Томас проснулся в луже собственного пота, грудь колотилась почти болезненно. Его глаза лихорадочно обшаривали темную комнату, пытаясь что-то увидеть, понять.…
Кошмар. Через некоторое время он понял.
Это был просто кошмар.
Он сел на своей импровизированной кровати, пытаясь отдышаться. Вдох и выдох, приказал он себе, вдох и выдох.
Томас оглядел комнату, и его взгляд остановился на друзьях. Они всё ещё крепко спали, их груди регулярно поднимались и опускались. На заднем плане кто-то тихонько похрапывал, а за окном Томас увидел, что солнце начинает всходить.
Просто ещё один кошмар, повторил он про себя. В эти дни у него было довольно много дел.
На самом деле, он не мог вспомнить последнюю ночь, когда он действительно спал. Иногда по утрам он просыпался в мокрой от пота рубашке, с быстро бьющимся сердцем, никогда не отдохнувшим до конца.
Каждый раз, когда он закрывал глаза, чтобы заснуть после утомительного рабочего дня, сцены просто начинали проигрываться под его закрытыми веками, как фильм, который он ставил на паузу каждое утро и возобновлял каждую ночь. Некоторые из них были просто кошмарами, но большинство – воспоминаниями; Томас уже с трудом мог отличить одно от другого.
Он видел, как горит город, как рушатся небоскрёбы, словно замки из песка. Он видел, как шизы набрасывались на него, пытаясь съесть живьём. Он видел, как солдаты ПОРОКа захватывали детей. Затем солдаты превратились в учёных, их белые мундиры пропитались кровью, пока они пытали его друзей.
Ему снилось, что он всё ещё на Глейде, только он совсем не был похож на Глейд: он был тёмным, призрачным, разрушенным. Во сне он начинал бежать. Он бежал прочь от этого места, находя свой путь через Лабиринт, точно так же, как он делал это в жизни, которая, казалось, принадлежала другому времени, другому человеку. Его друзья были тогда рядом с ним, и он так отчаянно пытался увести их в безопасное место, в то время как металлический рёв Гриверов преследовал их совсем рядом. Но когда он, наконец, достигнет безопасного прохода, Стены начнут смыкаться, сокрушая их.
Терезу он тоже видел в своих кошмарах. Иногда она была с другими учёными, её голубые глаза были большими и холодными, а руки красными от крови. Она шептала ему, что ПОРОК – это хорошо, прежде чем воткнуть шприц с ярко-голубой жидкостью ему в шею.
Иногда он видел её, как в последний раз, на крыше того здания, за несколько секунд до того, как она упала.
Но большую часть времени он видел Ньюта.
Прямо как сейчас, – подумал Томас, ощущение кошмара всё ещё болезненно живо в его теле. Он крепко зажмурился, стараясь замедлить дыхание, стараясь не думать об этом, но в этот момент его веки заполнила быстрая череда образов.
Он увидел, как Ньют сидит на крыше, свесив ноги с края. Он рассказывал ему, как пытался покончить с собой в Лабиринте. Он говорил ему, что у него нет иммунитета, что он поймал вспышку; а потом воспоминание превращалось в кошмар, и глаза Ньюта поворачивались к нему, глядя на него с ненавистью, которая не принадлежала мальчику, которого он знал. Ньют начинал кричать на него, говоря, что это всё его вина, что он ненавидит его, прямо перед тем, как спрыгнуть. И Томас протянул руку, пытаясь схватить его, вернуть, спасти.
Но каждый раз он опаздывал. И во сне он тоже упал.
Потом он просыпался с ощущением, что всё ещё падает, слова Ньюта всё ещё звучали в его голове, как будто он действительно их произносил.
Это ты во всем виноват, Томми. Я ненавижу тебя.
И хуже всего было то, что он действительно верил ему.
Томас судорожно вздохнул и схватился за воротник промокшей рубашки. Его пальцы скользили по коже, пока, наконец, не нащупали знакомый кусок верёвки. Он облегчённо выдохнул и дрожащими руками достал ожерелье, обхватив пальцами маленькую металлическую капсулу, рассеянно крутя её большим и указательным пальцами.
У него вошло в привычку носить эту веревку на шее днём и ночью. Он никогда не снимал его, потому что это ожерелье было всем, что осталось от Ньюта, и он никогда не собирался его отдавать.
Обычно он прятал его под одеждой, так что холодная капсула прижималась к его обнаженной коже, ближе к сердцу. Иногда, когда ему казалось, что мир рушится у него под ногами, он находил тихое местечко, чтобы присесть, и некоторое время вертел в руках капсулу. Он позволял своим пальцам задерживаться на металлической крышке, открывая и закрывая крышку, пока, наконец, не решался открыть её и вытащить листы бумаги, которые были спрятаны внутри.
