***
Сегодня в России Рождество празднуют седьмого января, а не двадцать пятого декабря, и вообще, там в большем приоритете Новый Год. Однако не все так просто, и советские корабли вовсе не были далеки от празднования местного Рождества. Несмотря на то, что Япония не является христианской страной, такой праздник, как Рождество успел сильно укрепиться в сознании общества. И Верный, будучи по постройке — японкой, не спешила отказываться от этого праздника. Гангут, в свою очередь, была построена в Российской Империи, где Рождество являлось главным зимним праздником и также отмечалось двадцать пятого октября. А вот Ташкент, до того как попала на базу, не привыкла праздновать Рождество, отдавая предпочтение Новому Году, как было в СССР и делают в современной России. Однако, будучи в окружении сотен лиц, для которых Рождество является важным, радостным и грандиозным праздником, Ташкент быстро поддалась волне и наравне со всеми стала праздновать Рождество. Ташкент была безумно рада, что успела закончить все свои дела еще до сочельника, и сегодня весь день у нее был свободен. Это первый раз, когда Рождественская праздничная программа началась рано днем. Обычно все происходило под вечер. Все веселились, поздравляли друг друга. А утром обменивались подарками или же, как некоторые малые судна, находили подарки от Санта-Клауса. Перед Рождеством Ташкент любила смотреть фильмы. Западные, чего греха таить. Классические советские она тоже любила, но оставляла их под Новый Год. Гангут к ее традиции была равнодушна, но Верный всегда была не прочь составить компанию. Они вдвоем пересматривали фильм «Плохой Санта», когда услышали стук из коридора. Поставив фильм на паузу, Ташкент открыла дверь, обнаружив за ней курьера. — Здравствуйте, — поздоровалась Ташкент. — Добрый вечер, — ответил курьер. — Доставка пиццы на имя линкора Гангут, тип «Севастополь». Доставщики еды или курьеры из магазинов, вроде «Амазона», давно стали привычкой в общежитии. Однако, вытянув шею, Ташкент заметила, что чуть поодаль от человека стоит Бисмарк и внимательно наблюдает за ним. Похоже, она чувствовала некий подвох. По рации Ташкент вызвала Гангут, но когда та пришла, внезапно опомнилась: — Погоди, ты оставила вход в бункер без надзора? — Успокойся, мимо Войтека никто не проскользнет, — напомнила ей Гангут. — Особенно, если пообещать ему вкусняшку. — Я все-таки схожу, проверю, — недоверчиво сказала Ташкент. Она нахлобучила на голову свою любимую шапку и вышла во внутренний двор. — Ладно, — сказала Гангут, разворачиваясь к курьеру. — Где расписываться? Разрешив все формальности, курьер отдал ей коробку с пиццей и спешно удалился. — Значит, все в порядке? — спросила Бисмарк, подойдя к ней. — Конечно! — успокоила ее Гангут. Бисмарк облегченно выдохнула. Гангут открыла коробку… И тут же поморщилась. — Фу, она с ананасами. — Плохо, — согласилась с ней Верный. Бисмарк подозрительно нахмурилась: — Ошиблись? — Не знаю, я пиццу вообще не заказывала, — ответила Гангут. Бисмарк посмотрела на нее, как на последнюю дуру. — Ты… В этот момент распахнулась задняя дверь, и в комнату, ведя перед собой Симакадзе, зашла Ташкент. — Никто не проскользнет? — припомнила Ташкент слова линкора. — Действительно, никто. Кроме нее. А у Симакадзе глаза были на мокром месте. Казалось, еще чуть-чуть, и она расплачется. — Почему ты такая быстрая?! Почему? — хныкала она. Опомнившись от потрясения, Бисмарк тут же накинулась на Гангут, обвиняя ее во всякой неразумности и неспособности логически мыслить. — Если ты не заказывала пиццу, зачем взяла ее?! — Я думала, что просто выиграла ее! Ну или рождественский подарок, — пыталась оправдаться Гангут. — Выиграла в чем? — продолжала наседать Бисмарк. — Я не знаю! Не думала! Бисмарк перестала кричать и, глядя ей в