая закомплексованность, обувь на платформе, делающая рост выше. И, будь у Минхо хоть какой-то шанс, ему было бы плевать на всё это. Иногда он чувствует укол вины, встречая улыбающегося Хана на пороге своей квартиры. Интересно, насколько ему было бы противно узнать, что Минхо думает о нём во время разрядки, что фантазирует о нём каждую ночь. Хотя, возможно, ему было бы всё равно. А возможно, стало бы приятно. Как бы то ни было, с ним у Минхо шансов нет, и всё, что ему остается, это наслаждаться его обществом всего пару раз в неделю. – У меня семьдесят девять баллов за экзамен, – говорит Джисон, плюхаясь на диван; его красный рюкзак с глухим стуком падает на пол, – Всё благодаря тебе, братан. Минхо, услышав обращение, еле сдерживается от того, чтобы закатить глаза. – Семьдесят девять? Я думал, что будет больше. Джисон дуется. – Эй, вообще-то это очень много, по сравнению с прошлым разом! Я же не могу стать гением по щелчку пальца. – Не можешь, потому что не стараешься, – отвечает Минхо, направляясь на кухню, – Не хочешь чего-нибудь попить? – Боже, говоришь, прямо как моя мама, – ворчит Джисон, – Нет, спасибо. Минхо хихикает и наливает себе стакан воды, вспомнив, как пересыхает во рту во время объяснения материала. Он делает глоток, возвращаясь в комнату, и почти задыхается, когда взгляд падает на Хана. Тот, сняв куртку, остался в одной лишь футболке без рукавов. Здесь ведь даже не жарко, с горечью думает Минхо. Сам он одет в большой белый кардиган с голубой отделкой, потому что в квартире прохладно. Вот же выпендрежник. Минхо на мгновение задается вопросом, о чём, черт возьми, Джисон думает, выставляя свои гребаные мускулы на показ во время их занятий по математике, но быстро отталкивает эту мысль, дабы не потонуть в своих извечных бесплодных фантазиях. – Есть что-нибудь, в чём ты не профи? – вдруг спрашивает Джисон, когда Минхо, уже разложив бумаги на кофейном столике перед ними, устраивается рядом, – Может быть, я смогу научить тебя чему-то. Ну, знаешь, чтобы хоть как-то отплатить за всё это. – Не стоит, – усмехается Минхо, ставя стакан на подставку в форме кошки, а затем тянется за экзаменационным билетом младшего, чтобы повторить то, что он пропустил, – К тому же, я гений, не забывай, – он, повернувшись, подмигивает, взглядом скользит по обнажённым рукам, а затем быстро возвращается к заданиям. – Да-да, знаю. Ну, это не обязательно должно быть связано с учебой, – говорит Джисон, – Это может быть и что-то другое, – желудок сворачивает в том же направлении, куда ведут его мысли, – Ну, не знаю, я мог бы покупать тебе кофе каждую неделю или что-то в этом роде. А ещё... мой друг печёт очень вкусные пирожные. Могу и тебе принести. Или... кстати, ты с кем-нибудь встречаешься? Я и тут могу помочь – познакомить тебя с какой-нибудь девушкой. Минхо делает глубокий вдох. – Джисон, правда, меня это не интересует. Всё в порядке. – Что именно? Выпечка или... – Девушки, – отрезает он. Выходит грубо, не так, как хотелось бы, но он правда устал от этой вечной болтовни. О том, как у Минхо, наверное, много девчонок; о том, как девушки любят парней, вроде него; от историй об очередном перепихоне, которые Джисон рассказывает в надежде, что Минхо поддержит разговор, но нет. Не поддержит. Вообще никак не поддержит, – Меня не интересуют девушки. – О, – выдыхает Джисон, и их окутывает неловкость. Непривычно. Минхо нисколько не стыдится своей ориентации. Многие о ней не знают, просто потому что у него никогда не было причин рассказывать им об этом. И он считает, что отвязаться от постоянных разговоров Джисона о девушках – причина веская. Ему стыдно лишь за отсутствие какого-либо опыта, и это одна из причин, по которым он этим не делился. Да, он гей, и ему нетрудно в этом признаться, только вот этот факт – единственное, чем он может поделиться. Джисон подаёт голос. – Извини, что даже не узнал и сразу... – Нет, всё в порядке. Кстати, от пирожных не откажусь, – шутит он, пытаясь избавиться от напряжения. – Ладно, – смеется Джисон, – Сойдет. Наступает тишина, на этот раз уютная, и Минхо благодарен, что он не стал продолжать эту тему. По правде говоря, он и не думал, что ему вообще захочется говорить о его ориентации. Он, наконец, сосредотачивается на заданиях... пока Джисон снова не открывает рот. – Думаю, я знаю кое-кого, кто захочет... Минхо чувствует, как внутри закипает злость, а сердце замирает при мысли о том, что парень, который ему нравится, пытается свести его с кем-то другим. Может, ему и стоит послушать Джисона, найти способ отвлечься, двинуться дальше, но он понимает, что качает головой, даже не успев подумать. – Нет. Мне... мне кое-кто нравится, – честно выпаливает он. И Джисону не обязательно знать, что речь идёт о нём, – Так что спасибо, но нет. – О. Я знаю его? – Нет, – отвечает Минхо, – Мы можем сосредоточиться на заданиях? – Да, конечно. Прости. – Хорошо, вот эта задача... – начинает Минхо, и Джисон наклоняется ближе, внимательно глядя на лист бумаги. Старший поднимает взгляд, задерживаясь чуть дольше положенного, и Джисон в немом вопросе смотрит в ответ. Их лица всего в нескольких дюймах друг от друга. Минхо чувствует запах его парфюма, ощущает тепло, исходящее от него, а ладонь, так по-обычному покоящаяся на его колене, посылает ток по телу. Он откашливается и продолжает. Нас ждёт до-олгое занятие, думает он. И, Господи, так и есть. Ему кажется, что на то, чтобы проверить весь экзаменационный материал и домашнее задание, уходят часы, а все потому, что Джисон непозволительно близко, а его голос над ухом посылает табуны мурашек по спине. Как он со смехом откидывается в его сторону, когда старший отпускает какую-нибудь глупую шутку, как его мышцы напрягаются, когда он протягивает руку, чтобы указать на очередное уравнение, – время идёт до безумия медленно. Но когда Минхо смотрит на часы, понимает, что прошло всего-навсего на пять минут больше их обычного времени. – Ты просто спаситель, – восклицает Джисон, обнимая его так крепко, что в животе разгорается пожар. Твою мать, – Теперь я всё понимаю. Я обязательно сдам следующий экзамен. – Если бы ты не прогуливал, получил бы высший балл, – сухо отвечает Минхо. – Если бы я не прогуливал, у меня не было бы причин приходить сюда, – отстраняясь, говорит Джисон с улыбкой. Губы старшего беспомощно приоткрываются – сказать нечего. Джисон переводит на них взгляд, пока ладони его мучительно медленно скользят вниз по рукам. Он отпускает Минхо, и в голове у того – абсолютная пустота. И Минхо просто дурак, потому что: – Я знаю, как ты можешь мне отплатить, – говорит он, чувствуя, как собственное сердце стучит в ушах. – Да? И как же? – спрашивает младший, изогнув бровь. – Э-э... – Минхо несколько раз моргает, пытаясь вернуть себе самообладание, но вовремя отступает, прежде чем успевает выставить себя полным придурком, – Ничего, это глупо. – Что? Нет! – восклицает Джисон, хватая его за бедро так сильно, что тот едва ли не задыхается. Он, встряхнув его, кладёт голову ему на плечо, горячим дыханием обжигая ухо, – Говори. И это последняя капля. Он не сможет спать по ночам, не сможет жить, если хотя бы не попытается. – Ну, парень, который мне нравится... – осторожно начинает Минхо, облизывая губы. Лжец из него никакой, а Джисон довольно сообразительный, так что придётся говорить расплывчато, но честно, – Он довольно... э-э... опытный. А я нет. Джисон отрывается от его плеча и выжидающе смотрит. Минхо не поворачивается. – Опытный? В чём? В отношениях? Минхо почесывает голову, чувствуя, как румянец покрывает лицо и уши. Он будто гребаный подросток. – Ну... в сексе. – Сек... подожди, – Джисон хмурится, наклонив голову в бок, – Ты... ты никогда не... Минхо мотает головой, отказываясь смотреть ему в глаза. – Почему? – спрашивает тот, – То есть, извини... я просто удивлён. Ты ведь такой... Минхо, наконец, поворачивается к нему, наверное, уже покрасневший от страха, и Джисон, кажется, давится собственными словами. – Какой? – Прекрасный, – шепчет он и вдруг откашливается, – Э-э... я имею в виду, что ты безумно красивый. Любой с этим согласится. Ну, так, что ты хотел? Совета или...? Минхо делает глубокий вдох. Он зашел слишком далеко, пути назад нет. Он толкает своим коленом его и скользит пальцами по его ладони, лежащей на диване. – Я бы хотел учиться на практике. – О, – Минхо, затаив дыхание, наблюдает за тем, как глаза младшего расширяются, как он глядит вниз, на их руки, но даже не пытается отстраниться, – Чувак, я... кхм... – он почесывает затылок, – Ты ведь знаешь, что я натурал? – Знаю, – отвечает он, пытаясь сохранить самообладание, – Тебе не придется ничего делать, просто... ну, скажи, с чего мне начать, – нелепо, как же нелепо. Как же жалко он выглядит, сидя перед Джисоном, который на два года моложе него, но с опытом больше в сотню раз. Он только что растоптал своё собственное достоинство. Джисон пытается не заикаться в ответ, но не выходит, и лицо старшего пылает. Он не помнит унижения сильнее, и это целиком и полностью его заслуга. Его и Джисона с этой гребаной привычкой распускать руки, этой гребаной ладонью на его бедре, этого гребаного