На самом деле ему не нужно было их читать: он запомнил каждое слово. Однако ему хотелось увидеть почерк Ньюта, поэтому он держал письмо в дрожащих руках и читал его слова снова и снова, и он слышал, как его голос говорил ему, что он заслуживает счастья. Он очень на это надеялся. Он не был уверен, что он и сделал.
В конце концов, во всём, что случилось, виноват он.
Парень поднялся так тихо, как только мог, стараясь не разбудить Минхо и Фрайпана. Сейчас ему действительно нужно было побыть одному. Просыпаться после кошмара было достаточно тяжело, но просыпаться после кошмара о Ньюте всегда было хуже всего.
Он вспомнил ночь, когда кошмар казался таким реальным, что он проснулся с криком. Он вспомнил, как Минхо бросился к его кровати, его глаза смотрели на Томаса, полные беспокойства; и когда он увидел, что Томас плачет, он каким-то образом понял. Он держал его в объятиях и плакал, пока у него не высохли глаза. Фрайпан сидел по другую сторону от него, похлопывая его по спине, а по щекам тоже беззвучно катились слезы.
Он вышел из их общей койки, с удовольствием вдыхая свежий утренний ветерок и закрывая за собой деревянную дверь. Услышав приглушенный шум волн, мягко разбивающихся о берег, он сразу же успокоился. Он настоял на том, чтобы койка была ближе к пляжу именно по этой причине, и никто по-настоящему не спорил об этом.
Глубоко вздохнув, он направился к океану, как делал всегда, когда хотел побыть один. Или думать. Или делать и то, и другое.
Жизнь в убежище шла действительно хорошо.
Все они прилагали все усилия, чтобы построить свой новый дом, своё новое начало, и Томас делал не меньше, помогая, усердно работая, ободряюще улыбаясь остальным. Самые молодые – но и самые старшие – смотрели на него снизу вверх. Винс был их лидером, это было ясно, но всё же люди иногда приходили к нему за советом или предлагали новые идеи. Даже Винс всегда смотрел на него, прежде чем принять решение, и он был рад, действительно рад. Но он совсем не чувствовал себя лидером после всего, что сделал не так. Несмотря на это, он попытался. Он так старался исполнить хотя бы последнее желание Ньюта. Но в глубине души он знал, что всё это ложь.
Всё было как-то не так. За ужином он сидел справа от Минхо и поворачивался налево всякий раз, когда его друг говорил что-нибудь смешное или глупое, чтобы посмотреть, не смеётся ли и Ньют. Но Ньюта там не было.
Он бросал взгляд в сторону садов, где люди начинали выращивать урожай, ожидая увидеть его там, плетущего стебли точно так же, как он делал это в Глейде. Но его там тоже не было.
Он ушёл, и ничто в этом не казалось правильным. Томас всё ещё чувствовал его присутствие повсюду. Но единственными следами существования Ньюта были его имя на камне и ожерелье, которое он носил на шее каждый день. Это письмо... Эти смятые клочки бумаги были единственным доказательством того, что он когда-то жил, дышал и любил. Даже то, что он
существовал; и это причиняло Томасу такую боль, что он не мог дышать.
Он прошёл мимо камня, на котором были вырезаны имена людей, которые остались позади, даже не взглянув на него. Он просто смотрел на океан, на волны, лениво перекатывающиеся и растворяющиеся в тонкой пене, и продолжал идти.
Он всегда так старался не думать о том, что случилось, зная, как сильно он будет страдать, если сделает это. Но без ПОРОКа, без постоянной необходимости бежать и прятаться, у него было ужасно много времени, чтобы подумать. По-настоящему думать.
Это было довольно глупо, но во время его пребывания в Лабиринте и в Жаровне, и позже, в течение месяцев, которые он проводил, планируя спасательные миссии, у него никогда не было времени остановиться и подумать о себе, о своей жизни. И он никогда не думал о своих чувствах. Боже, чувства – глупая мысль, когда твоя жизнь в постоянной опасности.
Но теперь… теперь у него было достаточно времени, чтобы всё обдумать. И он действительно много думал об этом.
Несмотря на то, что его короткая жизнь была в основном прожита во лжи и бегстве, он любил. Он, должно быть, любил свою семью, даже если не помнил её.
Он любил своих друзей, страстно и без колебаний.