глаза, согласно кивнула. — Не думала, — спокойно сказала она. — Пицца с ананасами, говорите? — уточнила Ташкент. Из-за того, что она пропустила часть событий, ей пришлось вылавливать информацию из того потока ругательств, которые Бисмарк минуту назад обрушила на Гангут. — Пицца с ананасами — это же гавайская, — продолжила свою мысль Ташкент. — Гонолулу! — догадалась Верный. А вот до Гангут, которая еще не отошла от нападок со стороны Бисмарк, дошло с опозданием. — Американки, — скрипя зубами, произнесла она. Компания спешно выбежала на улицу. К счастью больше никто попыток проникновения не совершал. Войтек сидел возле своей конуры в виде копии Собора Василия Блаженного и поглядывал по сторонам. Дверь в бункер, которая находилась в постаменте памятника Ленину, кажется, никто не трогал. — Айова! — закричала Гангут, чтобы ее услышали по другую сторону стены. — Твой план с пиццей не сработал! Мы поймали Симакадзе! — Какой еще план? — стараясь звучать удивленно, спросила в ответ Айова. — У меня не было никакого плана! — Тогда план Гонолулу! — исправилась Гангут. — У меня тоже не было никакого плана! — с того же места донесся голос Гонолулу. — И тогда зачем вы здесь вдвоем стоите? — недоверчиво усмехнулась Гангут. — Просто так! — ответила Айова. Бисмарк ударила себя по лбу. Участники конкурса словно соревновались не в том, кто кого обхитрит, а кто сильнее сваляет дурака. — Товарищ Маленькая, — Гангут обратилась к Верный. — Проведи, пожалуйста, Симакадзе к выходу. — Хорошо. Уговаривать Симакадзе не пришлось, ей самой не терпелось покинуть место, где она снова была опозорена. Ташкент оставила Бисмарк и Гангут вдвоем, а сама спустилась в бункер, чтобы проверить наличие часов. Гангут с недоверием поглядела на коробку у себя в руках. Есть пиццу с ананасами она не собиралась, и Ташкент с Верный тоже. Гангут посмотрела на Бисмарк. Хоть она и повела себя несколько грубо, но ее слова были справедливы. Гангут протянула пиццу ей. — Можешь взять себе. Но Бисмарк выставила руки в отказе. — Нет. Если итальянки узнают, что я ела такое, они меня никогда не простят. — Понятно, — ответила Гангут, притягивая коробку обратно к себе. Все-таки нужно придумать, что делать с пиццей. Есть ее никто не собирается. Выкидывать жалко. Может, отдать американкам? Гангут всерьез раздумывала над этим вариантом. Она перенесла вес с ноги на ногу. Кажется, Ташкент задерживалась. Гангут несколько забеспокоилась. Она приоткрыла дверцу в бункер и крикнула вниз: — Товарищ Средняя, ну как там? Ответа не последовало. — Ташкент! — позвала Гангут. В этот раз до ее уха донесся слабо различимый шум. Заподозрив неладное, Гангут всучила пиццу в руки Бисмарк, а сама спешно спустилась в бункер. Ташкент отыскалась сразу же — она лежала возле письменного стола. В сознании, но связанная. Целиком. Даже с кляпом во рту. Ташкент рьяно пыталась что-то сказать, но выходило только несвязное мычание. Гангут проследила за ее взглядом и успела заметить, как в секретном проходе в стене исчезают чьи-то ноги в красных носках и коричневых ботинках. Гангут бросилась следом. Этот ход вел в итало-французский винный погреб. Гангут вырыла его сама, потому что итальянские и французские вина были настолько хорошими… что удержаться невозможно. Подкоп существует не один год, но Гангут думала, что о нем никому неизвестно! Преследуя вора, Гангут оказалась в полутемной комнате с большими винными бочками. В дверном проеме напротив мелькнула чья-то тень. Гангут рванула вперед. Вторая комната была просторнее и освещена лучше. Вдоль стен тянулись длинные шкафы, едва ли не полностью забитые бутылками с вином. В центре стоял большой стол, за которым хозяева винного погреба, предположительно, проводили дегустацию. Вором часов была Коммандант Тест, которая, по случаю