ВЫ ВИДЕЛИ ЭТИХ ВОЛШЕБНИКОВ?
Под огромной надписью, закрывающей полстраницы, располагались девять небольших колдографий. Гермиона знала лишь нескольких из людей, изображенных на них — Макнейр, Мальсибер и Пиритс. Лица еще двоих были ей знакомы, хотя она не помнила имен, остальных же она никогда не видела. — Что там? — взволнованно спросил Симус, не отрывая взгляда от газеты. Джинни открыла её и начала быстро скользить взглядом по строкам, улавливая суть написанного, чтобы вслух прочесть самое важное.Пожиратели Смерти вернулись?
Нападение на магловскую деревню на севере Магической Англии произошло прошлой ночью. Заклинанием Адского пламени (запрещено к использованию Постановлением Отдела магического правопорядка номер 9, пункт 3) уничтожены восемь домов, по предварительным данным, погибло двенадцать человек. Среди жертв — трое волшебников, в том числе сотрудник Группы обеспечения магического правопорядка, прибывший на место преступления одним из первых. По информации доверенного источника Ежедневного Пророка, пожелавшего остаться анонимным, к массовому уничтожению маглов причастны трое Пожирателей Смерти или людей, прячущихся за масками последователей Вы-Знаете-Кого. Неизвестные оставили Тёмную Метку в небе над разрушенной деревней. Министерством магии объявлено вознаграждение за любую информацию о местонахождении подозреваемых, а также их поимку — живыми или мёртвыми. Закончив читать, Джинни боязливо подняла глаза на Гарри, словно опасалась, что он вспылит и сделает что-нибудь необдуманное. Но Поттер сидел, молча глядя на газету в руках своей девушки. Гермионе показалось, что он не выглядел удивленным. — Здесь список имен, — добавила Джинни. — Это те сторонники Волдеморта, которые считались пропавшим без вести во время войны. — Они всё ещё зовут его «Вы-Знаете-Кто», — презрительно фыркнул Гарри, и в ответ на недоуменные взгляды пояснил: — Пророк. — Должно быть, Министерство полагает, что все эти Пожиратели причастны к нападению. Хотя я уверен, что пару из них видел в новостных сводках сразу после войны, когда были суды, они точно были схвачены аврорами, — Невилл забрал у Джинни газету и вглядывался в колдографии. — Тут есть Мальсибер, но, клянусь, он был сильно ранен, едва жив, в Хогвартсе, когда Гарри победил Волдеморта. Я думал, он умер или отправился в Азкабан… — Видимо, нет, — устало произнес Гарри. — На свободе полно Пожирателей Смерти, которые убивают невинных людей. За столом повисло напряженное молчание. — А что Орден Феникса? — сказал кто-то. — Нужно поговорить с Макгонагалл, — твердо ответил Гарри. — Она наверняка держит связь с Кингсли, и я должен узнать, какие действия они предпринимают, чтобы остановить всё это. И, возможно, нам придется снова собрать Отряд Дамблдора и взяться за это дело самим. Гермиона, которая молчала всё это время, наконец, не выдержала: — Но как мы сможем противостоять Пожирателям, если даже авроры не могут их поймать? — она схватила газету и потрясла ею в воздухе. — Министерство, должно быть, совсем в отчаянии, раз приняло подобные меры. Дать сводку о Пожирателях в Пророке — всё равно, что заявить, что безопасной жизни пришел конец. Это посеет панику и… — Мы что-нибудь придумаем. — Но на носу итоговые экзамены… — Гермиона, о каких экзаменах может идти речь, когда подобное происходит? — Гарри сказал это совсем тихо, но его голос был твердым и не терпящим возражений. Он посмотрел на нее с укором, и, не сказав больше ни слова, поднялся и покинул Большой Зал. Она заметила, как из-за стола когтевранцев тотчас встал Леонард и последовал за Гарри — в руках он сжимал свежий номер «Ежедневного Пророка». — Гарри прав, — сказал Невилл. — Если потребуется снова вступить в битву