Scarlet Blue

«Почему ты не целуешь меня?» «Ты выглядишь слишком драгоценно, и я боюсь сломать тебя». Эти слова, сказанные накануне странным мальчиком, не переставали проигрываться снова и снова в сознании Хонджуна, пока он игрался кольцами, чтобы избавиться от воспоминаний о грубых, но нежных руках, обхватывающих его лицо, чтобы заглянуть ему в глаза. Непрерывный звон металла закончился тем, что он получил жестокий удар по руке; Минги никогда не умел контролировать свою силу. — Может, нам просто купить тебе погремушку? Даже мой маленький двоюродный брат меньше шумит в своем манеже. И у тебя даже нет причин для стресса этим утром, это буквально первый день. Выйди на улицу покурить, если ты так нервничаешь. И поставь этот кофе... Хонджун отказался от идеи заткнуть рот своему другу в тот самый момент, когда он открыл рот. Он знал, что это проигранная битва; однако он ухватился за свой дымящийся бумажный стаканчик, как за спасательный круг, когда Минги протянул руку, чтобы забрать его. — Я не в стрессе, — сумел ответить он после нескончаемого потока слов, которые отвлекали. — Тогда это больше похоже на беспокойство, — поправил себя его друг более мягким голосом. — Это, наверное, правильное слово, да... — признал Хонджун, копаясь в пачке сигарет, намереваясь последовать совету Минги. — Это из-за того, что случилось у бассейна? Ты забыл спросить его номер? Ты боишься, что он гетеро? У него появилась девушка? Он супергерой, а теперь он ушел, чтобы спасти мир, оставив тебя, как плачущую вдову? — Может быть, если ты позволишь мне сказать, вместо того, чтобы нести чушь… Минги хихикнул. — Я знаю тебя, мне придётся подождать как минимум шесть месяцев, прежде чем ты начнешь говорить. «Ты состоишь в студенческом совете?» «Нет, я пловец в команде универа», - улыбнулся мальчик рядом с ним, кивая в сторону Минги, который с энтузиазмом разговаривал с тремя другими членами команды по плаванию, находившимися недалеко. Хонджун продолжал оглядываться. За несколько дней до начала занятий, студенческий совет организовал открытие нового плавательного бассейна в кампусе - с этого момента его олимпийские размеры будут приветствовать национальные турниры. Людей было немного, пришло всего сорок студентов, в основном друзья пловцов из колледжа. Что касается Хонджуна, количество людей было вполне нормально, а бесплатный буфет радовал количеством закусок. Он бродил близко к нему, наслаждаясь оливковыми пирожными, съев их столько, сколько смог, с пивом в руке, когда к нему робко подошел незнакомец, недоумевая, почему он остался один в тишине. «Хонджун», - представился он, заинтригованный, когда другой еще не сделал этого. Этот жест, казалось, вызвал что-то у него в голове, и он отреагировал, расширив глаза. Хонджуну захотелось рассмеяться, когда он заметил, как тот открывает, закрывает и снова открывает рот, как рыба, выброшенная из воды. «Ой, извини, я совсем забыл. Я Чонхо». — Всё в порядке. Он был милым и добрым, вот и всё. Кстати, как это ты его не знаешь? Он сказал мне, что в команде? — Чонхо? Минги пожал плечами. — Ой, знаешь, мы видим его издалека. Понимаешь, мы не совсем команда, мы просто плаваем и тренируемся вместе, мы можем и не знать друг друга. Хонджун дождался, пока он закурит сигарету, вдыхая облако белого дыма, которое на некоторое время уменьшило его смятение. — Но вы все хорошо ладите в клубе. Ты всегда гуляешь с Юнхо и Сонхва. — Это не то же самое. Твой мальчик младше, он не тренировался с нами в прошлом году. Он очень хорош, поэтому наш университет принял его в клуб в этом году. Но я думаю, что у него плохие оценки, и ему понадобятся результаты лучше, чем наши, если он хочет остаться. Его отец даже нанял ему личного тренера, поэтому он не особо с нами общается. Минги всегда был внимателен к слухам, ходящим по их университету. Он знал всё, всех и всегда находил решение для каждого ученика в беде. Так как он состоял в команде по плаванию, это не позволяло ему также быть президентом студенческого совета, хотя его уже несколько раз просили. И Хонджун всегда удивлялся, видя, как он следует за ним повсюду, куда бы он ни пошел. Он никогда не мог представить, что сможет подружиться с таким общительным и активным человеком, но воздержался от выражения своих сомнений перед этим огромным пловцом, прилипшим к нему, как клей. Вероятно, Минги бы запаниковал и начал кричать на него, что он будет защищать его до скончания веков. Хонджун заподозрил бы, что Минги влюбился в него, если бы не сложные отношения, которые у него были со своим товарищем по команде - Юнхо, с которым он томно целовался каждую субботу по вечерам в течение многих месяцев, но даже не говорил об этом на следующий день. Даже если он никогда не понимал дружелюбия высокого и гиперактивного молодого человека, Хонджун был счастлив чувствовать себя окруженным заботой, несмотря на то, что он не привык к этому. Команда по плаванию быстро освободила для него место в своём окружении, с двумя их друзьями, Ёсаном и Саном, которые оба были верными болельщиками на трибунах бассейна во время