голоса. – Я... – продолжает он, – Я не настаиваю, если ты не хочешь. Наверное, слишком странная просьба, да? Давай притворимся, что я этого никогда не спрашивал? Джисон молчит. Минхо хочется разбить голову о кофейный столик. Подобие нормальной жизни, медленно зарождающаяся дружба – всё это исчезает. Джисон найдёт себе нового наставника. Ну или, может быть, начнёт ходить на занятия. В любом случае, всё кончено. Они больше не... – Я согласен. Сердце пропускает несколько ударов. – Ты... согласен? – Это самое меньшее, что я могу сделать. Ты ведь спас мою стипендию, – Джисон пожимает плечами, но его лицо заметно краснеет, – Обычный отсос по дружбе, ничего особенного. Минхо недоверчиво усмехается, мыслями застряв между восторгом от того, как легко Джисон согласился на его выдуманную просьбу, и ужасом от своего вкуса в парнях. – И часто у тебя бывают... отсосы по дружбе? – Нет, – смеется Джисон, – Никогда. Должен признаться... я натурал, но мне как-то... любопытно? Не знаю. Я просто чувствую, что, прежде чем я умру, мне нужно хотя бы раз попробовать это с парнем. Понимаешь? Не понимает. Минхо, конечно, не испытывает ничего подобного по отношению к девушкам, но, наверное, любопытство – это нормально. Или Джисон всё же не такой уж и натурал, каким себя считает. – Конечно, – врёт он, – Значит, этим самым единственным парнем буду я? – Ну, – глаза младшего скользят по его лицу, заставляя всех бабочек в животе встрепенуться, – Ты самый красивый парень из всех, кого я когда-либо видел, так что... да. Он не может быть натуралом. Минхо приблизился и, подняв его ладонь с дивана, положил её себе на бедро и опустил свою сверху. – Так что, раз уж это обоюдовыгодно, ты принесешь мне пирожные? Джисон смеется, чуть не задыхаясь, сжимает его бедро, а у Минхо все внутренности наизнанку. – Да. Конечно. Минхо кладёт свою ладонь на его бедро, проводит ею вверх по ткани спортивных штанов и, взглянув ниже, видит уже образовавшуюся выпуклость. Они ведь ещё даже не начали. Не натурал. – Что мне делать? – спрашивает Минхо, быстро моргая. – Э-э... – Джисон запинается, широко раскрыв глаза и вскинув брови, будто только сейчас осознал реальность ситуации, – Просто... делай всё, что хочешь? Я остановлю тебя, если что-то пойдёт не так. Ну, или скажу, как лучше... ты ведь за этим и обратился. Они точно не обсуждали детали их соглашения, так что Минхо не уверен, можно ли ему наклониться и поцеловать его, а так хочется. Вместо этого он изучает его лицо, скользя рукой ближе к паху. Джисон прикусывает нижнюю губу. Минхо нежно обхватывает твердеющий член ладонью, чувствуя, как собственное тело дрожит. Джисон судорожно вздыхает. Вскоре его член полностью твердеет, и... вау. – Большой, – шепчет Минхо, больше для того, чтобы проверить свою теорию о том, что подобные слова возбуждают младшего. Он легко улыбается, когда у Хана перехватывает дыхание, – Даже не знаю, поместится ли. – Ох, – выдыхает Джисон, – Есть только один способ это выяснить. У Минхо сводит живот, лицо бледнеет. Он и понятия не имел, что такое, черт возьми, дрочка, не знал, хочет ли Джисон чего-то помимо, поэтому удивился, когда тот предложил большее. Он выжидает, обводя пальцами очертания его члена сквозь ткань штанов, слегка сжимает головку. На серой ткани появляется небольшое пятно, и Джисон тихо стонет. – Ты... ты когда-нибудь делал что-то подобное? – спрашивает Хан. – Только это, – тихо признаётся Минхо. – О. И всё. – Можно... – Минхо замолкает, пробираясь пальцами под резинку штанов. – О, – повторяет тот, а затем приподнимает и стягивает штаны вместе с нижним бельём до середины бедра. – Мне нравится, – бездумно говорит Минхо, взяв его член в руку. Он осторожно поглаживает его, немедленно вызывая стон. – Нравится? – повторяет Джисон, моргнув, – Ожидал услышать от тебя всё, что угодно, но не это. Минхо хмыкает. Он проводит большим пальцем по головке, игнорируя желание поднести её к губам, и вместо этого размазывает предэякулят по всей длине. Джисон, тяжело дыша, впивается пальцами в его бедро настолько сильно, что Минхо совсем забывает, как дышать. – Всё нормально? – спрашивает он. В мастурбации у него опыта предостаточно, хотя бы с самим собой, поэтому он решает немного подразнить младшего, растягивая удовольствие. – Да, – выдыхает Джисон, – Кхм... если тебе нужно потренироваться и в поцелуях, то мы могли бы... Определенно не натурал. Его губы дрогают в улыбке, рука замирает. – Я умею целоваться, Джисон, – говорит он, приблизившись. – Докажи, – и, наклонив голову, встречается с его губами в нежном поцелуе. Минхо не солгал – он много раз целовался. Конечно, многие случаи были в пьяном угаре, но ему нравится думать, что он хорошо целуется, и он просто горит желанием показать это, принять вызов, тем самым, возможно, даже заставить Джисона пересмотреть некоторые установки по поводу своей ориентации. Пусть у него и был опыт в поцелуях, он давно не целовался с тем, кто ему по-настоящему нравится, а Джисон ему очень нравится. И его губы тоже. Они нежные, легко впиваются в его, приоткрываются в поцелуе, выпуская тихий стон, когда Минхо начинает двигать рукой, постепенно усиливая темп. Они сливаются воедино, отчаянно, грязно. Джисон, не зная, куда деть свои руки, попеременно сжимает то его кардиган, то бедро, а затем его ладонь вдруг оказывается на шее. Он скользит вверх, к его затылку, путает пальцы в волосах и несильно оттягивает их, заставляя старшего задыхаться. Он покусывает его нижнюю губу, и Минхо тихо стонет. – Черт, – шепчет Джисон, – Интересно, как эти прелестные губы смотрелись бы на моём члене. Если бы это сказал кто-то другой, Минхо, наверное, тут же поморщился бы, но. Это ведь Джисон. Они зашли слишком далеко. Минхо ведёт от его слов. Он замирает, широко раскрыв глаза, глядя на младшего, и чувствует, как собственный член твердеет. – Это слишком? – нервно спрашивает Джисон, – Прости. Привычка. – Нет, нет, я... – Минхо сглатывает, – Просто я никогда... э-э... да. Продолжай. – Тебе нравится? Девушки обычно говорят мне заткнуться. – И я их понимаю, – Джисон слегка шлепает его по руке, и они оба смеются. Минхо задумчиво кусает внутреннюю сторону щеки, – Я не против. Просто продолжай. Говори, что мне делать... ну, чтобы тебе понравилось. – Черт, ладно, – говорит Джисон, поджав губы, – Встань на колени. Минхо моргает, удивившись тому, как быстро он переключился и, ну, начал говорить ему, что делать. Да, он сам попросил, но не ожидал этого. Ему начинает нравиться больше, чем следовало бы. – Где твои манеры? – спрашивает Минхо, пытаясь скрыть собственное волнение, но всё же соскальзывает с дивана и опускается перед младшим. – Тебе нужна моя помощь или нет? – его голос низкий, почти угрожающий, но самодовольная ухмылка выдает его со всеми потрохами. Минхо всем богам молится о том, чтобы Джисон никогда не узнал, какую власть он над ним имеет. Он придвигается ближе к краю дивана, и Минхо облизывает губы, когда его член оказывается перед его лицом. – Так, просто... черт, не знаю. Мне никогда раньше не приходилось учить этому кого-то. Просто делай что хочешь, и я скажу, хорошо ли у тебя получается. – Спасибо за помощь, – сухо отвечает Минхо, пытаясь скрыть собственное волнение, а затем снова обхватывает член ладонью. Он наклоняется и проводит языком по всей длине, пристально глядя на Джисона и ожидая его реакции. Джисон словно сон: глядит на него сверху вниз из-под полуприкрытых век, его губы блестят, щеки покрыты румянцем. – Просто... медленнее, – выдавливает он, – Не пытайся... заглотить его сразу. Работай руками, следи за зубами, и ах... Минхо, хмыкнув, прерывает его, осторожно, но нетерпеливо обхватывая губами головку и проводя по ней языком. Чувствуется только лишь солоноватый привкус предэякулята. Вкус, к которому он определенно готов привыкнуть. Он опускается ниже, глядя вверх сквозь длинные ресницы, и чувствует некое удовлетворение, когда замечает, как Джисон кусает губу, а глаза его затуманены желанием. Желудок сжимается, когда тот, потянувшись, запускает пальцы в его каштановые локоны и убирает их с лица. Очки чуть сползают с носа, поэтому он отстраняется, снимает их и кладёт на столик позади себя. – Как всё серьёзно, – шутит Джисон, возвращая руку к его волосам. Минхо только мычит в ответ, проводит языком по всей длине еще пару раз, снова оттягивая момент. Тихое постанывание младшего вызывает желание потянуться к собственным штанам, но он сдерживается, ведь самое главное сейчас – это сделать приятно Джисону. Поэтому он снова обхватывает его член губами, принимая глубже. Хотелось бы увидеть выражение лица Хана, возьми он его целиком. Он слишком увлекается мыслью об этом, потому что, не успев это осознать, давится и отстраняется. – Ты в порядке? – Джисон беспокойно приподнимается. Минхо быстро кивает, прочищая горло. Лицо пылает, а глаза слезятся. – Прости. – Эй, всё в порядке, – говорит Джисон, – Я же говорил, чувак. Не торопись. Минхо хлопает глазами. Я стою перед ним на коленях, а он называет меня чувак?! – Точно, – выдавливает он из себя смешок. Хан Джисон, будь ты проклят. Минхо приближается, желая только одного – разбить его на части, заставить