Просто закрой глаза

      Малфой хотел задержаться в классе и переговорить после занятия с профессором Уилкс, но та довольно ясно дала понять, что очень спешит, и отпустила класс за несколько минут до окончания урока.       Забини нагнал Драко в коридоре — тот не очень-то хотел разговаривать с кем-либо из однокурсников, но Блейз, по обыкновению, делал вид, что демонстративное желание Малфоя побыть одному его не касается.       — Ты как?       В голосе Забини слышалось нескрываемое веселье, хотя говорил он почти шепотом — так, что Драко едва его слышал в гомоне, стоящем в коридоре на перемене.       — Что за неожиданная забота? Я в порядке, разумеется, — ответил Драко и ускорил шаг, уловив за спиной голос зовущей их Пэнси.       — Чёрт, а у меня такое похмелье после вчерашнего, — Забини блаженно улыбнулся. Я думал, ты сегодня вообще не придешь — здорово вчера набрался, даже хуже меня.       Драко остановился так резко, что в него едва не влетел кто-то из несущихся мимо младшекурсников.       — Чего?       — О, всё-таки перебрал, — Блейз кивнул, словно одному ему известному и понятному факту. — Ну, я тоже с трудом припоминаю, что вчера…       — Брось, Забини, — Драко пошел дальше. Очевидно, Блейз действительно страдал от сильнейшего похмелья.       — Я, честно, до этого голову чуть не сломал, где ты ночуешь, мог бы хоть предупредить, что ты…       Драко почувствовал, как в желудке что-то перевернулось.       — Да, я действительно мало что помню… — осторожно пробормотал он. — А ты что расскажешь?       — Ну, к сожалению, не так много, — вдохновенно начал Забини, — посидели в «Кабаньей голове», выпили…       «Что ж, может, Забини перепил и что-то напутал», — подумал Драко, но тут же услышал:       — Но вот когда ты пытался выпустить из загона пегаса в цирке на площади, я чуть от смеха не помер. Сколько ты отвалил хозяину за эту животину?       — Э…       — О, спросим у Паркинсон? Она почти не пила.       Драко быстро оглянулся по сторонам и наклонился к Блейзу.       — Слушай, я реально ничего не помню. Если ты меня разыгрываешь, скажи, но это нихрена не смешно.       Блейз принял оскорбленный до глубины души вид.       — Пэнси, — та как раз подходила к ним, — Малфой вчера был с нами? А то ему память отшибло. Или, может, мне.       — Ещё бы, я бы тоже после такого делала вид, что это была не я, — фыркнула она. — Могли бы подождать меня. Я за вами еще бегать должна? Драко, ты должен мне двести галеонов, кстати.       Паркинсон не стала бы так по-идиотски шутить. Драко почувствовал, как его пробивает ледяной озноб; а еще — что змея на Метке под повязкой зашевелилась.       Про провалы в памяти Уилкс как-то предупредить забыла — хотя можно было догадаться, не зря ведь она требовала от него найти восстанавливающее память зелье.       — Чёрт, я сейчас, — Драко развернулся, чтобы вернуться в кабинет Защиты от темных искусств и все-таки переговорить с Доротеей. — Какой урок следующий?       — Заклинания, — ответил Забини.       — Ага, идите без меня, — он заметил, как переглянулись Блейз и Пэнси, и поспешил обратно по коридору прежде, чем они начнут задавать вопросы или увяжутся следом.       Дверь в тренировочный класс была закрыта, — Малфой свернул в другой коридор, ведущий к другой аудитории и кабинету профессора ЗОТИ, как вдруг остановился.       Пожалуй, стоило уточнить у Забини, какой сегодня день, — может, Драко пробыл в прострации беспамятства несколько месяцев, иначе как объяснить то, что он увидел?       На узкой развилке коридоров третьего этажа стояла самая странная компания, которую можно вообразить: Нотт, Лонгботтом и Грейвс. Тео стоял спиной к Драко, скрестив руки на груди, Грейвс с ядовитой ухмылкой что-то говорил ему, а Лонгботтом молча поглядывал то на одного, то на другого.       Не успев сообразить, что собирается делать, Драко подошел к ним. До него донесся голос когтевранца:       — Будем честны, Нотт, вряд ли ей это поможет. Я уже говорил твоему дружку, что Пожиратели долго не живут… О, а вот и он.       