тренировок. В конце концов, они проводили там столько же времени, сколько и пловцы, если не считать сигарет, которые Хонджун выходил покурить; и все же, будь то старый или недавно открытый бассейн, он ни разу не окунул в воду хотя бы палец ноги. «Полагаю, ты не куришь?» Чонхо отрицательно покачал головой; даже в этом случае он не избавился от своего нежного взгляда. «Это всё?» - удивился Хонджун после нескольких секунд молчания. «Никакой громкой речи о том, насколько вредны для здоровья сигареты? Или как, слава богу, великий спортсмен, которым ты являешься, не пристрастился к ним, рискуя испортить все его выступления и его дыхание, и бог знает что еще?» Другой расширил глаза еще больше и расхохотался. В тот момент, когда по его спине пробежала дрожь, Хонджун понял, что Чонхо не тот человек, который много смеётся. Хихикая, он нашел время, чтобы внимательно рассмотреть его маленькие губы и круглое лицо, всё еще мальчишеское, с высокими скулами. Он был довольно низким и коренастым для пловца, в отличие от столбов Минги, Сонхва и Юнхо. Хонджун сдержал глубокий вздох, когда вспомнил, что тот был все ещё выше него, когда последовал за ним на улицу, чтобы покурить. «Делай со своими легкими всё, что хочешь. Я могу плавать, но не моё дело указывать кому-то. Если от этого тебе становится легче, дерзай». Небо становилось все темнее и темнее. У Хонджуна был только пылающий красный пепел и пламя его зажигалки, чтобы позволить Чонхо увидеть, что он поднимает бровь и смотрит прямо на него. Возможно, это был первый раз, когда кто-то сказал ему что-то подобное, если люди не критиковали его, они обычно просто молчали. Он пытался не обращать внимания на смутное тепло, которое разливалось в его груди, пока затягивался сигаретой, как ни странно, не желая больше ее прикончить. «А ты, наверное, не плаваешь?» - Чонхо снова открыл рот, отойдя на несколько метров, засунув руки в карманы и глядя вверх - на застенчивые звезды, которые начали появляться в пурпурных и оранжевых тонах темнеющего неба. «Я? Никогда. Единственная причина, по которой я не тону, - это то, что я такой легкий, что плыву». Его горечь, едва скрываемая легким юмором, снова заставила Чонхо рассмеяться. Он повернулся и встретился с Хонджуном глазами. Последний не мог не заметить отражение сумрака в его чёрных радужках, едва понимая, что он тоже улыбается. «Так что, эта большая кожаная куртка летом, чтобы скрыть вешалку?» «Хэй! Это должно было быть незаметным!» — Итак, он тебе нравится? Вы провели вместе весь вечер, я даже думал, что вы ушли. — Ушли куда, тупица, я обещал отвезти тебя домой! — обиделся Хонджун. — Хорошая попытка сменить тему, но я не дурак! Довольный Минги воспользовался их разницей в росте, чтобы обхватить одной из своих длинных рук шею Хонджуна, и заорал ему в ухо: — ТАК ТЫ ВЛЮБИЛСЯ, СТАРИНА! — ОТПУСТИ МЕНЯ, ТЫ КАЛАНЧА! — Хонджун влюблен? Нежный голос Сана мог успокоить любого, кто его не знал, но обвиняемый почувствовал, как холодный пот стекает по его спине, когда он понял, что нет никаких шансов, что его встреча с Чонхо теперь останется незамеченной. Даже Минги внезапно отпустил его, глаза его были полны беспокойства. — Я надеюсь, что это тот новичок в команде, он выглядит большим (в том самом смысле), и тебе будет полезно потрахаться. Хонджун подавился сигаретным дымом, почти выплюнув окурок изо рта. — Как ты вообще это увидел... Нет, даже не отвечай! Сан наклонил к нему голову и одарил его очаровательной улыбкой с ямочками, как будто не он только что произнес эти слова, которые все слышали. Хонджун почувствовал себя немного спокойнее, увидев, что Юнхо, Сонхва и Ёсан, которые вошли вместе с Саном, споткнулись о свои ноги, широко раскрыв глаза, и внезапно их охватил сильный приступ кашля. «Ты не заходишь внутрь?» «Ты тоже». Они улыбаются друг другу при свете фонарей у входа в бассейн. Устав стоять, они плюхнулись на низкий забор, отделяющий цветы от плит дорожки, рядом друг с другом. «Тебе не обязательно оставаться со мной». «Но я остаюсь, потому что хочу». Хонджун отвернулся, краснея. Его взгляд упал на их бедра, что почти соприкасались. Рука Чонхо была так близко к его, и он почувствовал, как его щеки нагреваются еще больше. Чонхо хорошо пах, его духи смешались с запахом ночи, и Хонджун чувствовал себя ужасно с запахом сигарет и старой кожи. «Ты хочешь, чтобы я ушел? Я пойму, если ты хочешь остаться один». Голос Чонхо стал более застенчивым. «Нет! Я имею в виду, ну...» Хонджун почувствовал, что его рвение остаться одному могло быть чрезмерным, но прежде чем он смог исправить это, чья-то рука схватила его, и он забыл, что хотел сказать. Он ответил на этот жест, переплетая пальцы с пальцами Чонхо, стараясь не задеть его кольцами. Когда мальчик поднял голову, нежная полуулыбка играла на его губах, сердце Хонджуна ёкнуло. — И тебе привет, — простонал Минги, потирая виски. С Саном было трудно дружить. С маленькими миндалевидными глазами, которые почти закрывались каждый раз, когда он улыбался; его высокие брови придавали ему невинный вид; всё в нем заставляло думать