с Пожирателями, я сделаю это. — И я, — эхом отозвался Симус. — Я тоже сделаю это, — удрученно вздохнула Гермиона. — Я готова сражаться снова, готова сделать что угодно, чтобы всё, наконец, закончилось. Но я не представляю, как мы… Что мы можем сделать? — Гермиона, — Джинни ободряюще улыбнулась ей, хотя ее глаза оставались серьезными. — Мы поговорим с Макгонагалл, а потом подумаем, что можно сделать. Может быть, наша помощь вовсе не потребуется. — Мы уже совершеннолетние и имеем право участвовать в этом, — кивнул Невилл. — И вообще, мы, а не Министерство, выиграли войну… — Но сейчас во главе Министерства Кингсли, — возразила Гермиона. — Это совершенно другое дело. Он наверняка знает, что делает. — Должно быть, не настолько хорошо, — язвительно отозвался Финниган, и, допив свой кофе, тоже поднялся из-за стола. — Как же я их ненавижу, — вдруг сказала Джинни, глядя на скалящиеся, отворачивающиеся от объектива уродливые лица на первой полосе. — Надеюсь, каждый из них получит свой поцелуй с дементором. Гермиона не могла с ней не согласиться, но промолчала. Она чувствовала, как горлу подступает тошнота — от ужаса, ощущения собственного бессилия, неверия, что всё это действительно происходит. Первым уроком у них были заклинания, — Гарри опоздал, хотя ушел с завтрака одним из первых. Он уселся на последней парте с Невиллом, тогда как возле Гермионы, сидящей на первом ряду, было свободное место. Легкий укол обиды кольнул её, когда она услышала, как её друзья тихо шепчутся о чем-то. Она не сомневалась, что Гарри уже строит план по поимке Пожирателей. Гермиона знала, что этого было не избежать, и надеялась лишь, что Аврорат справится со своими обязанностями прежде, чем за них примется Поттер. Она готова была следовать за ним на край света, и сейчас, так же, как и раньше, сражаться бок о бок, и, если потребуется, отдать свою жизнь за него, хотя до последнего была уверена, что это не потребуется. Теперь она явственно осознавала, что попытки оградить Гарри от всего этого и защитить его не приносили ничего, кроме его раздражения в её сторону и раскола в их крепкую, нерушимую дружбу. Она твердо решила поговорить с ним, чтобы Гарри понял, что по-прежнему может доверять ей и рассчитывать на её помощь. Но такая возможность представилась не скоро — после занятия у Флитвика Гарри тотчас покинул класс, а на следующем уроке, Защите от темных искусств, у нее не нашлось ни минуты, чтобы перекинуться с Поттером хотя бы парой слов. Профессор Уилкс была мрачнее тучи. Она снова заставила их тренировать навыки беспалочковой магии — на этот раз им предстояло отражать летящие в них заклинания. Доротея позволила им произносить защитную формулу вслух, но это не помогло — её красящие чары вырывались из палочки так быстро, что ни у кого не было ни единого шанса отбиться от них. Гермионе показалось, что она выходит на расстрел — смотрела, как белые кляксы расплываются по ее мантии и тут же исчезают, и ни один выкрикнутый ею «Протего» не сработал. Не лучше были успехи у Гарри, Забини и у остальных. Малфой, едва первое заклинание угодило ему в плечо, громко заявил, что больше участвовать в этом не собирается. Уилкс была в бешенстве. — Думаете, у тех волшебников, что погибли вчера, были достаточные навыки в защитной магии? — Она говорила, не повышая тона, но у Гермионы всё равно пошли мурашки по спине. — Пропустите одно обезоруживающее и всё, вам конец! Ты труп, — она пустила красящее заклинание в Паркинсон, — ты труп, — в Невилла, — ты труп, — в Нотта. Она лишала факультет каждого из них трех очков за каждый пропущенный удар. Гермиона насчитала минус восемьдесят одно очко с Гриффиндора и минус шестьдесят девять со Слизерина; и то, только