Немецкий дом

      Проснулась Граф Шпее с Зигфридом на голове. Так звали местного черного кота с белой грудкой и мордой. Еще давно его приютили другие немки, правда, не окончательно. У кота, конечно, была своя миска, он часто приходил и ночевал, но никогда не задерживался надолго.       Шпее находила Зигфрида милым котиком, да и он сам дружелюбно относился к ней. Но в любом случае терпеть кошачий зад вблизи своего лица она была не намерена, а потому осторожно подняла его и пересадила в сторону.       Зигфрид даже не мяукнул. Он лениво прошел несколько шагов и улегся между двумя эсминцами.       Буквально через несколько мгновений прозвенел будильник, и соседи Шпее по комнате начали подниматься.       Помимо вкусов в одежде, жизнь по строгому распорядку была единственным моментом, в чем взгляды Шпее с соседками расходились. В остальном же они были во многом похожи. И Шпее, и другие немки придерживались мнения, что установленным правилам необходимо строго следовать, ведь на то они и правила. Все немки любили точность.       Также немки отличались выдающейся памятью и складом ума, которые на порядок превосходили способности обычных людей или флотских дев. Та же Ойген, несмотря на ребяческий характер, вчера за несколько секунд сумела в точности до последней йены оценить сумму ущерба, нанесенного кухне британками.       Конечно, раньше память Шпее была несоразмерно лучше. Идеально помнить буквально каждый момент своего существования и владеть гигантской базой данных — это только вершина айсберга. В данном времени даже мощнейшие человеческие компьютеры кажутся примитивнейшими приматами на фоне совершенного ядра туманного корабля.       Однако как бы судьба не оказалась жестока с головой Шпее, у простых людей все было совсем безнадежно. Они ведь даже не в силах назвать первые сто шестьдесят восемь простых числа, чего уж говорить об умножении и делении в уме. Да что уж там, часто и примитивное сложение или вычитание вызывало у них проблемы.       Хвала небесам или кому-то еще, но немецкий мозг, который дали Шпее, эти беды во многом обошли стороной. К новому глазомеру и способу мышления пришлось привыкать, но на это ушло всего лишь несколько дней. По крайней мере, своими мозгами Шпее все еще превосходила большинство органических форм жизни.       Однако жить по строгому распорядку Шпее не понравилось. А у немок распорядок дня был расписан в точности по минутам. Когда ложиться, вставать, заниматься делами, отдыхать и так далее. И не сказать, что он нагруженный, совсем даже наоборот (за исключением Бисмарк, у нее действительно вагон работы).       Просто органическое тело оказалось очень капризным аппаратом. Утром хочет подольше поспать, в любой момент захочет есть, а в обеденное время, как назло, будет сытым. И вечером ложиться спать тоже не хочется. Это же сколько времени уходит на банальный сон, которое можно было потратить на более полезные дела? Но приходится идти в постель, не то организм даст дуба.       Шпее устало приподнялась на локтях и села. Вставать было совершенно… лень. Хотелось лечь обратно и, наверное, умереть. Шпее даже позавидовала Адмиралу. Цеппелин сегодня ночевала в общежитии, так что тот мог спать, сколько его душе угодно.       Но пришлось заставить себя встать. Медленно и даже не обращая на то, что происходит вокруг, Шпее побрела в ванную совершать утренние процедуры.       Особые проблемы доставляли новые длинные волосы. Они быстро пачкались, на них постоянно норовила налипнуть всякая грязь. Кроме того, мытье столь длинных волос занимало гораздо дольше времени. А ведь их еще сушить надо, используя такую штуку как фен.       Но это не единственные проблемы с длинными волосами. Они то и дело за что-то цеплялись, и порой это было больно. Или когда надеваешь одежду, приходилось следить, чтобы волосы не ушли за шиворот, а это лишние мороки.       Логичным решением было бы подстричься, но… По неясной для себя самой причине Шпее решила пока не торопиться.       Когда же Шпее вернулась после утреннего «омовения» и более-менее смогла прийти в себя, то есть проснуться, Бисмарк указала ей на некий сверток.       — Заходили француженки, они передали уже готовую форму! — сказала она.       — О! — заинтересовалась Z1, которая вернулась чуть раньше Шпее (конечно, с ее-то прической под мальчика!). — Не терпится посмотреть!       — Давай-давай, открывай! — радостно захлопала в ладоши Ойген.       Однако Шпее их энтузиазма не разделяла. Внутри пакета могло оказаться все, что угодно. И некоторые вещи лучше даже не представлять.       Собравшись с духом, Шпее все-таки открыла пакет. И была приятно удивлена.       Внутри была нормальная форма! Нормальная белая рубашка, нормальный черный пиджак, красный галстук, кожаный ремешок, черная юбка с красными складками (даже не микро!) и полосатые чулки. Все, на удивление, приемлемо. Неужели Ришелье и Тест все-таки прислушались к ее просьбам? Шпее для себя решила, что нужно будет их поблагодарить.       — Какие-то странные сапоги, — отметила Шпее, достав упомянутую пару обуви.       От обычных сапог эти отличались наличием металлической окантовки. А еще они были выкрашены странным образом. Голенища — черные, носки — серые, а вот подошва и каблуки — красные. Также от каблуков шли странные четырехугольные пластинки. Кажется, они должны были быть подвижными, но Шпее не удалось их расшевелить.       — Это часть боевого снаряжения, — ответила Бисмарк. — Француженки имели доступ к твоим снастям, и на их основе сделали форму.       — Они позволяют скользить по воде, — добавила Цеппелин. — Но их можно использовать и на суше.       Цеппелин приподняла левую ногу, демонстрируя свой ботинок, который был устроен схожим образом.       Шпее и не думала, что часть морского снаряжения флотские девы могут использовать и на суше. Странно, что она этого не заметила раньше, но, похоже, что почти все флотские девы использовали боевую обувь и в повседневной жизни.       Также Шпее обратила внимание, что у всех немок были ботинки, и только у нее — сапоги.       — А давай тебе ленточку заплетем! — неожиданно предложила Ойген, стоило только Шпее облачиться в новенькую форму.       Шпее собиралась отказаться. Но этот детский взгляд, и эта милая улыбка на лице Ойген. Она не смогла сказать «нет».       — Отлично! — обрадовалась Ойген, порылась в тумбочке и достала черную ленточку с красными краями.       Ранее Шпее никогда не просила и не позволяла кому-то помочь ей собрать волосы в какую-либо прическу. Шпее ощущала себя максимально неуютно, пока Ойген копалась в ее волосах. Шпее чувствовала ее пальцы, ее дыхание. Личное пространство оказалось полностью разрушено, она была словно беззащитна, даже инстинктивно старалась не дышать.       Ойген выбрала тонкую прядь волос, завязала сверху ленточку, прядь заплела в косичку и внизу скрепила все малозаметной резинкой.       — Готово! — торжественно объявила она.       Шпее осторожно прикоснулась к волосам, фактура которых изменилась. Ощущения слегка непривычные.       Она подошла к зеркалу, посмотреть, что же в итоге получилось. Но стоило Шпее взглянуть на отражение, как она едва не вскрикнула. В который раз.       Шпее не знала, кто придумал для нее это наказание, кто автор всего этого абсурда. Но у него паршивое чувство юмора.       Адмирал Граф Шпее была могучим кораблем технологически совершенного Туманного Флота, каким-то образом попала в мир игры, где существование флота в виде обыкновенных девиц завязано на какой-то необъяснимой магии, так теперь еще и заимела внешность персонажа из аниме, где боевыми кораблями управляли школьницы, а именно — Вильгельмины Брауншвейг Ингеноли Фридебург! Только чуть старше.       Однако Шпее не могла не отметить тот неожиданный факт, что, похоже, ее память оказалась чуть лучше, чем она предполагала изначально, раз она помнила столь сложное имя из когда-то мельком виденного сериала.       Никого вокруг, однако, ее внешний облик и форма не смущали. Это заставило Шпее прийти к выводу, что, видимо, в этом мире не существует такого аниме, как «Старшая школа ВМФ». Что ж, возможно, оно и к лучшему.       Ойген заметила странное выражение на лице Шпее, несомненно вызванное растерянностью, шоком и паникой.       — Что-то не так, Шпее? — забеспокоилась Ойген.       Шпее открыла рот, хотела сказать, что все хорошо. Но не смогла выдавить ни звука. Шпее запаниковала еще сильнее. Что с ней случилось? Почему она молчит? Что-то с гортанью или голосовыми связками?       