о плюшевых игрушках, которые никогда не покидали Сана, даже во время занятий. Но он не был тем, чья внешность соответствует характеру. В тот самый момент, когда Сан открывал рот, он создавал дискомфорт во всей комнате или выливал интимную и конфиденциальную информацию, или тревожную правду, и даже личный анализ, слишком точный, чтобы говорить вслух. И всё же он не был тем, кому нельзя было доверять. Но каждый раз, когда вы делитесь с ним информацией, ему нужно было говорить, какие последствия может иметь информация, дать ему точные правила, а затем молиться, чтобы однажды эти правила не будут противоречить его морали. Вот так Сонхва, наконец, удалось признаться Ёсану в старшей школе: в середине обеда Сан рассказал о том, как пловец любит громко дрочить, думая о своём друге. Поскольку Сонхва находился в нескольких минутах от взрыва, Минги и Юнхо пришлось увести слишком честного мальчика подальше, чтобы два других мальчика могли поговорить о том, что только что произошло. И, к счастью для Сонхва, Ёсана не оттолкнула сама идея того, что его друг может дрочить на него. Подумав об этом, Хонджун решил, что действительно может понять, почему Минги решил взять его под свое крыло. Подобно Сану, изолированный и одинокий, настолько асоциальный, насколько Сан был непредсказуемым, им обоим было трудно вписаться в любое место, куда бы они ни пошли. Присмотревшись к их разношерстной группе друзей, стало очевидно, что это была смесь странных персонажей, слишком ярких, чтобы быть счастливыми вне столь же странного круга. Сонхва и его одержимость чистотой и геометрическим совершенством, Юнхо и его плохая концентрация внимания и память, или Ёсан и его абсолютное непринятие всего, что связано со спортом - чудесным образом, кроме его отношений с Сонхва, профессиональным пловцом. И, конечно же, Минги, который не способен говорить, не крича, и не способный сдерживать себя от прыжков вокруг. Поскольку он был готов пуститься в слишком длинное объяснение, Хонджун удержался от разочарования, стиснув зубы, когда маленький мальчик внезапно указал ему за спину: — Это не он там? И Хонджун встретил этот пристальный взгляд, который волновал его, не зная, как действовать. Это действительно был Чонхо, смотрящий на него после того, как он услышал Сана и увидел, что палец всё еще указывал на него. Сонхва вздохнул и опустил его для него. Он был с одноклассником, который тянул его за руку, явно раздраженный тем, что он остановился на полпути. Смущенный, как Хонджун, и, очевидно, такой же потерянный, Чонхо одарил его понимающей улыбкой и робко помахал рукой, прежде чем последовать за своим другом в другое здание. — Проснись, ты выглядишь так, будто только что увидел привидение, — сказал ему Ёсан. — Ты видел? Он помахал тебе, — улыбнулся Сан, обнимая плюшевую японскую собаку. Он выглядел очень довольным. — Я видел, у меня есть глаза, — пробормотал Хонджун менее уверенным голосом, чем ему хотелось бы, сжимая сигарету, которая больше не могла успокоить его. «Почему ты не целуешь меня?» «Ты выглядишь слишком драгоценно, и я боюсь, что сломаю тебя.» Хонджун вздрогнул. Чонхо поднял пальцы к его волосам, нежно играя с ними, слегка поцеловал его в висок, прежде чем провести своей мозолистой рукой по щеке. Он слегка отодвинул лицо, чтобы взглянуть на Хонджуна, который, опешив, не знал, что сказать, остановившись и уставившись на него в ответ. «Просто скажи, если я пахну дымом», - сказал он в конце концов с веселым выражением лица, надеясь скрыть стук своего сердца. Чонхо нахмурился. «Конечно, нет». Хонджун с сомнением приподнял брови. «Я имею в виду», — сказал Чонхо — «Ты действительно пахнешь дымом, но...» Прошло несколько секунд, в течение которых Чонхо выглядел так, будто он отчаянно искал верный способ выразить свои мысли вслух, его рука всё еще была в руке Хонджуна. В конце концов, он глубоко вдохнул и поцеловал его. Хонджун издал удивленный звук, когда он внезапно почувствовал, как губы Чонхо касаются его. Напряжение, нарастающее между ними с самого начала вечера, достигло своего апогея, и он перестал думать, обнял Чонхо за шею, чтобы поцеловать его в ответ. Хонджун хотел вырвать волосы, вспоминая этот долгий поцелуй с юным пловцом, который длился десятки минут, прежде чем кто-то вышел из бассейна, чтобы отправиться на автостоянку; студенты начали покидать инаугурацию. Они продолжали разговаривать в течение часа со сцепленными руками, их голоса были низкими. Они были всего в нескольких сантиметрах друг от друга, прежде чем слегка обеспокоенный Юнхо позвонил Хонджуну и попросил его отвезти слишком пьяного Минги домой. С той ночи он скучал по Чонхо, не мог найти его нигде в социальных сетях и забыл спросить его номер телефона. Начало отношений не было приоритетом для Хонджуна, и он почувствовал себя беспомощным, когда понял, какой эффект произвела на него простая улыбка с расстояния двадцати метров. Он вздохнул и бросил окурок в пепельницу, в то время как Сонхва, с сочувственной улыбкой на губах, любезно держал дверь открытой, чтобы он мог вернуться в своё здание.