потому, что слизеринцев было намного меньше. Немыслимые цифры — утешало лишь то, что у когтевранцев и пуффендуйцев на следующем их занятии дела вряд ли пойдут лучше. — Профессор, но беспалочковой магией обладают лишь сильнейшие волшебники… — попытался кто-то возразить, за что получил очередную кляксу, растекающуюся по одежде. — Эти навыки можно и нужно тренировать! Если вы не планируете стать «сильнейшими волшебниками», нечего вам делать на работе в Министерстве, и в моем классе тоже! В конце концов, когда тренировка пошла по третьему кругу, Гарри не выдержал и, выкрикнув «Акцио!», схватил свою палочку, которая слетела со стола Доротеи, выставил перед собой мощный щит, и, воспользовавшись заминкой профессора, обезоружил её. Гермиона поёжилась, ожидая, что сейчас преподавательница взорвется и накажет его. Но та вдруг весело рассмеялась. — Пятьдесят очков Гриффиндору за находчивость и храбрость мистера Поттера! Слизеринцы зашептались между собой — Гермиона заметила, как поморщился Малфой, словно это было его личным поражением, но, по крайней мере, он ничего не сказал вслух. — Вы все забыли о том, что у вашего противника всё еще есть оружие, — Доротея подняла свою палочку вверх, демонстрируя им. — Отберите её и используйте против хозяина. Кроме того, не стойте столбом, когда в вас стреляют. Вы должны прятаться, убегать, пытаться напасть на противника с голыми руками, в конце концов. Вы должны делать всё, чтобы выжить. В классе воцарилась тишина. Гермиона кожей ощущала общее настроение своих однокурсников — все они считали Доротею чокнутой, но в своем роде гениальной волшебницей. Ей самой и в голову не пришло уклоняться или приманить к себе свою палочку, — девушка выполняла то, что было сказано, пыталась возвести вокруг себя непробиваемый заклинаниями щит, даже не задумываясь над тем, что это, наверное, попросту невозможно. На второй половине урока Уилкс снова трансфигурировала их парты в маленькие столики на двоих, и ученики опять разбились по парам, чтобы отрабатывать манящие чары без использования палочек. Гермиона села так далеко от Малфоя, насколько это было возможно; но у него, судя по всему, и в мыслях не было продолжать то, что он делал на прошлом уроке. До конца занятия он ни слова ей не сказал, только однажды проворчал под нос «аккуратнее, Грейнджер!», когда она отвлеклась, и учебник, влекомый лишь невербальными чарами слизеринца, врезался ему в грудь. — Рекомендую вам продолжить практиковаться во внеурочное время, иначе промежуточный экзамен в конце декабря никто из вас не сдаст, — заявила Уилкс сразу после того, как сказала, что урок окончен. — Соседние залы будут открыты в любое время до десяти часов вечера каждый день. По классу пронесся ропот — в последнее время старшекурсникам задавали столько домашних заданий, и, в частности, практической работы, что свободного времени почти не оставалось. Гермиона даже не обратила на это внимания — уж она-то найдет в своем графике пару свободных вечеров и для тренировок по Защите от темных искусств. Сейчас она была полностью погружена в мысли о новом нападении Пожирателей. Очевидно, они преследовали цель внести в магическое сообщество хаос и страх, и, судя по тревожным перешептываниям учеников и преподавателей на переменах, у них это получалось. Без Волдеморта, главной движущей силы темных волшебников, они вряд ли были способны на нечто большее, но и неожиданные набеги на магловские деревни и встающих на пути волшебников были достаточно веским поводом переживать и бояться за будущее. Вечером, когда Гермиона допоздна просидела в гостиной Гриффиндора за учебниками, Гарри вернулся с тренировки по квиддичу и почти сразу направился в свою спальню. Она робко