Он любил Терезу. Скорее всего, так оно и было. Мог ли он снова полюбить её после того, что она сделала? Может быть, он никогда не думал об этом. А потом она упала. Она упала и исчезла. Образ её глаз, когда она поняла, что у неё ничего не получится.… это было то, что Томас никогда не мог забыть. Его сердце всё ещё сильно болело даже сейчас, когда он шёл, босые ноги касались золотого песка, волны нежно ласкали его лодыжки.
Он мог бы полюбить Бренду. Он всё ещё мог. Наверное,
должен. Остальные не переставали дразнить его по этому поводу. Хорхе тоже, но Бренда – нет. Она дарила ему нежные и заботливые улыбки каждый раз, когда их глаза встречались, и Томас знал, он знал, что если он сделает первый шаг, она последует за ним, но она уважала его и знала достаточно хорошо, чтобы не давить на него. Она видела, что в нем идёт борьба и что ему нужно время.
Да, может быть, когда-нибудь он и полюбит Бренду, но пока не может заставить себя полюбить её. Он просто не мог. Его сердце не могло любить её, потому что оно уже было влюблено в кого-то другого.
Ему потребовалось некоторое время, чтобы понять это, но когда он это понял, осознание поразило его, как молния. Даже сейчас, вспоминая этот момент, Томас чувствовал, как по его телу разливается волна эмоций.
Томас закрыл глаза, его руки почти болезненно сжали ожерелье, ошеломлённые этим чувством.
«Нет» – подумал он.
«Ты не будешь думать об этом. Ты этого не запомнишь». Потому что этот момент настал для него достаточно уже во время его бессонных ночей. Он сдержал слёзы, но одна всё равно вырвалась, скатилась по щеке и упала на песок.
Ньют исчез. Он убил его. Он убил его, когда его можно было спасти. Это все его вина. Он убил своего лучшего друга. Он убил мальчика, которого любил.
Он не знал, в какой именно момент понял, что у него есть чувства к Ньюту. Может быть, это было во время чтения его письма. Может быть, он всегда знал, но никогда не признавался в этом. Может быть, он думал, что у него будет время. Пора разобраться во всём вместе.
Но он ошибался.
У него не было времени.
А теперь было уже слишком поздно, и Ньют ушёл.
Так какой смысл понимать, что он чувствует сейчас? Какой смысл постоянно гадать, что бы это могло быть? Какой вообще смысл любить того, кто ушёл навсегда? Того, кого ты убил? Эти мысли не могли принести ничего, кроме горя и страданий, и Томас знал это. Он знал, но не мог перестать думать об этом. О
нём. Интересно, любил ли его и Ньют? Он никогда не думал об этом до сих пор и никогда не узнал бы ответа.
Томасу хотелось закричать, но он знал, что не сможет. Остальные должны были думать, что с ним всё в порядке. Они знали, что это не так, никто из них, несмотря на внешность. Может быть, когда-нибудь так и будет. Впрочем, он и сам не был в этом так уверен.
Его пальцы всё ещё рассеянно играли с ожерельем, когда он услышал голос Минхо, зовущий его. Он стоял на вершине песчаной дюны, прижав руки ко рту, и кричал, чтобы привлечь внимание.
- Эй, шэнк! Что ты там делаешь? Завтрак готов! Если ты сейчас же не придёшь, Фрайпан говорит, что у тебя ничего не останется! - крикнул Минхо.
Томас изо всех сил старался вытереть слезы, чтобы Минхо их не видел. Он знал, что его друг ранен так же сильно, как и он. Он знал, что винит себя и в судьбе Ньюта; и по этим причинам он должен был показать ему, что с ним всё в порядке. Ему нужно было убедить Минхо, что с ним все в порядке. Для них обоих.
Томас глубоко вздохнул, повернулся и одарил друга самой широкой улыбкой, на какую только был способен.
- Ага! Иду! - крикнул он в ответ.
Он в последний раз взглянул на горизонт, всё ещё вертя в руках капсулу. Ему даже не нужно было читать их, чтобы услышать слова Ньюта.
Позаботься о себе. Ты заслуживаешь счастья. Со слабым взглядом он спрятал ожерелье обратно под рубашку.
Он с радостью ощутил знакомую холодную тяжесть капсулы на своей коже, когда она заняла свое обычное место рядом с сердцем.
***
Майк
- Осторожно! - воскликнул Майк, торопливо дёргая ручной тормоз, но парень уже бежал к обрыву. Джип резко остановился.
Майк вздохнул и снова посмотрел на Джеймса. Они кивнули друг другу, открыли дверцы джипа и выпрыгнули. Они обменялись ещё одним взглядом, прежде чем приблизиться к другому парню.