А Ойген ждала ответа.       Спасение пришло неожиданно. В коридоре послышались странные звуки. Кто-то ойкнул, охнул, а затем стал доноситься металлический лязг и грохот.       Не желая придумывать ответ для Ойген, но желая узнать, что там происходит, Шпее первая выскочила в коридор, а остальные немки вышли следом.       Картина представилась интересная. С лестницы на первый этаж спускалась Нельсон, а в руках, словно жених — невесту, она несла… Уорспайт. После вчерашнего инцидента ее правая нога до колена была заключена в гипс. Увидев это, Бисмарк виновато отвела взгляд.       Казалось, что Нельсон и не чувствовала веса Уорспайт, настолько легко и уверенно она шла. Однако сама Уорспайт неслабо волновалась.       — Осторожнее! — причитала она, пока Нельсон не преодолела последнюю ступеньку. — Не несись, сломя голову!       — Да ты же легкая! — хмыкнула Нельсон.       — Все равно! — слегка порозовела Уорспайт. Наконец, она обратила внимание на и немок: — Good morning, everyone!       Уорспайт улыбнулась. Она словно и забыла, из-за кого ей приходится пользоваться услугами Нельсон.       На лестничном пролете показалась Арк Роял, которая катила перед собой, вернее, пыталась катить инвалидную коляску. Та громко громыхала и буквально с каждой ступеньки норовила укатиться вниз. Арк Роял приходилось прикладывать немало усилий, чтобы не улететь вниз вместе с коляской.       Бисмарк мигом взметнулась вверх по лестнице. Она подхватила коляску снизу, после чего дело пошло гораздо легче и быстрее.       — Ну вот и все, — довольно сказала Уорспайт, когда Нельсон усадила ее в кресло. — Большое спасибо всем!       Она выразительно посмотрела на Шпее.       — Ты интересовалась, зачем нам коляска? Вот, — Уорспайт развела руками. — У меня хрупкие кости. Доки заполнены, а после экспедиции в Ла-Плату у нас небольшой дефицит ведер с ремонтной жидкостью. Так что какая-то нога может и подождать.       Говорила это Уорспайт с удивительной легкостью. Словно это и не сломанная нога, а слегка порезанный пальчик.       — Прости меня еще раз, — глядя в пол, сказала Бисмарк.       Уорспайт махнула рукой.       — Да перестань, я ни в чем тебя не виню. Полностью признаю свою вину и готова выплатить компенсацию за ущерб в двукратном размере.       — А, не нужно… — растерялась было Бисмарк.       — Поздно! Это мое решение, — хитро улыбнулась Уорспайт. — Кстати, классная форма, Граф Шпее.       Уорспайт махнула рукой в дальний конец коридора и властным тоном приказала: — А теперь, в столовую!       И Нельсон послушно покатила вперед королевский трон на колесиках. Однако через несколько метров ее вдруг озарило, что толкать коляску стороннему человеку вовсе не обязательно:       — Погоди, Уорспайт! А у тебя же руки целы!              Обычно все флотские девы питаются в одном здании. Однако у иностранного общежития имелась своя столовая, для которой и была обустроена не раз упомянутая кухня. Из-за того, что на кухне любили проводить время итальянки, японская столовая пользовалась попеременной популярностью.       Но в этот раз кухня оказалась закрыта. После вчерашнего британского налета на Таранто завалы были успешно разобраны, а Готланд каким-то чудом успела собрать новый стол, который оказался лучше прежнего. С закругленными углами, ящичками, подставкой для ножей и парой разделочных досок в комплекте. Даже деревянную овечку оставила в качестве «сувенира от фирмы» и набор ножей от спонсора — магазинов «IKEA». Все, как в духе телевизионных шоу о ремонте.       Только итальянок это не убедило. На ближайшие часы они заперлись на кухне с целью, как они сказали, «отыскать и ликвидировать все следы британской заразы». Внутрь никого не пускали, а когда британки проходили мимо, из-за двери слышалось рассерженное шипение.       Проход на кухню был разрешен исключительно француженкам и Бисмарк, хотя последняя там появляться не собиралась.       По этой причине сегодня у всех иностранок не было выбора, кроме как пойти в общую столовую.              Встретившись с француженками, Шпее не забыла передать им слова благодарности за форму. Несмотря на неожиданный дизайн, который, судя по всему, только у нее вызывал подозрения, форма действительно получилась хорошей.       