окликнула его, и Поттер обернулся, словно не ожидал, что она заговорит с ним. — Я хочу, чтобы ты знал. Что бы ты ни решил, куда бы ни отправился, что бы ни сделал. Я всегда буду рядом, всегда буду поддерживать тебя и прикрывать твою спину. Голос Гермионы дрогнул от сдерживаемых слез; но, к счастью, Гарри улыбнулся ей с признательностью и заключил подругу в крепкие объятия. От него пахло потом, травой, прохладным ноябрьским ветром. От него пахло чем-то родным и знакомым, и она почувствовала, как сердце быстро забилось в груди — от боли, благодарности и любви. — Я знаю. Спасибо, — шепнул он ей на ухо. Гермиона лишь всхлипнула в ответ.***
Драко уже битый час вчитывался в имена Пожирателей Смерти, опубликованные в «Ежедневном Пророке», не понимая, какой идиот и на каких основаниях составлял этот список. Мальсибер был мёртв, он знал это точно. Также он знал, что двое из Пожирателей, чьи колдографии были опубликованы на первой странице, были приговорены к пожизненному заключению в Азкабан, и, если они не сбежали, в чем он сильно сомневался, то это просто какая-то глупая ошибка или неуклюжий способ Министерства навести лишнего шуму. С таким же успехом они могли опубликовать имена его отца, Крэбба и Гойла старших, но, пожалуй, эти слушания были слишком растиражированы, чтобы делать вид, что Люциус не был освобожден из-под стражи, а отцы его бывших приятелей не приговорены к поцелую дементора. — Ты сегодня не на отработках у Филча? — донесся до него удивленный голос Теодора. Нотт вошел в комнату, на ходу сбрасывая тренировочную изумрудную мантию — не так давно он присоединился к сборной Слизерина по квиддичу в качестве загонщика. Драко удивленно вскинул брови: — Разве сегодня тренировка не у армии Поттера? — Да, у нас было что-то вроде дружеского поединка, — заметив, как изменилось лицо Малфоя при упоминании слова «дружеский» в контексте чего-то связанного с Гриффиндором, уточнил: — Просто общая тренировка. — И кто победил? — Поттер поймал снитч. Трижды. — Ну, ещё бы, — недовольно буркнул Драко. До конца его наказания оставалось меньше недели, и ему не терпелось вернуться на поле и снова оседлать метлу. — Так что с твоими отработками? — Филч был занят малолетками, забросавшими лестницу у класса прорицаний навозными бомбами, и я улизнул, — равнодушно отозвался Драко, и, скомкав газету, бросил её в мусорное ведро у двери в комнату. — Тебе бы в охотники, — усмехнулся Тео, но тут же посерьезнел. — Что думаешь насчет статьи? — Ересь какая-то. — Я тоже так думаю. А твоя Метка… — он осекся, ожидая реакции Драко. До сих пор Малфой ни с кем не обсуждал свою Метку — его приятели делали вид, словно ее не существует, даже после того, как он при них во сне пытался активировать её. — Я чувствую, как они зовут, — Драко не собирался отвечать ему, но настолько устал от этого бесконечного зуда в предплечье, что жалоба вырвалась сама по себе. — Нас не оставят в покое, пока хоть кто-то из них на свободе. — Утром какой-то мальчишка крикнул мне в лицо, что я такой же урод, как и мой отец, — Нотта скорее забавлял этот факт, чем расстраивал, но Драко понимающе кивнул. Хоть на него никто не смел нападать напрямую, кроме разве что Грейвса, он понимал, каково это, когда тебя так открыто и яростно ненавидят. — Он жив? — Жив. Разве что на завтрак случайно отведал рвотных батончиков. Спать Малфою совершенно не хотелось. Он подумал, что, возможно, стоит пойти прогуляться по школе, но тут же сообразил, что в этот день дежурят пуффендуйцы. Как будто ему есть дело до того, кто следит за порядком в коридорах школы после отбоя. Драко не мог признаться себе, что хочет увидеть Грейнджер. На их последнем совместном уроке она была необычайно задумчива