Тео обернулся и посмотрел на Драко. Было заметно, что он с трудом сдерживает злость — на скулах играют желваки, руки на груди сжаты в кулаки.       — Лео, прекрати. Это жестоко, — вдруг примирительно, но не очень-то дружелюбно сказал Лонгботтом, и Драко от удивления едва не поперхнулся. — Иди, куда шел.       — Невилл, чёрт, ты же умный парень, — Грейвс лишь отмахнулся. — Не знаю, с чего тебе приспичило играть в благодетеля с этими отбросами, но лучше прекращай.       — Никто не играет в благодетеля, — огрызнулся Лонгботтом. — Нотт, не слушай его.       — Что тут у вас? — Драко обращался только к Тео, но прежде, чем тот ответил, слово взял патлатый урод:       — У нас разговор. А тебе лучше не лезть, Малфой.       — Ещё ты мне будешь указывать, куда лезть? — если бы Драко умел поджигать взглядом предметы, на месте Грейвса уже рассыпалась бы груда пепла.       — Привыкай, скоро тебе будут указывать в Азкабане, — пожал плечами когтевранец.       Грейвс стоял довольно близко. Драко видел в его опущенной руке палочку, но не смог отказать себе в удовольствии и, даже толком не замахнувшись, здорово врезал ему прямо по носу. И тут же пожалел, что у него нет с собой Маховика времени — этот хруст был усладой для ушей, и Драко не отказался бы услышать его еще раз и еще раз, но тут же почувствовал, как его хватает и оттаскивает в сторону Тео, и Лонгботтом встает между ними и уже лежащим на полу Грейвсом.       — Что тут происходит?!       Ну, конечно, как обойтись без вечной затычки в любой бочке.       Грейнджер со всех ног бежала к ним — волосы разметались, лицо было красным, в глазах плескалась паника. Он видел, как она достала палочку — словно, — чёрт, — словно собиралась защищать идиота от него, Малфоя, или ждала, что он нападет и на нее тоже.       Она и правда была очень напугана, когда опустилась на колени рядом с Грейвсом и приподняла его голову, чтобы лучше рассмотреть. Драко тоже вытянул шею, и, к своему удовольствию, отметил, что удар был хорош — Грейвс утирал рукавом мантии кровь, ручьем бежавшую из ноздрей к самому подбородку. Кажется, он сломал ему нос. Если повезет, ещё и одарил сотрясением куриных мозгов.       — Сейчас, сейчас мы отведем тебя к Помфри. Сильно болит? Возьми платок, зажми скорее...       Драко поморщился, слыша в её голосе отвратительные нотки — словно гриффиндорка вот-вот разревется. Интересно, нянчилась бы Грейнджер с Грейвсом так же, если бы была здесь минуту назад и видела, как тот плескал ядом? Мерлин, один не слишком сильный удар в лицо, и этот слабак даже на ноги сам подняться не в силах.       — Пошли отсюда, живо, — это Нотт. Он уже не держал Малфоя, поняв, очевидно, что тот не станет махать кулаками при Грейнджер, но подталкивал его в грудь, пытаясь заставить развернуться и уйти.       — Невилл, помоги мне, — нервно прикрикнула Грейнджер, не обращая на них никакого внимания. Её голос дрожал.       — Всё в порядке, Гермиона, — о, что за разительные перемены в голосе. Грейвс качнул головой, отталкивая от себя её руки.       Лонгботтом коротко взглянул на Малфоя, затем перевел взгляд на Грейнджер, и, в конце концов, вздохнув, помог Грейвсу встать на ноги. Тот пошатывался, но все же смотрел исподлобья на Малфоя — не надо было быть даже легилиментом, чтобы сказать, что в этом взгляде сквозило обещание скорой мести.       — Малфой, ты просто мерзкий, подлый ублюдок! Что ты себе позволяешь? Это перешло всяческие границы! Какого чёрта ты натворил? Я сейчас же вызову Макгонагалл… — заверещала Грейнджер, опасно размахивая руками. Пожалуй, если бы не Тео, стоящий между ними, она и сама бросилась бы на Драко с кулаками.       — Не стоит, мисс Грейнджер, я уже здесь, — обернувшись, они увидели директрису. Та стояла в нескольких шагах от них, но Драко даже не заметил её появления. Макгонагалл бросила оценивающий взгляд на Грейвса, который, пошатываясь, опирался рукой на плечо хмурого Лонгботтома и истекал кровью, затем посмотрела на Малфоя — кажется, заметила свежие ссадины на его костяшках.       — Отведите мистера Грейвса в больничное крыло, прошу вас, — мягко обратилась она к Лонгботтому, и тот кивнул. До Драко донеслось приглушенное шипение Грейвса «Тебе конец», когда они проходили мимо.       — А вы трое — идите за мной.       И она, высоко задрав голову, как важная гусыня, прошествовала мимо. Грейнджер метнула еще один полный ненависти взгляд на Драко и последовала за ней.       Драко услышал, как глубоко вздохнул Тео — кто бы ни был виноват в этой потасовке (а Грейвс, очевидно, его спровоцировал), разгребать это будут исключительно они двое. И Драко было жаль, что и Нотту достанется, хотя он был вообще ни при чём.       До кабинета директора они шли в полной тишине, и лишь когда дверь за ними захлопнулась и все трое уселись напротив стола Макгонагалл на наколдованные ею тут же кресла, директриса попросила Грейнджер объяснить, что произошло. Тео попытался вставить слово первый, но был остановлен многозначительным строгим взглядом из-под очков, и понуро опустил голову.       — Малфой напал на Леонарда прямо посреди коридора, — голос Грейнджер звенел от праведного гнева. — Ударил его по лицу, и я не успела…       — Что стало причиной этого нападения? — спросила Макгонагалл, и Драко невольно фыркнул. Нападения, чёрт, можно подумать, он только повода ждал, чтобы наброситься на когтевранца с кулаками (вообще-то, так и было, но конкретно в этой ситуации он сам нарвался).       — Я подошла слишком поздно и не слышала разговора, — призналась Грейнджер. Драко чувствовал на себе её взгляд, но не поднимал глаза, разглядывая собственные руки. Ссадину на костяшках пощипывало, приятно напоминая о столкновении с носом заносчивого идиота.       — То есть, мистер Грейвс не набрасывался на этих джентльменов первым?       — Нет, — уверенно ответила Грейнджер. — Он даже не защищался.       — Спасибо, что прояснили ситуацию, мисс Грейнджер, можете быть свободны.       — Но…       — У вас занятие у профессора Флитвика, верно? Думаю, не стоит задерживаться, — безапелляционно произнесла Макгонагалл, и Грейнджер послушно кивнула.       Драко слушал, как шелестит ее мантия, когда она поднималась со стула и шла к двери, и, когда та захлопнулась, поднял глаза на директрису. Она выглядела задумчивой и немного растерянной.       — Теперь вы. Махать кулаками в школе — это просто возмутительно! Мистер Малфой, объяснитесь. Что стало причиной столь варварского нападения на вашего товарища?       — Сам напросился, — коротко ответил Драко.       — Что значит: напросился? Вы не в силах разрешить разногласия как взрослые, цивилизованные люди?       — Грейвс переходил на личности и неоднократно оскорблял нас, — не выдержал Тео. — Я бы и сам ему врезал, да боялся, что исключат из школы.       Макгонагалл недовольно поджала губы. Судя по всему, она и сама была в шаге от того, чтобы решить это «разногласие» вовсе не как взрослый, цивилизованный человек — проще говоря, видно было, что директриса едва сдерживается, чтобы не наорать на них.       — И вы правильно боялись, — Драко заметил краем глаза, как Тео крепко сжал подлокотники стула, на котором сидел. Он не знал наверняка, но догадывался, что Нотту важно закончить школу, поэтому поспешно перебил директрису:       — Директор, это только моя вина, — Макгонагалл выглядела удивленной его словами, — это я ударил Грейвса, и если уж кого отчислять, то меня. Нотт, наоборот, пытался меня остановить и решить вопрос как... Цивилизованный человек.       — Что ж…       Минерва сложила руки на груди, очевидно, раздумывая, что с ними делать.       — В таком случае, мистер Нотт, благодарю вас за благоразумие. А вам, мистер Малфой, я делаю первое и последнее предупреждение. Рукоприкладство в стенах школы категорически, абсолютно недопустимо. За это вопиющее нарушение вы будете наказаны со всей строгостью — две недели ежедневных исправительных работ под руководством мистера Филча, и никакого квиддича на этот же период.       — Никакого квиддича?! — Драко был готов к отчислению, но то, что его оставят в школе, но лишат последней отдушины, было чересчур жестоко.       — Вы не ослышались. Никаких тренировок, я предупрежу мадам Трюк.       На этом разговор был окончен.       Драко и Тео вышли из кабинета — Драко не сдержал едких комментариев в адрес Макгонагалл, едва горгулья за их спинами закрыла проход к кабинету, а Нотт молча слушал его.       — Спасибо, — вдруг сказал он.       Драко лишь отмахнулся.       — Да брось, ты и правда был не при делах, а этот мудак давно заслужил хорошую встряску.       — Я не только об этом, — Нотт оглянулся по сторонам, но вокруг было тихо: урок давно начался, и коридоры опустели. — Я получил сову. Рискованно было отправлять кровь единорога таким способом, но моей матери действительно стало гораздо лучше. Думаю, с зельем из листьев флосентуса, который дал мне Лонгботтом, она скоро пойдет на поправку. А я было думал, что еду на выходных домой, а попаду на похороны.       В голосе Тео чувствовалась горечь и глубокая благодарность. Драко же замер на месте, неверяще глядя на приятеля.       — Всё в порядке?       — Да. Я забыл, что мне нужно зайти к Уилкс, так что иди к Флитвику без меня.       Тео ничего не успел ответить, как Драко понесся к лестнице на третий этаж. Кабинет Уилкс был заперт, а оба класса пусты. Он спустился в подземелья, но, сколько ни ломился и ни пытался отпереть дверь, попасть внутрь не смог — видимо, Доротея учла прошлые проникновения и использовала куда более сильные запирающие чары.       Меньше всего Малфою хотелось возвращаться к занятиям — поэтому он отправился в свою спальню. Там он обыскал все свои вещи, в которых был с пятницы по воскресенье — все его склянки были на месте.       Может быть так, что Нотт что-то напутал?       Драко знал, что не брал крови единорога у Уилкс, но смутно припоминал, что она оставила бутылек в его кармане после последнего сеанса, или, по крайней мере, так сказала — он был не в состоянии проверять.       Что ж, ситуация до смешного странная — у Драко провалы в памяти, а единственный человек, способный объяснить, что происходит, судя по всему, сейчас очень далеко от Хогвартса и ото всех его проблем.

***

      Гермиона резко обернулась, когда дверь в класс открылась, дважды — сначала вошел Невилл, который сел на последнюю парту, несмотря на все ее сигналы и свободное место рядом с ней и Гарри; затем Нотт, который проследовал к парте Забини и по лицу которого было сложно определить, чем закончился разговор с Макгонагалл.       Малфой до конца урока так и не явился. Гермиона была чертовски зла, — её до сих пор потряхивало от мысли, что слизеринец так нагло и подло напал на Лео прямо посреди коридора. Но, кроме этого, она ощущала легкое беспокойство — интересно, что сделала Макгонагалл? Неужели отчислила его? Проступок, конечно, серьезный, но в стенах школы то и дело кто-нибудь дрался. Магические дуэли в коридорах были под строгим запретом, так что ученики не гнушались пускать в ход кулаки, потому что столь магловский способ доказывать свою правоту не был так очевиден в кругу волшебников, и поэтому его даже в формальный список правил поведения и запретов не включили.       — Всё в порядке? — спросил Гарри, и ей нестерпимо захотелось хлопнуть его тетрадью по затылку. Ох уж этот вопрос.       — Да, да, не мешай, — прошептала она, делая вид, что тщательно записывает каждое слово из лекции Флитвика, хотя на самом деле ее мысли были далеко.       Признаться, Гермиона до сих пор сердилась на Гарри после их спора в гостиной Гриффиндора в пятницу. Теперь-то она поняла, что, может, Гарри всё же был прав насчет Малфоя — если тот может просто так ударить человека, чего еще от него можно ждать?       