***

Хонджун познакомился с Минги в дождливый день. Он укрылся в школьном бассейне, всё еще полностью одетый, босиком и с подвернутыми штанами, но, по крайней мере, у него было полотенце на плечах - даже более тонких в то время. Он думал, что мир слишком велик для него, небо – удушающее своей свинцовой тяжестью, а сам воздух - невыносимым. Напряженность занятий и ночные смены уборщика в кинотеатре, тихое одиночество в его квартире и шумном и многолюдном университете. Тревога была настолько сильна, что он больше не мог дышать. Он вошёл в здание на другой стороне лужайки, ища только укромное место, где никого не будет. Он даже не знал, что это бассейн кампуса. А даже если бы и знал, он бы не переоделся в плавки и тем более даже не плавал бы в нём. На его полупрозрачной коже всё еще были видны старые следы его неуверенности (suicide) и шрамы. Ему хотелось расплакаться от облегчения, когда он заметил, что в бассейне никого нет. Некому было задавать вопросы; некому удивляться, почему он один; некому смотреть на него, как на брошенное животное на обочине; некому шуметь; некому его замечать. Он устроился, плюхнувшись задницей на холодную плитку, с вытянутыми ногами так, что только пятки могли окунуться в хлорированную воду, снял наушники, чтобы закрыть глаза и прислушаться к спокойной бирюзовой воде. Он оставался в таком состоянии неизвестное количество времени, пока не услышал шум в раздевалке. У него было как раз достаточно времени, чтобы вскочить на дрожащие ноги, и броситься к ванночке для ног. Студенты начали медленно выходить из раздевалки, и никто его не заметил. По крайней мере, в тот раз. Хонджун возвращался к бассейну в тот же час, найдя там покой; пока Минги не нашёл его, и всё было кончено. Хонджун окунул руку, чтобы рисовать в воде неизвестные и эфемерные фигуры, иногда брызгаясь, забавляясь. Погруженный в детскую игру, он не обратил внимания на нарастающий шум за стенами раздевалки, поэтому первый вышедший пловец застал его там. Столб был такой высокий, что вы, наверное, удивитесь, как он всё еще легко проходил сквозь двери. С серповидными глазами, загорелой кожей и волосами, похожими на птичье гнездо. Хонджун знал его, все знали Сон Минги, который кричал в коридорах и прыгал по всему университетскому городку. Было редкостью, если не сказать чудом, увидеть его, не услышав его. Но в тот момент, как бы то ни было, пловец посмотрел на него с удивлением, а Хонджун, пойманный с поличным, не осмелился пошевелиться, замер, как молящийся кот. Минги закрыл за собой дверь с осторожностью, о которой, опять же, мало кто от него ждал. Он молча поспешил к рыжеволосому парню, который, всё еще находясь ногами в воде, смотрел на него с настороженностью, всё еще застывший и неспособный выйти из ситуации. С той же ловкостью, с которой он обычно проявлял в воде, второй нырнул в бассейн и, не подходя слишком близко, сказал ему идти к трибунам: — Сядь там, а то тренеры будут ругать тебя, если ты сядешь на их место. Ошеломленный Хонджун повиновался. Его разум забыл, где находится выход, и когда он позволил себе упасть на синие пластиковые сиденья, Минги ослепительно улыбнулся ему и поднял большой палец вверх, в то время как его товарищи по команде бросились в воду гораздо менее осторожно. С голыми ногами и дрожащий Хонджун взглянул в окно, где ночь сменяла день, ругая себя за то, что он оказался в ловушке, один в этом месте, теперь захваченном неизвестными людьми. Но он не мог продолжать корить себя за свою неосторожную ошибку, так как два голоса напугали его: — Простите, но вы не против, если мы сядем рядом с вами? Сверху не очень хорошо видно... — Ты тот, кто абстрагируется от повседневной жизнь, думая, что никто не видит, потому что ты не можешь быть рядом с другими людьми? — Ой, заткнись, Сан, ты заставляешь его чувствовать себя неудобно! — Я очень надеюсь, что ты не целуешь свою маму этим грязным ртом... Затем Сан сел рядом с Хонджуном, его большая круглая собака мягко прижалась к его груди и понимающе посмотрела на мальчика, когда его друг закатил глаза за спиной. Так он познакомился с Саном и Ёсаном. Его язык постепенно развязался по мере общения, он дошел до того, что обменивался несколькими