Their End May Know

Дерьмо. Не могу найти пакет со льдом. Где, чёрт возьми, пакет со льдом? Смотрю на Брайана, лежащего в постели. Он почти ничего не сказал с тех пор, как мы вернулись домой, просто позволил раздеть себя, а потом молча лёг. Так, ладно, в морозилке пакету со льдом не за чем прятаться, потому что там ничего нет кроме водки. Захлопываю дверцу морозильной камеры, и холодильник дребезжит. Заглядываю во все кухонные шкафы, пытаясь найти что-нибудь подходящее, но в конце концов возвращаюсь всё-таки к холодильнику и беру водку. Когда сажусь, кровать под моим весом прогибается, и Брайан открывает глаза. — О, прекрасно! То, что доктор прописал, — говорит он. Закатываю глаза, открываю крышку «Смирнофф» и подношу бутылку к его рту. Он делает большой глоток и, удовлетворённо хмыкнув, откидывается на спину. Хотя у Брайана толерантность к наркотикам и алкоголю, вероятно, выше, чем у большинства стареющих рок-звёзд, не собираюсь позволять ему слишком много. Перкосета, который он проглотил, думая, что я не вижу, будет более чем достаточно для крепкого ночного сна. Заворачиваю водку в футболку и прикладываю к его боку. Он вздрагивает: — Бля, как холодно! — Знаю, но это поможет. — Мучить меня? — Перестань быть такой королевой драмы, Брайан. Он хмурится: — Мне нужно ещё выпить. — Ты уже принял несколько таблеток, поэтому алкоголя на сегодня хватит, — говорю я, прижимая бутылку осторожно, чтобы не сильно охладить кожу. — Хочу и то и другое, медсестра Рэтчед*. — Ах так, — протягиваю руку и легонько шлёпаю его по заднице. Моя рука едва касается Брайана, но он резко вздрагивает: — Я сообщу о вас в профсоюз. Неудивительно, что здравоохранение в этой стране в таком позорном положении. Смеюсь и нежно целую его. Мы молчим несколько минут, и он снова закрывает глаза. Боже, не могу поверить, что столкнулся с грёбаным Коди, которого из всех людей в мире хотелось бы видеть меньше всего. Интересно, он меня искал в клубе или это просто совпадение. Может, Коди высматривал новобранцев. В таком случае он зря потратил время, в «Вавилоне» все слишком заняты траханьем, сосанием и получением кайфа, чтобы думать о чём-то ещё. Не желаю его больше никогда видеть. Потому что при встрече с ним я почувствовал то, что, как мне казалось, оставил уже позади. Полагая, что вся злоба вышла из меня раз и навсегда. И я очистился. И стал свободен. Но он набросился на Брайана. И я понял — гнев всё ещё внутри, нравится мне это или нет. Ярость вскипела, как долбаный вулкан, и клянусь Богом, если бы у меня в руке был пистолет... Я мог бы нажать на курок? Это пугает. Это до чёртиков пугает. Интересно, всегда ли я буду в шаге от того, чтобы потерять душевное равновесие, если вдруг случится что-нибудь плохое. Неужели однажды накинусь на невнимательного официанта и попытаюсь утопить бедолагу в томатном супе, который не заказывал? Просто... когда я увидел, как Брайан упал... Коди был моим другом. Знаю, в конце концов всё пошло наперекосяк, но он был моим другом, по крайней мере, какое-то время. Но лучше не видеть больше его лица на Либерти Авеню, а ему держаться от меня подальше. Боже, он такой лицемер, не могу поверить, что серьёзно слушал его разглагольствования и бред, а в конечном итоге всё решало оружие. — Этот Коди, конечно, сильнее, чем кажется, — вдруг произносит Брайан, понимающе глядя на меня и отвлекая от размышлений. — Да, он маленький, но умеет бить. — Ты тоже умеешь. — Но я не такой, как он! — говорю громче, чем собирался. — Нет, ты не такой, — Брайан касается моей щеки. — Ты совсем не похож на него. Только не забывай об этом. Беру его руку и крепко сжимаю. Пусть Брайан не всегда говорит красивые слова, но иногда он просто знает, что сказать. — Ладно, так и быть, с меня достаточно водки. — Он отталкивает бутылку и вздрагивает. Открываю крышку и позволяю ему сделать ещё глоток. — О, ты уже даёшь слабину и начинаешь потакать моим слабостям. — Пользуйся, пока есть возможность, — подмигиваю я. Он фыркает и снова закрывает глаза. Поднимаюсь и обхожу кровать с другой стороны, на ходу раздеваясь до нижнего белья. Затем беру массажное масло с тумбочки, которым Брайан растирает мне руку, когда я слишком долго рисую. Масло нагревается при использовании, и это похоже на рай. — Возьми, — протягиваю Брайану свою подушку, он немного переворачивается