В выходные, вместо того, чтобы идти в Хогсмид вместе со всеми, Гермиона сказалась больной и осталась в замке. Во-первых, она понимала, что разговор о Малфое и профессоре Уилкс так или иначе всплывет снова, а во-вторых, ей хотелось поддержать Лео, которому были запрещены походы в деревню.       В основном они проводили время в библиотеке — Гермиона нарочно выбрала свободное место прямо напротив стола мадам Пинс, чтобы он не пытался поцеловать её снова, потому что от одной мысли об этом она ужасно смущалась. Но Леонард вел себя совершенно спокойно и невозмутимо, словно между ними ничего и не было.       Вечером воскресенья, когда она сидела в одиночестве у камина с книгой, а гостиная постепенно наполнялась вернувшимися из деревни учениками, Гарри сел рядом с ней, и, глядя в огонь, сказал:       — Малфой и правда был в Хогсмиде сегодня. Я видел его возле «Кабаньей головы».       Больше они эту тему не поднимали, хотя она знала, что это ненадолго.       — Гермиона, — донесся до нее шепот Гарри, и она почувствовала, как его острый локоть толкается о ее бок.       — Что?       — Мисс Грейнджер, не отвлекайтесь, пожалуйста, — сказал профессор Флитвик, делая взмах палочкой. На парту перед ней опустился свиток пергамента, на котором она узнала свой почерк. — Ваша оценка за сочинение — «превосходно», разумеется, хотя я заметил небольшой недочёт в формуле заклятия Пылающей руки. Мистер Поттер, что до вас, «выше ожидаемого», хотя могло быть и лучше.       Гермиона уже и забыла про это сочинение. Она уставилась на пергамент, видя прямо посреди текста кляксу, похожую на смазанный отпечаток пальца, хотя в её привычке было сдавать только идеально выполненную работу, вручную переписанную на чистовик. Она коснулась отпечатка рукой, и вдруг вздохнула, вспомнив, что его оставил на пергаменте Малфой — а она, видимо, отвлеклась и забыла исправить его, да так и сдала работу.       Сразу после урока Гермиона отправилась в больничное крыло. Мадам Помфри посмеялась, — «Гермиона, сломанный нос стоит трех минут моего времени: чтобы остановить кровь и восстановить кость. Разумеется, мистер Грейвс уже на уроках», — и отправила ее в оранжерею к Стебль, где как раз проходил урок у когтевранцев.       Гермиона немного помялась в холле, решая, стоит ли пойти к Лео сейчас или лучше встретиться с ним за ужином, — и всё-таки пошла в башню Гриффиндора, рассудив, что глупо хлопотать вокруг него, как… Ну, в общем, проявлять чрезмерную заботу.       Стоило Полной Даме пропустить её в гостиную, Гермиона поняла, что сделала неправильный выбор.       — Гермиона! — воскликнул Симус, обернувшись. — А правда, что Малфой сломал Леонарду нос?       Все присутствующие уставились на нее — здесь был Гарри, Парвати и Падма и другие гриффиндорцы с младших курсов, за исключением Джинни.       — Да, — чересчур резко ответила Гермиона, всем своим видом показывая, что продолжения истории из ее уст они не услышат, и уселась на диван рядом с Гарри — тот внимательно следил за ней.       — Видишь, это же Малфой, — сказал Гарри. — Теперь ты не будешь его защищать?       — А ты защищала, Гермиона? — с любопытством спросила Парвати, и ей захотелось швырнуть в нее чем-нибудь тяжелым.       — Я не защищала, — Гермиона обернулась на звук открывающейся двери. В гостиную вошли Джинни и Невилл. — Не знаю, что у них произошло, но Малфой просто… Ни с того ни с сего ударил Лео по лицу. Тот даже палочку не успел достать или как-то защититься.       Рассказывая, она почувствовала, что снова начинает сердиться, да еще и оправдывается перед ними, будто в чем-то виновата.       — Лео сам виноват, — вдруг сказал Невилл, и все уставились на него, предвкушая подробности свежей сплетни. Гарри, как заметила Гермиона, вообще дар речи потерял от этого заявления.       — Насилие неприемлемо… — начала было Гермиона, но Невилл перебил её:       — Я бы на месте Малфоя сделал то же самое. Грейвс говорил Нотту всякие гадости про его родню, а потом и на Малфоя набросился. Я его поступок не оправдываю, — он развел руками, — но правда, Лео говорил плохие вещи.       — Лео просто из тех, кто не скалится за спиной, а высказывает все в лицо, — вдруг вступился за Грейвса Гарри. — А Малфою, должно быть, это не понравилось, вот и всё.       — Не знаю, Гарри, что он высказывает, кроме как угрожает Азкабаном, да говорит, что все Пожиратели должны подохнуть. А у Нотта даже Метки нет, и он не виноват, что его отец был последователем Волдеморта.       — Но он не сражался за нас, — парировал Гарри. — Значит, он был на их стороне.       Гермиона уставилась на друга так, словно видит его впервые: казалось, он просто повторял за кем-то эти слова, настолько они казались чужими, хоть и были произнесены им.       Невилл повысил голос так, что Гермиона вздрогнула от неожиданности:       — Какие стороны, Гарри! Война закончилась. Нотт не воевал против тебя, и его мать тоже, и говорить ему, что лучше б она умерла — ничем не отличаться от Пожирателей, я считаю.       — Погоди, ты уверен, что Лео так и сказал? — недоверчиво нахмурилась Гермиона.       — Как бы он это ни сформулировал, да. Я отдал флосентус Нотту, потому что он мог сгодиться как лекарство для его матери. Так Грейвс, когда это увидел, предложил купить его у меня за бешеные деньги, лишь бы ему не отдавать, — Невилл почти кричал. — Вы просто слепые, оба!       И помчался наверх по лестнице в спальню мальчиков, где от досады и поспешности споткнулся о ковер и чуть не разбил голову о перила.       В гостиной повисла тишина, которая длилась целую вечность — пока Симус не предложил кому-нибудь сыграть с ним в партию волшебных шахмат, как делал всегда в непонятных ситуациях, и все словно снова ожили.       — Не может быть, — пробормотала Гермиона, словно оглушенная.       — Лео бывает резок, — сказал Гарри. — Он хороший человек, Гермиона. Я уверен в нем.       — Если он правда так сказал, то получил по заслугам, — раздраженно ответила она, и тут Гарри пожал плечами, как бы соглашаясь с ней. — Ладно Малфой, при чем тут Нотт? Он-то ему что сделал?       — Может, у них какие-то свои конфликты?       — Серьезно?       — Эй, ребята, — к ним подошла Джинни. — Мне нужно испытать на одном из вас заклинание по смене внешности. Есть добровольцы?       Гермиона и Гарри одновременно вскинули пальцы, указывая друг на друга, и оба рассмеялись, хотя Гермиона не чувствовала ни намека на веселье.       Ужин она решила пропустить, и вместо этого вечером спустилась на кухню, чтобы повидать домовиков и перекусить в одиночестве.       Весь следующий день она успешно избегала встречи с Леонардом, — хотя всё еще не решила, как будет себя с ним вести, зато то и дело высматривала Малфоя.       По вторникам у них не было совместных уроков со Слизерином, — а на трапезы в Большом Зале она приходила поздно, чтобы не столкнуться с Лео, но и Малфой уже успевал уйти.       Во время ужина Гарри шепнул ей:       — Уилкс. Сегодня после отбоя.       Гермиона кивнула, понимая, что лучшего времени может не представиться — профессор Уилкс покинула школу «по делам Министерства» на неопределенный срок, а по вторникам Гермиона дежурила по школе и шанс попасться был значительно ниже, чем в любой другой день.       Признаться, ей ужасно не хотелось делать этого. Помимо того, что Уилкс не казалась человеком с ангельским терпением, Гермиона боялась того, что они могут обнаружить в её мыслях. Что Малфой действительно чудовище и что и теперь, без влияния Волдеморта, он продолжает творить ужасные вещи по собственной воле. Она надеялась, что они найдут в её Омуте Памяти какую-нибудь ерунду: воспоминания о прошедших уроках, или, на худой конец, старые, незначительные мысли, которые профессор оставила в Омуте, чтобы не забивать голову.       