праздника, полностью сменила свою одежду на красную с белым мехом. Огибая стол, Тест на всех парах спешила к лифту в противоположном углу комнаты. Гангут бежала за ней. Однако у Тест было преимущество, как в скорости, так и в расстоянии. Когда Гангут сумела нагнать ее, та уже закрыла решетку кабины от лифта и, послав линкору воздушный поцелуй, нажала кнопку «вверх». — Черт! — выругалась Гангут, упустив свою цель. — Черт побери! Черт! Но вдруг она затихла, услышав позади себя некий шум. Гангут внезапно вспомнила: никто не знал о ее тайном ходе. И никто не знал, почему пропадало вино. Гангут обернулась. Из-под стола, медленно, с волосами на лице, как у Садако Ямамуры, вылезла Пола. Голая. И, очевидно, пьяная. В общем, типичное состояние Полы. — Что ты здесь делаешь, Гангут? — тихо пробормотала Пола. — Черт, — повторила Гангут, пытаясь отступить обратно к двери и к уже не тайному ходу. — Это вино Полы… Ты брала вино Полы? Гангут слегка запаниковала. — Нет, послушай меня… — Ты брала вино Полы? Гангут попыталась прорваться к двери, но Пола тут же перекрыла ей путь. Хоть она и была пьяна, с трудом говорила и вообще еле стояла на ногах, двигалась она проворно. — Ты брала вино Полы… — это уже не было вопросом.***
Бисмарк несколько раз выругалась, пытаясь развязать узлы, которые удерживали Ташкент. Стоит отдать должное, Коммандант Тест превосходно умела обращаться с веревкой. Бисмарк заподозрила неладное, как только Гангут вручила ей коробку с пиццей и спустилась вниз. Почти сразу же она полезла следом, оставив коробку лежать на земле. Гангут в бункере не оказалось, зато был какой-то проход в стене и связанная Ташкент. Бисмарк сумела снять с нее кляп, но освободить ее полностью оказалось сложной задачей. — Возьми на столе нож, — подсказала Ташкент. Последовав ее совету, Бисмарк быстро просто перерезала веревки. — Какое унижение, — пробурчала Ташкент, разминая освободившиеся конечности. — Спасибо. Из проема в стене начали доноситься странные звуки. Сначала там как будто что-то рухнуло, а затем Бисмарк показалось, что туда запустили какое-то буйное животное неопределенного вида. — Гангут? — позвала Бисмарк. — Остановите француженок! Они украли часы! Бисмарк и Ташкент пулей бросились к лестнице наверх, но в проходе послышался очередной странный звук. Гангут явно была не одна. Кто-то второй свирепо рычал… Ташкент и Бисмарк остановились. — Тебе нужна помощь? — спросила Бисмарк. — Нет, остановите француженок! — настаивала та. Ташкент и Бисмарк переглянулись и, единогласно решив выполнить ее последнюю волю, стали подниматься наверх. Во дворе они наткнулись на Верный, которая только успела вернуться. Кратко и как можно скорее объяснив ей ситуацию, флотские девы поспешили внутрь особняка. Однако все это время их подслушивала Айова, которая, услышав новости про часы, немедленно связалась по рации со своими товарищами в коридоре. — Колорадо, Нортгемтон, Хьюстон, немедленно заблокировать русским дверь! Айова переключила канал: — Скамп, часы покинули бункер, возвращайся назад. Из динамика послышался возмущенный голос разочарованной подводной лодки: — Что? Но я уже в вентиляции! — Ничего не могу поделать. Часы Бонда забрали француженки, — объяснила Айова. — Ты лишаешь меня «Крепкого Орешка»! — продолжала ныть та. Айова тяжело вздохнула. — Француженки работают на МИ-6, так что все претензии к ним. — Это нечестно! Я… Айова не стала слушать ее и щелкнула переключателем. Время неминуемо близилось к полуночи. Настало время переходить к решительным и наиболее активным действиям. — Всем внимание: француженки украли часы! Остановить и не позволить русским добраться до них раньше! Перт, как дела? — У нас все готово, — ответила австралийка, чем вызвала у Айовы неожиданных вздох облегчения. Хоть что-то сегодня шло по плану.