словами с мальчиками, особенно с Саном, который продолжал комментировать для него, иногда объясняя некоторые упражнения или задавая случайные вопросы, как если бы это было собеседование. Они, казалось, совсем не удивились - поначалу - неуверенному голосу и лаконичным ответам Хонджуна, и Сан, естественно, попросил его остаться в следующий раз, когда он пойдет в бассейн перед тренировкой пловцов. Хонджун едва смог кивнуть, но Минги заставил его подпрыгнуть восхитительным криком; и больше никогда после этого Хонджун не гулял в одиночестве по коридорам университета. Самым удивительным было то, что этот новый расклад должен был его раздражать, вызывать недовольство, но этого не было, и это не могло произойти. Если бы у него были наушники, Минги просто кричал бы громче в уши, когда ему надо было что-нибудь сказать. Ёсан только тихонько садился рядом с ним, чтобы попросить один из наушников и почитать книгу. Если он все ещё дремал после ночной работы, Сонхва расталкивал его, когда начинались занятия, Сан покупал два ванильных кофе в торговом автомате в самые тяжелые утренние часы, а Юнхо говорил за него на занятиях с маленьким количеством учеников, когда лектор проверял его на том, чего он не приготовил. Сам того не замечая, он начал вписываться в их группу, поскольку все вели себя так, как будто знали его годами, будто для него было правильным быть здесь и делать дела в своём собственном темпе. Но Хонджун всё так же старался побыть в одиночестве, только для себя. Не слишком долго, достаточно, чтобы спрятаться в бассейне примерно на час, два раза в неделю. С момента, когда уборщицы сделают свою работу и до того, когда начнется тренировка, он остаётся здесь, наедине с бирюзовой водой. За час до шума его друзей и после напряженных занятий, на которых он боролся, час, когда время и пространство не имели значения. Он чувствовал себя погруженным в успокаивающую голубую глубину, её прозрачность успокаивала - алый рубин, затерянный посреди необъятного водного неба. Во время открытия нового бассейна, он развлекался, любуясь тем, как синий цвет воды отражается в его рыжих волосах. И в этом он нашёл одну из причин, по которой он покрасил волосы в клубнично-красный цвет, чтобы ещё больше усилить контраст. Его изумление было таким же, как в тот день, когда он встретил Минги, когда он подошел к обширному бассейну и заметил одинокого пловца, плывущего вдоль бассейна, с поразительной скоростью и, таинственным образом, без брызг. Он мог различить пепельные волосы, теряющиеся в бирюзовых тонах, и золотую кожу в красных с черным плавках. Уверенность ударила его, как будто бы ты ударил в гонг; Чонхо тренировался один, перед тренировкой с клубом, пока никого не было, во время Хонджуна. «Его отец даже нанял ему личного тренера, поэтому он на самом деле не тусуется с нами». Хонджун нахмурился, готовый бежать, если заметит даже прядь волос неизвестного человека, и внимательно осмотрелся вокруг большого бассейна. Не видя никого, заинтригованный, он украдкой подошел ближе, чтобы не отвлекать Чонхо, его полотенце обернулось вокруг него, как куртка. В конце концов, мальчик перестал плавать, схватившись за край бассейна, возле стеклянной стены, спиной к Хонджуну; он ещё не заметил его. Маленький рубин (Хонджун) продолжал приближаться, движимый неизвестным инстинктом, пока его рука не коснулась поверхности воды, намереваясь издать звук, чтобы предупредить Чонхо о своем присутствии. Но едва он окунул костяшки пальцев в синеву воды, Чонхо повернулся. Хонджун задумался, может ли он почувствовать вибрации воды. Учитывая легкость, которую он проявлял, когда был в ней, это не было бы удивительным; или, возможно, это было то же мистическое совпадение, которое уже позволило им встретиться раньше. Оба студента несколько секунд смотрели друг на друга, но Чонхо не ждал больше одного или двух ударов сердца, прежде чем начал улыбаться этой чувственной улыбкой, которая потрясла сердце Хонджуна с тех пор, как он заметил, что он не улыбается так же с другими. — Я почти не узнал тебя с твоими красными волосами. Хонджун почувствовал, как засверкали его собственные глаза. — Почему ты крадёшь мое убежище? — огрызнулся он в ответ. — Я