и почти не разговаривала — даже не вскидывала руку всякий раз, когда преподавательница задавала какой-нибудь вопрос. Когда они отрабатывали защитные чары без использования палочек, он поймал себя на мысли, что его тянет встать между Грейнджер и Уилкс, заслонить чёртову гриффиндорку от летящего в нее безобиднейшего заклятия и смущения, что отражалось на её лице каждый раз, когда у нее не получалось установить щит. Эта мысль сводила его с ума, бесила своей неправильностью и неуместностью, так что в конце концов он и сам отказался участвовать в тренировке. А потом злость на Грейнджер сменилась раздражением на Поттера, который, как всегда, решил устроить клоунаду и вышел из неё героем. Драко четко осознавал, что ему нужно держаться от Грейнджер как можно дальше. Он решил, что больше не допустит пагубного влияния Метки на его разум, не прикоснется к гриффиндорке, какие бы темные силы не влекли его к ней. Мысленно дав себе это обещание, он поднялся с постели, накинул на себя мантию, и, бросив удивленному Тео: «Я прогуляться», вышел из спальни. В прошлый раз Грейнджер нашла его каким-то непостижимым образом; он проследовал по тому же маршруту, что и тогда, свернул к Астрономической башне и, наложив на себя дезиллюминационные чары, стал ждать. Драко стоял на открытой площадке, вглядываясь в далекие очертания верхушек деревьев Запретного леса, мерно покачивающихся на ветру. Тучи заволокли небо, и ни луны, ни звезд видно не было. Он стоял там четверть часа, пока, наконец, не почувствовал себя просто идиотом. Грейнджер нет до него никакого дела, и она не придет. Может быть, она действительно решила отвязаться от него, потеряла интерес или решила, что, раз его имени нет в сводке разыскиваемых Пожирателей, то и он сам не представляет интереса. Чертыхнувшись от собственной глупости, Драко начал спускаться по лестнице. Сны, в которых фигурировала самая высокая башня Хогвартса, ему больше не снились. Он подумал, что, может, стоит наведаться в Запретный Лес, раз это так работает. Но с лесом, в отличие от Астрономической Башни, его не связывали никакие воспоминания, и казалось странным, что теперь почти каждую ночь он перемещался туда в своих видениях. На четвертом этаже по пути к подземельям Малфой замер, уловив краем глаза какое-то движение в полутьме. Драко поднес руку к глазам, чтобы убедиться, что он все еще невидим; Миссис Норрис, конечно, учует его, но он успеет скрыться до того, как нагрянет старый сквиб. Вдруг в конце коридора зажегся свет и послышались недовольные вскрики и жалобы потревоженных портретов. У уродливой статуи горбатой Одноглазой ведьмы стоял не кто иной, как Грейвс собственной персоной. Воровато оглядевшись по сторонам, он быстро пошел по коридору — Драко отпрянул с пути как раз вовремя, чтобы тот не врезался в него. Змея на предплечье слабо шевельнулась, и Драко почувствовал непреодолимое желание выстрелить проклятием когтевранцу в спину. Ему стоило больших усилий замереть и не двигаться, чтобы не быть обнаруженным, но Грейвс ничего не заметил и вскоре скрылся за поворотом в сопровождении света от своей волшебной палочки. Драко постоял в своем укрытии еще с минуту и вышел в коридор. Он был почти уверен, что Грейвс не шел по четвертому этажу, а словно появился из ниоткуда. Малфой приблизился к статуе, и, прошептав «Люмос!», внимательно осмотрел ее, но ничего подозрительного не обнаружил. — Молодой человек, вам не пристало разгуливать по ночам… — начал было читать нотации один из седовласых древних магов с ближайшей картины, но Драко грубо оборвал его нравоучения: — Не лезь не в свое дело, старикан, а то заколдую твою раму заклятием вечного приклеивания, и будешь сидеть тут до скончания