запомнить этот момент, заставить его увидеть в себе нечто большее, чем какого-то чувака. Он, облизав длину, обхватывает член губами, вбирая ещё больше. Скользит по нему языком и начинает двигать головой, медленно набирая темп. Джисон шипит, когда в дело идут пальцы. – У меня хорошо получается? – спустя несколько минут тихих стонов младшего, медленно, но верно сводящих его с ума, Минхо выпускает член изо рта. Ответ очевиден, но ему все равно хочется, чтобы именно Джисон сказал это. – Да, боже... – Джисон проводит рукой по его волосам, когда он снова наклоняется и посасывает головку. Все происходящее сложно назвать дружеским отсосом, – Твои губы... уверен, что это первый раз? – Уверен, – бормочет он, – Приму это как комплимент. С этими словами он наклоняет голову и подбирает нужный ритм, когда вдруг замечает, что Джисон стонет громче. Пальцами свободной руки он проводит по яичкам в надежде, что это окончательно сведёт его с ума, и у него получается. Бедра младшего напрягаются, и он сильнее сжимает его волосы. Минхо мычит, и дыхание младшего становится все более прерывистым, стоны – громче, он изо всех сил старается не свалиться с дивана от накатывающего оргазма. – Минхо, черт, – выдыхает он, дергая его за волосы и посылая волну мурашек вниз по спине, – Малыш, я близко. Черт. Малыш. Минхо тихо скулит, не в силах больше сдерживаться, и тянется к собственному твердеющему члену. Прижавшись к нему ладонью, он движет бедрами, стонет, вбирая его член глубже, помогая свободной рукой. Темп становится быстрее. – Черт, я... – он не заканчивает, потому что резко толкается бедрами, вводя член по самое основание и со стоном кончая ему в рот. Минхо снова толкается в свою руку и понимает, что кончил, даже не сняв штаны. Он издает тихий, приглушенный стон, не зная, что делать. Ему хочется выплюнуть его сперму, но желание произвести на младшего впечатление оказывается сильнее, поэтому он продолжает посасывать головку, проглатывая каждую каплю до последней. Наконец, он, тяжело дыша, отрывается. Джисон, откинувшись на спинку дивана, смотрит на него с широко раскрытыми глазами. – Ты только что... Минхо крепко зажмуривает глаза и прикрывает их ладонью. Лицо горит. – Прости. Он не понимает, за что извиняется. Он ведь сам сказал, что Джисону ничего не придется делать. Он просто надеется, что не спугнул его тем, что только что кончил. Ему хочется сделать это снова. Он слышит, как тот ерзает, натягивая штаны. – Эй, нет, всё в порядке, – чужая рука, обхватив его запястье, отводит ладонь от лица. Минхо хлопает глазами, не понимая, почему Джисон улыбается так, будто это не он только что кончил ему в рот, – Мне это даже понравилось. Это странно? – Э-э... не знаю. Может быть? – он слабо смеется, – Не совсем натурально с твоей стороны. На его лице проскальзывает что-то, чего Минхо не может объяснить, и внутри он уже чувствует неприятное ощущение, что своими словами сделал только хуже. Но Джисон вдруг смеется. – Ну и ладно, – говорит он. Минхо, недоверчиво уставившись, склоняет голову набок. – Так... – он, морщась от липкого ощущения в боксерах, встает и присаживается на край дивана, – Какая у меня оценка? – Оценка? – удивленно переспрашивает младший, – Хочешь, чтобы я дал тебе оценку? Улыбнувшись, Минхо кивает. – А как ещё я узнаю, как мне улучшить свои навыки для следующего раза? – О, так... будет следующий раз? И Минхо снова переступает черту. Твою мать. – О, н-нет, это необязательно, – отмахивает он, – Я пошутил. Тебе отсосал парень, теперь ты можешь вычеркнуть это из своего списка дел, которые хочешь завершить до смерти. Всё нормально. – Ну... – Джисон поджимает губы и задумчиво трёт подбородок, – Я думаю, есть куда расти, – говорит он, – Я не против позаниматься с тобой ещё немного. Минхо усмехается, вскинув брови. – То есть тебе не понравилось? – Мне понравилось! – быстро отвечает Джисон, – Всё хорошо. Особенно если учесть, что это твой первый раз. Твердая четверка с плюсом. Минхо цокает языком. – Я не хочу четверку. Я могу как-нибудь увеличить свою оценку? – игриво спрашивает он, а пальцы его ползут вверх по его бедру. – Мы что, в плохом порно? – смеется Джисон, скинув его руку, – Но да, у тебя будет шанс заработать дополнительные баллы. – Спасибо, сэр, – Минхо низко кланяется, отчасти поддерживая глупую сымпровизированную ролевую игру, а отчасти чтобы скрыть улыбку, а затем встает и направляется в спальню, чтобы переодеться, – Я сделаю все, что в моих силах. – Я в тебя верю, малыш! – кричит Джисон вслед, заставив его рассмеяться. Когда он возвращается, Джисон уже устраивается поудобнее и открывает меню Нетфликса на его телевизоре. Минхо, честно говоря, даже немного удивлен; он думал, что им будет неловко рядом, что Джисон захочет как можно скорее избавиться от него, но он, кажется, очень даже рад тому, как развиваются события. Может быть, для него это обычная помощь. Но Минхо не уверен, что их ждёт хороший конец.. . .
Их еженедельные встречи становятся гораздо более... интересными. Минхо и раньше ждал их занятий, как праздника, и, даже если изначально Хан приходил сюда только потому, что хотел и должен был улучшить свои оценки, ему, казалось, тоже нравилось проводить время с Минхо. Ещё до того, как Минхо начал отсасывать ему каждую неделю. Это стало рутиной. Они встречались в общежитии, где не было назойливых соседей, разбирали упражнения и экзаменационные задания, после чего Минхо оказывался на коленях. Ему не потребовалось много времени, чтобы улучшить свои навыки, но он нарочно совершал «ошибки» – хотел продлить процесс их «обучения», потому что боялся, что всё это может прекратиться. Большая его часть хотела произвести впечатление, показать ему всё, чему он успел научиться за это короткое время, делать вещи, от которых у Джисона срывало крышу – смотреть на него из-под ресниц, стонать с его членом во рту, пускать слюни, словно ему всё мало (так и есть). А ещё, пусть Джисон и советовал ему быть осторожнее с зубами, как оказалось, ему нравится, когда Минхо легко задевает ими чувствительную плоть. Минхо улыбается, когда Джисон, громко застонав, быстро хлопает себя по губам. Они в его общежитии, но Минхо плевать – он не боится, что их могут услышать. От одной мысли, что Джисон стонет так из-за него, ему самому становится тесно в своих и без того узких джинсах. После первого раза он больше не рисковал – боялся снова кончить себе в штаны, пусть Джисон и сказал, что ему это понравилось. Джисон никогда не предлагал ему помощь в разрядке, но и Минхо этого не ждал. – Не стесняйся, – говорит он, оторвавшись. Он облизывает ствол по всей длине, большим пальцем проводя по головке, – Так я буду знать, хорошо ли у меня получается. – Хорошо, – отвечает Джисон и, затаив дыхание, проводит рукой по его волосам, – Очень хорошо. Минхо тихо скулит и снова обхватывает губами его член, вбирая глубже, содрогаясь от ощущения головки, упирающейся в горло. У него хорошо получается контролировать свой рвотный рефлекс, и Джисон, похоже, оценивает его старания. И вдруг его вторая рука оказывается на его затылке, пальцы путаются в волосах, а темные глаза смотрят с таким вожделением, что дышать становится трудно. Джисон быстро облизывает губы. – Минхо? – зовёт он. Минхо поднимает взгляд, – Черт. Можно я... – он несильно оттягивает его волосы, и Минхо снова отстраняется, склонив голову. – Что? – спрашивает он, облизывая головку с широко раскрытыми глазами, и улыбается, когда Джисон давится воздухом. – Можно я кое-что попробую? – О, это уже интересно, – Обещаю, я буду нежен. Прежде чем затуманенный разум успевает что-то понять или сделать, кроме как вызвать в воображении образ Джисона, использующего его так, как ему вздумается, Минхо молча кивает. В штанах становится ещё теснее. – Не молчи, малыш, – нежно говорит Джисон. Он скользит большим пальцем по припухшей нижней губе, посылая дрожь по спине. Минхо изо всех сил сопротивляется жгучему желанию взять его в рот. – Да, – шепчет Минхо, не веря собственному голосу, – Пожалуйста. – Блять, – шепчет в ответ Джисон, пристально глядя ему в глаза. Вдруг становится интересно, как он сейчас выглядит; ну, после всего того, чем они тут занимались, – Ты вообще настоящий? Его губы, покрасневшие после долгих поцелуев, блестят от слюны, щеки порозовели, а глаза полны такого желания и обожания, что у Минхо кружится голова. Он вдруг чувствует уверенность в себе от того, что заставил Джисона так возбудиться, поэтому тут же тянется за поцелуем. Он хочет лишь коснуться своими губами его, как вдруг младший, положив ладонь ему на шею, удерживает его на месте и целует так... по-настоящему, что Минхо уверен, что у него вот-вот случится сердечный приступ. Будто это не просто помощь бедному другу-девственнику. Будто это не лишняя возможность получить минет. Будто он хочет этого. Хочет Минхо. И Минхо подыгрывает ему. Пока. Это не так уж трудно, тем более, когда Джисон продолжает целовать его, горячим дыханием опаляя кожу и покусывая губы... нет, натурал не может делать это так отчаянно. Минхо первый отстраняется, чтобы перевести дыхание, растягивая струйку слюны между ними. Он вдруг ловит себя на мысли, что