Немецкий дом

      — Я тоже виновата, — пробормотала Бисмарк, отмывая плиту.       Убирать кухню пришлось немкам. Когда произошел тот несчастный случай, Джервис и Нельсон улетели наверх хлопотать над Уорспайт. Янус, как к делу непричастная, внизу так и не объявлялась, а сидела у себя и монтировала ролик. Поймать удалось лишь Арк Роял, и ее отправили с мешком попорченных кастрюлей и половников к Юбари, чтобы та все починила.       — Нужно было быть сдержаннее, — произнесла Бисмарк, пытаясь тряпкой убрать разбитое яйцо.       — Ты не виновата, сестренка Бисмарк! — попыталась подбодрить ее Ойген. — Уорспайт сама сунула ногу, хотя видела, что ты закрываешь дверь. И она тоже тебя не винит.       Бисмарк, не собираясь соглашаться, покачала головой.       — Мне стоило быть внимательнее, — сказала она. — И я не должна была оставлять их без присмотра. Это изначально плохо пахло. Но на кухню им теперь вход заказан.       Бисмарк отряхнула тряпку и посмотрела на разбитый стол. Обе его половинки лежали друг рядом с другом и растопыренными ножками чем-то напоминали раздавленного жука.       — Как вообще можно умудриться разрубить стол?! — в который раз спросила Бисмарк.       — Нашла! — вдруг воскликнула Ойген.       Все непонимающе на нее посмотрели. Ойген отложила тряпку и, пока все добросовестно работали, копалась в телефоне.       — Я нашла канал Уорспат! — пояснила Ойген. — Тут и видео с сегодняшней готовкой есть!              Видео уже имело сомнительное начало. Первым делом Уорспайт, вместо того, чтобы разложить все нужные ингредиенты, разбросала их словно мусор на, пока еще целом, столе. Многие из продуктов при этом попадали на пол. Среди них была целая кассета яиц, и, судя по размерам растекшейся лужи, ни одно из яиц не уцелело.       Немки, широко раскрыв глаза, смотрели на то, как Уорспайт огромным мечом рубит овощи для начинки. Рубила она так, что у стола угрожающе дрожали ножки. А когда Уорспайт промахивалась мимо разделочной доски (а это случалось довольно часто), на поверхности стола оставались глубокие отметины.       — Нашла, что использовать, — хмуро отметила Z3, глядя, как Уорспайт мнет картофельное пюре, используя плоскую сторону одного из своих 381-мм снарядов.[1]       Наконец пришло время рыбы. Первой рыбине Уорспайт не смогла отрубить голову сразу, и пришлось слегка повозиться. Не желая того повторять со второй рыбой, Уорспайт высоко подняла над головой меч и резко обрушила его на бедную сардину, разделочную доску и стол. Никто из троих не выжил. Стол с жалобным треском распался на две части.       С большим трудом немки досмотрели до конца. Каким-то образом, но в этом безумии Уорспайт удалось сделать хорошего вида пирог. Конечно, из него все еще торчали страшные рыбные головы, но, по крайней мере, они были разложены аккуратно, тесто выглядело целым, начинка не вылезала наружу.       А когда пирог, уже готовый, разрезали…       — А он выглядит лучше, чем тот, что был вчера, — с удивлением заметила Шпее.       Пирог совершенно не выглядел подгоревшим. Шпее не могла сказать точно, но, похоже, и сырым он тоже не был, а пропекся равномерно. Шпее даже стало немного обидно за прошлый раз.       — Потому что после того, как Бисмарк сломала Уорспайт ногу, мне пришлось доводить пирог до готовности и вынимать его из духовки, — подала голос Шеффилд, которая подметала с пола муку.       Шеффилд, легкий крейсер, была высокой и стройной британкой. Впервые Шпее познакомилась с ней на вчерашней вечеринке. Тогда она была одета в свою боевую форму, которая, что нечасто на этой базе, отличалась каким-никаким приличием. В одежде Шеффилд предпочитала длинную и плотную черную рубашку на выпуск, темно-синий пиджак с подкладками под плечи, белую юбку, черные гольфы и белые перчатки. Воротник, как и у многих британок, украшала алая роза, которая на этот раз была совмещена с широким, но коротким галстуком.       Однако с аккуратной и бережливо выглаженной одеждой Шеффилд никоим образом не сочетался взрыв на макаронной фабрике, царивший у нее на голове. Каштановые волосы Шеффилд были неровно и грубо подстрижены, словно это делали не парикмахерскими ножницами, а большим ножом, к тому же плохо заточенным. Все это безобразие было собрано в хвостик на макушке, так что в итоге голова Шеффилд напоминала не то старый веник, не то гигантскую кисточку, нещадно потрепанную временем.       Но сейчас Шеффилд была одета немного иначе. В этот раз на ней была легкая темно-серая рубашка и более длинная черная юбка.       Стоит отметить, что флотские девы, как оказалось, вовсе не игнорировали существование практичной и совсем не вызывающей повседневной одежды, что Шпее немало обрадовало. Британки были не единственным примером — та же Ойген сейчас была в футболке и спортивках. Бисмарк, правда, сколько замечала Шпее, всегда ходила исключительно в своем недо-платье.       