веков. Возмущенный портрет явно собирался отчитать его, но тут в конце коридора послышались шаги, и, торопливо прошептав «Нокс», Драко бросился в противоположную сторону — еще одна неделя отработок ему была ни к чему. На следующий день он был удивлен, когда после обеда Грейнджер, подкараулив его в безлюдном коридоре, подошла и протараторила: — Ты свободен сегодня вечером? Отработаем манящие чары? — Это ты так на свидание пытаешься меня пригласить? — усмехнулся он, с наслаждением наблюдая, как её щеки заливаются румянцем. — Ещё чего, Малфой. Да или нет? У меня полно дел, но сегодня в восемь вечера я свободна, да и класс к тому времени будет пуст. — Так и быть, — он небрежно пожал плечами, всем своим видом выражая равнодушие, но не смог удержаться и ещё какое-то время стоял на месте, глядя вслед удаляющейся фигуре Грейнджер. Он пришел в класс в начале девятого — она уже ждала его. Все столы и скамьи были расставлены вдоль стен. Грейнджер сидела прямо на полу в центре комнаты, поджав под себя ноги, и гипнотизировала взглядом медленно ползущий к ней толстый учебник по Защите от темных искусств, который притащила с собой. Драко встал рядом и, глядя на нее сверху вниз, язвительно произнес: — Ты что, борешься за права стульев и их освобождение от гнёта задниц волшебников? Грейнджер лишь фыркнула в ответ, но он заметил, что она слегка улыбнулась в ответ на шутку, хоть и почти сразу приняла невозмутимый вид. — Я решила, что будет куда эффективнее, если мы сделаем это упражнение немного более наглядным. — И для этого мне нужно сесть на грязный холодный пол? — Я наложила на него согревающие чары, — она подняла на него глаза, и Драко поймал себя на мысли, что ему нравится смотреть на нее из этого положения. — А очищающие, ты, думаю, и сам знаешь. Взмахом палочки она наколдовала стеклянный стакан и поставила его на учебник; вторым взмахом наполнила его почти до краев водой. — Будем двигать учебник так, чтобы вода не переливалась через край. Это поможет сконцентрироваться и выработать синхронность наших движений, и… — Не припомню, чтобы Уилкс просила использовать беспалочковую магию аккуратно, - возразил он. — Да, но точность будет важна, когда мы начнем практиковать более сложные чары. Так что лучше начать с этого. Она начертила на полу, прямо под книгой, тонкую, но заметную линию, а затем еще две — одну прямо перед собой, а вторую в паре ярдов напротив. — К тому же, так будет понятно, кто сильнее. Это как игра: нужно притянуть стакан к себе, не расплескав всю воду. — Я понял. Но, по-моему, это пустая трата времени. Драко уселся напротив неё, прямо перед своей чертой. — У нас пятьдесят семь баллов, а у Гарри и Блейза — шестьдесят девять, — сказала гриффиндорка. — У Невилла и Паркинсон по сорок два, а у Парвати и Падмы по сорок девять. Не знаю, сколько у Нотта и Симуса и что насчет остальных, но вряд ли больше, чем у нас. — О, в тебе гораздо больше слизеринского, чем можно было предположить, — Драко ухмыльнулся. — Я говорю о тщеславии, разумеется. — Я вовсе не тщеславна, — отрезала Грейнджер, и, откинувшись в сторону, положила палочку на некотором расстоянии от себя. — Бесит, когда Поттер тебя обходит? — не унимался Драко. — Нет, я и так знаю, что Гарри очень сильный волшебник. И меня это не бесит, — Грейнджер отвела взгляд и поправила волосы, которые лезли в лицо, стоило ей шевельнуться. Она, очевидно, лукавила. Учебник медленно заскользил по полу прямо к ней. Драко спохватился, и, сконцентрировавшись, применил невербальные чары — стакан угрожающе дрогнул, но не сдвинулся с места, как и книга. — Эй, у тебя палочка в кармане? Он скривил губы и, достав палочку из внутреннего кармана пиджака, тоже отложил её в сторону. Как