думал, ты не плаваешь? — возразил Чонхо, разведя руки, теперь стоя лицом к своему посетителю. Не отвечая, наслаждаясь шумом воды, которую шевелил пловец, Хонджун медленно закатал свои брюки до колен - так далеко, как он мог их закатать. Сидя на краю бассейна, напротив Чонхо - расстояние между ними было довольно значительным - он окунул свои икры в синеву воды, сидя на плитке, и выглядел крошечным, завернутый в огромное белое полотенце. Он поднял голову в сторону Чонхо и, в конце концов, улыбнулся ему, будучи уверенным, что даже с такого расстояния он это увидит. — Ты можешь засечь время и сказать мне, сколько мне нужно, чтобы добраться до тебя? Хонджун с энтузиазмом кивнул, его мягкие волосы — смягченные недавней покраской – расслабили его даже больше, чем он был. Пять секунд. Он подумал, что даже не знает уровня Минги, Сонхва или Юнхо. Он знал только, что они достаточно хороши, чтобы продолжить плавание на национальных соревнованиях. Судя по словам Минги, Чонхо был одним из лучших среди них. Он не останавливался только на тренировках в клубе два или три раза в неделю, он плавал еще один или два раза в день. И все это без учета регулярных пробежек для повышения выносливости или даже бодибилдинга для укрепления мышц. Хонджун вздохнул, недоумевая, каково это быть лучшим в чём-то. Чувствовать, что он оказался в нужном месте, в своей стихии, на своём месте. Десять секунд. Он не позволял никому пойти с собой бассейн, даже Сану или Ёсану, которые, как он знал, обычно приходили рано. Сан автоматически играет на своём телефоне. Ёсан держал Сонхва за руку, пока они не достигали входа в здание, где они осторожно целовались, говоря ни о чем между каждым прикосновением, в своем собственном любовном пространстве. Никто никогда не просился пойти с ним. Это была одна из его привычек, которую они уважали, как и его сон или его сигареты. Пятнадцать секунд. Как ни странно, присутствие Чонхо не раздражало его, как будто он был неотъемлемой частью, более нужной, чем кристально чистая вода. Вероятно, так было потому, что Хонджун видел, как он двигался, как будто сам был жидкостью, не производя ни пены, ни рифов, не разбрызгивая капли воды. Хонджун вздохнул, гадая, как он должен выглядеть - тот, кто тонул в огромных куртках, огромных друзьях, огромных зданиях, как будто ничто не подходило ему. Двадцать секунд. Затем он вспомнил, как губы Чонхо соприкасались с его губами, и казалось, будто его мрачные мысли затоплены кристально голубой водой. Пловец вполне мог бы быть выше его, но в ту ночь они стояли на одном уровне. Его грубые ладони свидетельствуют о том, что он, вероятно, ведёт тяжелый образ жизни, хотя они и были разными. Его тихий голос звучал - так подходяще - для его ушей, и Хонджун был уверен, что сможет услышать его в толпе, не заставляя его кричать. Его маленький рот был искренним и неопытным, и Хонджун часто засыпал, вспоминая его прикосновения. — Двадцать семь секунд, почти двадцать восемь, но я не могу считать сантисекунды, прости. Я монофункциональный таймер, — мягко сказал Хонджун, когда пепельно-серый цвет появился из-под воды. Чонхо выпустил несколько пузырей под водой, едва запыхавшись, прежде чем скривился и скрестил руки на плитке, чтобы не двигаться, опираясь на них подбородком. — Это не хорошо. — Признаюсь, я не понимаю, что в этом такого. — Мировой рекорд в таком 50-метровом бассейне составляет около двадцати секунд. Хонджун чуть не подавился. — Ты шутишь, ты невероятно близок к этому! Чонхо тихонько рассмеялся, их глаза снова встретились; их взгляды встретились, он повернул голову так, чтобы его щеки лежали на скрещенных руках, глядя на него снизу вверх. — Этого не достаточно. И даже если бы это было так, я не могу довольствоваться тем, что уже могу, я должен тренироваться, чтобы всегда быть лучше, как можно дольше. Настала очередь Хонджуна смотреть вдаль, сквозь стеклянную стену. — А когда ты больше не сможешь этого делать? Чонхо ответил не сразу, и на мгновение между ними послышался лишь слабый звук журчания воды. — Когда я больше не смогу этого делать, я надеюсь, что мне не о чем будет сожалеть, - просто закончил он. Хонджун откинулся назад, чтобы увидеть, что Чонхо не двигался, его