Под пристальными взглядами немок Шеффилд смела муку в совок и, пройдя к мусорному ведру, опрокинула его внутрь.       Шеффилд оказалась единственной британкой, которая смогла и захотела помочь немкам убрать кухню, чем изначально должны были заниматься именно британки. Несмотря на то, что Шеффилд не присутствовала во время непосредственно самого погрома кухни и вполне могла избежать исправительных работ, она сама решила вызваться добровольцем.       Когда некоторое время назад Шеффилд отложила работу, достала из духовки пирог и унесла его наверх, почти никто не обратил на это внимания. Но сейчас…       — То есть этот пирог готовила ты? — продолжая удивляться, спросила Шпее.       — Уорспайт ведь, — ответила Шеффилд.       — Но если бы не ты, она его бы снова сожгла, — сказала Бисмарк.       — Возможно, — не стала отрицать Шеффилд.       — Так ты умеешь готовить? — не веря, спросила Принц Ойген.       — Да, у меня хорошо получаются отбивные или печенье. А еще мармелад.       Шпее одним глазом продолжала смотреть видео, а другим удивленно косилась на Шеффилд. Несмотря на то, что Шпее на базе от силы лишь пару дней, она уже успела усвоить, что британки не в силах приготовить ничего съедобнее рыбы с чипсами, и то, далеко не все из них способны даже на столь примитивное блюдо. И тут оказывается, что среди них все время была британка с мармеладом и отбивными? Без вареных потрохов и горелых рыбьих голов?       Остальные немки казались еще больше удивленными столь неожиданным поворотом.       — Умеешь готовить, обслуживаешь их, убираешь за ними, — задумчиво перечисляла Ойген. — Ты горничная что ли?       — Чего сразу горничная? — не совсем ясно, обиделась ли Шеффилд или же нет.       Закончить убирать кухню немки и Шеффилд смогли лишь где-то к пяти часам. Ни одна из британок, кроме все той же Шеффилд, так и не явились помочь. Во время уборки Бисмарк постоянно перебирала наказания, которые она вывалит обнаглевшим британкам на их головы, но потом вспоминала, как ненароком сломала ногу Уорспайт, и пристыженно замолкала. Чтобы через пять минут вновь разразиться ругательствами, оттирая очередное пятно.       Единственное, что им не удалось привести в порядок, был стол.       Бисмарк понятия не имела, каким образом было починить разбитый на две части стол, и вообще, возможно ли это. Не придумав ничего путного, Бисмарк решила заручиться помощью Готланд и отправила за ней Шпее с Ойген.              Домик Готланд находился во внутреннем дворе общежития. Шпее сразу показалось странным решение строить домик в подобном месте. Тем более, общежитие большое, в нем и сейчас много свободных комнат, а Готланд появилась тут достаточно давно.       Внутренний двор был небольшим, лишь в два раза больше немецкой террасы, причем некоторое пространство занимала часть основания башни маяка. Однако при таком ограниченном пространстве и сам домик Готланд был совсем маленьким.       Домик был деревянным, выкрашенным в синий цвет, с большим окном и белой дверью, справа от которой висел почтовый ящик. На крыше дома виднелась дымовая труба, возле стены находилась поленница с дровами. Рядом с домом росло невысокое дерево, а также был пенек, на котором, судя по отметинам, кололи дрова.       Ойген постучала и после ответа «Войдите!» открыла дверь.       Внутри оказалась квадратная комната, и, с учетом того, что Готланд жила одна, здесь было весьма просторно. У дома было два больших окна с деревянной решеткой и синими занавесками. Под окнами располагалась кровать. Слева от двери стоял столик с зеркалом. У дальней стены разместились книжный шкаф, камин и шкаф для одежды. Справа у стены была лестница, ведущая на чердак.       Готланд уже была занята делом — разглядывала стул со сломанной ножкой, который, по всей видимости, ей принесла другая флотская дева, с которой Шпее еще не была знакома.       — На удивление нормальная комната, — отметила Шпее, оглядевшись.       — Опять «на удивление»? — кажется, обиделась Готланд.       Логично было предположить, что Шпее далеко не первая обратила на это внимание.       — Строить домик во внутреннем дворе — это как-то странно, — все равно ответила она.       — Но все как раз наоборот! — Готланд отвлеклась от сломанного стула и посмотрела на Шпее, прямо в глаза. — Мы с Адмиралом жили в этом домике еще до того, как рядом появилась база. И иностранное общежитие выстроили вокруг этого домика.       Шпее смотрела в глаза Готланд, такие же голубые, как ее волосы, голубые, как небо в яркий солнечный день. Шпее много раз слышала, что глаза с лихвой выдают человека. Глаза Готланд не лгали.       Но что-то не давало Шпее покоя и заставляло ее сомневаться.       — Правда? — уточнила она.       — Конечно! Вон, погляди!       