хочет, чтобы Джисон плюнул ему в рот, удивившись, как его мозг вообще повернул в этом направлении. Это что-то новенькое. – Ну? – с нетерпением спрашивает он, потому что Джисон только и делает, что пялится. – О, э-э... – Джисон неуклюже поднимается на ноги. Минхо подходит ближе, опускается на колени и выжидающе смотрит вверх, скользя ладонями по его бедрам, – Похлопай меня или... или шлепни, или ущипни, ну... сделай что-нибудь, если захочешь, чтобы я остановился, ладно? Я буду осторожен, не хочу сделать тебе больно, и... – Джисон, всё в порядке, – перебивает его Минхо, – Я не из стекла сделан. Я скажу, если что-то будет не так. – Ладно, – Джисон проводит рукой по его волосам, оттягивая их назад, обнажив шею и заставив задыхаться, – Открой рот. Минхо бросает нерешительный взгляд вверх, но все же открывает рот, высунув язык; он чувствует, как сердце бешено колотится в предвкушении. Свободной рукой он направляет член ему в рот и шипит, когда он скользит по губам. Вцепившись в его волосы, он осторожно толкается внутрь, всего на несколько дюймов, а затем немедленно вытаскивает. – Останови меня, если это будет слишком, – напоминает Джисон, и Минхо быстро кивает, глядя на него с мольбой в глазах. Его взгляд действует словно рычаг, потому что Джисон тут же сжимает в кулак его пряди и постепенно набирает темп, оказываясь все глубже с каждым новым толчком. Минхо расслабляется и даже умудряется не давиться, когда головка достигает задней стенки горла. Он всхлипывает, когда тот сильнее дергает его за волосы, а от мыслей о том, как Джисон насаживает его на свой член в немного другой позиции, в штанах становится мокро. Несвязные «блять, только посмотри на себя» и «ты создан для этого» срываются с его губ, и Минхо стонет громче. Джисон ускоряет темп, близясь к разрядке, и стоны наполняют комнату. По щекам текут слезы, и Минхо крепче сжимает его бедра, пытаясь вернуться с небес на землю. Однако Джисон понимает этот жест неверно и, мгновенно остановившись, пристально глядит на старшего. – Ты в порядке? Минхо быстро кивает, почти отчаянно пытаясь взять его член обратно, ведь он вот-вот кончит, черт возьми... – Уверен? – спрашивает Джисон, проводя большим пальцем по его щеке. – Да, – настаивает он хриплым голосом, – Я просто... Его прерывает звук поворачивающегося в замке ключа, и внутри медленно нарастает паника. Ах да, они занимались этим посреди гостиной, в то время как его сосед вот-вот должен был вернуться с работы. – Черт, – шепотом кричит Джисон и дергает Минхо за свитер, заставляя сесть. Его ноги дрожат, но он умудряется быстро пересечь расстояние до дивана и схватить одеяло со спинки, пока Джисон кое-как натягивает штаны. Через мгновение они уже сидят рядом, прижавшись друг к другу бедрами под одеялом, небрежно накинутым на колени. Джисон успевает включить телевизор, загрузить Нетфликс и обнять Минхо за плечи, когда его сосед, сняв ботинки, заворачивает за угол и оказывается в гостиной. – Йоу! – на удивление бодро приветствует его Джисон. – О, привет! Мне казалось, я видел в коридоре лишнюю пару обуви! Минхо очень трудно злиться на кого-то, вроде Феликса, потому что он слишком мил, но он только что их немного прервал, и Минхо этому не слишком рад. Но он должен признать, сидеть так близко к Хану – неплохая альтернатива. – Приве-ет! – он с вежливой улыбкой на губах пытается поздороваться, но его глаза тут же расширяются от ужаса от того, как надломился его голос. Он надеется, что Феликс ничего не заметит. Надеется, что он не обратит внимания на их раскрасневшиеся щеки, растрепанные волосы и покрасневшие губы. Минхо чувствует, как лицо горит от стыда. Он откашливается, но безрезультатно. – Рад тебя видеть. – И я тебя! – дружелюбно отвечает младший, бросив ключи на кухонный стол, – Чем занимаетесь, ребята? – Ищем, чего бы посмотреть, – отвечает Джисон, лениво прокручивая рекомендации фильмов на экране. – А-а, – понимающе кивает Феликс, растягивая губы в усмешке, – Вы двое... в последнее время вы так часто что-то смотрите. О, боже. Неужели он все понял? Минхо хочется просто провалиться сквозь землю. – Ага, – легко отвечает Джисон. С неизменной улыбкой Феликс поворачивается на пятках и оказывается перед холодильником. – Ну, не обращайте на меня внимания. Я быстренько приготовлю что-нибудь перекусить и пойду. – О, да всё в порядке, – отмахивается Джисон. Когда Феликс отворачивается, он смотрит на Минхо. Его губы расплываются в яркой улыбке, будто это не его только что чуть не поймали со спущенными штанами и членом во рту какого-то парня. Минхо не понимает, как он это делает. Собственное тело гудит от нервов и адреналина от того, что их почти поймали, а Джисон сидит как ни в чем не бывало. Он издает смешок и качает головой. Желудок делает кульбит, когда его рука сжимает его плечо. – Горло не болит? – тихо спрашивает Джисон, включая какой-то трейлер, – Это было не слишком грубо? Лицо Минхо вспыхивает, взгляд мечется от Феликса, который не обращает на них никакого внимания, к экрану телевизора. – Нет, я в порядке, – немного хрипло, но серьёзно. Он правда ценит его осторожность, но хотелось бы, чтобы Джисон был грубее. – Мне понравилось, – спустя несколько мгновений признается он еле слышным голосом. – Да? – выдыхает Джисон, кладя руку с пультом на свой пах. Минхо, закусив нижнюю губу и бросив еще один незаметный взгляд на Феликса, засовывает руку под одеяло. – Ага, – мурлычет он, поглаживая его член через ткань штанов, и улыбается, когда дыхание младшего начинает дрожать, а бедра дергаются от прикосновения. – Минхо, – цедит он сквозь зубы, бросив многозначительный взгляд в сторону Феликса, в блаженном неведении нарезающего листья салата для бутерброда. Минхо невинно склоняет голову и сильнее сжимает его ладонь, следя за движениями его кадыка, когда тот сглатывает. Джисон выдыхает «Хорошо» и, убрав руку с его плеч, просовывает её под одеяло. Не успевает Минхо и мысленно оплакать исчезновение прежней близости, его ладонь сжимает его бедро и посылает ток по телу. Минхо тихо давится воздухом, рука застывает на месте, и широко раскрытые глаза встречаются с глазами Джисона. Младший ухмыляется слишком нагло, и Минхо не может поверить, что так легко позволил ему взять верх. – Ты такой милый, когда нервничаешь, – шепчет Джисон, – Я едва ли коснулся. Минхо уверен, что его лицо приобрело оттенок томатно-красного. И самое печальное, что это правда. Любое действие Джисона легко смущает его, и теперь младший об этом знает. – Заткнись, – шипит он, прижимая ладонь к его твердеющему члену, и победно ухмыляется, когда тот всхлипывает. Однако победа его недолговечна, и у него перехватывает дыхание, когда Джисон проводит кончиками пальцев по его паху, обводя контур члена, и затем слегка сжимает его. Минхо, дернувшись, вскрикивает. Слишком громко. Слишком стыдно. В его защиту можно сказать, что это первый раз, когда его члена касается не его рука. А тем более, когда это делает Джисон. Как бы то ни было, Минхо пришёл к выводу, что у его тела просто повышенная чувствительность. Его лицо пылает, когда Феликс оборачивается, вскинув брови. – Ты в порядке? Он понимает, что было бы подозрительно, если бы после того, как он так громко застонал, за него отвечал бы Джисон, поэтому он на ходу выдает самое лучшее оправдание, которое только может придумать. – Прости. Судороги. – Ох, – Феликс сочувственно хмурится и возвращается к своему бутерброду. Рука Джисона всё ещё на его члене. – Какой чувствительный, – замечает он, одной рукой делая вид, что просматривает каталог ужастиков, а другой проводит по промежности. Минхо некуда деться, и всё, что ему остается, это дрожащее дыхание и мольбы о том, чтобы Феликс поскорее закончил с едой, иначе ему придётся стать свидетелем того, как Минхо снова кончит в штаны. Джисон не унимается, и пусть его прикосновения совсем легкие, от них он и пошевелиться не может. Он может сосредоточиться лишь на том, чтобы совсем не сломаться и не застонать в голос. – Мило, – шепчет Джисон, не в силах сдержаться. – Заткнись, – слабо возражает он. – Это не я только что кричал от одного легкого прикосновения. – Я не кр... Их пререкания быстро затихают, когда Феликс заходит в комнату. Он, бросив взгляд на всеми забытый каталог фильмов, улыбается и исчезает в своей комнате. Минхо резко бьет Джисона подушкой. – Придурок. – Ты сам это начал! – Я же не знал, что ты... ну... – он смотрит вниз на его руку, лежащую под одеялом в сантиметрах от его члена. – О, – говорит Джисон, убирая руку, – Мне перестать? – Нет! – отвечает Минхо, взмахнув рукой, чтобы удержать его на месте. Младший вскидывает бровь, и он чувствует, как его щеки снова пылают, – Я... я имею в виду, – он прочищает горло и убирает руку, – Я не против, если... если хочешь. – Ладно, – Джисон ухмыляется, облизнув губы и прижавшись ладонью к выпуклому бугорку. Минхо медленно выдыхает, прикрыв глаза, как вдруг снова их распахивает. – Подожди. А как же Феликс? – А что с Феликсом? – Джисон склоняет голову в притворном удивлении и крепче прижимает его к себе. – Ч-что, если он... э-э... выйдет или услышит нас? Хотя ему правда не хотелось бы, чтобы их