глаза были прикованы к его лицу, пристально изучая его, не проявляя застенчивости, но никогда не теряя чуткости. — Настоящий пират, — ответил он тем же тоном, — Изо дня в день, блуждая по морям, живя так, как будто каждый день последний. Без сожаления. Чонхо рассмеялся - это был яркий смех, свободный от застенчивой неловкости, которая царила между ними во время инаугурации. Смех, который громким эхом отозвался в большом бассейне, яркий и полный жизни, смех, который прищурил его глаза и высоко поднял скулы. — Забавный факт: я ни разу не окунал ногу в морскую воду. Я всегда очень боялся моря, ещё с детства. Ошеломлённый Хонджун расширил глаза, пока они не превратились в два идеально-круглых маленьких шарика. — Пловец, который не любит море? Это какой-то экзистенциальный парадокс? Чонхо снова рассмеялся, немного громче, прежде чем поиграть с водой, так же, как Хонджун делал, когда был один; он не мог не заметить этого. — Но в этом-то и отличие. Здесь всё видно, всё ясно. Я знаю, где я, что мне делать. Бассейн может показаться большим, но это замкнутое пространство, маленькое, защищенное от внешнего мира. Он светло-голубой, как будто мы нырнули в кусок неба. — Поэтично. — Да? — Чонхо улыбнулся, — море бесконечно, оно глубокое, непрозрачное. Границ не видно, нет реальной цели, мы не знаем, что может нас атаковать. Знаешь ли ты, что учёные знают о поверхности Луны больше, чем о морском дне? Ужасно. Настала очередь Хонджуна удивляться его испуганному лицу. Даже не задумываясь, он протянул руку ко лбу Чонхо, чтобы отодвинуть серый локон, мокрый и потерянный. Он понял, что сделал, только когда заметил, что рука пловца покрылась мурашками. — Ну, это забавно, я думаю, это то, что заставляет меня чувствовать себя непринужденно. Здесь все видно, слишком много. Я не люблю, когда меня видят. — О, я это заметил. Хонджун плеснул в его лицо водой, вызвав новый взрыв смеха. — В море нет человека, хотя мы пытались его покорить. Если я захочу искупать в нем ноги, их никто не увидит. Мы свободны, может случиться всё что угодно... а вот это, это ящик. Красивая коробка, утешительная, защитная, но всё же коробка. На это красиво смотреть, как на хрусталь, но я не вписываюсь сюда. Чонхо молча слушал, его поза не изменилась. — Неужели ты действительно так много не хочешь показывать? Хонджун пожал плечами, опустив голову и снова встретившись глазами с пловцом, его алая челка слегка закрывала глаза. — Нет, не так уж и много. Но достаточно, чтобы это вызывало беспокойство. Чонхо выпрямился, опираясь на руки. — Я думаю, что понял. Он поднял своё тело ближе к Хонджуну, который оставался неподвижным, и позволил сократить расстояние между ними, пока его не стало. В тот момент, когда Чонхо положил щеку на его бедро, не отводя взгляда, настала его очередь дрожать. Он поднял левую руку, сложенную в кулак, к подбородку, а его ноги беспечно покачивались под водой. Красноволосый мальчик осторожно снял кольца, прежде чем провести кончиком пальцев по лицу Чонхо так же, как он делал это с поверхностью воды; и мальчик закрыл глаза на несколько секунд. Запертый в своём одноцветном пространстве, в котором заключен одинокий рубин, никто из двух мужчин не осознавал, что время продолжает течь; никто из них не стал бы жаловаться, если бы всё осталось так навсегда. Когда Хонджун осмелился прикоснуться к губам Чонхо, тот открыл глаза и поднял половину своего тела над водой, прижав сильные ладони к плитке. Он не собирался вылезать из бассейна, а только пододвинуться к губам Хонджуна, где оставил целомудренный поцелуй и попытался продлить его как можно дольше. Он поддерживал себя силой своих рук, в то время как другой завёл пальцы ему за шею, снова занимая их, рисуя абстрактные узоры кончиками ногтей. Украденное дыхание, звучавшее громче, чем обычно, и дверь раздевалки открылась, разбив их пузырь, и на этот раз Чонхо с шумом упал в воду. — Хонджун, у тебя есть сигарета для Ёсана? Ой, извини, я не думал... Немного потрясённому, названому человеку потребовалось несколько секунд, чтобы отреагировать, сразу выпрямившись. — Я встречусь с ним снаружи, подожди. Увидимся позже, — Хонджун заглянул в глаза Чонхо, которые смотрели на него.

