зарисовки по Stray kids

Ночь. Тёмная ночь съедает Сынмина. Эта атмосфера бьёт по вискам и лишь неяркий свет уличных ламп хоть как-то спасает ситуацию. Он пишет короткое сообщение Минхо о том, что он почти дома и убирает телефон в карман. Прохладный воздух хлестает по щекам, для осени он слишком раздет. Черная рубашка даже до конца не застёгнута, давая холоду пробираться под одежду. День итак отвратительный, а липкое чувство что за ним следят, так и не покидает его. Телефон вибрирует в кармане и Сынмин всё же отвечает на звонок: — Да, Чан, что случилось? — Феликс не сам упал из окна, его убили, – слышится голос по ту сторону трубки. Сынмин остановился. Он был прав, это не самоубийство, – но есть новость ещё хуже. — Давай, добей меня уже, Господин Бан, – Сынмин шутит, не давая себе полностью увязнуть в пучине отчаяния и потерять здравый смысл. — Минхо нашли мёртвым в его квартире, передоз наркотой, – дрожь пробивает тело. Руки трясутся, а слова не вяжутся. Как... не может быть. Сынмин видел друга буквально пару часов назад на похоронной церемонии Феликса, не может быть. Громкие гудки в трубке заставили Сынмина выйти из транса. — Чан, Чан какие там подробности, ответь мне, – но вместо ответа в глазах темнеет, а тело летит на влажный асфальт. *** — Мой милый мальчик, ты проснулся? – Сынмин слышит мягкий голос совсем недалеко от себя. Глаза ещё не привыкли к свету, но он всё равно пытается осмотреться. Взору пристаёт импровизированная клетка из красных верёвок, через которые нельзя было выбраться, даже если очень захотеть. Сам он сидит на стуле, а ноги его крепко привязаны. Обладатель сладкого голоса смотрит на него глазами-щёлочками, откусывая яблоко. — Хёнджин? – Сынмин узнаёт в красноволосом парне своего бывшего, которого бросил не так давно. — Кто же ещё, щеночек? – Хван спрыгивает с тумбочки, на которой сидел и отбрасывает яблоко в сторону. Его кошачья походка не даёт отвести от него глаз, завораживая собеседника. — Что тут происходит? Развяжи меня, – строгий голос Кима лишь вызвал у Хёнджина странную ухмылку. Он в ту же минуту оказался за спиной младшего, носом проводя по нежной коже. Сынмин даже не заметил как это произошло. — Я не могу тебя развязать, я слишком соскучился, – Хёнджин влажным языком проходит по открытым участкам коже Сынмина, от чего тот брыкается. Руки не могут двигаться, просто безжизненно висят, – твои надоедливые друзьяшки мешали мне подобраться к тебе, пришлось избавиться от них. Что? Избавиться? Глаза Сынмина расширились. Феликс не упал сам, а Минхо никогда не употреблял... А вот и недостающие части пазла. — Ты... ты убил Феликса и Минхо, ублюдок, – слёзы потихоньку начали наполнять карие глаза. Он даже посмотреть не мог на него, пока Хёнджин не сел ему на бёдра, кладя ладонь на холодную щёку. — Это было не так сложно, – хмыкает Хван, большим пальцем поглаживая мягкую кожу, – они слишком тупые, даже не сопротивлялись, когда я вводил их в транс. Особенность вампиров, знаешь? — Вам... вампиров? – Сынмин ожидал услышать что угодно, но не этот бред, – ты поехавший что-ли? Сам слышишь что несёшь? — Обидно что мой сладкий мальчик мне не верит, – Хёнджин обиженно отворачивается, – но я заставлю тебя поверить. Хван убирает руку с щеки младшего. Сынмин видит как глаза напротив меняются на неестественный красный цвет. Хёнджин в чужие волосы рукой зарывается и у корней сжимает, чуть оттягивая назад. Ким откидывает голову, чтобы не создавать лишней боли. Хёнджин носом по шее водит, вдыхая аромат Сынмина. — Какой же ты сладкий, твой запах ни с кем не сравним, я уверен на вкус ты ещё слаще, – слышит Сынмин, его тело пробивает дрожь, а глаза зажмурились от страха, – мой, только мой, никому не отдам, ты весь мой. Резкая боль пронзает шею. Сынмин вскрикивает, пока Хёнджин жадно высасывает из него кровь. Тело слабеет с каждой секундой, но он старается держаться в сознании. Хёнджин быстро отстраняется, смотря как из укуса вытекает пару струек крови. Он указательным пальцем собирает их, размазывая по плечу, а затем мажет губы Мина в его собственной крови. Красные глаза сталкиваются с карими и Сынмин чувствует как мозг отключается, а сам он будто под гипнозом. Зрачки медленно расширяются, а руки, что наконец-то могут двигаться, ложатся на чужие крепкие плечи. Это вызвало животную улыбку у Хвана. Он подцепляет длинными пальцами чужой подбородок, заставляя смотреть на него, не отворачиваясь. — Мой сладкий, никто не посмеет тебя у меня отнять, ты принадлежишь мне, – в самые губы младшего шепчет Хёнджин, пока Сынмин согласно качает головой. — Твой... только твой, любимый твой.., – как в бреду повторяет Сынмин. Хёнджин грубым поцелуем сминает чужие губы, языком слизывая уже засохшую кровь. Сынмин в поцелуй мычит, пальчиками плечи чужие сжимая. Металлический вкус крови чувствовался во рту, но Сынмину плевать, он активнее отвечает на поцелуй. Он погряз в этом бреду, в этом гипнозе чужих глаз. Никто не заберёт у Хёнджина Сынмина, а кто попробует, тот будет страдать.