кто-то увидел, беспокоится он больше о Джисоне, чем о себе. В конце концов, это его сосед, они живут вместе и видятся каждый день, а Джисон – это Джисон, известный, как самый натуральный натурал на планете. Ну... только когда Минхо нет рядом. – Тогда, наверное, тебе придётся вести себя потише, да? Минхо только тяжело глотает и кивает, полностью потеряв дар речи, пока Джисон возится с пуговицей и молнией на джинсах. Его руки неуверенно дрожат, и Минхо интересно почему: неудобный угол, мешающее одеяло или что-то ещё? Когда он случайно бросает взгляд на его лицо, замечает, что брови его слегка нахмурены, он сосредоточен, нижняя губа зажата между зубами, но в глазах сияет решительность. Минхо чувствует укол вины; Джисон никогда в жизни не трогал чужой член, и вдруг чувствует, что обязан сделать это ради Минхо. – Ты уверен? – тихо спрашивает он, когда Джисону наконец удается расстегнуть его штаны, и кладёт свою ладонь на его, – Ты не должен... Джисон одаривает его милой улыбкой, контрастирующей с тем, как резко он просовывает руку ему в штаны, заставив зашипеть. – Это ты уверен? – спрашивает он, понизив голос, – Сможешь вести себя тихо ради меня, малыш? Твою мать. Это что, реальность? Минхо сдерживает стон и откидывается на спинку дивана, чувствуя головокружение от того, как Джисон с ним разговаривает. Как они перешли от Минхо, объясняющего ему деривативы, к Джисону, разговаривающему с ним таким тоном, от которого он способен сгореть заживо. Минхо не знает, как, но он не променял бы это ни на что на свете. Джисон поворачивается к нему, для удобства поменяв руки, а затем наклоняется, горячим дыханием обжигая кожу и губами касаясь шеи. – Ответишь? – спрашивает он, проводя большим пальцем по головке сквозь уже намокшую ткань белья, – Побудешь хорошим мальчиком и сможешь вести себя тише? – Д-да, – выдыхает Минхо, – Да, я буду вести себя тихо. Буду молчать. Его член выскакивает из-под белья, и Минхо тяжело вздыхает, наконец освободившись от тесных джинсов. Джисон лишь проводит ладонью по длине – Минхо вздрагивает и издаёт едва ли слышный стон. – Ты такой чувствительный, – шепчет он на ухо. Лицо старшего горит. – Да, извини, я... я не знаю... – Нет-нет-нет. Это мило, – отвечает Джисон. Минхо не знает, как к этому отнестись, и обдумать его ответ времени нет, потому что младший сжимает его член еще крепче. Он чувствует, как тот улыбается ему в шею, – Малыш. Если он не перестанет так с ним разговаривать, Минхо просто взорвётся. Он поворачивается и встречается с его губами в отчаянном поцелуе, цепляясь за его дурацкую горчично-желтую толстовку, как за спасательный круг, задыхаясь и тихо постанывая, в то время как тот большим пальцем проводит по головке его члена, размазывая предэякулят. Одновременно сжимая ее в кулаке, Хан прикусывает его нижнюю губу, и Минхо издает громкий стон, заставивший его в ужасе захлопнуть рот. Джисон отстраняется и щелкает языком, и на мгновение Минхо боится, что он передумал, но тот вдруг обнимает его и притягивает ближе. – Иди сюда, – говорит он, – У меня есть идея. Минхо хлопает глазами, позволив младшему усадить себя на колени, прижавшись спиной к его груди. – И что ты собираешься сделать? – спрашивает он, нервно ерзает и замирает, когда чувствует прижимающийся к своей заднице член. Джисон усмехается ему в затылок, отчего по спине пробегают мурашки, сплевывает себе на ладонь, а затем без предупреждения снова обхватывает твердую плоть. Минхо откидывает голову на его плечо, широко открыв рот и тихо вздыхая от удовольствия. – Я хочу, – говорит он немного напряженным голосом, когда Минхо извивается, практически сидя на его члене, – Посадить тебя так, чтобы у меня потом не болело запястье, – он проводит рукой по его волосам, затем по подбородку, по губам, указательным и средним пальцами слегка оттягивая нижнюю губу, – И сделать так, чтобы нас не поймали. У Минхо чуть глаза не закатываются от одной только мысли о том, что Джисон собирается засунуть свои пальцы ему в рот или просто зажать его ладонью. Он с радостью примет и то, и другое. – Хочешь, чтобы твой рот был чем-то наполнен, а, малыш? – спрашивает Джисон, проводя большим пальцем по губам. Минхо кивает, приоткрывая рот, – Попроси. У Минхо сводит живот. Как низко он готов пасть? Какой уровень стыда готов вынести, чтобы угодить ему? Ответ очевиден – низко, очень низко. Но... должен же он хотя бы попытаться сохранить своё достоинство? – Серьёзно? – говорит он, развернувшись. – Что? Не хочешь, чтобы мои пальцы были у тебя во рту? – притворно надувается Джисон, а затем скользит вниз по талии, забирается под свитер и проводит большим пальцем по соску. Минхо, дернувшись, ахает, – Хочешь, чтобы они были здесь? – Н-нет. Я имею в виду... – он замолкает, сжав губы в тонкую линию в надежде сдержать стон, пока Джисон продолжает играть с его соском, – Я хочу... хочу... Джисон, блять... Джисон шикает, и Минхо не уверен, чувствует он облегчение или опустошение, когда он убирает ладонь с груди и возвращается к губам. – Может быть, как-нибудь в другой раз, – размышляет Джисон, проведя пальцем по его нижней губе, – Когда Феликс перестанет быть тупицей. Как-нибудь в другой раз. Неужели Джисон хочет повторить? Или это говорит член, трущийся о его задницу? Блять. Минхо не может ясно мыслить, когда Джисон обнимает его вот так, когда его пальцы на его губах, когда он утыкается в изгиб его шеи, когда его бедра трутся о его. Джисон, Джисон, Джисон. Минхо хочет, чтобы Джисон уничтожил его. Да он, блять, уже это сделал. Он хочет заставить его почувствовать хотя бы половину того, что Минхо чувствует к нему, хочет быть рядом, хочет, чтобы это чудесное, удушающее чувство блаженства, которое он испытывает прямо сейчас, длилось вечно. Хочет, чтобы мысли о нём не давали Джисону спать по ночам, преследовали его подсознание, разжигали желание внутри. И потому он больше не тратит время и вбирает его пальцы в рот, слегка покусывая. Джисон толкает их глубже, шепча ему на ухо самые грязные слова на свете, другой рукой начиная водить по члену. Минхо приглушенно стонет, всё ещё громко, вращает языком вокруг пальцев и задницей трется о его пах. – Блять, – выдыхает Джисон, покусывая кожу между шеей и плечом. Минхо скулит, чуть ли не плача от переполняющего удовольствия, сильнее прижимаясь к нему задницей, и понимает, что его слюна течет вниз по длинным пальцам, – Блять, какой же ты... Тише, тише. Он давит на язык и успокаивающе проводит большим пальцем по щеке, но безрезультатно. Минхо слишком близко, ему слишком хорошо. Так хорошо, что он с трудом сдерживает подступающие слезы, он стонет, не в силах больше сдерживаться. – Минхо, – шепчет Джисон, – Успокойся, малыш. Ты должен вести себя тихо, помнишь? Он паникует, когда Джисон замедляется и пытается убрать руку ото рта, сопротивляясь отчаянным попыткам Минхо вернуть его пальцы обратно. – Нет, нет... – хнычет он, со стоном откидывая голову на его плечо. По щекам текут слезы, и он в отчаянии закрывает глаза. Он был так близко. – Ш-ш, – успокаивает его Джисон, вытирая слезу... черт, он заметил? Как же унизительно, – Дыши, малыш. Минхо неохотно пользуется шансом отдышаться. Его грудь вздымается, но он всё ещё тверд, он всё ещё возбужден, а потому не упускает возможность снова прижаться к его члену, выдыхая одно единственное «Пожалуйста». – Что это было? – спрашивает Джисон, проводя пальцем по головке. Минхо вздрагивает. – Джисон... – выдыхает он. – Разве ты не хочешь кончить? Минхо солгал бы, если бы сказал, что не думал об этом. О том, каким жестоким будет Джисон. Но он правда не ожидал, что так и будет. Он ненавидит Джисона за то, что он продолжает так легко обводить его вокруг пальца и брать контроль в свои руки, но ему это слишком нравится. – Пожалуйста, – выстанывает он, – Пожалуйста. – Раз уж ты так любезно просишь, – Минхо слышит улыбку в его голосе. Джисон снова сплевывает на ладонь, и Минхо кажется, что смазки уже предостаточно, но жаловаться он, конечно же, не будет, – Но я должен заставить тебя молчать, как бы мне ни нравились твои стоны. Нельзя, чтобы Феликс что-то услышал. Неужели в его словах только что прозвучала собственническая нотка? Может быть. Что более важно – так это то, что Джисон кладет ладонь ему на рот, и одна эта перспектива заставляет Минхо дернуться. – Всё нормально? – спрашивает он, осторожно надавливая на щеки. Минхо мычит в ответ, но получается лишь невнятный набор звуков. Джисон отстраняется, – А? – Сильнее, – повторяет Минхо, на этот раз отчетливо, – Э-э... ну, чтобы он не услышал. – Ах, – выдыхает Джисон, – Ладно. Он снова кладёт ладонь ему на рот, зажимая сильнее, как он и просил, и возвращается к тому, на чём они остановились. К Минхо, ерзающему у него на коленях, трущемуся задницей о его член и толкающемуся ему в кулак, приглушенно всхлипывая. Ему больше нравились пальцы, но ладонь, затыкающая рот и делающая его бессильным в его власти, ощущается прекрасно. Усилия Минхо не напрасны – Джисон тихо низко стонет ему в ухо, опаляя кожу тяжелым горячим дыханием, покусывает её и ведет поцелуями от уха вниз по шее. Он посасывает кожу, оставляя след и толкая Минхо всё