***

Хонджун не осознавал, насколько он устал, пока его ноги не подкосились сразу после того, как он повернул ключи в замочной скважине своей двери и закрыл её за собой. Он позволил себе скользнуть по стене, глубоко выдыхая, его глаза раздражали парЫ чистящих средств, а в горле пересохло. Его спина болела до изнеможения, а его бедра болели так, что он чувствовал, насколько жёсткими были его мускулы. Он бы заснул там, если бы его телефон не зазвенел в кармане, возвращая во внешний мир. Это был старый телефон с сенсорным экраном, но без мобильного интернета, который не ловил, когда Хонджун выходил из подвала кинотеатра, где он убирался ночью. Была вероятность, что сообщения, которые он только что получил, были отправлены несколько часов назад. Сообщение от Минги: «Пожалуйста». Хонджун приподнял бровь и, словно отвечая на его вопрос, его телефон зажужжал во второй раз, а на экране появился неизвестный номер. «Минги настоял на том, чтобы я сохранил твой номер, надеюсь, ты не почувствуешь дискомфорт. Тебе не нужно писать мне, если ты не хочешь. Я не хожу в бассейн по средам и четвергам, если тебе нужно укрытие. Приходи, когда хочешь. Красный и синий хорошо сочетаются друг с другом. — Чонхо». Хонджун разинул рот, перечитывая текст несколько раз, не веря в то, что видит, и, внезапно, полностью проснулся. Последние три дня он чувствовал себя виноватым за то, что покинул бассейн без дальнейших церемоний. Под ошеломленным взглядом Сана и подозрительными глазами Ёсана, и особенно из-за того, что снова не мог связаться с Чонхо. Он даже не был уверен, что хочет, у него в ушах звенело каждый раз, когда он думал о мальчике, и всё же, вопреки здравому смыслу, он не мог перестать думать о нём, его мысли притягивались к нему, как магнит. У него было много отношений, много встреч, много приходов и уходов в его жизни, но эти приключения никогда не длились больше нескольких недель. Симпатия к мальчикам не помогла сформировать здоровое видение романтических отношений - это могло быть еще одной причиной, по которой Минги настоял на том, чтобы представить его своей группе друзей, как будто окружение такими людьми, как он, было своего рода страховочной сеткой. В любом случае, его семья всегда была слишком бедной, чтобы заботиться о нем слишком долго, поэтому у Хонджуна было достаточно оснований покинуть дом в год, когда ему исполнилось шестнадцать, чтобы найти работу в городе. Ему удалось каким-то образом записаться в университет с опозданием на два года после того, как он накопил достаточно денег со своих скудных зарплат. Ему не приходилось жить со страхом, что его выбросят на улицу, в отличие от некоторых из его прошлых мест обитания. Было трудно смириться с тем, что ты гей, в отношении своей семьи, других людей в целом и особенно себя. Вот почему он не приветствовал никого в своей жизни с тех пор, как жил один, слишком занят, слишком психологически нагружен, чтобы выдерживать риск, тяжесть забот, необходимость утешать кого-то и успокаивать их сомнения. Его друзья по университету были первыми, кто позаботился о нем, не ожидая, что он будет соответствовать каким-то стандартам, и, тем более, он никогда не встречал никого, подобного Чонхо. Надеюсь, тебе не будет неудобно. Хонджун медленно выпрямился на ягодицах и использовал оставшиеся силы в руках, чтобы снять свою черную футболку, изношенную молью на концах рукавов. Крошечные круглые шрамы от ожогов от сигарет внизу живота были не слишком заметны в темноте его комнаты, но те, что на верхней части его бедер, всё еще тянули его кожу, когда он несколько дней ходил слишком много. Он остался только в боксерах и сделал несколько шагов вперед, прежде чем снова плюхнуться на кровать. Его квартира была достаточно маленькой, чтобы ему не нужно было ходить слишком далеко. Его разум был переполнен мыслями и воспоминаниями, он закурил сигарету, пододвигая кончиками пальцев пепельницу на тумбочке ближе к себе. Пепельница в форме Пикачу, подарок Сана, когда он впервые пришел в его квартиру. Тебе не нужно мне отвечать. Для Чонхо было странно отправлять ему столь подробное сообщение, если он действительно ожидал, что Хонджун не сможет ответить. Однако, если последний считал каждый момент, которым они делились до сих пор, он должен был признать, что не он делал первые шаги. Чонхо пришел поговорить с ним на вечеринке по случаю инаугурации, вышел с ним на улицу, поцеловал его, положил голову ему на ноги и снова поцеловал. Никогда не беря на себя инициативу, красноволосый мальчик только соглашался со своими достижениями, никогда не проявляя инициативы. Смелость, которую он набрался, чтобы пообещать Чонхо, что будет ждать его у выхода из бассейна, намереваясь сам попросить его номер - спасибо Минги - исчезла в ту секунду, когда он понял, что у них нет шансов остаться наедине. Если тебе нужно укрытие. Это было странное чувство - иметь выбор - иметь мяч на своей стороне площадки. Даже в моменты своей жизни, которые делали его счастливым, у Хонджуна действительно не было права выбора, кроме как поступить на университетскую программу вопреки мнению его матери. Он заметил, что Чонхо ясно сказал ему, когда он не будет в бассейне, как будто его комфорт естественным образом превысил его собственное желание увидеть его снова. Надежда, которую он выразил в зашифрованном виде, предоставив Хонджуну возможность разобраться в этом, сохранив деликатность момента, который они разделили. Красный и синий хорошо сочетаются друг с другом. Что-то угрожало взорваться в его груди, когда он снова и снова читал последнее предложение сообщения Чонхо. Он хотел доверять ему, ему было любопытно посмотреть, будут ли его объятия такими же нежными, как его голос. Он жаждал узнать больше о мальчике, поделиться с ним, слушать его, пока он слушал журчание поверхности воды. Если ты не плаваешь по средам и четвергам, можешь зайти в кино. Я работаю в местном кинотеатре каждый вечер во время ночных показов. Это ещё один способ погасить свет — Хонджун.