бы он ни насмехался над её идеей, она оказалась весьма действенной. Учебник то и дело пересекал черту, но, приближаясь к следующей линии, тут же возвращался обратно под действием чар противника. Они расплескали почти четверть стакана, — Грейнджер сразу убирала лужи воды взмахом руки, и в эти моменты у Драко появлялось преимущество, которым он без зазрения совести пользовался, чтобы придвинуть книгу поближе к себе. Спустя какое-то время, выбившись из сил, они решили сделать передышку — Грейнджер притянула к себе не противящиеся больше учебник и стакан с такой легкостью, словно беспалочковая магия была её врожденным талантом. — Давай увеличим расстояние и попробуем еще раз, — Драко встал, и, сделав три больших шага назад, снова уселся на пол. — Что ж, усложнять, так усложнять, — Грейнджер силой мысли подняла учебник в воздух и отлевитировала его так, чтобы он завис ровно между ними. Он не был готов к тому, чтобы без использования палочки совмещать манящие и левитационные чары; но и отказаться от дерзкого вызова гриффиндорки тоже оказался не в силах. Коротко кивнув, Драко сосредоточился на учебнике, и не отрывал от него взгляда так долго, что стены класса вокруг и лицо Грейнджер напротив стали единым неразличимым пятном. Теперь дело шло куда медленнее, — казалось, ослабь один из них хватку, и другому книга прилетит прямо в лоб. В стакане разворачивался маленький смерч — тонкое стекло дрожало под натиском магии с обеих сторон, а листы учебника шелестели, разрываемые чарами. Хрупкая конструкция дрожала, но медленно и верно плыла по воздуху в сторону Грейнджер. Она радостно рассмеялась, когда учебник преодолел половину расстояния до её линии, и не замечала, что это случилось лишь потому, что Драко отвлекся, чтобы взглянуть на неё. — Ого, вот это уровень! Учебник рухнул на пол, и осколки стакана разлетелись вместе с брызгами по всему полу. — И простите, я не хотел, — Поттер выглядел виноватым. Драко мысленно поблагодарил Салазара за то, что его палочка лежала в стороне — иначе он кинул бы в очкастого оглушающее. — Гарри! Малфой был уверен, что Грейнджер сейчас бросится Поттеру на шею — её голос звучал так радостно, словно они не виделись десять лет, или тот прямо на её глазах только что завалил еще одного Волдеморта. Но она не встала с места — Избранный мялся в дверях, словно не зная, войти ему или уйти. «Вали нахрен», — подумал Драко, надеясь, что это сработает так же круто, как и его магия без использования палочки. Но чуда не произошло. — Так, и что тут у вас? За спиной Поттера появилось улыбающееся во все зубы лицо Забини. — Чары левитации и манящие вместе, — ответил ему Гарри, словно их с Грейнджер тут вовсе и не было. — А вы уже закончили тренировку, ребята? — Да, мы были в соседнем зале. Пытались наколдовать «Протего» без палочки. — И как успехи? — он не удержался и посмотрел на Грейнджер. Она что, всерьез интересуется этим? — Ну, пока не очень, — уклончиво ответил Поттер. — Супер, рады были пообщаться, спокойной ночи, — ядовито произнес Малфой, которого парочка Поттера и Забини уже начала раздражать. — Брось, может, мы вместе… — начала было Грейнджер, но он грубо перебил её: — Я не собираюсь торчать здесь до самой ночи. — Ладно, пошли, — Забини махнул рукой Малфою и скрылся в дверях. Поттер кивнул девчонке и последовал за ним, бросив ей: — Увидимся в гостиной? Едва они ушли, Драко недовольно пробормотал: — Стоило наложить на дверь заклятие Недосягаемости. — Да брось, я бы тоже с интересом посмотрела, как у них идут дела. — Явно получше, чем у нас, раз они отрабатывают защитные чары, а мы возимся со сраным стаканом. Он брезгливо откинул от себя ближайший осколок. Грейнджер потянулась за палочкой