ближе к краю обрыва. Он стонет в его ладонь, грудь его быстро поднимается и опускается, он руками шарит вокруг, не зная, куда их деть, что с собой сделать, когда чувствует, что вот-вот кончит. – Близко? – хрипит Джисон, и Минхо отчаянно кивает, чувствуя нарастающее в животе давление. Он почти всхлипывает в его ладонь, извиваясь, когда младший сильнее сжимает его член, – Ш-ш, малыш, я здесь. На один короткий миг Минхо, наконец, приходит в голову, что он сейчас испортит его одеяло, но все мысли мигом вылетают из головы, когда перед глазами появляются звезды, а тело дрожит. Громкий вскрик застревает в горле, и он кончает в его руку, чувствуя губы на своей шее. Рука, зажимающая ему рот, исчезает, чтобы он смог отдышаться. Джисон, переместив её на волосы, нежно поглаживает темные пряди. Минхо льнет к прикосновению и в конце концов обессиленно падает на Джисона. Он готов проспать часов двадцать. – Черт, – шепчет он, переведя дыхание, – Я... прости за одеяло. Джисон громко смеется. – Не беспокойся, братан. Ничего страшного. Братан. Всего минуту назад он был малыш, малыш, малыш, а теперь он гребаный братан. Джисон такой идиот. Хрупкая иллюзия разбивается вдребезги. Черт, стоп, думает Минхо. Пусть его энергия на нуле, пусть все, что ему хочется, это свернуться калачиком и спать, не видеть Джисона еще лет сто после всего того, что тут произошло, но Джисон не кончил, и он не собирается так просто оставить это. Минхо соскальзывает с его колен, сев рядом, скользит ладонью по его бедру. – Хочешь, чтобы я... – Э-э... Нет-нет, всё в порядке. Резкий ответ застает его врасплох, и сердце замирает. Черт. Неужели это было слишком? – Уверен? – тихо спрашивает Минхо, – Я не против. – Да, я... – Джисон наконец смотрит ему в глаза, покусывая губу, и вздыхает, – Скажем так, мы квиты. Он движется, чтобы встать, и сердце старшего снова замирает. – Джисон, чт... Он медленно поворачивается, и тут до Минхо доходит. Он видит мокрое пятно на его штанах. Джисон уже кончил. – Это первый раз с тех пор, как я был подростком, клянусь, – говорит он в собственную защиту, завидев, как Минхо улыбается. Минхо мог бы сказать, что с тех пор, как он был подростком, прошло всего два года, но он этого не делает, – Я имею в виду... ну, с тобой всё по-другому. Потому что... ну, знаешь... У тебя было оправдание. Но я..? – Джисонни, все в порядке, – искренне заверяет Минхо, очарованный этой бессвязной болтовней. Он проводит пальцем по губам, а затем повторяет слова Джисона, сказанные совсем недавно, – Мне это даже понравилось. Это странно? – Хватит, – скулит Джисон, хватая подушку и слегка ударяя ею старшего. Тот хихикает, слабо пытаясь защититься. Джисон бы продолжил, не будь он таким уставшим, – Я пойду, э-э... приведу себя в порядок. Тебе что-нибудь нужно? Минхо наконец рискует заглянуть под одеяло. К счастью, его брюки целы, но вот идти домой в запачканном спермой свитере как-то не хочется. – Футболка? – Понял, – Джисон стреляет в него из импровизированных пистолетов, а затем исчезает в коридоре. Минхо, надев штаны, испускает громкий вздох: возможно, от усталости, а возможно, от облегчения. Наверное, слишком рано говорить об этом, но между ними, похоже, нет ни напряжения, ни неловкости. В конце концов, после всех тех разов, когда Минхо отсасывал ему, всё было в порядке, поэтому он не знает, почему думал, что сегодня что-то вдруг изменится. Однако стоит сказать, сегодня все было иначе. Для гетеросексуального парня Джисон ни слова не сказал, когда дело дошло до того, чтобы засунуть свои пальцы ему в рот. Поначалу он всё делал неуверенно, но как только преодолел все свои первоначальные страхи, вел себя чертовски естественно, с легкостью сводя Минхо с ума, и, в довершение всего, кончил себе в штаны. Если он и нервничал, то хорошо это скрывал. Ещё кое-что. Минхо, блять, заплакал. Его сложно довести до слёз, он никогда не плачет. Это унизительно, но Джисона это даже не смутило. В любом случае, все, что Минхо может сделать в этот момент,―это вести себя как обычно и попытаться (ключевое слово: попытаться) обуздать свои чувства, чтобы не разочароваться в потенциальном исходе. Том, в котором у Джисона нет абсолютно никакого интереса к нему. Или, что еще хуже, есть, но он сам отрицает свои собственные чувства, потому что не хочет стать геем. Минхо знает, что не может продолжать этот спектакль вечно. Его притворная, но на самом деле очень даже реальная влюбленность должна в какой-то момент проявиться, а Джисон когда-нибудь, да найдёт себе девушку. Поэтому Минхо, пока может, будет просто наслаждаться их временем вместе. И он надеется, что это время повлечет за собой больше моментов, подобных тем, что произошли сегодня, потому что твою мать. Он не успевает предаться воспоминаниям (что к лучшему), как Джисон, уже одетый в чистые штаны, возвращается с футболкой и толстовкой в руках. – Знаю, ты сказал «футболка», но... может, захочешь выбрать что-то другое, – он бросает их Минхо и хватает одеяло, лежащее рядом, – Пойду сожгу. Минхо усмехается. – Спасибо. Он едва успевает натянуть синюю толстовку, как Феликс вдруг выходит из комнаты. Минхо быстро прячет за спину грязный свитер и футболку младшего, одаривая его самой невинной на свете улыбкой. Феликс машет ему в ответ, а затем переводит взгляд на экран телевизора. Черт. Меню никак не сменилось. А ведь прошло больше получаса. – Вы так и не выбрали, что посмотреть? – спрашивает он. Минхо открывает рот, не в силах произнести ни слова. Джисон появляется из ниоткуда. – Выбрали. Документалку о пингвинах, – и подмигивает старшему, чуть ли не заставив его упасть в обморок. Взгляд его скользит ниже к своей толстовке, надетой на Минхо, и задерживается. – Ладно, голубки, развлекайтесь, – говорит Феликс, схватив ключи со стойки, – Я собираюсь встретиться с Чаном. Джисон усмехается, сложив руки. – С Чаном? И это мы-то – голубки? Феликс только показывает ему язык, а затем исчезает за входной дверью. Джисон, покачав головой, поворачивается к Минхо, неловко топчущемуся на месте и раздумывающему, стоит ли ему уйти. Не то чтобы он особенно этого хочет, но и злоупотреблять гостеприимством нет никакого желания. – Кстати, говоря о голубках, – говорит Джисон, ковыляя к Минхо. Тот хлопает глазами, чувствуя как колотится сердце. Глаза младшего блестят, и он очаровательно улыбается, – Не хочешь посмотреть эту документалку? Она очень интересная... Или, если хочешь, можешь пойти домой. Я не буду заставлять тебя смотреть фильм о каких-то глупых пи... – Как ты смеешь? – ахает Минхо, – Пингвины не глупые. У тебя здесь найдутся закуски? Джисон сияет, и его улыбка заставляет сердце трепетать. – Спрашиваешь! В первый раз за этот вечер Минхо засыпает на его плече (просыпаясь только от его нытья о том, что он пропустил самую интересную часть), а затем, во второй, уже ночью, в своей постели, с синей толстовкой, прижатой к груди, и с улыбкой на губах.. . .
Вопреки вспышкам беспокойства, так часто мелькающим в его голове – беспокойствам о том, что эта договоренность испортит их отношения, что им будет неловко оставаться наедине, что Джисон перестанет быть его другом, – они становятся только ближе. Они часто видятся вне репетиторских занятий. Они знакомят друг друга со своими друзьями. Джисон продолжает «обучать» его. Иногда они проводят целые ночи за разговорами. Минхо все больше и больше влюбляется, и это опасно. Однако, его «обучение» ограничено только репетиторскими занятиями. Если они соберутся смотреть кино, он ни шагу не сделает в его сторону; уложив его спать после просмотра сериалов до самой ночи, он не поцелует его на прощание, как бы сильно ему этого ни хотелось. Это нечто особенное, нечто, что должно оставаться лишь в рамках их занятий – больше смахивает на деловую сделку и меньше угрожает их дружбе. Минхо помогает ему с математикой – Джисон помогает ему научиться делать первоклассный минет, и сам же при этом доводит его до оргазма, шепча на ухо такие вещи, от которых Минхо в холодном поту просыпается по ночам. Минхо считает, что если так и будет продолжаться, будет меньше риска подвергнуть сомнению природу их чистейшей дружбы. Пока ему вдруг не хочется большего. Может быть, винить в этом стоит черную полосатую футболку без рукавов, обнажающую его плечи и даже немного – ребра и грудь, когда он двигается. Или, может быть, складку на его лбу, когда он сосредоточенно кивает головой, пока в наушниках играет его собственный трек. Джисон, занятый работой, безумно красив. Вообще-то он всегда красивый, но есть что-то в его ауре, когда он находится в своей стихии, когда делает то, в чём он профи – ну, помимо моментов, когда он доводит Минхо до ручки – в этом он тоже спец. Что ж, Минхо может сколько угодно пытаться свалить вину на Джисона, но в глубине души он знает, что винить в гноящихся в груди чувствах ему некого – только самого себя. За то, что позволил этому случиться, за то, что одна только мысль об этом парне заставляет его сердце болезненно сжаться. Черт, как-то жарко стало. Он должен что-то сделать, должен стереть грань между их дружбой и тем, чем они обычно занимаются – тем, после чего грудь вздымается, а губы