Он стоял неподвижно, выпрямив спину, и океанский бриз пронизывал его кожу, трепал волосы и хватал за одежду, но ему, казалось, было всё равно. Его глаза были прикован к океану, а взгляд к горизонту.
- Ты в порядке? - спросил Майк и удержался, чтобы не протянуть к нему руку. Он не был уверен, что оценил бы этот жест, особенно сейчас. Вместо этого он напрягся, пытаясь бороться с холодом.
Другой парень не ответил, он просто продолжал смотреть вперёд.
- Это то самое место? - спросил Джеймс через некоторое время, но за его вопросом последовало молчание, и оба парня просто молча смотрели на горизонт, ожидая, что парнишка, стоящий между ними, что-нибудь скажет. Но они не давили на него. Они понимали, что ему нужно время.
- Да, - сказал парень через некоторое время. - Да, это то самое место. Но корабль исчез.
- Ну, тогда это значит, что они вернулись. Им удалось сбежать, - сказал Майк, глядя на парня, стоящего рядом с ним, стараясь, чтобы его голос звучал как можно более обнадеживающе.
- Да, может быть. Или может быть… - Джеймс вздрогнул, глядя на руины того, что когда-то было гаванью.
Майк наклонился вперед и хлопнул своего лучшего друга по руке. Джеймс только пожал плечами.
- Я просто говорю…
- Нет. - Парень прервал его на полуслове, не отрывая глаз от океана. В них был какой-то странный свет, который Майк не мог разобрать. - Если корабль исчез, значит, они его починили.
Снова наступила тишина, и Майк ждал, когда Джеймс задаст следующий вопрос. Как оказалось, долго ждать ему не пришлось.
- Итак... каков план? - спросил он почти небрежно, засунув руки в карманы, как будто спрашивал, какие планы на вечер.
- Мы их ищем.
Джеймс повернулся и посмотрел на него.
- Серьёзно?
- Да, я чертовски серьёзен. - Парень смотрел на него сверху вниз, и теперь Майк понял, что это был за свет в его глазах. Это была решимость. У этого парня была цель, и он сделал бы всё, чтобы достичь её.
- Смотри… - Джеймс начал снова, и Майк попытался дать ему знак остановиться, но его друг, очевидно, не понял намека. - Я знаю, что мы обещали тебе помочь.…
- Да, потому что я обещал, что смогу привести тебя к Правой Руке.
Майк подошел ближе, ему совсем не нравилось, как идёт разговор.
- Ты же знаешь, что мы дали обещание не по этой причине.
Но Джеймс проигнорировал его и продолжил свою речь.
- В любом случае, ты не знаешь, вернулись ли твои друзья из Последнего Города... И, судя по тому, что я там видел, это маловероятно.
Майк видел, как другой парень замер и сжал кулаки.
- Я уже говорил тебе, они сделали это.
- Ну, этого ты не знаешь... - настаивал Джеймс.
Майк действительно хотел бы шлёпнуть своего друга. Об голову. Камнем.
- Джеймс, прекрати.
- Ч- я просто говорю… в любом случае, какой смысл искать Правую Руку? ПОРОК ушёл. Их Последний Город разрушен, - возразил Джеймс.
- Да, но вирус всё ещё там, я прав? - сказал парень сухим голосом. - И из того, что я знаю, у тебя нет иммунитета.
- Ты прав, но... - Джеймс явно испугался сурового взгляда другого парня. Они были примерно одного возраста, но он казался намного старше. Вероятно, потому, что он пережил то, что другие могли только вообразить. - Но, может быть, мы просто попытаемся найти безопасное место и начать всё сначала.
Руки парня сжимались и разжимались, когда он пытался выровнять дыхание. Выражение его лица смягчилось, но он не утратил решимости.
- Послушай, если ты больше не хочешь мне помогать, я пойму. Я не стану тебя принуждать. Но я ухожу.
С этими словами он повернулся и начал спускаться к пляжу. Майк и Джеймс обменялись встревоженными взглядами.
- Подожди! - Майк побежал догонять. - Подожди, Джеймс сам не знает, что говорит. Конечно, мы хотим вам помочь. Но как мы их найдём? Ты же сам сказал, что не знаешь, куда они направятся!
- Ты прав, я этого не делал. Но я знал, в каком направлении они пойдут, и этого должно быть достаточно.
- Да, хорошо! - сказал Джеймс. - Но как мы сможем их найти? Мы возьмем лодку? Может ли кто-нибудь из нас на управлять кораблём? И потом, как мы должны это делать?..
- Не знаю, но я разберусь. - Слова другого парня прозвучали окончательно. - Я собираюсь их найти. Если ты хочешь мне помочь, то всё в порядке. Но если понадобится, я сделаю это сам.