А ведь у Шпее были все шансы получить что-то типа того, что носят Граф Цеппелин и Принц Ойген. Могло выйти и что-то как у Колорадо. Не стоило сбрасывать со счетов и дизайн ее тезки из другой игры — после разговора с Уорспайт, который был несколько дней назад, можно было ожидать даже такого. Чего хуже, Шпее могла получить какое-нибудь непотребство как у Айовы или Амаги, которое даже описывать сложно.       От нервов Шпее едва не начала, как помешанная, обращать внимание на одежду буквально каждой флотской девы. Та же Уорспайт, к примеру. Вроде бы обычное платье, но только если взглянуть краем глаза и забыть. Плечи открытые, декольте широкое, ярко выделяет грудь, особенно при ее размерах. Подол платья тоже не прост — спереди он открывается, а внутренняя юбка не намного длиннее платья Колорадо или Бисмарк.              Итальянский завтрак оказался незначительной потерей. Еда в общей столовой была совсем не плоха. Намного лучше, чем в обычных столовых, и не идет ни в какое сравнение со столовыми бюджетных учреждений.       Но на выходе, будь проклята недоразвитая человеческая координация, Шпее с Бисмарк чуть не столкнулись с Адмиралом.       — Что вы здесь делаете? — удивленно спросила Шпее.       Насколько ей было известно, Адмирал преимущественно питался отдельно от основного состава флотских дев.       Адмирал широко улыбнулся.       — Привет, Адмирал Шпее! — сказал он и окинул ее взглядом: — Хорошая форма!       — Спасибо.       — Я хотел пожелать тебе удачи перед тренировкой! А куда ты собираешься?       — На тренировку, — невозмутимо сказала Шпее.       — Какая удача! — обрадовался Адмирал. — Тогда пойдем вместе! Заодно с Акаси познакомлю.       — Я собиралась сама это сделать, — встряла в разговор Бисмарк. — Но было бы чудесно, если бы вы пошли с нами.       И тут Бисмарк без какой-либо причины вдруг странно повела себя. Широко растянула губы в улыбке, закрыла глаза, руки завела за спину. Словно заигрывает!       — Тогда отлично! — а Адмирал, кажется, ничего и не заметил.       Вспоминая слова Ойген о том, насколько Цеппелин ревнива, Шпее бросила в ее сторону обеспокоенный взгляд.       Та сидела за одним столом с японскими авианосцами, Акаги и Кагой, и о чем-то оживленно с ними беседовала. При этом Цеппелин улыбалась. Это само по себе казалось удивительным. Нормальную улыбку на лице Цеппелин Шпее видела лишь раз, когда они обсуждали «корабельную родословную». Но даже тогда это явление не продлилось долго.       Шпее начала было думать, что Цеппелин, исключая Z3, самая холодная и безэмоциональная среди немок. Но сейчас она выглядела как самый обычный человек, да и явно чувствовала себя в своей тарелке.       Цеппелин на короткий миг взглянула на них с Бисмарк, и только. Не заметить Адмирала она не могла. А значит, Шпее еще предстоит самостоятельно оценить ее «ревнивость», а не доверять во всем Ойген, которая могла и приукрасить.       Шпее было слегка не по себе, при помощи одних лишь невербальных сигналов «спрашивать разрешения» так, словно этот мужчина был чьей-то вещью. Хотя, по сути, он здесь главный.       — Хорошо, — ответила Шпее. — Идемте.              Снасти, в которые ее облачила Акаси, оказались весьма громоздкими. Основная их часть крепилась полукольцом к талии. Над ним размещалась энергетическая установка с дымовой трубой. От самого кольца шли четыре сильно ограниченных в подвижности манипулятора.       Первые два оканчивались миниатюрными башнями главного калибра с тремя 283 миллиметровыми орудиями. Точнее, эти цифры были лишь потенциальными. По факту диаметр каждого орудия меньше одного евроцента, а сама башня не превышала в длину и пятидесяти сантиметров.       Вторые два манипуляторы несли более объемный, но уже менее впечатляющий груз. Фактически, это был кусок борта, от красной ватерлинии с противоторпедными булями, до деревянной палубы, на которой располагались по четыре 150 миллиметровых одиночных вспомогательных орудия и по одной спаренной универсалке мелкого калибра.       