и, взяв ее, прошептала «Репаро». Стакан снова стоял на месте, невредимый, в отличие от резко испортившегося настроения Драко. — Нужно начать с малого, и тогда… — И тогда будем плестись на хвосте у Поттера и Забини вечно. Ты не стараешься, — заявил он. Грейнджер вскинула голову, в глазах её плескался праведный гнев. Драко тотчас почувствовал себя намного лучше. — Я стараюсь. Да у нас же была ничья всё это время! — Я тебе поддавался. Это была слишком очевидная ложь, но Грейнджер, судя по выражению лица, приняла её за чистую монету. — Да и чёрт с тобой. Я пошла. Она схватила учебник, поднялась на ноги, и, отряхнув мантию, зашагала к выходу. Драко медлил всего секунду, но, не удержавшись, схватил палочку и выбросил запирающее заклинание, так что дверь захлопнулась прямо перед её носом. — О, нет, я в ловушке! — язвительно и демонстративно-драматично простонала Грейнджер, и зло добавила: — Как же я выберусь отсюда? Наверное, с помощью простейшей «Алохоморы»? Невыносимая всезнайка. Она не довела движение палочкой до конца, когда Драко оказался рядом. Он рывком развернул её к себе, жадно вдыхая знакомый сладкий аромат. — Кажется, мы не закончили. В прошлый раз. Она смотрела на него прямо, без ужимок и смущения, и, чётко проговаривая каждое слово, произнесла: — А я уж думала, ты забыл. Его губы накрыли её — больше не было сил терпеть, ждать и обманываться. Он хотел этого, ему нужно было это. Словно услышав его мысли, Грейнджер слегка отстранилась, её горячее дыхание клубничной сладостью коснулось его подбородка. Она прошептала: — Единственный способ избавиться от искушения — это поддаться ему? — Похоже, что так. Сама придумала? — Это «Портрет Дориана Грея». Оскар Уайльд. Она закатила глаза так, словно привела цитату из «Истории Хогвартса», а не книжки какого-то магловского писаки, а он не узнал её. — Сейчас бы маглов цитировать, — поддразнил он её. — В этом романе речь о волшебном портрете, да и сам Уайльд, возможно… Он оборвал её лекцию по магловедению, снова прижав Грейнджер к себе и целуя её долгим, мягким поцелуем. Сдерживаться было невыносимо сложно, и, если свои губы и язык он еще хоть как-то держал под контролем, руки уже во всю скользили по телу Грейнджер. Он стянул с нее мантию, не глядя отбросил на пол; приподнял рубашку и коснулся теплой, покрытой мурашками кожи. От этого движения она тихо простонала ему прямо в лицо, и Драко вдруг ощутил себя неумелым торопливым девственником, готовым кончить от одного вида возбужденной женщины. Всё его тело горело, Метка пульсировала на руке, но он даже не замечал этого. Он добрался до её груди, охватил её ладонью поверх белья, и, как мог, замедлил движения, растягивая удовольствие… — Малфой, — она положила свою руку поверх его. Тон Грейнджер ему совершенно не понравился. Она часто, прерывисто дышала, обжигая его своим дыханием, и жалась к нему всем телом, но это её «Малфой» не сулило ничего хорошего. — М? — откликнулся он и снова её поцеловал. — Я… Хм… Не думаю, что это хорошая идея. Он замер. Ну, конечно. Зажиматься по углам в школе — это одно, а преступить черту для идеальной-добренькой-глупой Грейнджер, да еще с кем? С ним, с Малфоем, с Пожирателем, — это совсем другое дело. — Как же мы тогда избавимся от искушения? — хрипло пробормотал он куда-то в её волосы. — Понятия не имею. Она приподняла подбородок, и её нос провел невидимую черту по его щеке. Быстро поцеловала его, словно на прощание — Драко уже убрал руки, опустил их и сжал в кулаки так крепко, что, наверное, на ладонях останутся следы от ногтей. — Понятия не имею, — передразнил он её, и, коснувшись губами её макушки, невербальной магией открыл дверь и вырвался в прохладу тихого безлюдного коридора.