Готланд указала на стену над кроватью, где висело несколько фотографий. Шпее пригляделась. На одной из фотографий была Готланд в паре с Адмиралом, который выглядел несколько моложе, чем сейчас. Они стояли на фоне этого же синего домика, только вокруг не было каменных стен иностранного общежития, один лишь пустырь.       — Видишь? — прозвучал, словно в отдалении, голос Готланд.       Шпее медленно кивнула. А ведь, если подумать, ей с первого взгляда показалось, что кровать слишком широкая для одного человека. Или для одной флотской девы.       — Ты тот самый тяжелый крейсер? — чужой голос словно вывел Шпее из транса.       Шпее перевела взгляд на незнакомую флотскую деву и изо всех сил попыталась сохранить нейтральное выражение своего лица.       Дева была невысокого роста, хотя внешне ей было явно за двадцать шесть, с недлинными светлыми волосами. Однако выглядела она как очередная жертва неостановимого японского фансервиса. Темные полупрозрачные колготки, а подол серого с синими вставками платья казался даже короче, чем у Бисмарк. Выше платье переходило в рубашку, но она была так широко и низко открыта с боков, что позволяла увидеть до трети участков грудей хозяйки. На руках были длинные серые перчатки, на шее — синий галстук, а на голове находилась маленькая, скорее чисто декоративная, пилотка. На плечах висел коротенький серый плащик с синей изнанкой, явно тоже не выполняющий каких-либо практических функций.       — Я — карманный линкор! — высоко подняв голову, поправила ее Шпее.       — Вот как? — Вызывающе одетая дева гордо задрала подбородок и ткнула себя в грудь. — А я из Большой Семерки. Линкор Колорадо из Большой Семерки!       Шпее несколько удивилась. Линкоры на базе были достаточно высокими, преимущественно выше крейсеров, а дылда Нельсон — вообще отдельный случай. Однако Колорадо оказалась не выше Шпее, возможно, даже ниже. Опустив свой взгляд, Шпее поняла, что Колорадо была еще и на каблуках.       — Я — Адмирал Граф Шпее, карманный линкор, — представилась она.       — Зачем вы обе повторяетесь? — спросила Ойген, переводя глаза с одной на другую.       Ей никто не ответил.       Чтобы прервать внезапно возникшую неловкую паузу, Ойген снова заговорила:       — Ты занята, Готланд?       — Да вот, думаю над стулом, который мне принесла Колорадо.       — Ты сломала стул? — Ойген удивленно поглядела на маленький линкор из Большой Семерки.       Колорадо виновато отвела взгляд.       — Это все, потому что кто-то делает слишком хлипкие стулья.       — Это все, потому что у кого-то слишком тяжелая попа, — парировала Готланд, но, еще раз взглянув на сломанную ножку, добавила: — И слишком хлипкие стулья. Говорила же я Бисмарк, что в «IKEA» покупать мебель надо.       — Точно! — словно опомнилась Колорадо и, сложив ладони, словно взмолилась немкам: — Пожалуйста, не говорите Бисмарк об этом!       Ойген нервно усмехнулась, Шпее словно парализовало. Колорадо их обеих застала врасплох.       — Как скажешь, — проговорила Ойген.       — А Бисмарк за такое наказывает? — осторожно поинтересовалась Шпее.       Ее вопрос заставил Колорадо растеряться.       — Эм… Я не знаю. Но лучше не рисковать.       — Хорошо, — ответила Шпее.       — Так зачем пришли? — напомнила вдруг Готланд.       — Уорспайт сломала стол на кухне, — сказала Ойген.       Готланд удивленно дернула бровями.       — А… Я слышала крики.       — Да… — Ойген нервно сцепила пальцы в замок. — Бисмарк немного… перевозбудилась.       — Хорошо, скажите ей, что я буду через полчаса, — ответила Готланд.       — И не говорите ничего про стул! — взволнованно напомнила Колорадо.       — Хорошо-хорошо, — произнесла Ойген, покачивая рукой, прося Колорадо успокоиться.       Шпее ситуация удивляла все больше.       — Готланд ты здесь за плотника что ли? — спросила она.       — Конечно, — не колеблясь, кивнула Готланд. — Все шведы умеют делать и чинить мебель.       Шпее рассмеялась.       — Хорошая шутка, — оценила она.       — Я не шучу, — серьезно сказала Готланд.       Шпее предпочла замолчать.              Готланд потребовалось всего несколько секунд, чтобы сделать неутешительный вывод:       — Такое уже не починить, — сказала она, с интересом оглядывая обломки того, что некогда было столом. — Лучше покупать новый. Или я могу сама сделать.       — Ты бы нас невероятно выручила! — сказала Бисмарк.       — Только… — Готланд сделала задумчивый вид. — Мне нужны будут материалы.       Бисмарк недоверчиво нахмурилась.       — Это же не будет дороже, чем, если просто купить стол?       — Нет, что ты! — заговорщицки заулыбалась Готланд. — Это дешевле, быстрее и качественнее!       Бисмарк устало потерла переносицу.       — Ладно, — вздохнула она. — Хорошо, что строительная компания делает нам скидку, как постоянным клиентам.       Строительная компания? Постоянные клиенты? Шпее точно не ослышалась?       — Как часто у вас в общежитии катастрофы происходят? — осведомилась она.       Но ей никто не ответил.