Немецкий дом

      Шпее возвращалась с дневной тренировки обратно в общежитие. Июнь в Японии приходился на сезон дождей, а потому ливни сутками были как из ведра. Для флотской девы в снаряжении дождь не представлял проблем. Что там, даже ветер и волны были почти нипочем. Но без боевого снаряжения все было иначе. От ливня Шпее спасал зонт, который она нашла в гардеробной на третьем этаже, но ее обувь тонула в многочисленных и глубоких лужах.       Шпее захлопнула за собой входную дверь, сложила зонт и отряхнула его от капель. Тяжело вздохнув, Шпее зашагала по направлению к немецкому блоку, оставляя за собой маленькие лужицы.       Дойдя до двери, Шпее оглянулась назад и внезапно поняла, что она могла зайти со стороны террасы, и не оставлять глупые мокрые следы по всему коридору.       Мысленно отругав себя за оплошность, Шпее открыла дверь.       — С Днем Рождения! — раздался дружный выкрик.       Шпее застыла на месте.       — Что…       Первым ее порывом было спросить, у кого. Но, заметив, что Шпее медленно соображает, Принц Ойген сказала:       — У тебя! Тридцатое июня — дата спуска на воду броненосца Адмирал Граф Шпее!       — Ох. А я и забыла, — ответила Шпее, так и не успев прийти в себя.              Что Шпее знала о Днях Рождения? Много. На Дне Рождения принято веселиться, вкусно кушать и дарить подарки. Как хорошо Шпее была знакома с Днями Рождения? Очень плохо. Шпее уже успела побывать на парочке чужих, но она впервые праздновала свой собственный.       Когда-то Шпее задавалась вопросом, в чем смысл каждый год отмечать дату своего появления на свет. Самыми очевидными были две причины: это повод, чтобы вкусно поесть и задаром получить какие-нибудь клевые вещички. Дети часто радуются, когда становятся старше. Но после достижения совершеннолетия смысл такого праздника терялся. Особенно непонятно было со стариками — они точно не будут радоваться от того, что еще на один шаг приблизились к могиле. И тогда Шпее пришла к выводу: День Рождения празднуют не потому, что человек становится старше. А потому, что он дожил. Прожил еще один год, несмотря ни на что. А для боевых кораблей это особенно веская причина.       Сколько лет ей получается? Восемьдесят семь. Солидно. Хотя для некоторых флотских дев она всегда будет дитем.       На День Рождения принято есть торт. Торт был. Бисмарк заказала у француженок большой двухэтажный торт-мороженое. После того, что француженки учинили на той вечеринке для новеньких, они даже не стали спорить. Если говорить начистоту, Бисмарк имела право требовать с них такой торт каждую неделю, и те бы не пискнули.       Были и подарки.       — Ого, шмотки! Спасибо, это то, что надо! — обрадовалась Шпее, распаковав свертки.       С одеждой у Шпее действительно был напряг. Она пребывала на базе уже около двух с половиной месяцев, а имела всего два комплекта одежды: боевую форму и то, что соседки купили ей в Аргентине. Даже пижамы не было.       Зато теперь Шпее могла вздохнуть свободно. Ей подарили новую юбку, блузку, сандалии, наконец-то, пижаму, голубое платье для улицы, даже кое-что актуальное: пару резиновых сапог и куртку с капюшоном. Граф Цеппелин особенно отличилась — подарила вечернее платье цвета морской волны, любимого оттенка Шпее, и туфли.       — Я помню то платье, в котором ты в казино ходила. Очень классное, — сказала Шпее.       — Я в казино не ходила, я их казино прикрывала, — поправила Цеппелин.       Шпее открыла шкаф, чтобы убрать в него свой обновленный гардероб. Раньше она тут была нечастым гостем. Ей досталось место рядом с Цеппелин.       Пока Шпее размещала свои обновки на вешалки, она ненароком заинтересовалась вещами Цеппелин. Кардиган, несколько свитеров, еще одно платье, рубашка и…       — Цеппелин…       Та подняла голову.       Шпее указывала на весьма необычный предмет в ее гардеробе. Это было классическое платье горничной, с тем лишь учетом, что его подол едва доходил до середины бедра.       Цеппелин беззвучно раскрыла рот, словно пытаясь что-то сказать, но у нее ничего не получалось.       Шпее видела лишь одну причину наличию у Цеппелин подобной фансервисной одежды:       — Адмирал?       Хоть Цеппелин и продолжала молчать, Шпее все поняла по ее глазам.       — Я так и знала. Я так и знала. Он все-таки извращенец, — вздохнула Шпее и направилась к кабинету коменданта. — Кажется, я видела телефон военной прокуратуры. Я сейчас…       — Нет, стой! — Цеппелин, вся красная, схватила ее руку.       Шпее и Цеппелин замерли, глядя друг другу в глаза. Они обе понимали, что не могут общаться невербальным способом, но никто не мог произнести ни слова.       Так бы они и стояли в неловком молчании, если бы Ойген вдруг не вспомнила:       — Шпее, там еще британки тебе кое-что передавали!       Цеппелин отпустила руку Шпее. Та оглянулась в сторону Принц Ойген.       — Уорспайт или Арк Роял?       — Не знаю. Обе, наверное.       Сверток британок мало чем отличался от других, только размерами. Не было ни открытки, ни простой записки. Но было понятно, что там тоже что-то из одежды. Шпее распаковала сверток.       — Я ее придушу, — томно проговорила она.       — Кого? –удивилась Ойген.       — Уорспайт. Это ее рук дело.       Внутри подарка оказались бежевый свитер, черная юбка, черные колготки и черная сумка из кожи.