краснеют. Но он не хочет отпугнуть его. Джисон должен стать тем, кто примет окончательное решение. А Минхо просто подтолкнет его к этому. Он как обычно проводит ручкой по губам и вытягивает руки над головой: свитер задирается, обнажая небольшой участок кожи, – вещи, которые каждый раз привлекают его внимание, но Джисон настолько поглощен своей музыкой, что даже не замечает. Минхо раздраженно хмыкает и выбирает более прямой подход. Он придвигает свой стул ближе, прижимаясь к нему и почти тая от такой близости, и кладёт подбородок ему на плечо. – Что ты делаешь? – О... – вздрагивает Джисон, повернувшись к Минхо, и только сейчас понимает, как близко находится старший, – Э-э... ничего особенного, правда. Мой небольшой проект. Хочешь послушать? – А можно? – внезапно оживляется Минхо, с улыбкой на губах принимая протянутый ему наушник. Джисон ставит песню на начало и нажимает на кнопку воспроизведения. Еще одна его особенность: он источает талант. Он гребаный гений, безупречно читающий рэп, сочиняющий музыку и поющий самым великолепным на свете медовым голосом. И это так несправедливо. Это даже злит, потому что на свете, наверное, нет ничего, чего Джисон не умел бы. – Тебе нравится? – его глаза блестят. Минхо кивает. – Да, очень. Это ты написал? – Написано, сочинено и аранжировано вашим покорным слугой, – гордо говорит он, высоко вздернув подбородок. – Ты невероятный, – говорит Минхо, даже не задумываясь. Джисон краснеет, со смешком потирая затылок, и его мышцы напрягаются. Разум Минхо летит в пропасть. – Я знаю, – говорит Джисон, несмотря на явное смущение. Минхо отрывает взгляд от его рук, и Джисон встречается с ним глазами, сладко улыбаясь. Минхо, похрустев пачкой от чипсов, которую незаметно пронёс в библиотеку, тычет в его ногу в попытке привлечь внимание. – Ты должен как-нибудь сыграть для меня. – На гитаре? Минхо снова вытягивает руки над головой, и на этот раз успешно. – Ага, – говорит он, положив подбородок на его обнаженное плечо. Их лица всего в нескольких дюймах друг от друга, – И спеть. Мне нравится, как ты поешь. Глаза Джисона скользят по его губам, и он внезапно тянется к его лицу. Минхо чувствует, как быстро колотится сердце о грудную клетку. Его палец касается нижней губы, и Минхо, сам того не понимая, приоткрывает рот. По шее поднимается жар, когда Джисон, нахмурившись, отстраняется, и он вдруг понимает, что нет, Джисон не собирался делать это в университетской библиотеке. – О? – говорит Джисон, улыбаясь, – Я... я просто собирался убрать крошку с твоего лица, но раз ты так хочешь... – Заткнись, – стонет Минхо, хлопая себя по лицу обеими руками. Конечно, его план вот-вот даст обратный эффект и всё закончится только шуточками, – Ничего я не хочу. Он сердито хватает с колен пустую упаковку, сворачивает её и засовывает в рюкзак. Этого больше не повторится. – Уверен? – настаивает Джисон, наклоняясь ближе. Его голос внезапно становится на октаву ниже. У Минхо перехватывает дыхание, когда чужие пальцы впиваются в его бедро, – Тебе бы понравилось, если бы кто-то оказался поблизости и увидел тебя с моими пальцами во рту? Минхо чуть не давится собственной слюной, щеки и уши пылают, а в животе бурлит возбуждение. – Джисон. – Что? – его рука скользит ко внутренней стороне его бедра, массируя чувствительную кожу кончиками пальцев и сводя его с ума, – Тебе нравится, малыш? Малыш. Если его тон и жгучие прикосновения – недостаточный показатель того, что вот-вот произойдёт, то малыш – точно. У него голова идет кругом. – Н-нет... – выдыхает он, когда чужая рука под столом касается его твердеющего члена. Он серьёзно собирается сделать это здесь? Если кто-то и решит пройти мимо – что очень маловероятно, потому что они уже час сидят в самом дальнем углу, и вокруг ни единой души, – то всё, что они увидят, это спокойно сидящего Джисона и Минхо, ерзающего на своем месте. Минхо не хочет, чтобы его застукали, но признает, что риск быть пойманным, каким бы незначительным он ни был, возбуждает ещё сильнее. – Тогда будь хорошим мальчиком и сиди тихо, – шепчет младший, и Минхо стонет, когда он сжимает его член через штаны, – Тебе придётся постараться, иначе ты снова окажешься у меня на коленях. А Минхо становится жарко от одной только мысли о том, как он снова заползает к нему на колени и трется задницей о его член, заставляя кончить средь бела дня в гребаной библиотеке. То, как они делали это, пока Феликс сидел в соседней комнате, как Джисон зажимал ему рот, как он толкался ему в кулак – воспоминания о том дне до сих пор не дают ему спать по ночам. – Я... ах... – выдыхает Минхо, когда Джисон надавливает сильнее. Он упирается локтями в стол и подносит ладонь ко рту, прикусывая костяшки пальцев так сильно, что едва сдерживается. – Какой милый, – говорит Джисон тоном где-то между обожанием и снисхождением. Он отодвигает ноутбук, чтобы освободить место для руки, и наклоняется над столом, положив голову на руку и наблюдая за Минхо из-под полуприкрытых век. Минхо чувствует, как внутри всё горит. – Я... я всегда милый, – как можно спокойнее отвечает он, быстро прикусывая ткань свитера, когда очередной стон грозится вырваться наружу. Джисон вглядывается в его лицо. – Конечно, – поддразнивает он, – Но когда ты такой... – он прижимает ладонь к его члену сильнее, заставив его издать приглушенный вскрик и спрятать лицо в ладонях, – Такой податливый, такой нежный... Черт, я мог бы... Они вдруг слышат звуки шагов за противоположным рядом книжных полок и замолкают. Минхо садится ровно, поправляет очки на носу и пытается сделать вид, что чем-то занят, на случай, если кто-то решит завернуть за угол. Джисон и не думает убирать руку. Минхо откашливается. – Так о чём мы говорили? – Мы о чём-то говорили? – Джисон невинно склоняет голову, поглаживая его член. – Джисон, – говорит Минхо, ерзая на стуле и поглядывая на студента, едва видимого сквозь ряды книг. – Ты сказал, что будешь вести себя тихо, разве нет? – он ухмыляется, привычными движениями расстегивая его брюки, – Мне снова тебе помочь? Минхо тихо стонет. Он, бросив все попытки вести себя естественно, снова прикрывает лицо руками, стараясь заглушить всхлипы. Джисон убивает его, а Минхо наслаждается каждой чертовой миллисекундой. – Дай мне посмотреть на тебя, малыш, – Джисон нежно уговаривает его поднять голову, проводя свободной рукой по волосам, – Он ушёл. Минхо качает головой, чувствуя, как от слюны намокает рукав, крепко зажатый между зубами. Джисон убирает руку, но Минхо не осмеливается поднять голову и во всей красе явить ему то, во что он сам себя превратил. До тех пор, пока Джисон не хватает его за волосы. Он медленно поднимает его голову, и с его губ слетает тихий стон – струйка слюны разрывается между его губами и рукавом, оказываясь на подбородке. Он жмурится, не в силах вынести стыда, и ладонью прикрывает пятно на рукаве. – Ох, – выдыхает Джисон, – Боже, только посмотри на себя. – Ненавижу тебя, – отвечает Минхо, приоткрывая глаза. Джисон вытирает слюну большим пальцем, а затем преподносит его к губам старшего. Глаза Хана темнеют, взгляд сосредоточен на его губах, послушно втягивающих его палец внутрь. – Тебе это нравится, – шепчет Джисон. О, он и не догадывается. (Или догадывается? Минхо уже не так уверен.) Большой палец вскоре сменяется поцелуем. Джисон не отрывает руки от его волос, слегка дергая за пряди и заставляя задыхаться. Поцелуй нетерпеливый, грязный, и Минхо кажется, что он тонет и одновременно делает глоток свежего воздуха. Он чувствует, что умирает и попадает в рай каждый раз, когда Джисон покусывает его нижнюю губу. Его начинает пугать, насколько слабым он становится в его власти. Внезапное прикосновение к паху заставляет Минхо ахнуть и схватить его за запястье. – П-подожди. Я не хочу... ты знаешь. Не здесь. – Что? – усмехается Джисон, склонив голову набок, – Опять собираешься кончить в штаны? Минхо быстро моргает. – Я-то? Как будто с тобой такого не случалось. Джисон затыкает его быстрым поцелуем, а затем встает и поправляется, начав складывать вещи в рюкзак. Он бросает на старшего многозначительный взгляд, будто ожидая, что он сделает то же самое. – Что ты делаешь? – Мы идем в туалет, – отвечает Джисон, – Сам же сказал – не здесь. О. Минхо трясущимися руками застегивает рюкзак и, спотыкаясь, поднимается на ноги. Джисон хватает его за руку и практически тащит к ближайшему туалету, и не то чтобы Минхо сопротивляется. Туалет находится в дальнем конце библиотеки, и туда обычно никто не заходит. К счастью, и вокруг нет ни души; никто не видит, как он, разгоряченный, прикрывая стояк под подолом свитера, заходит туда вслед за младшим. Мгновение, и Джисон оказывается рядом, своими губами впиваясь в его; их будто магнетическая сила друг к другу притягивает. Хан целует жадно, ладонями скользя по талии и сжимая подол свитера в кулаках. Минхо вздрагивает, тая от прикосновений, обвивает его шею, чувствуя, как задница упирается в край раковины. Джисон вновь кусает его, и от этой настойчивости, с которой он оставляет влажные, горячие поцелуи на его шее, Минхо тихо всхлипывает. Он никогда не видел его таким. Все эти прикосновения, легкие