Третью универсалку Шпее держала в руке, и чем-то это устройство напоминало пистолет-пулемет. У него была небольшая рукоять, к которой приспособлен курок для пальца, а впереди имелся отдельный магазин со снарядами, за который можно было держаться другой рукой при стрельбе.       На бедрах крепились четырехтрубные торпедные аппараты. На шее был странный металлический чокер, толстый и широкий, доходящий почти что до ключицы. На его правой и левой стороне разместились два прожектора, каждый размером с орех каштана.       И все бы ничего, вот только калибр универсалок оставил Шпее совсем недовольной.       — Почему здесь 88 миллиметров?! — спросила Шпее, гневно тряся пушкой в руке. — Вы меня понерфить решили? Где мои законные 105?       — Тише-тише, — слегка нервничая, попыталась успокоить ее Акаси. — У тебя ведь изначально стояли именно 88 миллиметров?       В ее голосе слышалось, что вопрос был чисто риторическим. Разумеется, не специалисту же по технической части об этом спрашивать.       — Да это когда было-то? — не унималась Шпее.       — Ну, сейчас у нас имеются только эти образцы. 105-й калибр должен идти в комплекте с общей модернизацией, а ее планов у нас пока нет. Но они должны скоро прийти вместе с официальным разрешением из Германии.       — Да плевать на какие-то планы! Дайте мне инструменты, я сама все сделаю!       Акаси заинтересованно на нее поглядела, и Шпее внезапно поняла, что сморозила лишнего.       — А ты можешь? — удивилась Акаси.       — Нет, — отведя глаза, честно тихо произнесла Шпее.       Отлично, сама же себя и опозорила, заругала себя она. А еще хотела всем доказывать свое интеллектуальное превосходство. Кстати, тут с самого начала было так жарко?       — Ну, не будем унывать! — Шпее вздрогнула, когда Адмирал похлопал ее по плечу. — Пока мы ждем нужные документы, ты можешь освоиться, набраться опыта в сражениях, чтобы со всеми необходимыми знаниями получить модернизацию.       Шпее убрала руку Адмирала со своего плеча.       — Вы предлагаете мне уровень прокачать что ли? — с сомнением спросила она.       — Считай так! — улыбнулся тот.       Утешения у него, конечно, были неубедительные.       — Вы чокнутый или да? — на полном серьезе спросила Шпее.       Акаси рассмеялась:       — Ты привыкнешь.       — Ага… Спасибо, — мрачно буркнула Шпее.        Именно этого она и опасалась.              Пришлось смириться с отсутствием более крупных универсалок. Разница все-таки не так уж и велика. Да и основным аргументом по-прежнему остается впечатляющий главный калибр.       Побыть тренерами Граф Шпее вызвались сразу два корабля: Ашигара и Колорадо.       Ее первые попытки устоять на воде были довольно неуклюжими. Несколько раз Шпее падала, и приходилось вставать снова. Но очень скоро она освоилась, и уже могла спокойно идти на полном ходу или же маневрировать между флажками.       К удивлению, вчерашние слова Колорадо оказались правдой. Стоило Шпее начать более-менее уверенно стоять на воде и выслушать базовые наставления, как она уже почти понимала, что и как нужно делать. Как набирать и сбрасывать ход, как маневрировать, как управлять вооружением и средствами обнаружения. Все навыки осваивались легко и быстро.       Но не сразу. Конечно, не обходилось и без казусов. То ноги в стороны разойдутся, то наоборот, то феечек забудет послушать, то оружие не захочет откликаться на команды.       Когда же пришло время тренировочной стрельбы, отдача от разового залпа сразу шести крупных орудия чуть не повалила Шпее на спину. С трудом, но она сумела удержать равновесие, и казуса удалось избежать.       А позориться снова ни в коем случае не хотелось. Тем более, перед таким количеством зрителей. Посмотреть на ее первую тренировку собралась нехилая толпа. Здесь было большинство иностранок и почти все японские крейсера.       Неужели большие размеры действительно являются предметом зависти? Что ж, Шпее было приятно.       А какие-то 88 миллиметров окажутся забытыми, стоит только дать оглушительный залп из 283-го калибра и снести подчистую все мишени. Даже торпеды не дадут подобного удовольствия.       Совершенно внезапно Шпее почувствовала непреодолимое желание поскорее выйти в бой и показать себя в полную силу. Можно даже без зрителей, чисто для себя. Она привыкла.