В десятом часу, как обычно, Гермиона отправилась патрулировать коридоры — она попросила Захарию проверить верхние этажи, а сама ходила взад-вперед на втором. Назначенный Макгонагалл новый староста мальчиков не был очень уж ответственным, поэтому быстро закончил со своей частью. В любое другое время Гермиона отчитала бы его, но в этот раз поблагодарила. Проследив, что Смит наверняка добрался до башни Пуффендуя, она вернулась на лестницу, ведущую на третий этаж, и стала ждать.       — Эй, — шепнул кто-то за спиной, и Гермиона, хоть и была готова ко встрече с Гарри, все равно подпрыгнула от неожиданности, когда он приспустил с головы мантию невидимку. — Филч ходит по подземельям, а Уилкс в школе до сих пор нет. Малфой в гостиной Слизерина, и путь чист.       Гарри накинул на Гермиону мантию (на самом деле, в ней не было необходимости, но они решили, что так будет лучше — на случай, если натолкнутся на Пивза или миссис Норрис), и они медленно поднялись по лестнице на третий этаж, прошли по Серпантинному коридору и остановились у кабинета Уилкс. Гермионе еще ни разу не доводилось побывать внутри в этом году; Гарри, судя по всему, тоже. Он взял с собой Карту Мародеров, и, проверив, что поблизости никого нет, кивнул.       Гермиона наложила на дверь профессора несколько заклинаний, чтобы проверить, какие охранные чары использует Уилкс; к её удивлению, кабинет не был надежно заперт, и повозиться пришлось лишь с чарами мгновенного оповещения.       Замок тихонько щелкнул, и Гермиона с Гарри, войдя внутрь, сбросили с себя мантию-невидимку и огляделись.       — Выглядит посимпатичнее, чем при Амбридж, — хмыкнул Гарри, освещая помещение слабым огоньком Люмоса. — Мне нравится.       Кабинет был обставлен только самой необходимой мебелью и вещами. Единственным, что немного выбивалось из общей аскетичной картины, был длинный стеклянный стеллаж на стене.       — Смотри, это Маховик времени?       Гермиона подошла чуть ближе: действительно, за толстым стеклом лежали сборные части какого-то механизма, очень похожего на тот самый Маховик, который она сама использовала на третьем курсе.       — Он сломан, — кивнула она. — Странно, я думала, Министерство уничтожило все остатки Маховиков…       — Которые не уничтожили мы? — грустно улыбнулся Гарри.       Гермиона ободряюще коснулась его плеча: она знала, что воспоминания об Отделе Тайн все еще были тяжелы для Гарри.       Затем они направились к сундуку, стоящему у окна, чтобы проверить его. Но, как бы она ни пытались, ни открыть, ни даже сдвинуть его с места не вышло, хотя её заклинания не выявили никакой магии.       — Жаль, что у меня больше нет ножа, который подарил Сириус, — уныло сказал Гарри, глядя на ее безуспешные попытки разобраться с сундуком. — Я проверю шкаф, вряд ли она стала бы хранить Омут в сундуке. У Дамблдора он всегда стоял за стеклянными дверцами, и Джинни говорила, что у Уилкс он был прямо за спиной.       Гермиона тоже подошла к шкафу; оглядывая полки с многочисленными книгами, она невольно присвистнула — такой внушительной была коллекция Уилкс. Пожалуй, стоит найти повод и одолжить у нее парочку.       Гарри чертыхнулся.       — Тут пусто, — расстроенно произнес он, указывая на шкаф.       На одной из полок с зеркальными стенками располагалась выдвижная дощечка — ниша как раз подходила размерами под большую чашу. Наклонившись ниже, Гермиона могла рассмотреть следы, оставленные на тонком слое пыли. Что бы тут ни стояло, предмет убрали совсем недавно.       — Видимо, она перенесла его в другое место, — Гермиона пыталась сдержать в голосе облегчение, которое испытала, осознав, что они все-таки не залезут сегодня в Омут Памяти.       — Вернемся в другой раз, — сказал Гарри и поднял с пола мантию. Он явно о чем-то задумался. — Я надеялся, что сегодня мы, наконец, узнаем, в чем там дело…       — Гарри, — шепнула ему Гермиона, устраиваясь рядом с другом под мантией и проверяя, чтобы нигде не торчала ни одна их конечность, — Может, это была плохая идея?       — Если есть идеи получше, предлагай, — недовольно буркнул он, поправляя очки и сверяясь с Картой Мародеров.       — Тебе стоит поменьше слушать Леонарда. Он ненавидит всех слизеринцев по умолчанию, судя по всему, — отозвалась Гермиона, игнорируя брошенный на нее из-под круглых очков возмущенный взгляд.       Они вышли в коридор; Гермиона наложила заново все защитные заклинания, и, дважды проверив, что всё в порядке, медленно поплелась за Гарри по направлению к лестнице.       Поднявшись на пятый этаж, Гермиона остановилась.       — Мне нужно закончить дежурство. Пройдусь по первому этажу и подземельям и вернусь в гостиную, — шепнула она.       — Хочешь, я пойду с тобой?       — Не нужно, спасибо, — она улыбнулась. — Слушай, не мог бы ты одолжить мне Карту? Я проверю, кто гуляет по коридорам, чтобы поскорее разогнать всех и вернуться в гостиную.       Она надеялась, что Гарри не заметит, как она отвела глаза, чтобы не смотреть прямо на него, выдавая эту маленькую, хоть и безобидную ложь; простодушный Гарри протянул ей свиток.       Он отправился наверх, на седьмой этаж к портрету Полной Дамы; Гермиона же, сунув Карту в карман мантии, спустилась вниз. Она прошла мимо всех закоулков, где любили прятаться гуляющие по школе ночью ученики; не заглянула ни в один открытый кабинет или класс и ни разу не взглянула на Карту.       Только когда холл остался позади, а на очередной лестнице вдруг стало заметно темнее и прохладнее, она почувствовала, как дико подпрыгивает сердце в груди.       Сравнявшись с классами зельеварения, Гермиона сбавила шаг — оказалось, она почти бежала всё это время.       Только теперь она достала Карту, и, прошептав «Клянусь, что замышляю только шалость», внимательно всмотрелась в появляющиеся на бумаге надписи.       Малфой сидел в гостиной Слизерина в компании с Пэнси, — она, фыркнув, отметила про себя, что совсем рядом, настолько, что их имена сливались в одно, словно Паркинсон сидела у него прямо на коленях, — а также с Забини и Ноттом.       Затея, определенно, была глупейшая — не стучаться же ей в двери гостиной Слизерина? Можно было послать Патронуса, но тогда все бы узнали…       Глаза Гермионы блуждали по карте в поиске решения. И оно вскоре нашлось: в чулане за лестницей, ведущей к покоям профессора Слизнорта, обнаружилась пара слизеринцев.       Она подождала у ближайшего поворота, пока они оба выйдут, — слава Мерлину, ждать пришлось недолго, и сделала вид, словно только что подошла к этому месту. Сладкой парочкой оказались двое пятикурсников — Гермиона уже не первый раз ловила их во время своих дежурств.       — Так-так, опять вы, — как можно строже и спокойнее произнесла она.       Парень и девушка переглянулись, ожидая наказания.       — Любовные дела, я все прекрасно понимаю, — продолжила Гермиона, хотя и понимала, что несет какую-то околесицу. — Не буду штрафовать вас на этот раз.       — Э… Спасибо? — сказал парень, и, пожав плечами, потащил подружку мимо, ко входу в гостиную своего факультета.       — Если встретите Драко Малфоя, попросите его выйти сюда, — сказала она как можно непринужденнее. — Хочу обсудить с ним… Сегодняшнее происшествие.       Судя по тому, как хихикнула девчонка, две минуты назад занимавшаяся черт знает чем прямо в чулане, план Гермионы с треском провалился.       Едва ребята скрылись за углом, она вздохнула и облокотилась на холодную каменную стену, раздумывая, что скажет, если Малфой решит не послать ее к дементорам подальше и все-таки выйдет.       Она кусала губы, мысленно проговаривая слова, которые собиралась сказать ему; и, совершенно погруженная в эти раздумья, даже не заметила, как Малфой вышел в коридор и остановился в нескольких футах от нее, с любопытством наблюдая этот мыслительный процесс.       — Грейнджер? — наконец, окликнул он её, и она вздрогнула от звука его голоса.       — Малфой, — Гермиона резко выпрямилась, пытаясь не обращать внимания на подскочившее в груди сердце.       — Знаешь, у тебя губы забавно шевелятся, когда ты задумываешься, — насмешливо сказал он.       Гермиона вздохнула, и, собравшись с силами, сделала пару шагов по направлению к нему.