покусывания ключицы, ладони, тянущиеся к его паху – Минхо отправляется в другое измерение. Он вдруг нервно глядит на дверь. – А может нам... ну, зайти в кабинку или... Джисон улыбается. – Сюда никто не зайдёт, малыш. Не волнуйся. В голове вдруг вопрос: знает ли он это по собственному опыту, но спросить Минхо не успевает – чужие руки хватают его за бедра и усаживают на раковину. Минхо скользит руками вниз, проводя пальцами по обнаженным бицепсам, и вопрос, который он собирался задать, мигом вылетает из головы, когда Джисон вновь хватает его за задницу и притягивает к себе, прижимаясь ближе. – Черт, – выдыхает Минхо. Сердце бешено колотится, потому что Джисон никогда не делал ничего подобного, а сейчас он стоит здесь, напротив, обжигает шею горячим дыханием, трется о его бедра, и Минхо приходится зажмуриться, чтобы снова не кончить себе в штаны. Если будет смотреть слишком долго, представит, как они делают это без одежды, как Джисон стоит перед ним, сажает его на стойку, раздвигает его колени и грубо насаживает на свой член, говорит, как ему хорошо, говорит, что Минхо – единственный, кто ему нужен... Ладно, может быть, Минхо немного забегает вперед. Но, черт возьми, он хочет его так сильно, что от этого становится больно. – Джисонни, – всхлипывает он, проводя рукой по его волосам и слабо двигая бедрами в тандеме с младшим. Джисон вопросительно хмыкает, оставляя след в районе челюсти, над пульсом, – Пожалуйста. – Пожалуйста, что? – безжалостно. Просто безжалостно. Он впивается пальцами в бедро, прижимаясь сильнее. Минхо задыхается, сжимая его волосы в кулак (и не пропускает тихий стон, слетевший с его губ). – Джисон. – Скажи, чего ты хочешь, малыш. Джисону так нравится заставлять его говорить ему, чего он хочет, и плевать, насколько Минхо от этого стыдно. – Хочу, чтобы ты прикоснулся ко мне, – умоляет он, и выходит куда более жалобно, чем хотелось бы. В конце концов, это Джисон решил взять инициативу на себя, а Минхо просто решил, пусть это случится раньше, чем позже, потому что мысль о том, что кто-то вот-вот может зайти, никак не покидает сознание. – Какой нетерпеливый, – говорит Джисон, поглаживая его сквозь тонкую ткань белья, – Такая романтичная атмосфера, а тебе лишь бы кончить. Минхо издает смешок, глядя на небрежно брошенные на пол салфетки. – Заткнись. – Но ведь тебе так нравится, когда я разговариваю с тобой, правда? – низким голосом говорит он на ухо, и боже, Минхо стоило ещё в самый первый раз сказать ему, чтобы помалкивал, – Тебе нравится, когда я называю тебя хорошим мальчиком? – он вытаскивает его член и наклоняется, и Минхо едва ли в состоянии понять, что происходит, пока не понимает, что тот сплевывает на головку. Хан отстраняется и смотрит ему в глаза, размазывая слюну. Минхо отчаянно пытается не вцепиться в его руку и не застонать вслух. – А? – спрашивает Джисон, и он запоздало осознает, что тот только что задал вопрос. Нет смысла отрицать, поэтому он кивает, тихо постанывая, когда Джисон сжимает основание. – Тебе нравится, когда я издеваюсь над тобой, да? – спрашивает так, будто не знает ответа, – Нравится? – Хватит, – слабо стонет Минхо, уткнувшись лбом в его плечо. – Хорошо, – его рука застывает, и Минхо резко поднимает голову. – Я не это имел в виду. – Тогда признай это. – Признать что? – Что тебе это нравится, малыш, – он ухмыляется, принявшись двигать рукой в мучительно медленном темпе. Минхо со стоном откидывает голову назад: то ли от раздражения, то ли от смущения, то ли от мучительных прикосновений – он не уверен, – Тебе нравится, когда я говорю тебе, что делать, – продолжает Джисон, уже не задавая вопрос – утверждая, – Поэтому будь хорошим мальчиком и скажи это. – Пожалуйста... – Минхо давится собственной слюной и всхлипывает, прикрыв пылающее лицо руками, – Мне нравится, пожалуйста... блять... – Так я и думал, – ухмыляется Джисон и свободной рукой оттягивает его запястья от лица и накрывает губы своими, глотая тихие стоны и наращивая темп. Не проходит много времени, как Минхо чувствует, как приближается к разрядке, тяжело дыша в его губы. – Джисон, – бормочет он, чувствуя как скручивает желудок, вдруг вспомнив об одежде, которую не хотелось бы испортить снова, – Салфетки. Возьми салфетки. И тогда Джисон крепко сжимает основание его члена, оттягивая момент. – Что ты де... – Можно мне попробовать..? – внезапно говорит он, намекая на то, что сам хочет сделать ему минет, и теперь это совершенно другой человек, совсем не тот, кто только что одними лишь словами выбивал весь воздух из его легких, – Я просто... знаешь, ни разу не делал этого... а ты никогда... ну, я и подумал... не знаю. Просто... тебе бы понравилось? Минхо пытается привести себя в чувства. Джисон, этот гетеросексуальный придурок, сейчас вызвался отсосать ему в гребаном туалете? У него совершенно нет времени обдумать всё это, потому что тело отвечает за него, и он резко кивает. – Д-да, э-э... думаю, да, – врет он, потому что прекрасно понимает – если Джисон это сделает, то точно разрушит его жизнь. – Ладно, кхм... – он делает шаг назад и жестом приглашает Минхо следовать за ним. Тот в оцепенении соскальзывает с раковины, и сердце пропускает удар, когда младший опускается на колени. Картина прекраснее, чем он когда-либо мог себе представить. Джисон облизывает губы и стягивает его штаны пониже, снова обхватив член ладонью, и сопровождающие его действия горячее дыхание и предвкушение не похожи ни на что, что Минхо когда-либо испытывал. Он долго не протянет. – Можешь потянуть меня за волосы? – без какого-либо стыда спрашивает Джисон, и он краснеет, быстро кивая и путаясь пальцами в темных локонах. Джисон ведёт себя как ни в чём не бывало, но кончики его ушей краснеют. Он снова облизывает губы, – И ещё... не стой на месте, если захочешь сам двигать бедрами... – Что? – Ну, у меня нет рвотного рефлекса, поэтому, если хочешь... О. Ого. Хорошо. Это совершенно нормально. Ну, для натурала. Он вздрагивает, когда Джисон проводит языком по основанию. Ощущение чужого теплого, влажного языка, осторожно проходящего по длине, сводит его с ума. Черт, он уже близко – скулит, сжимает его волосы в кулаке, тянет, наслаждаясь его тихими стонами. – Я только начал, – улыбается он и задерживает зрительный контакт, сплевывая на головку и размазывая слюну ладонью. – Блять, – стонет Минхо, опираясь свободной рукой на раковину, чувствуя, как подгибаются колени, – Не пойми меня неправильно, – говорит он, не желая, чтобы его эго раздулось ещё больше, если он вдруг заставит его кончить всего за пару минут, – Я просто чувствительный, помнишь? Джисон вскидывает брови, принимая вызов, который Минхо и не собирался ему бросать, но что уж поделать. – Конечно, малыш, – соглашается Джисон, открывая рот. Дыхание прерывается, когда он вбирает член почти полностью, и Минхо приходится зажмуриться и сделать глубокий вдох, чтобы не упасть. Черт, он что, в параллельной вселенной? Рискнув, Минхо опускает взгляд, замечая, что глаза младшего сияют, а сам он тяжело выдыхает через нос. Он дергает его за волосы, и тот испускает приглушенный стон, и, пусть Минхо прекрасно знает, как Джисону нравится, когда он стонет с его членом во рту, он не ожидал, что ему тоже настолько понравится – он вскрикивает от удивления. Джисон резко выдыхает смешок, слезящимися глазами удерживая его взгляд, а затем начинает двигаться. Когда во рту остается лишь головка, он, посасывая, обводит её языком. Это не похоже ни на что, что Минхо когда-либо чувствовал раньше. Джисон невообразимо быстро толкает его к самому краю, наполняя его тело таким сильным удовольствием, что он чувствует, как вот-вот заплачет. Он откидывает голову назад и практически рыдает, когда кончает младшему в рот. Он падает на раковину, устало опустив голову и пытаясь отдышаться, как вдруг Джисон встает, хватает его за челюсть и тянет на себя. Минхо хлопает глазами, ожидая поцелуя, но тот, вместо этого, заставляет его открыть рот и сплевывает туда его собственную сперму. Господи, мать твою. Не сказав ни слова, он проглатывает её, с удивлением глядя на младшего, пока тот вытирает рот тыльной стороной ладони и облизывает губы. – Извини. Я так и думал, что тебе понравится, – подмигивает он, притягивая его ближе. Минхо не осмеливается отвечать, но, застегнув штаны, позволяет себе растаять в его объятиях, прикрывает глаза и в блаженстве вздыхает, – Ну и как тебе, мой чувствительный малыш? Глаза Минхо распахиваются. Мой. К лицу приливает кровь. – Отвали, – скулит он, уткнувшись лицом в его плечо, пока младший гладит его по волосам. Он понимает, что это был окольный способ спросить, как же он всё-таки продержался так долго, поэтому с улыбкой на губах он неохотно отвечает, – Было приятно. – Неужели? А я и не догадался, – поддразнивает Джисон, и он хмыкает, недовольно надув губы и подняв голову. – Есть куда расти, – поддразнивает он в ответ, вспоминая слова Джисона после их первого раза. – Правда? Значит, мне придется над этим поработать, – говорит Джисон, – Скоро стану таким же профессионалом, как ты. У Минхо и от этого-то раза кружится голова, а Джисон предлагает повторить. – Мечтай, – смеется он.