и, морщась, устраивается поудобнее, опираясь на здоровый бок. Растираю масло между ладонями, нагревая, и начинаю мягко поглаживать его плечи. Он тихонечко мычит, и я чувствую, как наконец расслабляется. Так приятно снова быть с Брайаном рядом. Касаться, вдыхать его. Наклоняюсь и медленно провожу языком по родной спине. Боже, как он хорош на вкус. Его пот, его запах, его всё. У Брайана перехватывает дыхание, когда он чувствует мой язык на своей коже, но я не прекращаю лизать его, позабыв о массажном масле. Желаю больше. Мне нужно больше. Хочется забраться на Брайана сверху, скользнуть внутрь и, став с ним единым целым, никогда не отпускать. Но я знаю, что ему сейчас больно. Да и быть топом мне позволялось только в лучшие времена. Поэтому просто продолжаю лизать и целовать, опускаясь всё ниже и ниже. Замечаю, что у Брайана встаёт, и он напрягается: — Джастин... Не отвечаю и осторожно переворачиваю его на спину, но он напрягается ещё больше и шипит от боли. — Брайан, расслабься. — Я определённо вижу эрекцию, протягиваю руку и ласкаю его через трусы. Он старается не смотреть на меня и отводит взгляд в сторону. Брайан смущён. Чёрт, как же я ненавижу эту проклятую болезнь. Потираю его член и, чуть спустив нижнее бельё, целую бедро. Это было так давно, и я знаю, ему сейчас это нужно. Нам обоим нужно. Медленно снимаю с него трусы, как будто имею дело с диким животным, готовым испугаться любого резкого движения. Глаза Брайана теперь закрыты и дыхание поверхностное. Обвожу языком головку, заставляя его ахнуть и прикусить губу. Собираюсь взять член в рот, когда замечаю на животе шрам, и понимаю, что Брайан не позволял видеть его голым с тех пор, как это случилось... Операция. Ненавижу даже думать об этом слове. Ненавижу, что не был рядом и что он всё скрыл. Касаюсь языком красной, ещё чуть воспалённой линии, и Брайан вскидывается, хватает меня за плечо и пытается оттолкнуть. — Не надо, — говорит он, тяжело дыша. — Милый, всё в порядке, — снимаю его руку с плеча и целую ладонь. — Всё хорошо. — Смотрю Брайану в глаза, пытаясь всем сердцем сказать, что люблю. И что мне плевать на какой-то дурацкий шрам. И без разницы, что у него теперь искусственное яичко. Мне, чёрт возьми, это совсем не важно. — Всё хорошо, — повторяю снова, наклоняюсь и нежно целую шрам, целую каждый его дюйм. Затем, посмотрев в глаза встревоженному Брайану, говорю: — Ты так чертовски красив, — и заглатываю его член целиком. После медленно выпускаю ствол, скользя языком вверх по нижней стороне, и перехожу к яйцам, уделяя им обоим равное внимание. Беспокойство покидает Брайана, и он только чуть слышно постанывает от удовольствия, запустив пальцы в мои волосы, пока ещё недостаточно длинные, чтобы он мог привычно за них ухватиться. Господи, как же мне не хватало этого тихого стона Брайана, который звучит музыкой для моих ушей, когда я сосу у него, и который он не издаёт ни для кого другого (ну, во всяком случае, я этого не слышал). Тем временем Брайан уже прерывисто дышит, выгибая бёдра вверх. Снова глубже беру его член в рот, начинаю мычать, горло вибрирует, и он с криком выстреливает в него. Зовёт меня по имени и долго кончает. Жадно проглатываю всё, отчаянно желая вновь ощутить знакомый вкус. Брайан расслабленно откидывается на подушку и закрывает глаза. Ложусь рядом и быстро снимаю трусы. Я так возбуждён, что добиться разрядки не займёт много времени. Несколько раз двигаю кулаком вверх-вниз и вдруг чувствую его руку на своей. — Брайан, всё в порядке, я сам справлюсь. Отдыхай. Брайан ничего не отвечает, просто начинает дрочить мне. Но он устал, и я знаю, что у него болят рёбра. Но я также знаю, что у Брайана есть гордость. Приподнимаюсь и целую любимого. Потом кладу ладонь поверх его и принимаюсь быстрее двигать рукой, помогая. Брайан отстраняется, и мы смотрим друг на друга. Я толкаюсь бёдрами в замок из наших рук, с каждым разом ускоряясь. Целуемся снова, и когда он всасывает мой язык в рот, вздрагиваю, и всё кончено. Опускаю голову рядом с ним на подушку. Мы так и лежим с переплетёнными пальцами, покрытыми моей спермой. Потом Брайан открывает глаза, и я на мгновение боюсь, что он будет сердиться. — Что ж, твой отличный навык ухода за больным в постели компенсировал жадность со «Смирнофф», — говорит Брайан, и мы потираемся носами. Я смеюсь, вздыхаю и сплю без снов.