Парень снова повернулся к ним спиной и направился к берегу, прихрамывая, но странно решительно.
- Этот парень сумасшедший, говорю тебе.
Майк взглянул на друга, приподняв бровь.
- Серьёзно?
- О, ты знаешь, что я имею в виду, - ответил Джеймс.
Некоторое время они наблюдали за ним. Майк восхищался его решимостью. Он прошёл буквально через ад и обратно, и всё же у него были силы бороться за то, во что он верил.
- Ну, в любом случае сейчас у нас не так уж много других вариантов, не так ли? Кроме того, когда мы решили покинуть ПОРОК, мы пообещали, что поможем любому, кто когда-либо подвергался их пыткам... и посмотрите на него. Просто... посмотри на него, Джеймс. Ему нужна наша помощь.
Джеймс выглядел озадаченным, и Майк понял его. Они наконец-то были свободны от ПОРОКа, они могли убежать и найти мирное место, чтобы начать все сначала. Он знал, что бросаться в отчаянные поиски через океан – это далеко, очень далеко от того, чего они хотели, но они дали обещание, и Майк не собирался отказываться от него.
- Мы поможем ему найти друзей. Его семья. А когда он их найдёт, тогда, может быть, и мы найдём семью, с Правой Рукой. Это правильно, я знаю, - взмолился Майк.
Он знал, что Джеймс всё ещё не уверен, но он просто чувствовал это нутром, это было то же самое чувство, которое он испытал, когда решил, что покончил с ПОРОКОМ.
- Я ему доверяю. Если он говорит, что может их найти, то я ему верю.
Джеймс дважды кивнул, словно пытаясь убедить в этом самого себя.
- Тогда ладно. Ты же знаешь, что я всегда с тобой. - Он согласился.
- Я знаю, - Майк коротко сжал плечо Джеймса.
- Должно быть, он действительно заботится о них, раз так решительно настроен. - заметил Джеймс.
Майк на мгновение задумался. Он сказал, что сам и ещё несколько человек ворвались в лабораторию ПОРОКа, чтобы спасти одного из своих друзей. Именно по этой причине он и оказался в Последнем Городе. Они ворвались в самое безопасное здание в мире… просто чтобы спасти одного человека. И при этом он чуть не лишился жизни.
- Я слышал, как он шептал во сне чье-то имя. - сказал он через некоторое время. - Не думаю, что он хорошо спит после того, что с ним случилось. Мне кажется, ему снятся кошмары.
- Да, - согласился Джеймс. - Какое имя он называл?
- Я не уверен.… это было очень похоже на Томми. - пробормотал Майк.
Парни уставились на блондина. Он осматривал несколько небольших лодок, оставленных в гавани.
- Мы должны пойти к нему, - сказал Майк через некоторое время. - Нам всё равно нужно ввести ему сыворотку.
***
Ньют
Парень стоял, выпрямив спину и уперев руки в бока. Больная нога доставляла ему немало хлопот, но он старался не думать об этом. Он должен был надеяться прямо сейчас. Это был единственный выход.
Ему удалось найти небольшую лодку, которая была ещё довольно цела. Он должен прекрасно вместить трёх человек и, надеясь, что не утонет после того, как покинет гавань. Это было похоже на какую-то рыбацкую лодку и пахло так же. Это был не самый привлекательный транспорт. На самом деле, это выглядело как кусок мусора, но это должно было выдержать. Не то чтобы у него было много других вариантов.
Он рассеянно провел рукой по груди и погладил место под сердцем. Он всё ещё чувствовал жгучую боль под бинтами. Он не знал, была ли это настоящая боль, или только призрак того, что он чувствовал. Его дыхание замедлилось, когда он подумал о том моменте, когда нож пронзил его грудь, разрывая кожу так близко к сердцу.
Он продолжал смотреть на солнце, садящееся за горизонт, его глаза были суровы. Вид был захватывающим, тем более что он никогда не думал, что проживет достаточно долго, чтобы увидеть ещё один закат.
Но сейчас у него не было времени любоваться им. И размышлять. Ему нужно было подготовить лодку, собрать всё, что можно: карты, еду, воду, оборудование. А потом он уйдёт и уплывет. Один, если придётся. Плыви, пока не найдёшь их. Пока не найдёшь своих друзей, свою семью.
Пока не найдёшь
его.
Ньют сжал губы, в нём поднималась решимость, его сердце снова забилось быстрее. И он дал обещание заходящему солнцу.
Я иду за тобой, Томми. Я обещаю.
